– Господи, зачем им лебедка, мешки ребенок может вытянуть.
Наконец со стороны улицы послышался шум – вернулся Игумен со своей бандой, они начали выкручивать болты решетки. Наступил ответственный момент.
Ляля передала по рации:
– Они здесь.
В ответ услышала голос Кати:
– Будь внимательна.
Трос натянулся, мешки медленно поползли по коробу, издавая змеиное шипение. Девушка приготовилась. Вот они. Проехал первый, второй, третий, четвертый. Ляля быстрым движением отстегнула карабин. Четыре мешка уехали к выходному отверстию, остальные восемь замерли на месте. Ляля выползла в коридор, сдала назад, пропихнула мешки в свой воздуховод, а затем влезла сама головой вперед. На руках были перчатки с присосками. Мешки шли легко, как по маслу, чем дальше она продвигалась, тем воздух становился холоднее. Еще толчок, и она увидела свет. Слева от нее находилась первая решетка, через которую просматривался зал галереи. Никого, девчонки уже закончили уборку.
– Я на месте, – тихо сказала Ляля в микрофон. – Мне все хорошо видно в окна. Охранники в своей комнате забивают козла, на мониторы не смотрят. Приступай.
Она сняла наушники и надела на лицо маску-респиратор. Рюкзачок с инструментами лежал впереди между ней и мешками с деньгами. Ляля локтем выбила решету и вынула из рюкзака дымовые шашки, скрученные проволокой по пять штук в каждом блоке. Чиркнув зажигалкой, подожгла фитиль, бросила дымящейся блок в зал и продолжила толкать мешки дальше. В зале находились четыре таких окошка, и каждое приходилось выбивать. Они держались на честном слове, вкрученные в хлипкую штукатурку. Вот и последнее окошко. Ляля выбила решетку, бросила шашки, а потом начала выкидывать мешки. Зал заволокло дымом, она уже ничего не видела, но отлично знала, в каком месте находится. После того как мешки оказались на полу, девушка выбралась из короба. Прыгать надо было головой вниз, вот тут ей пригодились многочасовые тренировки на специальном тренажере. Ляля сделала кульбит и приземлилась на ноги, будто кошка, выброшенная из окна.
Катя наблюдала за охранниками. Реанимобиль стоял за углом здания. Уля успела подбежать к урне возле люков, через которые уходил Игумен со своими подельниками. Черная сумка лежала в урне. Игумен выполнил задание и вынес содержимое малого сейфа наружу. Он вынес то, что его просили, а то, что не просили, взял себе: титановую коробку с бриллиантами и пистолет прихватил с собой. Дербенев все рассчитал правильно, Игумен был слишком предсказуем.
Катя достала мобильный телефон и позвонила в комнату охраны:
– Эй, ребята, у вас пожар! Из окон дым валит.
Охранники засуетились.
* * *Машина стояла у обочины недалеко от перекрестка. Иван сидел за рулем, Валерий рядом, с пультом в руках, Алина на заднем сиденье. Шел четвертый час ночи, город затих, будто вымер. Они внимательно следили за монитором с изображением карты города, по которой двигалась мигающая синяя точка.
– Внимание! – воскликнул Иван. – Они выйдут на нас меньше чем через минуту.
– Летят как на пожар, – хмыкнул Воронов.
– Точнее, от пожара. Правда, они даже не догадываются, что происходит в галерее.
– И никогда не узнают.
Как только огромный многотонный «Шевроле» появился на дороге и выскочил к центру перекрестка, Воронов нажал красную кнопку на пульте. Раздался оглушительный взрыв. Тяжеленную машину подбросило вверх метров на пять, на землю полетели пылающие обломки. В соседних зданиях повылетали стекла.
– Ни одного мешка не выбросило, значит, сгорят, – спокойно сказала Алина.
– Ладно, порадуем народ, – усмехнулся Иван и тронул машину с места. – Здесь живут люди небогатые.
Все засмеялись.
