– Чем? – Гуров курил, пуская клубы дыма в раскрытое окно.
Прочие участники автомобильного движения с интересом поглядывали в сторону их иномарки, пытаясь понять, из какой дыры вылез подобный раритет. Но Крячко, кажется, такие мелочи нисколько не волновали. Он упоенно вертел баранку.
– Сумасшедший думает, что дважды два пять, а неврастеник знает, что дважды два четыре, но это его чертовски раздражает.
Гуров слегка улыбнулся.
– И к чему сейчас эта байка?
– А к тому, что тебе не кажется, будто господин Сидько четко попадает под последнее определение? – Крячко предпринял попытку увеличить скорость, и «Мерседес» мгновенно отозвался на его действия натужным недовольным ревом.
– Зря ты так, Стас, – покачал головой Гуров. – Его тоже можно понять. Он тут поплакался мне в жилетку, и, оказывается, все его нынешние действия – следствия пережитой в прошлом семейной драмы. Такое и на сердце, и на психике отражается…
– Как интересно, – хмыкнул Станислав. – Ты не останешься без работы. Точно тебе говорю. Если что, сумеешь подработать копейку в качестве психоаналитика. Задатки у тебя есть, а это уже полдела.
Гуров махнул рукой и отказался от дальнейшего ведения дискуссии на эту тему. Благо ехать им до «Столичного вестника» было не так долго.
– В машине подождешь? – саркастически поинтересовался Гуров, когда Крячко припарковал свой видавший виды «мерс» на стоянке перед зданием. – Или со мной поднимешься?
– Я лучше в машине, – ответил напарник. – Хочу поразмыслить в тишине о губительном воздействии семейных драм на сознание отдельно взятых индивидуумов. И главное, прикину, как с этим бороться. А ты давай пока, Лева, по старинке… Жилетку-то захватил свежую?
Гуров вышел из салона и направился к зданию. Однако на этот раз поиски Владимира Сидько заняли у него куда больше времени, чем в прошлый визит. Все вроде бы видели, что журналист не покидал территории редакции, но в каждом кабинете, куда ступала нога полковника, ему неизменно сообщали, что Сидько, дескать, был, но буквально пару минут назад отправился куда-то еще. В итоге Гуров плюнул на это бесцельное брожение и занял выжидательную позицию у рабочих апартаментов Владимира, надеясь на то, что, где бы тот ни находился, он все же соблаговолит почтить своим присутствием данное помещение.
Так оно и оказалось. Минут через пятнадцать Сидько появился в дальнем конце коридора. Размашистой и, как показалось Гурову, слегка подпрыгивающей походкой он направлялся к своему кабинету. Полковник вынул руки из карманов брюк. Заметив визитера, журналист ускорил шаг.
– Я рад, что вы снова здесь!
Встреча оказалась радушнее, чем в прошлый раз. Неужели Крячко прав и он, Гуров, обладает скрытой способностью находить общий язык с неуравновешенными и нестандартными личностями?
– О чем вы хотели поговорить со мной, Владимир Григорьевич? – сдержанно произнес оперативник.
– Зайдемте в кабинет, – предложил Сидько. – Там сейчас никого нет, и я, можно сказать, полноправный хозяин.
Он посторонился, пропуская вперед Гурова. При этом по въевшейся привычке подергал мочку левого уха. Полковник переступил порог и сел на свободный стул, закинув ногу на ногу.
– Слушаю вас.
– Прежде всего я хотел извиниться. – Сидько поморщился, занимая привычное место напротив своего компьютера, экран которого на этот раз был погашен. – Я вел себя как размазня… Ну, одним словом, недостойно мужчины. Позволил себе слабость наболтать лишнего… Глупо вышло, честное слово. И я не хочу, чтобы вы…
– Вы звонили мне по этому поводу? – Гуров сдвинул брови к переносице, но это не произвело на Владимира должного впечатления.
Напротив, он рассмеялся. Нервно и неестественно.
– Нет, что вы. Конечно, нет. Я не стал бы названивать вам так часто и не жаждал бы встречи…
– Тогда, может быть, перейдете к сути, – в очередной раз прервал его словоизлияния Гуров.
– Да. – Сидько кивнул и доставил новое беспокойство своей многострадальной мочке. – Один момент, полковник. Дело, собственно, вот в чем. После разговора с вами я много думал о Свете. Вспоминал ее подруг, круг знакомых… Вернее, пытался вспомнить. И кое-что все-таки всплыло у меня в памяти. Как я уже говорил вам сегодня, я был далеко не идеальным отцом, и со Светкой мы виделись редко. То я весь в работе, до поздней ночи засиживаюсь тут, в редакции, то она где-то гуляет. Порой и ночевать, бывало, не приходила. И так получилось… – Он на мгновение запнулся. – Так получилось, что я не сразу заметил исчезновение дочери.
