– Она все время твердила «бедняга», – говорит Хьюго, возвращая мои мысли к его свиданию. – Она не понимает простую вещь: если ты родился слепым, то это все, что ты когда-либо знал, и не нуждаешься в жалости. Я жалел лишь о том, что не мог увидеть цену вина, которое она так радостно заказала. К концу вечера я остался без гроша.
Хьюго рассказывает все свои истории в эфире. Он журналист и радиоведущий. После окончания университета он стажировался на Би-би-си и мечтал пробиться либо на радио, либо в большую журналистику. Сначала он работал в производственной группе. Пять лет назад он оказался по другую сторону микрофона, когда стал вести блог о том, как живется человеку со слабым зрением, и получил так много откликов, что ему дали возможность вести собственное шоу на «Радио-2» под названием «Как я это вижу». Хьюго честен во всем; он рассказывает про жидкость для барбекю, оставленную на холодильнике, которую он чуть не принял за фруктовый сок; про то, как он справляется с поездками в метро и автобусах; про фильмы и книги, про политические взгляды. Но популярней всего в его передачах тема одинокого человека в Лондоне.
Мои мысли снова возвращаются к Бену. Интересно, ходит ли он с Эмили в ресторан. Я никогда не встречала его нигде, даже в супермаркете. На мой взгляд, ему где-то около сорока, но борода часто старит мужчину.
– Полли?
– Да? Ой, извини.
– Ты ведь думаешь о том парне из школы, верно?
– Я удивилась, когда он так неожиданно ушел.
– Может быть, он придет на какую-то другую встречу, – говорит Хьюго. – Свежему человеку ваши заседания могут показаться скучными.
В тот вечер, придя домой, я стала укладывать сына спать. После ресторана он выглядит каким-то притихшим. Его костюмчик висит теперь в гардеробе рядом с костюмом клоуна. Рядом с Луи под одеялом собака Фидо – уже безглазая, с вытертым мехом. Это была игрушка дяди Хьюго. «Фидо полуслепой, – шутит Хьюго. – Как и ее бывший хозяин».
– Мы благодарим нашу счастливую звезду за дядю Хьюго, правда? – говорю я. – Что тебе больше всего запомнилось сегодня?
– Мам?
– Что?
– Почему папа ко мне не приходит?
Я тяжело вздыхаю. Понятное дело, Луи задает все больше вопросов, особенно когда мы бываем в парках и ресторанах и видим там дружные семьи.
– Папа занят… – Я глажу его по щеке. – У него много проблем, он их решает. Тут ничего…
Луи отталкивает мою руку. На секунду сердитое выражение глаз сына напоминает мне его отца.
– Какие проблемы? Где он?
– Ему пришлось уехать…
– Куда?
Я знать ничего не знаю об этом.
– Луи, он…
– Неужели он не хочет увидеть меня в новом костюме?
– Нет, то есть да… – Жалко, что я не знаю, что ему ответить. Что можно и что нельзя говорить пятилетнему ребенку? – Он не может вернуться к нам домой, Луи.
– А где его дом? Мы можем сами пойти к нему.
Я качаю головой.
– Луи, у твоего папы проблемы, – повторяю я и спешу добавить: – Я не могу тебе все объяснить. Но это не значит, что он не любит тебя.
Когда Луи засыпает, я сажусь в кресло-качалку в углу своей спальни. Это мое любимое место в квартире. Тут мне хорошо думается. Из окна виден парк и большие соседние дома с эркерами. Я часто гадаю, что за семья живет за таким вот окном.
Вот так, покачиваясь в кресле, я даю себе слово рассказать Луи правду о его отце, когда он подрастет. Меня гложет чувство вины, что я воспитываю его одна, но в то же время лучше бы Мэтью никогда не появлялся на моем горизонте. Наконец-то я перестала оглядываться назад и спокойно сплю по ночам. Да, я одинокая, но ведь все когда-нибудь погружаются в одиночество, верно? Я сплю, не беспокоясь, что он ходит возле дома и подглядывает за нами, не прислушиваясь среди ночи к чьим-то шагам.