Алина открыла окно, выставила открытый чемодан, положив его на дверцу и крепко придерживая за ручку. Встречный ветер выхватывал из чемодана сложенные долларовые купюры, они взмывали в воздух, а потом дождем падали на землю.
– Миллион на ветер! – смеялась женщина. Она получала истинное наслаждение от того, что делала.
На улицу из подъездов и подворотен начали выходить люди. Сначала с опаской. Потом они увидели деньги, много денег. Вся улица была усеяна долларами, как осенними листьями. Ветер гонял ассигнации по мостовой и тротуарам. Раздались восторженные вопли.
Начинало светать.
* * *Реанимобиль прибыл первым на место происшествия. В распахнутые двери галереи вошли парень и девушка в белых халатах, с каталкой, накрытой простыней. Дым в зале начал рассеиваться, вытяжка работала хорошо. Надо было успеть погрузить мешки, пока на мониторах ничего не видно. Алеша и Уля надели респираторы и стали укладывать мешки между колес каталки, где была специальная сетка. Ее перетянули резиновыми жгутами, каталку прикрыли простыней, которая свисала почти до пола. Ляля, изображая пострадавшую, улеглась на каталку, ее, тоже прикрытую простыней, вывезли из зала и вкатили в реанимобиль. Высота салона позволяла это сделать не складывая каталку, а вогнать ее по узким трапам в полный рост.
Как только дверцы захлопнулись, сидевшая за рулем Катя включила сирену. Замелькали маячки, реанимобиль умчался.
Прибывшие за это время пожарные и медики продолжали свою работу.
* * *В самый разгар ночи в квартире хозяина галереи раздался телефонный звонок. Юлия не спала, она слышала звонки, но трубку не брала, ответить должен был муж – эта деталь имела важное значение.
Наконец Илья Данилыч проснулся и, трижды чертыхнувшись, снял трубку.
– Слушаю вас.
– Илья Данилыч, это Потапов! Галерея горит! Пожар!
Баскаков вскрикнул и застыл на месте. Юля открыла глаза и увидела мужа сидящим на кровати с трубкой в руке и открытым ртом.
– Что с тобой, Илюша?
В ответ молчание. Женщина взяла из рук окаменевшего мужа трубку.
– Алло?
– Юлия Михална, пожар в галерее! Потапов говорит.
– Сейчас буду.
Она положила трубку, достала пузырек с лекарством из аптечки, накапала нужное количество в рюмку.
– Вот, выпей, Илюша. Спокойно, не нервничай, тебе нельзя. Этот козел паникует, я все выясню.
Она залила лекарство мужу в рот и уложила его на подушку. Одевалась Юля неторопливо, потом минут пятнадцать стояла перед зеркалом и когда была готова к выходу, вновь подошла к мужу и взяла его руку. Пульс не прощупывался, Илья Баскаков был мертв.
Юлия Михайловна опустила его руку, отправилась на кухню, вымыла рюмку, а флакончик с лекарством положила в карман. Возможно, ей придется давать показания следователям. Домой она вернется к утру, врачи должны констатировать смерть не раньше десяти, то есть через шесть часов после остановки сердца. Конечно, она будет возражать против вскрытия, ведь всем известно о больном сердце мужа, но лучше не рисковать.
Юлия Михайловна открыла окна и, погасив везде свет, направилась к двери.
* * *Реанимобиль довез Катю и Лялю до загородного дома Дербеневых. Восемь мешков отнесли в гараж и запихнули в кузов небольшого фургончика, который Сева использовал для перевозки антиквариата.
– Теперь все мы богаты, – весело констатировал Алеша. – Вы гениальная женщина, Екатерина Андреевна, я вами восторгаюсь.
– А я восторгаюсь Лялей! – Катя обняла «жертву пожара». – Что бы мы делали без нее!
– Это точно, – согласилась Уля. – Теперь мы не скоро увидимся. А за реанимобиль не беспокойтесь, мы его поставим на место.