– То есть? – подозрительно переспросил Гуров.
– Ну, то есть я не могу сказать, когда точно этот произошло… В какой день. Понимаете? Прошло несколько дней, и я обратил внимание на то, что Светка не расходует продукты… Черт! Не знаю, как это объяснить.
– Но я вас понял. – Гуров поспешил предотвратить нервную вспышку собеседника. – Вы поняли, что Света давно не появляется дома, по каким-то внешним признакам и лишь тогда озаботились ее судьбой. Я верно все сформулировал?
– В некотором роде да. Верно. Но дело даже не в этом. – Сидько оглянулся по сторонам и, убедившись в том, что они с Гуровым в кабинете действительно одни, полез в карман за сигаретами и закурил. – Я вспомнил, что приблизительно в это самое время… Ну, в какой-то из тех дней… Мне звонила Оксана, одна из подруг дочери, спрашивала Свету. Я был как раз на работе, что-то не клеилось. Я не помню, что именно… Неважно. Я спросил ее еще тогда, почему она звонит мне на работу, а не домой, не Светке на мобильный. И она ответила, что дома моей дочери нет, а мобильный все время недоступен. Она, дескать, беспокоится о судьбе подруги, потому как последний раз ее видела давно и при немного странных обстоятельствах… Да-да, она так и сказала: «При немного странных обстоятельствах». Но тогда я не придал значения ее словам. Просто послал подальше… Я считал, что Света сама даст о себе знать, если захочет. Мне ли, подругам ли… Короче, я и про звонок этот забыл, но сегодня, после нашего разговора…
– Вспомнили, – подсказал Гуров.
– Вспомнил, – эхом откликнулся Сидько.
– Кто эта девушка? Вы ее знаете? Фамилию? Адрес?
– Оксана училась вместе со Светой в школе. – Журналист часто затягивался и шумно выпускал дым в сторону распахнутой форточки. – Ее фамилия Абросимова. Адреса я ее не знал. Но смотался домой и нашел в записной книжке Светланы телефон Абросимовой. Я позвонил ей… Она, как выяснилось, ездила с родителями в Сочи. Отпуск или что там, я не знаю… Короче, так получилось, что я звоню ей, а она как раз сходит с поезда. Сегодня… Да вот буквально меньше часа тому назад. Про Светку ни ухом ни рылом. – Щека Владимира нервно задергалась. – Спрашивает, нашлась ли ее подруга, где пропадала, почему не звонила и, дескать, как ныне поживает. Я ей говорю, что собираюсь пообщаться с ней на эту тему. Она насторожилась, понятно. Но сказала, что к четырем уже будет дома и…
Гуров взглянул на свои наручные часы. Без пятнадцати четыре. То, что рассказывал сейчас Сидько, чрезвычайно заинтересовало полковника. Персона Оксаны Абросимовой и ее заявление о том, что последний раз она видела подругу «при немного странных обстоятельствах», заслуживали того, чтобы навестить ее и поговорить на эту тему. Похоже, что в этом мысли оперативника и журналиста сошлись, потому как Владимир энергично закивал и, вытянув руку, бесцеремонно загасил окурок о край стола. Поднялся на ноги и швырнул его в открытую форточку.
– Поэтому я и говорю, что вы чертовски вовремя, полковник. Думал, если вы не приедете и мне не удастся связаться с вами по телефону лично, поеду к Оксане сам. Один. Но теперь мы можем навестить ее вместе.
При последнем изречении Сидько Гуров снова нахмурился, и тот, заметив эту реакцию, поспешно добавил ко всему вышесказанному:
– Нет-нет, товарищ полковник. Непременно вместе. В конце концов, речь идет о моей дочери. Это раз… И во-вторых, я – человек профессиональный. Я – журналист.
Позиция Сидько Гурову и без всех этих объяснений была предельно ясна и понятна. При всем желании удержать его сейчас на месте не удастся. Не с Гуровым, так своим ходом, но он тоже отправится к Оксане Абросимовой для беседы. А то и вовсе не сообщит сотруднику уголовного розыска адрес свидетельницы. Гуров, конечно, отыщет ее рано или поздно, но это займет куда больше времени.
– Хорошо, – качнул головой полковник в знак согласия и поднялся на ноги, – поедем.
Сидько вскочил следом за ним.
– Вы на машине?
Гуров поколебался с ответом.
– Можно сказать, да, – уклончиво ответил он после паузы.
Крячко скривился, как от зубной боли, когда заметил, что Гуров приближается к его авто не один, а в сопровождении скандального нервного журналиста. Секунду спустя оправдались и самые худшие ожидания Станислава. Его напарник занял прежнее место на переднем сиденье, а Сидько по-хозяйски забрался назад. Крячко повернул к нему голову.