Я никого не виню за свой выбор. Я должна привести себя в норму. Я встала на этот путь и не хочу, чтобы что-то помешало нашей с сыном нынешней жизни.
Но я не могу избежать вопросов, которые появляются у Луи.
У моих родителей было слишком много секретов. Я помню, как моя мать поджимала губы, когда я спрашивала у нее что-либо. Она годами хранила секрет моей тетки Вивьен.
Когда наступит подходящий момент, я расскажу Луи о своем прошлом и о том, что привело нас сюда.
5 1991
Воскресенье. Завтра Хьюго повезут в специальную школу-интернат для слепых.
Мы с ним идем вниз по тропинке к лодочному сараю, впереди идет папа; на нас ярко-желтые спасательные жилеты. Папа сейчас покатает нас на лодке, пока мама готовит на прощание любимую еду Хьюго: жареного цыпленка с ломтиками жареного картофеля.
Мы живем в Норфолке, в доме на берегу озера и реки. Мы не так давно переселились сюда из Лондона, поближе к школе, где будет учиться Хьюго. Мне было жалко уезжать из Лондона, но мама с папой наперебой заверяли, что Лондон никуда от меня не денется и я всегда смогу навестить подружек. У папы новая работа в Норвиче, объяснила мама. Он работает в страховой компании. Это новый старт для всех нас.
Помню, когда мама с папой везли нас с Хьюго в этот наш новый дом, меня впервые в жизни укачало в машине, пока мы прыгали по узкой, извилистой дороге. Я поминутно спрашивала, скоро ли мы приедем. Наш дом оказался у черта на куличках. Бабушка Сью удивлялась, почему мы забрались в такую глушь. Но маме с папой понравился дом, и они решили, что нам нужен сад для игр и вообще много места.
Вот только мама постоянно волнуется, когда мы выходим из дома. «Не играйте в лесу, там водятся гадюки, – говорит она. Или: Не подходите близко к воде, вы можете упасть в нее и утонуть».
Возле старого лодочного сарая пахнет папоротником и водорослями. Папа помогает Хьюго забраться в лодку. Она старая, деревянная и мягко покачивается из стороны в сторону, когда Хьюго карабкается в нее. Я лезу за ним, и папа просит меня быть хорошей девочкой и вставить одно весло в уключину. Когда у нас все готово, папа отталкивается другим веслом от сарая и выводит лодку на открытую воду.
У Хьюго всегда счастливый вид, когда он на воде. Брат вытягивает свои короткие руки. Солнце светит на его круглое лицо с ямочками. Я опускаю руку в воду и провожу по ней пальцами. Хьюго повторяет мои движения.
– Хьюго, ты забыл, что мама сказала? – дразню я. – Тут водится огромная щука, а мы знаем, что у щуки очень острые зубы. – Брат тут же послушно садится прямо и складывает руки на коленях.
– Сейчас мы почти как на затонувшей лодке, – говорю я.
– Папа, как она затонула? – спрашивает Хьюго.
Мы с братом любим эту историю, хотя слышали ее сотню раз.
– Ну, все это было почти сто лет назад. Двое влюбленных…
– Чмок-чмок, – вклинивается Хьюго и подталкивает меня локтем.
– Веди себя прилично, а то я не буду рассказывать, – сердится папа. – Так вот… Двое влюбленных не могли видеться друг с другом. Их семьи враждовали.
– Почему? – спрашиваем мы в один голос.