– Вы уверены, что не хотите брать свою долю? – спросила Катя.
– Мы свою долю получим от матери за черную сумку, которую вынес Игумен и бросил в урну. В ней завещание, это цена всей галереи. Так что мы внакладе не останемся, – с улыбкой объяснил Алеша.
– Удачи, ребята, – пожелала Ляля.
Когда они ушли, Ляля вздохнула.
– Мне нужен душ, иначе за мной приедет мусорная машина.
– А потом спать! – добавила Катя. – На сегодня все. Мои силы иссякли, до завтрашнего дня я в отключке.
* * *В начале пятого Сева Дербенев и его друзья вышли из ресторана.
– Бог мой, уже светло, – удивился Олег.
– В этом прелесть лета, – согласился Дербенев. – Очень мило посидели, а главное, пришли, как модно сейчас говорить, к консенсусу.
– Я рад, Сева, что мы повидались.
Дербенев со своей девушкой сели в машину.
– Спасибо, дорогуша, ты меня выручила.
– Не за что. Я очень хорошо провела время.
– Я отвезу тебя домой, у меня есть еще дела. Потом высплюсь.
Дербенев собирался ехать на квартиру Левши, тот к утру должен был вернуться из Курска.
2
Когда майор Панкратов подвез Кулешова к дому галерейщиков, они увидели стоящую возле подъезда «скорую помощь», потом появились врачи и уехали.
Дверь открыла хозяйка с заплаканными глазами.
– Что-то случилось? – спросил Кулешов.
– Случилось. Илья Данилыч умер этой ночью. Какая же я дура, что бросила его одного и помчалась на пожар, будто от меня что-то зависело. Этот идиот Потапов, начальник охраны, позвонил и разбудил мужа. Начал кричать в трубку: «Пожар, горим! Галерея пылает!» Я сорвалась и помчалась, а у Илюши сердце не выдержало. Когда мы с вами рассуждали о последствиях, Илья был мертв. Вот так, Леонид Палыч.
– Случилось. Илья Данилыч умер этой ночью. Какая же я дура, что бросила его одного и помчалась на пожар, будто от меня что-то зависело. Этот идиот Потапов, начальник охраны, позвонил и разбудил мужа. Начал кричать в трубку: «Пожар, горим! Галерея пылает!» Я сорвалась и помчалась, а у Илюши сердце не выдержало. Когда мы с вами рассуждали о последствиях, Илья был мертв. Вот так, Леонид Палыч.
– Да, да. У него было больное сердце, – закивал головой полковник.
– Извините, что же это мы на пороге стоим, заходите, – сказала Юлия.
Кулешов вошел в квартиру, там уже были какие-то люди.
– Я прошу прощения, Юлия Михална, но мне надо попасть в хранилище, – перешел к делу полковник. – Из залов ничего не пропало, значит, воры проникли в хранилище. Там же лежат большие деньги. Скорее всего, лежали. Мы обнаружили ночью очень много денег, рассыпанных на улице. Взорвалась бандитская машина и…
– Да, я помню, как вам об этом сообщили. И помню, что вы мне сказали.
– Извините, погорячился.
– У меня нет допуска в хранилище. Там кодовые замки. Муж никогда меня не брал с собой. Ума не приложу, как можно туда проникнуть.
Из одной из комнат вышел солидный мужчина в черном костюме. Юлию словно осенило. Она поманила его рукой:
– Вот, познакомьтесь. Наш адвокат Роман Лукич Лурье. Думаю, что только с его помощью вы сможете открыть хранилище. Вы меня извините, но я с вами не поеду, мне теперь не до галереи.
Адвокат пожал плечами.
– У меня хранится конверт, переданный Баскаковым. Он запечатан, я не знаю содержание. Велено вскрыть после его смерти.
– Где этот конверт?
– В моей конторе, мы можем проехать туда.
– Очень важно.
Лурье поцеловал руку вдове, и они с полковником ушли.
