— Женщина по имени Нетта Стьернфельтт дала показания о том, что у вас с ней были сексуальные отношения. Она идентифицировала вас как человека с псевдонимом Фауст. Этот человек также встречался с Нанной Бирк-Ларсен.
Хартманн поднялся, заходил по небольшой комнате как тигр в клетке.
— Вы не хотите ничего мне сказать, Троэльс?
— Я им уже говорил: я никогда не встречался с девушкой по имени Нанна Бирк-Ларсен. И мне нечего к этому добавить.
Она тем не менее ждала большего. На ее морщинистом серьезном лице все заметнее проступало разочарование.
— Может, тогда поговорим о том, как исправить положение? — наконец спросила она.
— Исправить положение? Я невиновен!
— Давайте не будем отвлекаться на невиновность. Полиции еще предстоит обосновать выдвинутые обвинения, но…
Он был потрясен услышанным.
— Обосновать обвинения?
— У них уже есть основания завести дело. Сейчас для вас крайне важно, чтобы они услышали ваше видение событий.
— Мое видение? — Хартманн расхохотался. — Как вы не понимаете, что здесь происходит? Каждый раз, когда одна их притянутая за уши версия разваливается, они изобретают другую. Это все происки Бремера.
— Не Поуль Бремер изобрел Нетту Стьернфельтт.
Он умолк.
— И судя по всему, не он изобрел вашу переписку с ней.
— Я никогда не разговаривал, не встречался и не связывался каким-либо образом с Нанной Бирк-Ларсен. И им это известно.
Она сделала какую-то пометку в блокноте.
— Я поговорю с Риэ Скоугор насчет того, какой иск мы сможем выдвинуть против полиции. Я согласна, их методы возмутительны.
— Абсолютно.
— И это еще одна причина не молчать, а говорить с ними. Вы должны…
— Нет.
Она сложила на груди руки:
— Вы должны, Троэльс. Иначе что они подумают? Что каждый бы подумал на их месте?
Майер стоял в коридоре и зевал. Лунд прислонилась к стене.
— И что теперь, Лунд? Или мы всю ночь ждать их будем?
Она посмотрела на часы:
— У них было достаточно времени.
В конце коридора возникла долговязая фигура Леннарта Брикса. Он на ходу говорил по телефону, судя по тону и формулировкам — с журналистами. Лунд дождалась его. Он остановился и встал перед ней.
— Мы сделали то, что считали правильным, — сказала она. — И у нас были все основания для этого.
— Основания для того, чтобы задержать лидера партии? Не спросив меня?
— Разве мы должны спрашивать разрешение на то, чтобы делать свою работу? — спросил Майер.
— Могли бы подождать полчаса и обговорить все со мной.
— Хартманн — это Фауст, — сказал Майер. — Он был за рулем машины. Он был в квартире. Все указывает на него.
— За одним исключением, — сказал Брикс. — У него алиби.
— Мы работаем над этим, — сказала ему Лунд.
Дверь открылась, и вышла адвокат Хартманна.
— Он будет с вами говорить, — объявила она.
В небольшой комнате их теперь было шестеро: адвокат Хартманна и стенографист, а также Лунд, Майер и Брикс. И Троэльс Хартманн, бледный, усталый, злой и решительный.
— Моя жена умерла два года назад. Это случилось внезапно. — Он сделал глоток из чашки с кофе. — Сначала я все держал в себе, с головой ушел в работу, делал вид, что ничего другого не существует.
Внезапно он замолчал.
— Продолжайте, Троэльс, — сказала ему адвокат.
— Однажды среди рекламы в почтовом ящике я обнаружил листовку ночного клуба, на которой был указан адрес их сайта знакомств. Там можно было пообщаться с людьми. В общем-то, к этому все и сводилось — к разговорам.
Майер кашлянул в кулак.
— Я зарегистрировался на сайте. Да, под именем Фауст.
— Со сколькими женщинами вы встречались?
— К нашему разговору это не имеет отношения.
Майер по-птичьи наклонил голову набок.
— Больше десяти, но меньше двадцати, — скороговоркой выпалил Хартманн.
Все молчали.
— Я не горжусь этим.
— Вы известный человек в городе, — сказала Лунд. — Где проходили ваши свидания?
— На публике мы встречались только раз — когда виделись впервые. После этого… если оба хотели продолжения… я посылал за ними такси.
— Куда их везло такси?
— Чаще всего я пользовался служебной квартирой на Сторе-Конгенсгаде.
— И что там происходило? — спросил Майер.
Хартманн метнул на него хмурый взгляд:
— Вас не касается.