– Так получилось… Не задавайте лишних вопросов, иначе мы никогда не доберемся до конца этой истории. Они не могли видеться при свете дня, поэтому встречались каждую ночь в лодочном сарае, когда часы пробьют двенадцать и родители заснут. Они садились в лодку и отплывали от берега. Озеро было прекрасно при лунном свете, и все было хорошо. Но однажды ночью случилась ужасная гроза. Девушка испугалась и предложила вернуться домой. А парень только раззадорился! Его тянуло в увлекательное приключение… Сверкали молнии, гремел гром, маленькая лодка раскачивалась на волнах. Девушка упрашивала возлюбленного плыть к берегу, но он хотел доказать свою храбрость и говорил, что никакие силы не помешают им быть вместе. Ну конечно, они потеряли весло и наткнулись на затонувшее дерево, вот тут. – Папа показывает на воду. Мы подплываем к затонувшей лодке и глядим в темную воду. Мне жутковато. Даже сиденья еще целы. Я представляю себе девушку с длинными рыжими волосами, они плавно колышутся вокруг ее головы под водой, а изо рта у нее выплывают водоросли.
– И они утонули, – говорит папа. – Всем пришел конец.
Я покрываюсь мурашками ужаса всякий раз, когда слушаю эту историю.
– Теперь их призраки живут в озере. Но это полезные призраки, – продолжает папа, – они напоминают нам, что рисковать так глупо – нельзя.
Я гляжу на мрачную воду… Какие еще тайны скрыты в ее глубине?
На следующее утро папа, мама, Хьюго и я завтракаем. Папа взял отгул и теперь отвезет Хьюго в его новую школу-интернат. Он знает, что маме будет очень грустно возвращаться домой без сына. К тому же он тоже хочет попрощаться.
– Пожалуйста, можно я с вами? – в который раз прошу я и отодвигаю от себя кашу – ее комки застревают у меня в глотке.
– Тебе надо в школу, – отвечает мама, намазывая маслом хлеб.
Еле удерживая слезы, я с мольбой гляжу на папу.
– Нет, Полли, – сердится мама. – Мы уже говорили с тобой об этом.
– Пап? – делаю я последнюю попытку.
– Лучше послушайся маму.
Мы с братом любим эту историю, хотя слышали ее сотню раз.
– Ну, все это было почти сто лет назад. Двое влюбленных…
– Чмок-чмок, – вклинивается Хьюго и подталкивает меня локтем.
– Веди себя прилично, а то я не буду рассказывать, – сердится папа. – Так вот… Двое влюбленных не могли видеться друг с другом. Их семьи враждовали.
– Почему? – спрашиваем мы в один голос.
– Так получилось… Не задавайте лишних вопросов, иначе мы никогда не доберемся до конца этой истории. Они не могли видеться при свете дня, поэтому встречались каждую ночь в лодочном сарае, когда часы пробьют двенадцать и родители заснут. Они садились в лодку и отплывали от берега. Озеро было прекрасно при лунном свете, и все было хорошо. Но однажды ночью случилась ужасная гроза. Девушка испугалась и предложила вернуться домой. А парень только раззадорился! Его тянуло в увлекательное приключение… Сверкали молнии, гремел гром, маленькая лодка раскачивалась на волнах. Девушка упрашивала возлюбленного плыть к берегу, но он хотел доказать свою храбрость и говорил, что никакие силы не помешают им быть вместе. Ну конечно, они потеряли весло и наткнулись на затонувшее дерево, вот тут. – Папа показывает на воду. Мы подплываем к затонувшей лодке и глядим в темную воду. Мне жутковато. Даже сиденья еще целы. Я представляю себе девушку с длинными рыжими волосами, они плавно колышутся вокруг ее головы под водой, а изо рта у нее выплывают водоросли.
– И они утонули, – говорит папа. – Всем пришел конец.
Я покрываюсь мурашками ужаса всякий раз, когда слушаю эту историю.
– Теперь их призраки живут в озере. Но это полезные призраки, – продолжает папа, – они напоминают нам, что рисковать так глупо – нельзя.
Я гляжу на мрачную воду… Какие еще тайны скрыты в ее глубине?
На следующее утро папа, мама, Хьюго и я завтракаем. Папа взял отгул и теперь отвезет Хьюго в его новую школу-интернат. Он знает, что маме будет очень грустно возвращаться домой без сына. К тому же он тоже хочет попрощаться.
