Я почувствовала нехватку денег с тех пор, как от меня ушел Икар, но просить деньги у него я не могла; вот и пошла на аферу со стулом, а стул и впрямь оказался родом из восемнадцатого века, можно сказать почтенной копией стула знаменитого писателя! Вот тебе и легенда, – подумала я, – и придумывать ничего не надо, это на самом деле копия стула великого писателя восемнадцатого века!
Надо только каким-то коленом к этому писателю примазаться, как масло на хлеб. Я обошла домашнюю библиотеку, обнаружила одну книгу великого писателя, прочитала биографию. Все складывалось лучшим образом, мы с писателем жили почти рядом по меркам огромной страны. Так, что там бабка о своей бабке могла сказать? Это надо было придумать. Я окунулась в книгу писателя, бывшего владельца настоящего антикварного стула.
На мое счастье или несчастье, Егор Сергеевич явился ко мне выговориться. Он посмотрел на меня, читающую книгу великого писателя и совсем забывшую про него, собрал со стола посуду после ужина, и стал ее мыть. Вот и вся любовь, – думал он, водя губкой в пене по тарелкам, и смывая с их боков пену водой. Икар шел с работы, задумался да и позвонил в дверь, можно сказать по привычке. Дверь открыл Егор Сергеевич в переднике, пена на руках указывала на его домашний труд в квартире его бывшей жены, что Икару было хорошо знакомо.
– Привет, – сказал Икар, – а Астра дома?
– А, где ей еще быть? Книгу читает, – ответил Егор Сергеевич, полностью закрывая собой дорогу в квартиру.
– Я по привычке нажал на звонок, домой иду, – сказал Икар и стал открывать соседнюю дверь ключом.
Заказчиком стульев восемнадцатого века, был тот самый продавец из антикварного магазина. Звали его Селедка, простите, Шурик Селедкин. В магазине один покупатель забыл буклет с фотографиями усадьбы писателя. Шурику один стульчик на буклете очень приглянулся. Он его и заказал в фирме Икара, а Икар ездил в усадьбу и снял размеры с оригинала. Еще Шурик был наслышан, что есть испытательные стенды, на которых можно провести процесс старения изделий, в том числе и мебели. Селедка хотел купить себе бочку, точнее машину с большим багажным отсеком, для перевозки мебели.
Директором антикварного салона мебели в то время работала Анна Семеновна, именно она обмолвилась Шурику о стендах, которые были на фирме Икара. О них она слышала от него. Шурик покаялся, что стульчики он заказал, она его пожурила и похвалила, так они сообща купили двенадцать стульев, и положили их на склад. Шесть стульев прошли несколько иной путь в доме Астры. Анна Семеновна сразу сообразила, что Астра пошла правильным путем по старению стульев, дальше они сами с Шуриком справились с двенадцатью стульями…
Кстати, о старении, перед Анной Семеновной лежал график ее личного старения, знакомая экстрасенс составила. Что было, что будет, да, именно, что будет, в плане ожидаемых болезней. А, что, очень похоже. Анна Семеновна от кривой своей старости особо не отклонялась. Получается, что жизнь похожа на гладиолус, бутоны раскрываются снизу, и, постепенно подбираются к верхушке цветка. Гладиолусы бывают маленькие, с небольшим количеством цветков, а бывают породистые, ну очень большие. Каждый цветок что-то да обозначает, чтобы он не обозначал, а смысл один – больше цветков – длиннее жизнь. Анна Семеновна претендовала на большую жизнь, то есть на большой гладиолус, вредных привычек у нее не было, а это сразу давало значительный довесок к возрасту.
Анна Семеновна, женщина от природы властная, но сыну подчинялась с полуслова. Ее мужа прибрал бог год назад. Она переживала первый кризис старости, костная система у нее стала выходить из подчинения. Она перечитала все статьи по поводу болезней ног, больше всего ей понравилась одна статья о том, как сохранить кальций в организме: и она бросила пить кофе, на этом она решила, что все рекомендации статьи выполнила, и кальций больше не должен мешать, ей жить.
Она купила упаковку кальция из 20 таблеток, выпила четвертую часть таблеток, запила водой и отключилась. Выспавшись, она принялась за уборку квартиры. Иногда ее доставали боли, но она упорно двигалась, ведь недаром женщины пожилого возраста идут в уборщицы или помогают убирать квартиры своим продвинутым детям!
Как ни странно, но это народный секрет женской живучести. Второй секрет: пожилые женщины гуляют с внуками или с чужими детьми, тем самым, приобщая себя к общественной жизни и сохраняя подвижность стареющих костей. Итак, Анна выполнила пока два условия для счастливой старости пенсионерки, поэтому она и продала антикварный салон Егору Сергеевичу, а он отдал его мне!