— Еще как касается, — парировал Майер. — Нанна Бирк-Ларсен была там. Через два дня ее нашли изнасилованной, избитой и мертвой. Не знаю, верят ли политики в совпадения, но тут у нас…
— Я не встречался с ней! Я даже не знал о ее существовании.
Майер так и сидел с наклоненной головой, не меняя позы.
— Позвольте мне освежить вашу память.
Он отобрал из папки перед собой несколько листков.
— Это распечатки ваших электронных писем. И писем Нанны. Взгляните. — Он передал ему бумаги. — Взгляните.
Хартманн стал читать.
— В апреле, — сказала Лунд, — вы связались с ней в первый раз. Она ответила вам через сайт знакомств. Переписка продолжалась все лето и часть осени.
— Нет, — сказал Хартманн. — Я не писал ничего из этого. Посмотрите на другие мои письма. Это не мой стиль.
— Ваш стиль? — насмешливо переспросил Майер.
Хартманн указал на даты писем:
— Я перестал заходить на сайт за несколько месяцев до этих дат, потому что встретил кое-кого. Да, это Риэ Скоугор. И мне больше не нужны были другие женщины. — Он сложил листки, передал их обратно. — Сайт знакомств остался в прошлом. Эти письма писал не я.
— Кто-то в мэрии взломал его почту, — сказала адвокат.
— В мэрии? — повторила Лунд.
— Я ведь вам уже говорил! — воскликнул Хартманн. — У меня были подозрения.
— А в квартиру мог попасть практически кто угодно, — добавила адвокат. — Ключи хранились в письменном столе. Любой служащий мэрии или даже посетитель мог сделать дубликат.
— Да бросьте! — начал Майер.
— Выслушайте меня! Я признаю, что пользовался услугами сайта знакомств. Но я не знаю, кто написал эти письма. Должно быть, кто-то узнал мой пароль. И писал от моего имени.
— У моего клиента алиби, — напомнила адвокат. — Он был с Риэ Скоугор в тот вечер. Все выходные они вдвоем провели на конференции.
Брикс стал бросать косые взгляды на Лунд и Майера, не скрывая своего настроения от Хартманна и адвоката.
— Так что? — настаивала женщина. — Вы по-прежнему считаете, что в данных обстоятельствах Троэльс Хартманн может быть подозреваемым?
— Если в прессу просочится хоть одно слово, — бросил полицейским Хартманн, — я привлеку к суду все ваше управление. И каждого из вас лично. Я не позволю, чтобы меня оклеветали марионетки Поуля Бремера…
— Достаточно, — остановил его Брикс. — Нам нужно поговорить.
— Какова вероятность того, что он говорит правду? — спросил Брикс, когда они вышли в коридор. — Что его страничку на сайте могли взломать?
— Чушь это все, — сказал Майер. — Там нужен пароль. И компьютер, с которого отправлялись письма, стоит в их служебной квартире.
Лунд через открытые жалюзи наблюдала за Хартманном.
— Что вы думаете? — спросил у нее Брикс.
— Сейчас мы больше ничего от него не добьемся. Чтобы проверить записи его телефонных звонков, нужен ордер. Но почему он думает, будто здесь замешан Бремер?
— Потому что он параноик, — быстро ответил Брикс. — Отпустите его. И я не хочу, чтобы это попало в газеты…
— Мы к этому не причастны, — перебила его Лунд. — Сколько можно повторять?
— Больше никаких утечек. Держите меня в курсе. Не делайте ничего, не поговорив сначала со мной. Я сам скажу Хартманну, что он может идти.
Когда Брикс ушел, Лунд и Майер вернулись в кабинет.
— Нужно обязательно поговорить с Риэ Скоугор, — сказала Лунд. — Да, и насчет той конференции. Кто проверял, что они были там?
Майер порылся в бумагах на своем столе, нашел нужный отчет.
— Свендсен. По информации от гостиницы при конгресс-центре, они оба зарегистрировались в девять утра в субботу. Сняли номер и большой конференц-зал. А выехали в воскресенье после обеда.
— Свендсен лентяй каких поискать. Как они расплачивались?
Шуршание страниц.
— Кредитной картой Риэ Скоугор.
Майер смотрел через стеклянную дверь, как Хартманн идет по коридору по направлению к спиральной лестнице. Лунд проследила за его взглядом.
— Значит, наш красавчик-кандидат — серийный донжуан, — усмехнулся Майер. — А я-то думал, что он должен быть стопроцентным джентльменом.
— Интересно, кто, помимо Скоугор, видел там Хартманна? Надо проверить.
— Да, я попрошу кого-нибудь заняться этим. Но вы понимаете, что газетам все станет известно. Кто-то сливает информацию прессе. Это не вы. И не я. — Он ткнул пальцем в сторону кабинета Брикса. — Но кто-то точно сливает.
