– Я понимаю, – подбодрил собеседника полковник, заметив, что тот замолчал и пауза становится слишком затянутой.
– Я ничего не знаю о своей дочери. Ничего. Она редко появлялась дома, да и я… Я тоже, если честно, не шибко стремился туда. Мы с ней фактически не виделись. У каждого был свой мир. Я видел пару раз некоторых из тех парней, с кем она проводила время, но никогда не вникал, кто они, откуда, что собой представляют… Мне было все равно. Был ли у Светы кто-то, кого она любила? Черт его знает! И этот парень, – Сидько хлопнул себя ладонью по заднему карману брюк, где скрылся дарованный ему Гуровым фоторобот, – может, он и был в ее окружении, а может, и нет. Я сам виноват в том, что случилось. Только я сам… Но я очень хочу, чтобы она вернулась! Понимаете? Очень! Я готов отдать за это все!
Гурову нечего было ответить на эту пламенную тираду. Сидько был почти на грани истерики, и оперативник понимал, что ничего путного он от него не добьется. Ни сейчас, ни потом. Но поймал себя и на мысли, что ему вовсе не жаль Владимира Сидько.
Глава 9
– «Арсенальное» есть?
– Да.
– Налейте.
– Что-нибудь еще?
– Пока нет.
Взяв пива, он прошел к самому дальнему столику, до которого практически не доставал свет подвешенной к потолку лампы, окаймленной пестрым абажуром. Обычная, ничем не примечательная забегаловка. Таких в столице тысячи, и их не очень жаловали вниманием посетители. Сейчас, кроме него, в полутемном, затхлом и прокуренном помещении сидели всего два ханурика. Судя по всему, они и познакомились здесь же, нашли взаимопонимание на почве общих интересов.
Охотник неторопливо пригубил пиво и чуть заметно поморщился. «Арсенальное» здесь тоже было далеко не на самом высоком уровне. Но выбирать ему не приходилось. Должен же он был хоть что-то заказать.
Взгляд его скользнул за окно. Ночь решительно вошла в свои законные права, погрузив отдаленные, не освещенные уличными фонарями уголки столицы в непроглядный мрак. По узкой дорожке с односторонним движением прокатился одинокий автомобиль, выхватывая пространство перед собой косыми скрещивающимися лучами фар. И снова темнота.
Он достал сигареты и закурил. Когда-то он любил Москву. Любил ее целиком, не делая исключения даже для таких захолустных, богом забытых уголков. Да что там Москва! Лет десять назад вся жизнь виделась ему в исключительно розовых тонах. Мальчишка! Сопляк! И в то же время студент престижного вуза. Факультет экономики и международных отношений. Кем он мечтал стать? Послом Великобритании? Сейчас он уже не помнил подробностей согревавших его душу иллюзий. Но, наверное, таковыми они и были. Или почти таковыми.
Хотя… Тогда рядом с ним была Вероника! Вот кто заставлял его жить и стремиться к чему-то! Мысленно отрываясь от нынешней суровой реальности и погружаясь в то самое прошлое, он помнил, что все было тогда только ради нее. Он с улыбкой вспоминал тот факт, что и побрился первый раз, думая о ней. Как она отреагирует на то, что он уже бреется. Конечно, это было не в институте, а гораздо раньше. Тогда он и познакомился с ней на теннисном корте. Теннис! Он никогда не хотел им заниматься. Куда больше прельщал хоккей, спорт, которому он готов был поклоняться. Вот где, возможно, он мог бы добиться успеха. Но отец настоял на теннисе. Зачем это ему нужно было? Чего он хотел добиться, отправляя сына учиться игре в большой теннис? Это до сих пор оставалось для него загадкой. Вопросом. Ответ на который уже не отыщется.
Вероника появилась в тот день, когда он твердо решил, что сегодня его последнее занятие. И что бы там ни говорил отец, как бы он ни ругался, ни настаивал, на корт пути уже не будет. А она… Она переломила в нем все! И только рядом с ней он был способен почувствовать, что такое настоящая жизнь! Во всей ее красоте.