– Пожалуйста, можно я с вами? – в который раз прошу я и отодвигаю от себя кашу – ее комки застревают у меня в глотке.
– Тебе надо в школу, – отвечает мама, намазывая маслом хлеб.
Еле удерживая слезы, я с мольбой гляжу на папу.
– Нет, Полли, – сердится мама. – Мы уже говорили с тобой об этом.
– Пап? – делаю я последнюю попытку.
– Лучше послушайся маму.
Почему он всегда с ней соглашается?
– Пожалуйста, пускай она поедет, – слышится тонкий голосок брата.
И вот чуть позже мы везем Хьюго в школу на стареньком «БМВ» бутылочно-зеленого цвета. Мы с братом играем в автомобильные игры, папа напевает свою любимую песню «Встреть меня в Сент-Луисе». Когда он ее поет, мы всегда хохочем, особенно на словах «ууу-хи-кууухи» и «туутси-вуутси».
Возле школьных ворот мама велит папе остановить машину. Я держу Хьюго за руку, пока мама расстегивает ремни. Потом она сажает его на колени, гладит по голове, обнимает, и мы медленно едем к высокому зданию из серого камня с обширными зелеными газонами по обе стороны дороги. Школа-интернат с ее башенками и множеством узких окон похожа на замок. Мы приближаемся к двору с фонтаном, где купидоны льют струи воды. Папа выключает мотор. Высокий сухощавый мужчина с усами и в костюме уже спускается по каменным ступеням и идет к нашей машине.
– Подожди, – говорит мама. Ручки Хьюго крепко обнимают ее за шею.
Я нервничаю, вылезаю из машины и гляжу на величественное здание, заранее испытывая страх за своего брата. Я не представляю себе, как тут жить, и уверена, что в этой школе полно привидений. Папа открывает багажник и вытаскивает чемодан Хьюго с его новой одеждой, в которой он начнет свою новую жизнь. Потом жмет руку усатому мужчине и говорит мне, что это мистер Барри, директор школы-интерната.
Мистер Барри протягивает руку и мне. От него пахнет сигарами.
– Привет, Хьюго, – говорит он.
Брат бросается к маме.
– Я не хочу тут жить, – тихонько скулит он и внезапно кажется мне маленьким и хрупким.
Мистер Барри пытается увести его. Хьюго замахивается, бьет его по руке.
– Хьюго, – говорит отец, отводя его в сторону, и в его голосе я слышу слезы, – тебе тут будет хорошо, тебе понравится, правда, а через несколько дней будут выходные, и мы все увидимся.
Слезы текут по лицу брата; у него покраснели глаза. Я бегу к машине, достаю с заднего сиденья собачку Фидо, любимую игрушку брата, и сую ему в руки.
– Когда тебе будет грустно, вспомни, как мы катались на лодке, – шепчу я. Тут папа говорит, чтобы я обняла на прощание Хьюго. Нам пора уходить.
– Воспитательница поможет ему устроиться, – приговаривает мистер Барри. – Мы будем к нему внимательны.
Уезжая по длинной школьной дороге, мы слышим плач Хьюго.
– Не оборачивайся, – говорит папа. Но поздно. Мы с мамой видим, как мистер Барри с трудом удерживает Хьюго – тот вырывается и хочет бежать за нами. Фидо валяется на земле.
– Что мы натворили? – говорит мама.
В этот вечер я долго не могу заснуть. По дороге в ванную слышу, как мама с папой разговаривают на кухне. Я тихонько спускаюсь вниз и сажусь на нижней ступеньке. В моем сердце затеплилась вдруг надежда. Может быть, они говорят о том, что завтра заберут Хьюго из этой мрачной школы?
– Джина, ведь ты сама понимаешь, что мы поступили правильно, – говорит папа. – Чем раньше Хьюго окажется среди таких же детей, как и он сам, тем для него лучше. Мы должны проявить мужество и отпустить его.