В кабинете Баскакова сидел сын Юлии Алексей. На столе лежали черные папки и огромная книга в кожаном переплете с серебряными застежками.
– Какой же Дербень мерзавец, – входя, зло сказала Юлия. – Значит, он уже давно подобрал код к малому сейфу, знал, что в нем лежит. Чтобы сделать точные копии книги и папок, потребовалось немало времени. Нам подбросили туфту с чистыми страницами.
– Почему он сразу не забрал оригиналы? – спросил сын.
– Не мог. Илья часто лазил в сейф и тут же обнаружил бы пропажу. Нет, он все правильно сделал. Когда стало ясно, что Баскаков уже никогда не сможет спуститься в хранилище, тогда и заменил подлинники на этот хлам.
– Я его понимаю, мама. Дербень подстраховался. Он человек опытный и знает, кому можно доверять, а кому нет. Я же помню наш последний разговор, когда мы везли деньги на дачу. Уже тогда я понял, что ты не собираешься делиться с Севой по-честному. Теперь тебе придется отдать ему его половину. Он стоит дороже, на его месте я бы забрал у тебя все.
– Он так и сделает.
– Нет. Дербень не хапуга, он всегда соблюдает договоренности. Вот только обманывать его нельзя, если не хочешь навредить самому себе. Смирись, мама. От тебя многого не требуется, надо лишь выполнить условия договора.
Юлия села за стол, обхватив руками голову. Алеша криво ухмыльнулся и ушел.
3
Спал Сева не раздеваясь, лишь смокинг повесил на стул. Проснувшись, отправился в генеральский кабинет и включил компьютер. На этот раз он писал письмо не Мамедову, а Алине Малаховой. Она ждала этого письма, и он начал сочинять его на ходу.
«Кому-то везет в жизни, кому-то нет! Так устроен мир. Я вор, но об этом никто не знает. „Око света“ похитил я. Меня интересовали бриллианты, а не произведение искусства. Оправа, к сожалению, не сохранилась, а камни я отдал на хранение Баскакову. Он не в курсе того, что я ему передал, его ни в чем не вините! Теперь мне стало известно, что даже Баскакова ухитрились обворовать. Снимаю шляпу перед коллегами. Камни попали в руки „уголовки“. Мне их не отдадут, а вам повезло, можете получить свои камешки у Кулешова.
С почтением и уважением, Вор».
Дербень еще раз перечитал письмо и отправил его по электронной почте адресату.
Еще одно дело сделано. Пустячок, а приятно.
Не успел Сева выключить компьютер, как открылась входная дверь. На пороге появился Левша.
– Ну, как дела? – спросил Дербенев.
– Герман тебе не доложил? Я звонил ему из Курска.
– Мы еще не виделись.
– Я все сделал. Плохо только, что в соседнем купе ехал мент. Китель подполковника висел на вешалке. В то купе я тоже заглядывал, он мог меня запомнить. Ребята отравились коньячком, на подъезде к Курску я проверил. Убрать бутылку со стола не сообразил сразу, а потом было поздно.
– Подполковник видел, что ты нес в корзине?
– Он купил водку, коньяк лежал у меня в кармане. Я его достал, перед тем как постучаться к ребятам.
– Тогда не о чем беспокоиться.
– На бутылке мои отпечатки.
– И что? Почему они будут искать тебя в Москве? Ты переквалифицировался в транспортного вора, шаришь по поездам. У ребят не было при себе ни гроша, а с пустыми карманами в Сочи не едут. Значит, их обокрали. С этой версией в Москве делать нечего. И потом, тебе недолго осталось здесь тусоваться.
Дербенев положил на стол целлофановый пакет.
– Посмотри, что здесь.
Левша высыпал содержимое на стол. Ключ с брелоком в виде золотой медальки с номером 431, ключ от машины, загранпаспорт, билеты на самолет.
