Генерал, похоже, угадал намерения Грина, поскольку, едва Фил ворвался в кабинет, Алексеев поднял руку, призывая гостя к молчанию.
— Знаю, что скажешь! — пробасил Алексеев. — Сядь, отдышись. Бежал, что ли?
— Летел. — Грин утер лоб. — Что происходит, товарищ генерал, какой к черту день «Д»?!
— Кто рассказал? — генерал сдвинул брови. — Вот болтуны! Находки для шпионов. Ладно, раз уж ты в курсе, мне меньше пояснять. Объявлена полная боевая готовность. Ты, между прочим, к этому делу тоже руку приложил.
— Чертовщина какая-то! — возмутился Грин. — Я прикладывал руку, чтобы никакого дня «Д» не было! По крайней мере, в ближайшее время!
— Прекрати чертыхаться! — Алексеев несильно хлопнул ладонью по столу. — И звук убавь, я не глухой.
— Вы же согласились, что план никуда не годится, поскольку серпиенсы в курсе всех наших замыслов. — Грин чуть понизил голос, но почти сразу снова киксанул: — Это же самоубийство, начинать операцию по засвеченному плану!
— Меня ты, допустим, почти убедил, но это наше с тобой частное дело. Остальные верить в твою теорию не обязаны. Где обещанные доказательства?
— Здесь! — Грин вынул из кармана «флэшку». — И на записях камер слежения в «Глубинном». Вы знаете, что там произошло?
— А что там произошло? — удивился генерал.
— Вы не в курсе?! — Грин вытаращился на генерала. — Ночью. Вам не докладывали?
— Нет. В утренней сводке все как обычно, на территории базы и рабочих бункеров происшествий не зафиксировано. А что там было, пожар, что ли?
— Какой пожар?! Там стрельба была! Двоих охранников завалили! Чуть меня не продырявили! Едва ушел. Вы серьезно не в курсе?
— Нет. — Алексеев покачал головой. — Разберусь. Кто стрелял?
— Откуда я знаю? Какие-то типы из «Маски-шоу». Мне пришлось по запасной штольне выбираться. Вы у караула спросите. Или у особистов. Я потом полночи у них в обезьяннике просидел.
— Даже так? — Алексеев потянулся было к интеркому, но передумал. — Позже. Не до того сейчас, уж извини.
— Я понимаю, что не до того. — Грин кивнул. — Только вы все равно задумайтесь. Если это были люди шпиона, который выдал змеевикам наш план, значит, я на верном пути! Значит, крот боится, что мне поверят!
— Это значит, — Алексеев тоже повысил голос, — что шпион орудует не один, а с командой и что сидит он в штабе, раз в курсе всех дел, в том числе и наших с тобой. Больше ничего это не значит, понял?!
— До чего вы все упрямые, «крупнорогатые»! — раздосадованно воскликнул Грин. — Да разуйте вы глаза! Все ведь очевидно! Серпиенсы разводят нас, как кроликов! Чтобы день «Д» случился прямо сейчас, им гораздо выгоднее, чем нам. Вот почему они и подталкивают нас к началу операции! Кто принял решение начать операцию досрочно?
— Ты остыл бы, теоретик, — недовольно предложил генерал. — А то договоришься сейчас до цугундера. Ты соображаешь, что несешь? По-твоему получается, крот — это кто-то из главного командования?
— Получается! — в запале крикнул Грин.
— Может, я? — Алексеев спросил это без всякой иронии, скорее с угрозой.
— Может, и… — Грин осекся. — Нет, не вы. Вами он прикрывается.
— Все, закончили песни с плясками. — Алексеев встал. — Доказательств ты так и не предоставил, покушение к делу отнести не могу, еще непонятно, было ли вообще это покушение, а если было, то на кого, может, ты тут вовсе ни при чем, а выкладки твои теоретические штаб не убедили и не убедят, уж поверь. Есть еще вопросы?
— Где можно застрелиться?
— В сортире. Дневальным все равно каждый день его драить. Свободен, Грин. Если передумаешь стреляться, шагай в боевую часть, получи предписание и двигай на пост. Кажется, тебя в статистическую группу определили. Не помню точно. Будешь потери считать и советы давать, куда пополнение перебросить. Ты ведь любишь давать советы?
Грин не ответил. Он встал, весь пунцовый, и, громко топая, направился к выходу. Почему-то ему вспомнилась сцена с мальчишкой-посыльным.
«На каждого взрослого дядю найдется дядя еще взрослей. И необязательно с шоколадкой в кармане».
И все же сдаваться Грин не собирался. Пока у него не отобрали пропуск в штаб, шанс образумить «крупнорогатых» у Филиппа оставался.