У нее зазвонил телефон. Вибеке.
— Привет, мам. Я перезвоню тебе. И сегодня приду поздно. Не говори Марку про Бенгта и Швецию. Я сама.
— Пришел отец Марка, — сказала Вибеке.
Лунд не сразу смогла переключиться на то, что не касалось расследования. Хартманн. Марк. Тайс Бирк-Ларсен. Карстен.
— Если хочешь застать его, то поспеши, — сказала ей мать.
Тайс Бирк-Ларсен и Пернилле сидели рядом за столом под низко висящим светильником из муранского стекла. Сотруднице социальной службы, которую к ним прислали, было около сорока — хорошо одета, очень профессиональна. Ее вполне можно было принять за адвоката.
— У вас не было ранее подобного опыта? — спросила она.
— Нет, — ответил Бирк-Ларсен.
Пернилле с отрешенным видом смотрела в окно.
— Кто-нибудь из вас обращался за психологической помощью или за консультацией?
Он покачал головой.
— Появление общего ребенка обычно приводит к возникновению у пары очень прочной связи. Потеря этого ребенка неизбежно оказывает влияние на отношения между родителями.
Она словно читала учебник.
Пернилле встала и отошла к выложенной кафелем стене, сложила на груди руки.
— Сейчас меня волнуют не наши отношения, — заявила она.
— А что же?
У женщины были ярко-голубые глаза и слишком легкомысленная прическа для ее возраста и рода занятий.
— У вас есть дети? — спросила Пернилле.
— Это не имеет значения. Того, что случилось, уже не изменить. Вы должны думать друг о друге. И о вашей семье.
— Я не нуждаюсь в ваших советах! — отчеканила Пернилле.
Женщина полезла в сумку, достала оттуда буклеты.
— Эти проспекты дадут вам представление о том, что такое психологическая помощь и что она может вам дать. — Она положила буклеты на стол и встала, начала одеваться. — Особенно рекомендую обратить внимание на наши группы поддержки скорбящих. Бывает очень полезно поговорить с другими людьми, оказавшимися в той же ситуации.
— Нам есть чем заняться, — ответила Пернилле.
Женщина направила на нее твердый взгляд.
— Это не предложение, — сказала она. — Это условие, на котором ваш муж отпущен из-под стражи. Если вы не станете посещать ни одну из групп, он вернется в тюрьму. Ему крупно повезло, что после истории с учителем он вообще может ходить по улицам.
Бирк-Ларсен проводил ее, поблагодарил на прощание.
Вернувшись наверх, он увидел, что Пернилле стоит возле раковины с бессильно опущенными руками.
— Она сказала, что группа поддержки скорбящих собирается завтра.
Незадолго до визита соцработника ему позвонили из газеты. Он пока не рассказал об этом Пернилле, но знал, что молчание ничего не изменит.
— Они снова собираются писать о том политике, — добавил он, не дождавшись ответа.
— Что у них есть?
— Не знаю.
Она потянулась к телефону.
— Полиция ничего тебе не скажет, Пернилле. Как ты не понимаешь? Они считают, что нас это не касается.
Лунд не отвечала на звонок, Пернилле услышала только запись автоответчика.
Она включила телевизор, нашла новости. Там уже шел сюжет о Хартманне. Сотрудники отдела по расследованию убийств вызвали кандидата в мэры для допроса, после чего он был отпущен.
Пернилле прибавила звук и слушала с блестящими глазами, впитывая каждое слово.
— Мама! Я не могу заснуть, — услышали они сонный тонкий голосок.
Маленькая фигурка в пижаме стояла на пороге детской.
Тайс Бирк-Ларсен мгновенно вскочил, поднял Эмиля на руки. Поцеловал, зашептал в теплое ухо ласковую бессмыслицу.
— Нанну обнаружили мертвой в одной из машин, принадлежащих штабу Хартманна, — говорил диктор. — Девушка подверглась многократному насилию, и, как сообщает наш источник…
Он торопливо понес ребенка обратно в спальню, обнимая его крепко, прижимая к себе хрупкое дрожащее тело.
Вебер смотрел новости, когда Хартманн вернулся в ратушу.
— Осмелюсь спросить, как все прошло?
Хартманн сел рядом с ним:
— Дело серьезное. Нужно узнать, кто пользовался квартирой.
Вебер выглядел расслабленно — галстук снят, в руках чашка кофе. Он снова был готов ночевать в кабинете.
— Я уже все проверил. В основном в квартиру имели доступ люди, которых мы знаем. Которым можем доверять. Все сведения в полицию переданы.
— Нет, нет, нет. Тот чиновник из моего департамента. Олав. Каким-то образом он умудряется торчать здесь целыми днями. Должно быть, это он.