– Пойдешь в банк завтра, в понедельник, – продолжил Сева. – К одиннадцати утра приедешь на место. Под окнами стоит машина, старенькая «Мазда», но с форсированным движком. Зайдешь в банк, спустишься в отсек частных сейфов, покажешь ключ, тебя пропустят. В графе электронной подписи поставь число сто восемьдесят. Дальше на полу высветится дорожка, она тебя выведет к сейфу с номером 431. Он тебя не интересует. Ключ универсальный. Ты им откроешь ящик напротив, с номером 472. Код – десять нулей. Там лежит футляр от скрипки, в нем акции. Обычные бумаги. Деньги через таможню ты не провезешь. Выйдешь из банка, сядешь в машину и поедешь в Шереметьево. Рейс 1214 до Кипра. В аэропорту тебя встретят и обменяют акции на деньги. Сто тысяч долларов. Это все, приятель, что мы можем для тебя сделать.
– Но акции стоят дороже!
– Естественно. Тебе полагается процент за доставку. Ты можешь отказаться, Левша. Возвращайся в свою Украину и грабь мелкие лавочки, если успеешь сойти с поезда.
– Меня все устраивает.
– Тогда вперед и с песнями. Про историю с поездом забудь. Пока там будут чухаться, ты уже будешь купаться в Средиземном море.
Сева надел смокинг, похлопал Левшу по плечу и ушел.
Левша сказал Дербеню неправду. Задание он не выполнил. Встреча с подполковником милиции в поезде так его напугала, что он не стал отдавать девчонке с парнем отравленный коньяк. Продал им пепси-колу и курицу-гриль. К тому же они уже пили коньяк, но свой. Вряд ли взяли бы еще одну бутылку, а вливать им отраву силой значило погореть на месте. В конце концов, Дербень не скоро узнает о результатах его поездки в Курск.
4
Новый помощник Германа оказался не менее сообразительным, чем Семен Желтков, отбывший с Диной в Сочи. Двадцатипятилетний Юра Севрюгин работал в ресторане «Маяк» больше года и тоже очень уважал Германа. Тот никогда не отказывал ему в деньгах, помог с квартирой и пропиской в Москве, устроив фиктивный брак со вдовушкой. За услуги приходилось расплачиваться. Ничего сверхъестественного Герман от него не требовал. Он нарисовал ему схему, показал множество фотографий, рассказал, кто есть кто и где он мог видеться с этими людьми. Когда в ресторане появились полковник Федоров и капитан Степанов, он знал, как отвечать на их вопросы. Герман, как всегда, оставался в стороне, наблюдая из-за занавески служебного помещения.
Милиционеры хотели видеть Желткова. Метрдотель пожал плечами:
– Ничем не могу помочь, он ушел в отпуск.
Капитан показал фотографию двух девушек:
– Может быть, их еще кто-нибудь видел?
– Посидите за столиком, я сейчас поспрашиваю официантов.
– А где живет Желтков?
– Кажется, в общежитии. У ребят спросите, сейчас кого-нибудь пришлю.
Сыщики присели за ближайший столик. Степанов осмотрел пока еще пустовавший зал.
Минут через десять к ним подошел рыжий парень лет двадцати пяти. Он вернул снимок и сказал:
– Это я их фотографировал. Они сидели за моим столиком. Та, что красивая, дала аппарат, обычную мыльницу, и попросила их щелкнуть. Ее зовут Дина.
– Когда это было? – спросил Федоров.
– В мае. Веселые девчонки.
– Вы их часто видели?
– Нет. Только один раз, но такую кралю забыть нельзя.
– Вы с Желтковым работаете в одну смену?
– Нет, в разные.
– Значит, в субботу пятнадцатого июня вы не работали, – продолжал допытываться полковник.
– Нет, я-то как раз работал, это Семка не работал.
Федоров нахмурил брови.
– Семка – это Желтков?
– Ну да.
– Он обслуживал девушку в субботу, она здесь встречалась с мужчиной в половине девятого, так он мне сказал.