Глава 25
Меня проблемы старшего возраста особо не волновали, я лежала и читала книгу писателя восемнадцатого века, у которого еще при его жизни был антикварный стул восемнадцатого века, я изо всех клеточек своего серого вещества мозга, пыталась найти нечто общее между своими предками и великим писателем прошлого, пока мне это не удавалась. Внезапно я почувствовала, что строчки книги уходят в темноту…
Я подняла голову от книги, посмотрела на источник света, но вместо, торшера у дивана, обнаружила огромную фигуру Егора Сергеевича.
– Заметила, наконец, что я здесь! Астра, я к тебе пришел, а не к посуде, ее я уже вымыл.
– Простите, Егор Сергеевич, я забыла, зачиталась, ушла в прошлое.
Егор Сергеевич медленно опустился на колени, сложил свою огромную голову на мою грудь, слегка поводил волосами по платью, как гигантский кот. Я не выдержала и погладила большую голову мужчины, он медленно стал подниматься, и с необыкновенной прытью барса, перемахнул через меня, и оказался лежащим с другой стороны платья.
Я повернулась к нему, он сжал мое платье со всех сторон своими огромными руками, я утонула в объятиях мужчины, продолжая держать в одной руке книгу великого писателя.
– Да выкинь ты эту книгу! – в сердцах воскликнул Егор Сергеевич.
Я разжала пальцы, книга выпала из руки, освободившейся рукой, я обняла Егора Сергеевича.
– Так-то лучше, – проворчал Егор Сергеевич, невольно освобождая мои колени от домашнего платья.
– Егор Сергеевич, может не надо сегодня.
– Еще чего, лежит тут передо мной слегка платьем прикрытая, вся изогнутая по профилю, ножки свои голые демонстрирует, а потом, говорит не надо, Егор Сергеевич.
Я поняла, что никто мои возражения не услышит, и откинулась на спину, выгнулась, как кошка, прощальным взглядом встретилась с торшером и выключила свет.
– Свет-то чем тебе помешал? Или я тебе не по нраву пришелся? – спросил Егор Сергеевич и уверенным движением расстегнул молнию на платье.
Я села и стянула с себя платье, мои ноги были в руках Егора Сергеевича, я и встать не могла, но подумала, что сама на стул стала похожа, с вытянутыми руками, словно они спинка стула с чехлом из платья. Наконец платье опустилось на пол, тут же властные, мощные руки вцепились в мою скромную верхнюю полоску с двумя выступами, слегка подергали маленькую вещичку. Я еще раз села, изображая стул, сняла и эту одежку.
Руки Егора Сергеевича довольные до безобразия взяли в свои руки по верхнему, чувствительному выступу на моем теле, сжали, потом нежно – нежно стали проводить местный массаж чувствительных участков тела, освобожденных от ткани. В какой-то момент времени, рукам Егора Сергеевича это надоело, и они бесцеремонно полезли к моим ногам.
По этой дороге руки столкнулись с еще одной тоненькой одежкой. Руки нервно дергали несчастную тряпочку, я выкрутилась из последней одежки, оставив ее в руках мужчины. И, тут же огромная масса тела взлетела надо мной в порыве человеческих чувств, а мне очень захотелось выкрутиться из-под этой массы тела, но я элементарно подчинилась… 'Еще немного, еще чуть-чуть' и две массы тел объединились бы в одну, но как – будто кто свыше, сообщил об этом четырем людям сразу: некто позвонил в дверь, зазвонил телефон, запели на разные голоса два сотовых телефона. Пара распалась на две части, Егор Сергеевич поднял свое огромное тело и рванул к личному сотовому телефону. Я на три части разорваться не могла, стала собирать в кучу свои вещи, потом пошла за халатом, потом рванулась к телефону, а сотовый сам замолчал, оставив номер звонившего человека…
У двери стояла Анна Семеновна:
– Астра, давай свой стул, я его продам, вроде есть покупатель на твой старый стул.
– Я раздумала его продавать, Анна Семеновна, мне на нем хорошо думается.
– А кто там у тебя по телефону говорит? Икар дома сидит, ты чего такая лохматая, лицо красное…
– Я вам потом объясню, – сказала я и попыталась бывшую свекровь отодвинуть от двери.
– Ты чего, Астра, я тебе помешала?
– Нет, стул я не продаю, тема исчерпана.
– Астра, с кем ты там говоришь?! – прокричал Егор Сергеевич и высунулся в прихожую.
– Астра, ты не одна! – вскричала Анна Семеновна, – а как же мой Икар?!
– Я раздумала его продавать, Анна Семеновна, мне на нем хорошо думается.
– А кто там у тебя по телефону говорит? Икар дома сидит, ты чего такая лохматая, лицо красное…
– Я вам потом объясню, – сказала я и попыталась бывшую свекровь отодвинуть от двери.
– Ты чего, Астра, я тебе помешала?