– Приветствую доблестного сотрудника органов! – Владимир приветственно вскинул руку.
– Какого?..
– Все! – моментально оборвал соратника Гуров и хлопнул ладонью по колену. – Всем на борту сохранять спокойствие! Сейчас мы являемся единым экипажем и вести будем себя соответственно. Диктуйте адрес, Владимир Григорьевич.
Сидько продиктовал. «Мерседес» продолжал стоять на месте.
– Ты слышал, Стас? – Гуров повысил голос. – Поехали.
Крячко что-то буркнул нечленораздельное, но препираться больше не стал и покорно повернул ключ в замке зажигания. Один раз, второй, третий… Стартер противно взвизгивал, Станислав от души матерился, иномарка упорно не желала покидать стоянку.
– Я понял, что вы имели в виду, когда говорили: «можно сказать, на машине», – негромко молвил с заднего сиденья Владимир.
Неизвестно, слышал ли его Крячко, но от ответной реакции воздержался. Зато «Мерседес», будто уловив нелицеприятный намек в свой адрес, соизволил среагировать на действия сидящего за рулем владельца. Двигатель глухо заурчал, и Станислав, воспользовавшись предоставленной ему возможностью, лихо рванул автомобиль с места. Гуров вжался спиной в спинку сиденья.
В начале пятого компания, состоящая из двух сотрудников Главного управления уголовного розыска и одного журналиста скандальной газеты «Столичный вестник», достигла необходимого им района, где, по словам Сидько, проживала интересующая их особа. Еще пять-шесть минут ушло на то, чтобы отыскать в стареньком, густо застроенном районе Москвы дом, где проживала Оксана Абросимова. Крячко заставил нырнуть свою иномарку в синюю узкую арку, и они оказались в глухом дворике, лишенном проникновения знойных солнечных лучей. Газоны под окнами благодаря усилиям жильцов выглядели на достойном уровне, что бросалось в глаза посторонним в первую очередь.
Станислав подогнал «мерс» вплотную к подъезду, но глушить двигатель уже не стал. Гуров с усмешкой повернул голову в его сторону.
– Чтобы не терять драгоценного времени. – Крячко невозмутимо пожал плечами. – Или мне с вами?..
– Не надо, – отказался от предложения соратника Гуров. – Необходимости наносить визиты толпой нет никакой. Достаточно будет и нас с Владимиром Григорьевичем…
Сидько уже распахнул дверцу и, не дожидаясь оперативника, выскользнул из салона. На несколько секунд замер у корпуса «Мерседеса», разглядывая дом, где проживала подруга его пропавшей дочери. Гурову показалось, что он при этом даже жадно потянул ноздрями воздух. Не иначе почуял запах новой сенсации или чего-то в этом роде. Изменить свой внутренний мир господин Сидько уже не мог ни при каких обстоятельствах. С годами признаки профессии въедаются в кровь.
Полковник и журналист одновременно двинулись к подъезду и скрылись в его недрах.
– Я немного волнуюсь, – признался Сидько, когда они поднимались в лифте на седьмой этаж. Руки его слегка подрагивали. – А вы?
– Безумно. Того и гляди хлопнусь в обморок. Благо дело вы рядом, и только это меня успокаивает.
Гуров первым вышел из кабины. Квартира номер двести тридцать шесть располагалась прямо напротив лифта. Сыщик уверенно вдавил пальцем кнопку звонка. Сидько молча встал рядом с ним.
Дверь открыла женщина лет сорока с хвостиком. Возможно, ей было уже пятьдесят. Короткие, окрашенные в огненно-рыжий цвет волосы, гладкое, без видимых морщин лицо, острые скулы, зеленые, как у кошки, глаза.
– Вам?.. – Женщина подозрительно перевела взор с Гурова на Сидько и обратно.
– Старший оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска полковник Гуров, – представился сыщик, для полной убедительности демонстрируя женщине свои раскрытые корочки, удостоверяющие подлинность названной фамилии и рода занятий. – Нам нужно встретиться и поговорить с Оксаной Абросимовой. Это ваша дочь? Она сейчас дома?
– Я звонил Оксане и предупреждал ее о нашем визите. – Журналист вмешался в процесс знакомства полковника с хозяйкой квартиры. – Корреспондент газеты «Столичный вестник» Владимир Сидько. Оксана была подругой моей дочери Светланы.
Видимо, мать Оксаны, коей и оказалась женщина, открывшая им дверь, была несколько обескуражена, но вслух ничего не сказала. Фамилия Сидько, а может, и сам Владимир Григорьевич были ей знакомы, а потому она молча кивнула и отступила в глубь помещения. Гуров, а следом за ним и журналист прошли в квартиру.