Грин двинулся по коридору в сторону боевой части, как и приказал Алексеев, но на полпути свернул направо и, придав лицу деловито-озабоченное выражение, пошагал ко входу в тактический зал.
Охраны у входа, вопреки опасениям Грина, не оказалось, да и будь она на месте, это была бы просто формальность. Тормозить для проверки пропусков всех, кто входил в зал и выходил из него, представлялось нереальным. Видимо, чтобы не мешать перемещениям офицеров, замерли в открытом положении и автоматические двери.
Филипп вошел в зал, окинул взглядом толпящихся в нем офицеров и направился прямиком к группе самых упитанных из собравшихся здесь «крупнорогатых». Грин знал некоторых в лицо, кое с кем был шапочно знаком, но в дружеских отношениях ни с одним из присутствующих генералов не состоял. Даже в деловых, таких, как с Алексеевым, не состоял. Однако сейчас это было неважно. Главное, чтобы выслушали. А для этого следовало проявить волю и решимость.
Грин собрался и прикинул пару вариантов начала обличительной речи. Варианты никуда не годились, но в первых фразах обычно важна экспрессия, смысла все равно никто не уловит. А вот дальше надо будет постараться выложить аргументы так, чтобы их оценили даже упрямые генералы. Но пока решимость и натиск!
На последних шагах решимости вдруг поубавилось, и Грин притормозил. Поначалу он не понял, отчего так произошло, но вскоре догадался. Где-то глубоко в сознании всколыхнулся страх. Нет, не перед крупными чинами. Страх перед одним из них, провокатором, который едва не угробил Грина минувшей ночью. Казалось бы, здесь, в штабе, Филиппу бояться нечего, шпион не сможет сделать ему ничего плохого, да вот поди ж ты, страх все равно расползался и холодил душу.
А кто не трусит? Все чего-нибудь боятся. Просто смельчаки умеют страх преодолевать, а трусы сдаются и закрывают глаза, надеясь, что пронесет. Проносит редко, но поделиться печальным опытом трусишки не могут. Трусят.
Филипп выдохнул и решительно вклинился в толпу генералов. Более того, он на удивление легко протолкнулся в первые ряды, но начать свою пламенную речь не сумел. Сработал предохранитель хорошего воспитания. Один из генералов докладывал об оперативной обстановке, и перебивать его Филипп посчитал совсем уж запредельной наглостью. Пусть закончит или возьмет паузу, вот тогда-то…
Генерал решительно не хотел брать паузу, и с каждым его словом Грину становилось все более понятно, что метаться и толкать речи поздно. Лавина пошла и теперь могла только набирать ход. Остановить, а тем более вернуть ее на место было нереально.
— …В связи с чем и был отдан приказ о назначении часа «Ч» на одиннадцать ноль-ноль московского времени. — Генерал ткнул телескопической указкой в бумажную карту Москвы и ближайших пригородов. — По состоянию на девять часов тридцать минут все отряды, группы и бригады находятся в полной боевой готовности и на постоянной секретной связи с главным штабом. На каждую тактическую единицу приходится по одному «Пилигриму-Ф» и по пять стрелковых образцов «Пилигрим-А5». Резервные изделия доставлены сюда, в командный бункер, и по обстановке будут переброшены силами бойцов дневного дозора в зоны прорыва. Также в резерве находятся все ночные охотники, десантно-штурмовая бригада Шпагина и сводный отряд прибалтийских стрелков.
— Маловат резерв, — проронил кто-то из генералов. — Да еще нацисты эти… ненадежные. Туго станет, разбегутся, как пить дать.
— Одной ложной целью станет больше, — спокойно парировал генерал-докладчик. — На каждую группу охотников, стрелков и отделение десанта зарезервировано по четыре легких образца.
— И когда успели столько наштамповать? — вырвалось у Грина.
— Вы кто? — наконец обнаружил присутствие штатского генерал-докладчик.
— Я Грин. Изобретатель «Пилигримов».
— Вы хотите доложить что-то по изделиям?
В принципе, это и была долгожданная пауза, даже больше — Грину дали слово, но его вдруг понесло совсем не туда, куда он хотел:
— Докладываю! Изделия сырые и не годятся даже для нейтрализации утюгов! Взять с их помощью купола невозможно! И стрелковые образцы бьют только на десять метров и с никакой мощью. Энергобота, допустим, подстрелить из них можно, оружие обесточить тоже, а вот надолго нейтрализовать полевую защиту серпиенса — вряд ли.
— Что-то я не понимаю. — Генерал поморщился. — Вы признаться в саботаже решили?
— При чем тут саботаж?! — возмутился Грин. — Я не признаюсь, а предупреждаю! Не знаю, кто наплел вам, что «Пилигримы» боеспособны, но уж точно не я!