– Да, я понимаю, но все равно чувствую свою вину. Ему только семь лет, он слишком маленький.
– Специалисты считают, что это самый подходящий возраст. Да, он совсем маленький, но школа Полли никогда не даст ему такие же возможности.
Мама уже объяснила мне, почему Хьюго должен учиться в школе-интернате. Там у всех учащихся проблемы со зрением, классы маленькие, а учителя знают, как помочь таким детям, как Хьюго, преодолевать барьеры. Специалисты объяснили моим родителям, насколько важно, чтобы Хьюго как можно скорее начал общаться с такими, как он, детьми. Чем дольше они будут это откладывать, тем труднее потом будет не только для них, но и для Хьюго.
– Это была твоя идея. Я согласился на эту должность ради Хьюго! Ради тебя! – продолжает папа.
– Знаю!
Я слышу, как папа откупориает бутылку.
– Вот, – говорит он.
– Нет.
– Давай-ка, Джина, выпей немного.
– Нет.
– Ради бога, от одной тебе ничего не будет! – Я не привыкла к тому, что папа повышает голос. – Это бренди.
– Нет.
– Смотри на это как на лекарство. Ты легче заснешь.
– Я не хочу! Это отрава! – Я слышу, как разлетелась, ударившись об пол, рюмка, и вцепляюсь в перила.
– Джина, ты не Вивьен!
Кто такая Вивьен?
– Не смей упоминать ее имя в этом доме! – кричит мама.
– Хорошо. Но я хочу выпить и выпью. Он и мой сын. – Папа молчит, потом продолжает: – Без него будет непривычно, но у нас есть Полли, нам надо заботиться о ней. Мы должны быть сильными.
– Я знаю, но…
– Ты слишком строга к ней.
– Трудно не любить Хьюго больше, чем ее.
Я вскакиваю, слезы душат меня.
– Полли? – вскрикивают они.
Я бегу к себе наверх, укрываюсь с головой одеялом и притворяюсь спящей, когда мама открывает дверь. По моим щекам текут слезы.
6 2013
Первый учебный день после рождественских каникул. Через четверть часа нам с Луи пора выходить.
– Лондон горит, Лондон горит! – пою я, собирая коробочку с ланчем. – Доставай пожарную машину!
– Вызывай пожарную машину! – поправляет меня Луи.
– Заливай пожар водой, заливай водой!
Луи спрыгивает с дивана и хватает свою пожарную машинку, которую мы с Хьюго подарили ему на праздники. В нашей квартирке все на виду. Из кухни я вижу, как Луи тушит огонь пожарной помпой – насосом для воздушных шариков.
Я смотрю на часы.
– Мамочка, спой еще.
Я качаю головой.
– Мы опоздаем.
– Что сказал большой помидор, когда маленький попал под машину?
– Не знаю. Ну-ка, живо надевай носки!
– Как ты, кетчуп? Почему у нас нет машины?
Мы не можем ее себе позволить, вот почему.
– У нас есть ноги, Луи.
– У папы нашей Мэйси есть и ноги, и машина.
– Я рада за него. Пойдем! – Я поторапливаю его натянуть второй носок.
В довершение всего я помогаю Луи надеть шерстяную куртку. Застегиваю молнию. Он надевает перчатки и шерстяную шапочку-льва. Берет рюкзак и мешок с физкультурной формой. Я стараюсь не думать о том хаосе, который остался в гостиной. Летим к двери.
– Ма, мне нужно в туалет, – сообщает вдруг сын.
Мы с сыном мчимся через Примроуз-Хилл. Нам некогда любоваться на телебашню и красивый дом абрикосового цвета. Луи притормаживает возле маленькой писающей собачки и уже открыл было рот попросить у немолодого хозяина разрешения ее погладить, но я хватаю его за руку и волоку дальше, с ужасом ожидая, что меня ждет строгое нарекание за опоздание.