Он скрипнул зубами, прогоняя незаметно подкравшееся наваждение. С этим уже все… Отрезано и забыто. Все забыто.
Его глаза встретились с глазами полногрудой тетки за стойкой бара. Она смотрела в его сторону, но не могла видеть выражения его лица. Он ведь намеренно сел в тень. Тогда почему она смотрит? Откуда такой интерес? Ах да! Она, наверное, прикидывает, почему он не пьет заказанное пиво?
Он выпил. Два больших глотка, и емкость опустела наполовину.
Нервы, нервы, нервы! Черт бы их побрал! Это неправильно. Этого не должно быть. Никакой нервозности, никакой паранойи… Никто не преследует его. Никто не следит за каждым его движением настороженным взглядом. Все это чушь.
Он – человек из толпы. Такой же серый и неприметный. Так должно быть. Это правильно.
Скрипнула несмазанная дверь, и в помещение прокуренной забегаловки шагнул высокий брюнет в стильном светло-зеленом костюме. Охотник поднял голову. Вот кто действительно напряжен. Вот кто и в самом деле нервничает не на шутку. Верхний свет упал на овальное, слегка зауженное книзу лицо брюнета, и Охотник увидел, что в его карих глазах плещется вполне осязаемый страх. Настолько материальный, что, казалось, протяни руку – и ты сможешь прикоснуться к нему. Или это тоже иллюзия?
Брюнет остановился на пороге и обвел взором помещение. Пристально оценил барменшу, затем двух находящихся на пути в астрал хануриков и наконец остановил свой взгляд на дальнем столике в углу. Пружинистой походкой пошел в этом направлении. Охотник следил за его приближением. Руки брюнета были глубоко заложены в карманы широких просторных брюк, и он мог бы поспорить, что кисти молодого человека сжаты в кулаки. Еще один характерный признак нервозности.
Брюнет остановился у его столика. Охотник чуть наклонил голову и заметил, что полногрудая барменша внимательно изучает спину нового визитера.
– Сядь, Леня, – тихо произнес он.
Брюнет покорно опустился на стул. Выудил руки из карманов, но продолжал держать их где-то под столешницей.
– Ты напряжен, – констатировал очевидный факт Охотник. – Чертовски напряжен. Хочешь пива?
Он подтолкнул визави свою порцию «Арсенального». Тот отрицательно покачал головой.
– Почему нужно было непременно встречаться в этом гадюшнике?
– Тише, Леня, тише. Тебя слышат люди. На тебя смотрят.
– Мне наплевать.
– А мне нет.
– Почему ты выбрал такое место? – не унимался Леонид. Его высокий лоб покрылся испариной.
– Мне нравятся тихие уютные уголки, – в отличие от своего собеседника Охотник был воплощением спокойствия и невозмутимости. Его глаза, не мигая, смотрели на Леонида. Он глубоко затянулся сигаретой. – Ты принес?
Вместо ответа рука брюнета скользнула под пиджак и извлекла оттуда желтый, перетянутый резинкой конверт. Он бросил его на стол, левым краем угодив в пепельницу. Та слегка сдвинулась с места. Глаза Охотника быстро метнулись сначала в одну, затем в другую сторону. Неизвестно откуда у него в руках возникла газета, и он небрежно накрыл ею конверт. Языком перекатил фильтр сигареты в противоположный уголок рта. Прищурил глаз, предохраняя его от попадания дыма на слизистую оболочку.
– Ты уверен, что не хочешь пива?
– Нет. Я ничего не хочу. – Леонид смахнул рукой пот со лба и тяжело выпустил воздух из легких. – Извини. Я в последнее время и в самом деле чувствую себя не в своей тарелке. Такое ощущение, что мне дышат в спину.
– Кто?
