Все обернулись к генералу и взяли вежливую паузу. Алексеев помолчал немного и поднял взгляд на Деда.
— Вообще-то, лейтенант в чем-то прав. Твой капитан больше фантазирует, чем доказывает. Что-нибудь внятное, неопровержимое, словно атомная хронометрия, у него есть?
— Так точно, товарищ генерал. — Дед строго взглянул на капитана: «Выкручивайся, фантазер, да смотри у меня!»
— Разрешите доложить. — Рабинович вновь обратился к содержимому заветной папки. — Как вы и просили с хронометражом. Первый факт: Грина не было в расположении штаба и вообще в командном бункере с девяти пятидесяти до десяти пятидесяти шести. То есть в момент проведения операции группой Воронцова. Есть показания свидетелей и записи камер внутреннего наблюдения. Вот распечатка: в аналитический зал Грин вошел за четыре минуты до часа «Ч», а вышел из штабного отсека за час десять. Шестьдесят шесть минут отсутствия. Где? На записях с камер слежения он фигурирует в коридоре у штаба, а затем появляется сразу в коридоре у зала. Однозначно, в бункере его не было. То есть, простите за очередную «фантазию», он был на явке, спасал подставленную было для убедительности хозяйку.
— Это в день «Д», — вмешался Учитель. — А раньше? Если Грин шпион, именно он должен был фигурировать еще в трех эпизодах, связанных с нашей группой. Это как минимум. Если у него найдется алиби хотя бы на один из эпизодов, ваша версия разваливается к черту, коллега.
— У него нет алиби ни по одному эпизоду, — невозмутимо ответил Рабинович. — Факт номер два: встреча провокатора с хозяевами за две недели до дня «Д» на Кузнецком, первая проваленная явка нашей разведки, одновременно произошла утечка списков. Грина полдня не было на рабочем месте. С его слов, он был на медобследовании. Проверка показала, что он действительно был в медотсеке, но только до одиннадцати. На службу прибыл в четырнадцать десять. Факт номер три: за четыре дня до дня «Д» вечером в Бутово сгорела вторая явка. На видеозаписи, полученной от вашей группы, вновь фигурирует провокатор. Грин в это время якобы был дома. Свидетелей нет.
— Но откуда у него взялись данные по явкам и списки?! — нервно теребя воротник, спросила Вика. — Он не имел доступа к такой информации. Он же ученый, кроме «Пилигрима», его ничто не интересовало!
— Это мы выясним, не сомневайтесь. Теперь факт номер четыре: когда группа Воронцова попала в засаду под мостом через Сходню, Грин якобы вышел проверить что-то насчет спутников, охрана не сумела пояснить, что конкретно. Но факт зафиксирован, Грин выходил наверх, и его нигде не могли найти. Отсутствовал он ровно час, с полудня до тринадцати ноль-ноль. Вы попали в засаду около половины первого, так, лейтенант?
— Так, но… где база, а где Тушино! — Учитель недоверчиво покачал головой. — Не успеть даже по МКАД с мигалкой! При всем желании не успеть. Не в коконе же он домчался?
— Интересная мысль, лейтенант Учитель. — Рабинович усмехнулся. — Спасибо за подсказку.
— Там машины были! — запротестовал Учитель. — Обыкновенные, человеческие.
— Где? Под мостом? Вы, насколько я помню из рапорта, видели провокатора пешим, в компании серпиенсов.
— Ну, да, так и было. — Учитель понял, что проигрывает, и слегка засуетился. — Но перед этим мы проследили, как он вышел из своего дома и поехал к куполу на «Лексусе»!
— А в дом он как попал?
— Мы не видели. — Учитель замялся. — Там, наверное, и был.
— Или прилетел в коконе, высадился на крыше и спустился вниз? Чем не вариант? Что молчите, Учитель?
— Шли бы вы с вашими фантазиями! — не выдержал Учитель.
— Не расслышал, извините? — Рабинович победно взглянул на охотника.
— Вариант, говорю, — буркнул, багровея от злости, Учитель. — Вы правы. Вопросов больше не имею.
— Вот и чудненько… коллега, — капитан перевел торжествующий взгляд на генерала.
Алексеев сидел, по-прежнему глядя в стол, только теперь он выглядел не просто угрюмым, а был мрачнее тучи.
Видимо, несмотря на обилие сомнительных вводных, в целом версия Рабиновича показалась генералу убедительной. И это означало, что вина Грина практически доказана. Конечно, все это еще будет рассматриваться трибуналом, будут проводиться допросы, доследования и прочие процедуры, но исход, по мнению Алексеева, был ясен уже сейчас. Обвинительный приговор и наказание по законам военного времени.
Чего, собственно, этот сумасшедший ученый и добивался.
— И последний факт, если разрешите, товарищ генерал, — Рабинович положил на стол еще один листок.
— У? — Алексеев поднял взгляд на капитана, но включился не сразу. — А-а, докладывай.