— Что-то я не понимаю. — Генерал поморщился. — Вы признаться в саботаже решили?
— При чем тут саботаж?! — возмутился Грин. — Я не признаюсь, а предупреждаю! Не знаю, кто наплел вам, что «Пилигримы» боеспособны, но уж точно не я!
— У нас акты приемки, — сказал кто-то из офицеров. — Протоколы испытаний. Все нормально, все работает.
— Я никаких актов не подписывал! — Грин обернулся. — И не испытывали мы ничего! Это… это… провокация какая-то! «Пилигримы» не готовы!
— Успокойтесь, Грин! — потребовал генерал-докладчик. — Я лично испытал один из стрелковых образцов. Дальность стрельбы и точность боя страдают, согласен, но эффективность оружия сомнению не подлежит, энергоботов образец уничтожал мгновенно.
— А серпиенсов?! У вас есть трофейная экипировка? Принесите образец и какую-нибудь запчасть от боевого костюма змеевика, я докажу!
— Не стоит, Грин, все изделия испытаны и на экипировке, и в реальных боевых условиях. «Пилигримы» работают.
— Кто их испытывал? — не унимался Грин. — Позовите этих людей! Сможете позвать? Ставлю сотню, что не сможете! Их не существует, а все протоколы испытаний — липа!
— Где охрана? — к докладчику протолкнулся генерал Алексеев. — Вывести этого штатского из помещения!
— Отставить, — приказал генерал-докладчик. — Товарищ Грин не закончил.
— Товарищ генерал-полковник, — Алексеев кивком указал на карту, — у нас и без Грина дел невпроворот. Я докладывал о его теории.
— Помню. Бредовая теория. Но сейчас товарищ Грин рассуждает о вещах, в которых он действительно специалист. Мы обязаны его выслушать и принять мнение товарища Грина к сведению.
— Примите, генерал, обязательно примите! — Грин воодушевился. — Ведь на могуществе «Пилигримов» завязана вся операция, верно? А если этого могущества с воробьиный чих, то и операция невозможна, правильно?!
— Нет, Грин, неправильно. — Генерал с указкой отвлекся на минуту, слушая, что шепчет ему на ухо какой-то полковник.
Выслушав полковника, генерал взглянул на часы и кивнул.
— Товарищи офицеры, — генерал обвел строгим и отчасти торжественным взглядом подчиненных, — в действие вступил план «Б». Северо-западная группировка под командованием генерала Лещинского была вынуждена вступить в боестолкновение со значительным отрядом серпиенсов. Мы не можем поддержать Лещинского, не раскрыв себя, но и оставить его один на один с серпиенсами не имеем права. Приказываю сдвинуть сроки начала операции ровно на сутки. Час «Ч» минус сто восемнадцать минут, обратный отсчет пошел.
— Трындец, приплыли, — проронил Грин. — Теперь точно можно застрелиться.
— Идем, я помогу. — Алексеев крепко взял Грина за плечо и отвел в сторонку. — Я куда приказал идти? Какого черта ты здесь устроил?!
— Не чертыхайтесь, ваше превосходительство, — уныло парировал Грин. — Теперь молиться надо, а не лукавого поминать. План «Б» — это что? Змеевики про него знают?
— План «Б» это тот же план «А», только на сутки раньше. Как и сказал командующий.
— Получается, знают. — Грин совсем скис. — Потому и атаковали этого Лещинского, чтобы спровоцировать нас.
— Может, ты чего не понимаешь, Грин. — Алексеев развернул Филиппа лицом к стене, увешанной огромными мониторами. — Взгляни. Видишь, на нижних экранах строки бегут? Каждая строка — это одна группировка, операторы набивают отчет о событиях в реальном времени. А на верхних мониторах идет видеокартинка от тех же группировок. Видишь?
— Вижу, — буркнул Грин. — Только не понимаю ничего. Кто-то куда-то бежит, прячется, ползет. Подвалы какие-то… дома… лес… не понимаю!
— А я поясню, если ты уперся, как «крупнорогатый». — Алексеев усмехнулся. — В эту минуту тысячи диверсионных групп начинают операцию прикрытия. И смотри, что пишут наблюдатели, читай!
— Клан реагирует на отвлекающий маневр и поднимает в воздух коконы, — прочитал в одной из строк Грин.
— Молодец, — издевательским тоном одобрил Алексеев. — А еще пишут, вот сюда посмотри, что серпиенсы выводят в море корабли и берут курс на наши ложные и брандерные флотилии. А вон там из южного округа сообщается: стражников сажают на броню и выводят колонны на скоростные трассы. Купола остаются без охраны, тылы вражеского войска открыты для удара. Враг реагирует, как мы и предполагали. Все идет по плану. Что тебе не нравится?