— Лунд вызывала его вместе со всеми нами.
Скоугор сидела за столом и слушала их с мрачным видом. Волосы небрежно собраны на затылке резинкой. Она казалась усталой, деловитой, отстраненной.
— Что мне говорить прессе? — спросила она.
— Как репортеры все узнали? В ту же минуту, как я вышел оттуда? Лунд…
— Это их работа, Троэльс, — сказала ему Скоугор. — Кто-то обмолвился — в мэрии или даже в самом Управлении полиции. Такой сюжет не удержишь в секрете.
— Кто-то узнал мой пароль. Кто-то использовал мой профиль на сайте знакомств, чтобы писать той девушке. И вдобавок Нетта Стьернфельтт рассказала обо мне полиции. Господи… — В приступе бессильной ярости он смахнул бумаги со своего стола и замер у окна в голубом сиянии неоновой вывески.
— Что за сайт знакомств? — спросила Риэ Скоугор с холодным любопытством. — И кто такая Нетта Стьернфельтт?
Вебер встал, пробормотал что-то о необходимости перепроверить кое-какие сведения и вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.
— Отлично, — сказала она, убедившись, что Хартманн не намерен отвечать. — Говорить ты со мной не хочешь. Мы подадим иск. Заставим их замолчать. Забудь об этом. Нам больше не нужны кричащие заголовки. Все бумаги будут посланы в суд и полицию уже завтра.
— Мы не будем судиться. Оставь это. Как я могу надеяться стать мэром Копенгагена, если погрязну в судебных разбирательствах с полицией?
— Это единственная причина?
Они были вместе уже почти шесть месяцев. Шесть счастливых месяцев в основном. Она хорошо справлялась со своей работой, была умна, смела и проницательна. Но работа слишком сблизила их. Ему захотелось воздуха. Ей тоже.
— Полиция ищет мужчину, который переписывался с этой убитой девушкой на сайте знакомств, — произнес он, стараясь, чтобы слова были как можно более просты и скучны. — Как оказалось, этот человек использовал мой профиль. Я создал его очень давно. Еще до того, как мы…
На ее лице невозможно было прочитать ни одной эмоции — ни тепла, ни презрения в темных глазах.
— Не представляю, как так вышло. После того как я перестал заходить на сайт, кто-то стал делать это под моим именем. И познакомился с той девушкой. Посылал ей сообщения и встречался с ней в нашей квартире на Сторе-Конгенсгаде.
Он подошел к ней.
— Не смотри на меня так, Риэ. Ты помнишь, каким я был, когда мы познакомились.
Он прикрыл глаза. Голубые буквы за окном сияли так ярко, что просвечивали сквозь сжатые веки.
— Когда ты перестал туда заходить?
— Как только встретил тебя.
Он приблизился вплотную к ней, хотел обнять. Она отвернулась и направилась к письменному столу, хотя никаких дел у нее там не было.
— То есть теперь у нас две проблемы, — сказала Скоугор. — Квартира и профиль на сайте. — Составь список людей, который могли узнать твой пароль. И еще подумай над тем, что скажешь завтра на собрании альянса.
Она взяла со стола его ежедневник.
— Я попрошу Мортена скорректировать график твоих встреч. С прессой разберусь сама. Иди домой, Троэльс. Я не хочу, чтобы тебя видели в таком состоянии.
— В каком состоянии?
— В жалком.
Он кивнул, соглашаясь с ее диагнозом. Засунул руки в карманы брюк.
— Это все, что ты хочешь мне сказать?
— А ты мне? Или следует ждать чего-то еще? Сколько мне еще предстоит узнать?
— Больше ничего, — пообещал он.
— Надеюсь.
Когда Лунд вошла тем вечером в квартиру матери, первым, что она услышала, был голос Карстена. Отец Марка говорил о хоккее. Она сняла пальто, прошла в спальню, надела новый свитер — не черный с белым, а белый с черным. Потом появилась в гостиной.
Карстен.
Атлетичный, умеющий расположить к себе мужчина. Слишком рассудочный, слишком честолюбивый, он всегда считал себя выше обыденного и, конечно, не мог долго оставаться полицейским. Сейчас он говорил с Марком о правилах и тонкостях хоккея, размахивая новенькой клюшкой, которую привез сыну в подарок.
Сын смотрел как зачарованный. И Вибеке тоже. Карстен не утратил этого своего таланта.
— То есть так легче забить? — спросил Марк.
— Вот именно. И ты можешь этому научиться. Мы с тобой сходим как-нибудь потренироваться.
Лунд стояла в темном углу, наблюдая за этим диалогом — с завистью. Со страхом.