– Не знаю. Я же сказал, такое чувство. Будто кто-то у меня за спиной…
– У тебя разыгралось воображение.
– Воображение?.. – Леонид обернулся через плечо. – Да, наверное. Наверное, ты прав… Но… Разве у тебя не бывает такого?..
– Я – Охотник. – Ответ был простым, но произнесенным с достоинством.
– Да, я знаю… Когда ты позвонишь? – спросил Леонид, и на этот раз его собеседник с удовольствием отметил, что тот говорит значительно тише.
– Как я могу сейчас ответить на этот вопрос? – Он повел бровью. – Позвоню. На днях. Более точного определения не будет, Леня. Ты уж не обессудь. Жди.
– Я пойду. – Леонид поднялся на ноги.
Охотник ничего не ответил. Его недавний собеседник развернулся и той же пружинистой походкой двинулся к выходу. Полы его стильного светло-зеленого пиджака развевались при ходьбе. Скрипнула несмазанная дверь.
Охотник взял со стола газету вместе с конвертом. Улыбнулся барменше и погасил окурок в пепельнице.
Глава 10
Желание побыть какое-то время наедине с самим собой не возникло у Гурова спонтанно. Оперативнику было над чем поразмыслить. Первая девушка, которой была как раз Светлана Сидько, исчезла почти месяц тому назад, а в расследовании до сих пор не наметилось ничего конкретного. Лишь только сейчас Гуров имел две более или менее реальные зацепки, но насколько их разработка окажется успешной и результативной, судить полковник не взялся бы.
Беседа с журналистом внесла в душу Гурова еще больше сумятицы. Пока Светлана вроде бы выпадала из общего ряда, но только в силу того, что о ней имелось недостаточно информации. Отец ничего не ведал не только о ее амурных делах. Ее подруги, знакомые, поклонники – все это было для Гурова тайной, покрытой мраком.
Беседа с журналистом внесла в душу Гурова еще больше сумятицы. Пока Светлана вроде бы выпадала из общего ряда, но только в силу того, что о ней имелось недостаточно информации. Отец ничего не ведал не только о ее амурных делах. Ее подруги, знакомые, поклонники – все это было для Гурова тайной, покрытой мраком.
Ступив на тенистую улицу и двигаясь вдоль аккуратно, размеренно посаженного ряда густых зеленых деревьев, полковник достал из кармана телефон и набрал номер Станислава. Крячко неохотно ответил на вызов после восьмого или девятого по счету гудка.
– Да? – буркнул в трубку соратник. – Почему, собственно, звоним, отвлекаем от ответственной работы?
– Есть новости, Стас?
– Ни хрена, – совершенно объективно заявил Крячко, не стесняясь в выборе выражений. – Никто не звонил, никто не объявлялся. Я сижу тут, как старый пень, и пытаюсь разгадать какой-то хитроумный сканворд. И, главное, все вопросы какие-то нестандартные. А что у тебя, Лева? Разобрался по-мужски с зарвавшимся журналистом?
– В этом не было необходимости. Он сам сломался.
– Как это?
– Объясню позже.
– А где ты сейчас?
– Так, прогуливаюсь немного. Дышу свежим воздухом. Заодно обдумываю…
– Ничего себе! – оскорбленно выпалил в ухо соратнику Крячко. – Прогуливается он, понимаешь ли! Устал и теперь отдыхает! А кто за тебя работать должен, Лева? Я? А вот фигушки! На чужом горбу в рай въехать не получится!
– На тебе въедешь! Да и не так уж ты и горбат, Стас. Может, слегка.
Крячко пропустил эту колкость мимо ушей.
– И что же ты там обдумываешь, мыслитель ты наш роденовский? – саркастически спросил он.
– Да все понемногу. Ладно, Стас, молодец, орденами награжу. Будь на связи.