— Да все не нравится! Реакция врага на ваш отвлекающий маневр — фикция!
— Вот заладил! Все ведь идет по плану!
— Это вы заладили, товарищ генерал! По плану, по плану! Потому и реагируют серпиенсы, как вам хочется, что знают обо всех ваших маневрах заранее. Вытягивают нас из нор, на открытое место выманивают!
— Так, все! — Алексеев развернул Грина к выходу. — Обратный отсчет пошел, и ты шагай, болезный. На боевой пост. Опять свернешь с маршрута, прикажу арестовать тебя за дезертирство.
«Скажи ему, — вдруг зазвучал в голове у Грина голос извне, — скажи, что знаешь имя предателя».
«А я его знаю?»
«Нет, но время дорого. Это безумие еще можно остановить».
«Что я должен сказать?!»
«Меня посетило краткосрочное предвидение. Как раз до времени „Ч“. Оно относится к провокатору и его резиденту. Они встретятся в ближайший час. Это произойдет в доме на Щелковском шоссе».
«Думаешь, мне поверят?»
«Если повторишь мои слова в точности, они будут вынуждены поступить так, как было в моем предвидении. Не говори им только одного — кто отправится проверять эти сведения».
«Почему?»
«Эта информация исключительно для тебя. Чтобы ты, наконец, окончательно поверил, что наши с тобой беседы не плод твоей воспаленной фантазии, а реальность. Согласен?»
«Хорошо, говори, я повторю».
«Дом 28, угол Третьей Парковой и Щелковского, второй подъезд, третий этаж, дверь без номера крайняя справа. В подъезде и на крыше охранники, десять штыков. В квартире женщина-резидент и переводчик, человек. Они не ждут провокатора, но он все равно туда придет. Будет вынужден прийти, чтобы спасти резидента от ночных охотников… Воронцова».
«Почему не позвонит?»
«Через несколько минут серпиенсы начнут глушить эфир на всех частотах, кроме своих специальных. Не теряй времени, Грин, выкладывай козыри».
«И что, это сработает?»
«Не знаю. Мои предвидения избирательны, я не вижу, какой будет реакция штабных, но если по адресу прибудет группа охотников, можно предположить, что сработает, не так ли?»
«Логично».
Вся беседа уложилась в какую-то секунду, и Алексеев даже не заметил, что Грин на время выпал из реальности. Генерал слегка подтолкнул Филиппа в спину, но Грин не сдвинулся с места.
— Последняя просьба! — Он молитвенно сложил руки.
— Некогда! Марш отсюда!
— Я знаю, кто провокатор!
Восклицание Грина заинтересовало в первую очередь нескольких офицеров поблизости и только потом дошло до рассерженного Алексеева.
— Опять домыслы?! — Алексеев практически разъярился и схватил Грина за шиворот. — Пошел вон!
— Да послушайте вы! — Грин заорал во всю глотку.
На вопль отреагировали даже те из штабных, что находились в дальнем конце просторного зала. В том числе и командующий. Он поднял недовольный взгляд на беснующегося изобретателя и поморщился.
— Дмитрий Павлович, что происходит?
— Я знаю, кто провокатор, товарищ командующий! — пытаясь вырваться из рук генерала Алексеева, крикнул Филипп. — Знаю, кто слил врагу все ваши планы и списки Сопротивления!
— Ко мне! — приказал командующий. — Дмитрий Павлович, отпустите его.
Грин протолкнулся к командующему и на одном дыхании выпалил все, что ему нашептал голос извне.
— Да? — Командующий скептически взглянул на Грина. — А раньше почему молчали?
— Мы же про изделия говорили, не про шпиона.
— Значит, в течение часа он прибудет на явку, — командующий холодно уставился на Фила. — Кто он?
— Сами увидите! — Грин сделал вид, что обижен недоверием.
— Не разговор, — командующий жестом приказал все-таки вывести Грина из помещения и отвернулся.
— Его резидент женщина! — упреждая неблагоприятное развитие событий, крикнул Грин. — Женщина-воин! С ней переводчик и десять стражников!
— Отставить, — командующий снова уставился на Грина. — Как ты сказал? Повтори, только тихо.
— Женщина-воин. И переводчик из «белоповязочников».
— И откуда сии сведения? — командующий недоверчиво усмехнулся.
— Из сети, — честно глядя на генерала, соврал Грин. — Я говорил генералу Алексееву… в смысле — докладывал, что вчера вечером откопал много доказательств в пользу своей теории, но генерал отказался меня выслушать. Лично я расцениваю такое поведение генерала как поступок, граничащий с саботажем!