– Нет, стул я не продаю, тема исчерпана.
– Астра, с кем ты там говоришь?! – прокричал Егор Сергеевич и высунулся в прихожую.
– Астра, ты не одна! – вскричала Анна Семеновна, – а как же мой Икар?!
– Икар деньги отдает вам? Значит, и живет у вас, а я сама по себе.
– Бабы, что за разборки, в такое время?! – зашумел недовольный ситуацией Егор Сергеевич, – что за ерунду вы говорите?
Анна Семеновна слабо, но стала соображать, видимо на ее гладиолусе очередной цветок распустился:
– Ухожу, ухожу, – сказала женщина и резко прикрыла входную дверь.
Икар сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные, грустные, ему было очень плохо.
– Икар, – сказала вошедшая в квартиру Анна Семеновна и замолчала.
– Мама, ты, что-то сказать хотела? Астра продала тебе старый стул?
– Ей не до стула. Я так поняла ситуацию в ее доме. Она его не хочет продавать, а ты откуда про стул узнал?
– Астра мне стул отдавала склеивать, а потом мы провели серию климатических испытаний с этим стулом по ее просьбе.
– Понятно, а мне сказала, что стул ей от бабушки достался.
– Икар, ты не мог бы еще двенадцать стульев подвергнуть этим самым испытаниям, которым подвергли первый стул?
– Мать, ты чего? Астра просила шесть стульев провести через цикл испытаний, а ты уже двенадцать стульев предлагаешь, не много ли тебе?
– Икар, а жить всем хочется, трудно помочь? Хочешь, я выступлю официальным заказчиком этих самых испытаний над стульями, только надо все сделать так, как было со стулом Астры? Стул замечательно смотрится.
– Не понял…
– Ты давно был у меня на работе, в антикварном магазине?
– Я туда вообще не хожу.
– Зайди, посмотри, чем я торгую. Где, мне на всех покупателей антиквара найти?
Вот, сами и придумывает вар-антиквар. Астра оставила меня в салоне консультантом.
– Прости, не сразу понял, ладно, испортим твои стулья по полной программе. У нас все записано. Кто-то у Астры есть? Она тебе говорила?
– Нет, Икар, я у нее никого не видела и ничего про других мужчин не слышала.
– А мне, показалась, что у нее вместо антикварного стула славянский шкаф завелся.
– Икар, а шкаф в твою печь не влезет? Мы бы шкафчики сделали…
Я словно очнулась ото сна, и внимательно посмотрела на Егора Сергеевича, так, словно холодным душем его облила:
– Егор Сергеевич, шел бы ты домой, ну не люблю я тебя.
– Чего глупость говоришь, на ночь глядя? Куда я пойду? Мне и тут нравится.
– Зачем ты ко мне банным листом прилип? Думала, Икар ушел, одна поживу.
– Это его мать приходила? Красивая женщина!
– Шел бы ты к ней что ли.
– А возьму и пойду, вдруг не прогонит, – сказал Егор Сергеевич, надевая рубашку.
– Егор Сергеевич, вы, что – всеядный? Вам все равно кто? – спросила я, застегивая молнию на халате и надевая тапочки на ноги.
– Не знаю, меня бабы боятся, или боятся, что прокормить не смогут.
– Скорее последнее, оделся? Счастливо!
Егор Сергеевич вышел из квартиры Астры.
В соседнюю квартиру решительно звонил Антон Иванович знакомый Анны Семеновны.
Дверь ему открыл Икар:
– Вы к кому?
– Я пришел к вашей маме, мне с ней поговорить надо, я для нее мебель делал, поговорить надо.
– Что вы говорите! Только без меня, – сказал Икар и вышел из открытой для Антона Ивановича двери, и тут же позвонил в дверь Астры.
Я посмотрела в глазок, увидев знакомый силуэт Икара, открыла дверь.
– Привет, Икар!
– Да мы сегодня уже виделись, просто день выдался длинный.
– Ты прав. Проходи, садись.
– Можно, но не на твои стулья восемнадцатого века.
– Чай с лимоном пить будешь? У меня вафельный торт есть.
– Давай, чай, если больше нечего делать.
– Я спать хочу, день трудный был. Сам чай нальешь? Все на кухне.
Икар пошел на кухню, походил, покрутился, вернулся в комнату. Я спала…
В кресле тихо спал Икар, равномерное дыхание мужчины не нарушало общий покой комнаты. Я, проснувшись сквозь остатки сна, пыталась вспомнить, кто в ее комнате спит? Я чувствовала второе дыхание. За окном светлело. Я перевернулась на другой бок и увидела спящего в кресле бывшего мужа. Его не было полгода, и я успела от него отвыкнуть, но родные флюиды любимого человека вновь стали тревожить сонный покой.