– Оксана! – крикнула женщина с огненными волосами, чуть поворачивая голову назад. – Это к тебе! Простите, у нас не прибрано. – На ее лице появилась смущенная улыбка. – Мы только сегодня вернулись из отпуска. Поэтому все в некотором беспорядке.
За ее спиной в дверном проеме, ведущем из прихожей в жилые помещения, появилась Оксана.
– Это вы? – В ее голосе чувствовалось волнение. – Проходите ко мне в комнату. Мама, это по поводу Светы. Помнишь, я тебе говорила?
Девушка была среднего роста, широковатая в бедрах, с оформившейся, приличного размера грудью. На ней была домашняя клетчатая рубашка навыпуск и черное облегающее трико. Длинные черные, как вороново крыло, волосы распущены и нечесаными прядями спадали на спину. Машинально Гуров отметил, что глаза у Оксаны материнские, зеленые. Можно даже сказать, изумрудные.
– Проходите, проходите, – повторила она, и полковник охотно подчинился приглашению.
Разувшись в прихожей, он прошел мимо гостиной, где перед распакованными дорожными сумками сидел на корточках упитанный мужчина с острыми залысинами на высоком лбу. Он был так увлечен своими делами, что даже не поднял головы на продефилировавших в комнату дочери незнакомцев.
Помещение, которое облюбовала Абросимова-младшая под свои личные апартаменты, было небольшим, но уютно и со вкусом обставленным. Гуров приземлился на стул возле компьютерного столика, Сидько занял свободное место рядом с самой Оксаной на застеленной односпальной кровати.
– Света… Она так и не нашлась? – робко поинтересовалась девушка, обращаясь к отцу подруги.
– Нет. – Сидько покачал головой. – Простите, Оксана, но я тогда совершенно не придал значения вашим словам… Более того, я, кажется, обошелся с вами немного грубо. Неприятности на работе… Но потом оказалось, что ваши опасения за судьбу Светы были не напрасными. Она действительно исчезла, и после вашего звонка ее, скорее всего, никто уже не видел…
– Боже мой! – Ротик Абросимовой с пухлыми чувственными губами округлился, приняв форму буквы «о». В глазах появилось выражение неподдельного испуга. – Что же… Что же случилось?
Гуров посчитал, что пришло время и ему вмешаться в беседу. Тем более что полковник собирался с ходу брать быка за рога, не скрывая от девушки печальных истин.
– Дело в том, Оксана, что вслед за вашей подругой в Москве пропало еще три девушки. Одну из них уже нашли. Мертвой. Она была убита и изнасилована. Мы склонны полагать, что в этом деле орудует психически неуравновешенный человек и все это элементы одной цепочки. Цепочки, которая и началась, собственно говоря, со Светланы Сидько. Когда вы позвонили Владимиру Григорьевичу, то упомянули, что видели подругу. И это происходило при каких-то странных обстоятельствах. Не хотите рассказать нам, что это были за обстоятельства?
– Да, конечно. – Оксана уронила голову на грудь, подавленная той информацией, которую вывалил на нее полковник. Плечи девушки ссутулились. – Я сразу заподозрила что-то не то. Как чувствовала. Света вообще в последнее время вела себя странно. Раньше она была постоянной участницей различных тусовок. Всегда в компании, всегда на виду. Ее редко можно было увидеть в одиночестве или тет-а-тет с молодым человеком. Света любила, чтобы рядом находился кто-то из подруг. Частенько это бывала я. Она говорила, что при таком раскладе чувствует себя увереннее. Это может показаться вам странным, – Оксана виновато зыркнула в сторону Сидько, а затем вновь обратила взгляд к Гурову, – но при том образе жизни, который, казалось, вела Света, она здорово опасалась мужчин.
– Почему? – подбросил ненавязчивый вопрос Гуров.
– Не знаю. Но она вела себя так, будто от них всегда исходила какая-то невидимая опасность. Не раз говорила, что мужчины в России – все равно что звери. Причем все поголовно. Дикая страна – дикие нравы. Это менталитет, это сознание населения. Но, я говорю вам, так было прежде. А в последнее время, где-то с неделю или полторы до того момента, Светка вроде как откололась от нас…
– От кого «от нас»? – не отставал Гуров, наблюдая за лицом собеседницы и фиксируя в нем малейшие изменения.
Абросимова снова смутилась.
– Ну, от нашей компании. От своих подруг. Мы звонили ей, приглашали сходить в клуб или на вечеринку. А Света… Она отказывалась. Говорила: «Я сегодня не могу, занята, давай созвонимся позже. Например, завтра». Но и на следующий день та же история, и на следующий. А потом я увидела ее. Случайно, на улице…