Не дожидаясь ответных слов Крячко, Гуров выключил аппарат. Затем направился к перекрестку и остановился у обочины, ожидая зеленого света. Куда он идет? Что за обстоятельства погрузили его в это депрессивное состояние? Полковник не знал ответов на эти вопросы.
Невольно подумалось о том, как давно он уже не был в отпуске. Мало того, он успел напрочь забыть, что означает это слово в принципе. Наверняка что-то хорошее и оставляющее благоприятное впечатление. В очередной раз Гуров дал себе слово, что, как только раскроет это дело о пропавших девушках, отправится с Марией куда-нибудь в солнечные страны. Пусть всего на пару недель, пусть даже на неделю… Вполне достаточно. Как говорится, за неимением лучшего…
Да, он настоит на этом, и Петр не посмеет отказать старому другу в такой малости. Есть же у него совесть, в конце концов.
Полковник миновал перекресток и заложил руки в карманы брюк. Как только раскроет это дело. Если раскроет… Гурова упорно не желала отпускать мысль, что не сегодня завтра к нему может поступить новое заявление об еще одной исчезнувшей девушке. Уже пятой по счету. У преступника не было причин останавливаться на достигнутом. Ничто не угрожало его существованию, никто не дышал ему в затылок. Наверняка он спокоен и уверен в себе. Чего ему опасаться?
У Гурова было такое чувство, будто ему намеренно бросали вызов. Именно ему. Неизвестный пока преступник фактически вызывал полковника на дуэль. Один на один.
Звонок мобильного телефона безжалостно оборвал ход мыслей оперативника. Гуров достал руку из правого кармана уже вместе с аппаратом. На улице было слишком шумно, и он поспешно свернул в ближайшую арку. Гудки автомобильных клаксонов, грохот набирающего скорость трамвая, гомон ребятни, столпившейся у спорткомплекса на противоположной стороне улице, – все это было здесь не настолько назойливо. Полковник приложил трубку к уху:
– Слушаю.
– Лева? Ты?
Он сразу узнал голос звонившего человека. Андрей Бесшапошников, к которому Гуров сам обратился за помощью в сложном и специфическом вопросе.
– Конечно, я, – усмехнулся полковник. – Ты же звонишь на мобильный, Андрей. Или ты думаешь, что у сотрудника уголовного розыска так легко свистнуть из кармана аппарат? Поверь, я бы заметил. Да и не рискнет со мной шантрапа всякая связываться, – но уже в следующее мгновение он перешел на серьезный тон: – У тебя уже есть что-то конкретное для меня?
– Есть, – бодро отозвался Бесшапошников. – Пришлось, конечно, немало повозиться. Так что с тебя должок, Гуров.
– Само собой.
– Ты можешь сейчас приехать ко мне?
Настроение Гурова мгновенно переменилось. От былого депрессивного состояния не осталось и следа. Казалось, полковник даже внешне весь подобрался. Распрямил плечи, вскинул подбородок.
– Считай, что я уже в пути, Андрей.
Он действительно не стал терять драгоценного времени. На то, чтобы вернуться к зданию управления за автомобилем, Гурову потребовалось бы как минимум лишних двадцать минут. Непозволительная роскошь. Вместо этого он решительно шагнул к обочине и призывно вскинул руку. Долго голосовать не потребовалось. В центре столицы всегда отыщется масса желающих подзаработать на частном извозе лишнюю копейку для скудного семейного бюджета.
Рядом с Гуровым притормозила бежевая «девятка» с маленькой, едва заметной трещиной в левом нижнем углу лобового стекла.
– На Профсоюзную, – сказал Гуров, распахивая дверцу.
Водитель назвал цену. Препираться полковник не стал и нырнул в салон.
Широколицый мужчина с красными пухлыми губами, будто специально выделенными на лице при помощи дамской помады, управлявший бежевой «девяткой», оказался самым настоящим асом. Он так ловко и быстро лавировал в интенсивном транспортном потоке, что этот факт невольно вызвал у Гурова искреннее восхищение. К месту назначения пассажир оказался доставлен за считаные минуты.