Икар открыл глаза:
– Привет, Астра. Проснулась? Я тут, как твой сторож сижу, точнее охранник, от Егора Сергеевича стерегу.
– Доброе утро, если не шутишь. Еще есть время поспать, ложись на постель.
– Ты не прогонишь? От тебя все можно ожидать, устал жить гонимым мужем. Я еще не выяснил, что здесь делал Егор Сергеевич. Вы с ним спали? Вот на этой постели?
– Икар, 'что было, то было, и нет ничего, люблю, как любила, тебя одного…' – Опять на песни перешла вместо слов, а я возьму и лягу, рядом с тобой.
Я вся потянулась, перевернулась, укрылась одеялом. Икар прошел в ванну, пошумел водой, вернулся и скромно лег на спину, на краю широкой кровати, потом не выдержал, повернулся и нырнул под одеяло к бывшей жене.
Мы обнялись порывисто и страстно.
Глава 26
Антон Иванович зашел в квартиру к Анне Семеновне:
– Здравствуй, хозяйка! Не прогонишь? Мы одним миром с тобой помазаны, дерево любим.
– Чего от меня хотите?
– Любви.
– Вы в своем уме? Пришли так поздно, и без стыда мне предлагаете, Бог знает, что! – от возмущения, у Анны Семеновны голос стал прерывистым.
– А чего уж я такого предложил? Просто я соскучился.
– Вот, о чем и речь, у нас с вами связь крепче, значит, и любовь будет крепче.
Анна Семеновна задумалась, вспоминая, что там у нее по плану в ее жизни написано, но вспомнить слова астролога не смогла, или как ее там еще называют…
Она внимательно посмотрела на Антона Ивановича:
– Вам сколько лет, молодой человек?
– Я Антон Иванович, мне много лет, я бобыль.
– И я вдова.
– Так чем мы не пара? Я знаю больше о вас, чем вы можете представить. Вы старше меня, но лет на семь не больше, а семь лет никогда не считаются…
– Вам сорок лет? А мне сорок семь. Вроде и не старая.
– А кто сказал, что вы старая? Кормить меня не надо сегодня.
– Вы, где живете?
– От вас в трех автобусных остановках, не бойтесь, у меня есть квартира.
– Скажите честно, я смогу от вас сегодня избавиться? – спросила Анна Семеновна со смутной тревогой в голосе.
– Вряд ли. Не тянет меня сегодня домой, у вас уютней, хочется женского уюта, знаете ли, мне на севере жить надоело, домой вернулся.
– Икар сейчас вернется.
– Да ни за что от такой бабы он больше не уйдет, я ее видел в открытую дверь, а я ему буду здесь мешать.
– А ведь вы правы, ради счастья Икара можно вас ночь потерпеть в доме.
– И на том спасибо, мне только диван большой нужен.
– Кровать у меня огромная, ложитесь на нее, а я на диван Икара лягу.
В соседней квартире проснулась Анна Семеновна. Спать на диване сына под пледом ей было неудобно. Она села на диван, засунула ноги в тапки, поправила халат, в котором так и спала из-за чужого для нее человека в квартире. На миг ей показалось, что медведь оказался медвежатником, вскрыл ее сейф и скрылся. Она почувствовала дуновение ветра и тревогу в душе.
Набравшись храбрости, женщина вышла в прихожую, дверь в комнату, где спал Антон Иванович, была плотно прикрыта. На вешалке для гостей висела огромная куртка Антона Ивановича. На полу стояли гигантские кроссовки. Входная дверь светилась спокойствием от утренних лучей света, падающих на нее из кухни. Она бесшумно прошла по ковровой дорожке на кухню. Антон Иванович сидел за столом и смотрел в окно.
– Антон Иванович, почему не спите?
– Меня вчера сам черт попутал, к вам ворвался, стыдно, знаете ли, на утреннюю голову, а я ведь и не пил вчера. Простите, если можете, я сейчас уйду.
– Я не отпущу, еще чего доброго к Астре пойдете стучать, звонить, уж лучше часок здесь посидите, так надежнее.
– У меня ведь тоже есть сын, ему четырнадцать лет, я с его матерью развелся.
– Так вы нормальный человек. У вас все есть. Чего не хватает?
– Женской заботы, люблю я женское внимание, уход, домашний уют, чистоту.
– Это всем нравиться, а чем можете оплатить женское внимание к своей особе?
В куртке, весящей в прихожей, зазвонил сотовый телефон. Антон Иванович быстрым шагом подошел к куртке, достал из кармана телефон:
– Маня, привет, чего рано звонишь? Что? Где он сейчас? Не знаешь?! Время пять утра!
Ладно, еду домой, – прокричал с паузами в трубку Антон Иванович, и обратился к Анне Семеновне, закрывая крышку телефона, – Анна Семеновна, мне надо уйти, сын у меня сидит под дверью, от матери убежал, а я тут у вас.