Расплатившись с мастером гонок, Гуров вышел из автомобиля и широким шагом устремился к высотному панельному зданию, внутри которого, как он знал, располагалось до сотни различных предприятий любого возможного профиля. Что называется, выбирай на вкус.
Компьютерная фирма «Маккард», где добросовестно трудился программистом старый приятель сотрудника Главного управления уголовного розыска Андрей Бесшапошников, располагалась на восьмом этаже. Гуров поднялся на лифте.
Бесшапошников уже поджидал его в коридоре, сидя на освещенном солнечными лучами подоконнике и с удовольствием потягивая баночное пиво. Одна уже опустевшая баночка стояла рядом с ним, другую Андрей бережно сжимал в правой руке. Время от времени он подносил жестяной краешек к губам и давал возможность своему изнуренному летней жарой организму достойно расслабиться и почувствовать некоторую свежесть. При виде Гурова программист соскочил с подоконника.
– Быстро ты, – сказал он. – Не ожидал. Даже пивка не успел попить. Кстати, хочешь пива, Лев?
– Очень, – честно признался полковник. – Но не сейчас. Вот как разгребусь с той кучей дерьма, что свалилась на мою голову, так непременно напьюсь вхлам. И не только пива. Составишь компанию?
– О чем речь? Ты свистни, себя не заставлю ждать. Кажется, кто-то из классиков написал. Чуть ли не Бернс. – Бесшапошников в два глотка прикончил остатки пива, смял баночку и бросил ее в урну, стоящую неподалеку. Туда же он отправил и первую банку, потер друг о друга ладони. – Но вернемся к твоей куче, Лева. У меня есть для тебя кое-что интересное.
– Я на это надеюсь.
– Как знать, может, проделанная мною работа позволит тебе поставить жирную точку еще в одной сложной и запутанной детективной истории…
– Что ты накопал, Андрей? – нетерпеливо вопросил Гуров.
– Пойдем в кабинет, – предложил тот в ответ.
Они шли по коридору бок о бок, и при этом Бесшапошников уже приступил к повествованию. Видно, его и самого распирало поделиться успехами с оперативником.
– Короче, я не буду посвящать тебя в подробности всех своих хакерских действий… Скажу только одно. Я не ожидал, что у этой ширпотребной службы знакомств окажутся столь сложные и замысловатые системы защиты от нелегальных взломов. Но ты же знаешь, Лева, для профессионалов вроде меня преград в данной области не существует. Как гласит старая народная мудрость: «Терпение и труд все перетрут». А я парень упертый. Работал, не разгибая спины, Лева.
– Я ценю твое старание, Андрей. – Полковник дружески хлопнул программиста по сутулой тощей спине. – И повторяю еще раз, за мной не заржавеет.
– Верю. Охотно верю, Лева.
Они зашли в кабинет Бесшапошникова, где, кроме него самого, трудился еще один программист, помоложе. Последний, не отрывая взгляда от экрана монитора, лихо забрасывал в рот аппетитные сушки и запивал их остывшим чаем. Он был настолько увлечен какой-то своей работой, что на возвращение коллеги в сопровождении постороннего человека не обратил никакого внимания.
Гуров и Бесшапошников прошли ко второму столу, и программист уселся на свое рабочее место. Полковнику был предложен стул по соседству.
– Теперь смотри. – Андрей щелкнул мышкой и развернул на экране плоского семнадцатидюймового монитора светлое окно, заслонившее собой все предыдущие. – Вот твои шесть человек, которыми ты интересовался. Двое действительно оказались москвичами. Вели общение на сайте со своих домашних компьютеров. Я установил всех провайдеров, а потому могу предоставить тебе и адреса этих товарищей. Вот, – слева вполэкрана развернулось еще одно окно, на этот раз голубоватого оттенка, в котором значилось пять адресов. – Верхние два, Лева.