— Это перевод сообщения, посланного Грином приору стражи сразу после того, как группа Воронцова вышла на охоту. — Капитан вынул из кармана коммуникатор. — А это оригинальная запись.
Он включил воспроизведение. Сообщение было коротким, из трех отрывистых фраз, но все поняли, о чем речь и без перевода или расширенных пояснений. Провокатор предупреждал хозяйку об опасности. Голос Грина, хоть и полушепот, узнали также все, кроме Деда, который с ним лично так и не встретился.
— Сержант Афанасьева, узнаете голос?
— Я… — Вика замялась, — да, наверное, но… Грин не знает языка серпиенсов!
— Вы уверены? — Во взгляде Рабиновича угадывалась насмешка. — То, что он шептал вам нежности по-русски, ничего не значит. Со своей хозяйкой он, как вы слышите, шепчется на языке серпиенсов. Кстати, вполне приличное произношение.
— Он… не знает языка! — заупрямилась Вика. — Вы…
Она осеклась, чтобы не разрыдаться.
— В виртуальном пространстве чужаков можно обучиться их языку буквально за неделю. Мне даже известны случаи, когда люди осваивали язык серпиенсов за сутки. Как думаете, сколько времени могло потребоваться на это Грину, ценному ученому и гению, как вы утверждаете? Один выходной?
— Он… не мог… предать! — прошептала Вика едва слышно из-за сдавившего горло спазма.
Рабинович в ответ на ее фразу только пожал плечами. Учитель снова взял Вику за руку и сжал, но на этот раз не крепко, просто чтобы поддержать в трудную минуту. Алексеев оторвал взгляд от столешницы и посмотрел сочувственно, но коротко. Взглянул и снова опустил глаза. Разглядывать расстроенную женщину — ни удовольствия, ни пользы, только самому расстраиваться. Военные тоже бывают сентиментальными.
— К сожалению, вы слишком долго отсутствовали, сержант, — с ноткой участия сказал Дед. — Люди меняются.
Вика, не спрашивая разрешения, тяжело поднялась и направилась к выходу.
— Разрешите идти? — вскочив, спросил Учитель как бы и за себя, и за Вику.
— Идите. — Генерал кивнул. — И присмотрите за ней, лейтенант. Это не приказ, личная просьба. В том смысле, что… поддержите.
— Понимаю. — Учитель кивнул и покосился на Рабиновича. — Поддержу. А присмотреть, как я понимаю, найдется кому и без меня.
— Идите! — Генерал поморщился.
Когда за охотниками закрылась дверь, полковник Рублев едва слышно вздохнул и одобрительно посмотрел на капитана: «Таки не подвел, молодец». Рабинович, в свою очередь, указал взглядом на Алексеева и вопросительно поднял одну бровь: «Генерала убедили?» Дед кивнул: «Похоже на то». Капитан кивнул в ответ: «Хорошо».
Теперь, по мнению младшего особиста, ничто не мешало довести дело до финала. Старший особист был настроен менее оптимистично. Дело Грина только начиналось, и до развязки в нем было ох как далеко. Месяца два, а то и больше, даром что война и трибунал не склонен затягивать с приговорами. А что произойдет за этот срок, как повернется ситуация, Дед загадывать не решался.
Ведь проблема заключалась не в том, что Алексеев или «народные адвокаты» станут мешать ходу процесса. Нет, ничего такого не будет, Дед был уверен. Проблема заключалась в самом Грине. Слишком уж спокойно отнесся он к аресту и выдвинутым обвинениям. Чересчур спокойно. И это озадачивало Деда больше всего. Давно известно, что неоправданное затишье бывает перед бурей, а слишком сильный отлив предвещает цунами. Что сулит странное олимпийское спокойствие Грина, понять было трудно, но Дед не сомневался, что ничего хорошего. И возможно, настолько «ничего хорошего», что унести бы вовремя ноги!
10. Москва, октябрь 2014 г
Странные люди, нелогичные правила и законы, а еще — загадочные скрытые возможности. Примерно так сформулировала для себя Арианна Дей вывод из полуторамесячных наблюдений за жителями Москвы и вообще центральной зоны Евразии. «Букет» получался крайне противоречивый, будто бы вместе с гвоздиками в вазу поставили ветку полыни, а потом еще и засунули пару огромных листьев хрена, того самого растения, на которое так любят ссылаться местные острословы. Арианна уже неплохо владела местным языком, но пока так и не поняла, почему упоминание этого растения считается почти неприличным. Почему не упоминание морковки, огурца или баклажана? Впрочем, сейчас Арианна размышляла не об этом. Ей никак не удавалось разгадать зашифрованный в «букете» ребус, и это ее крайне тревожило. Особенно тревожили эти зеленые лопухи с двойным смыслом — скрытые возможности людей.
Арианна была практически убеждена, что серпиенсы недооценили способности аборигенов, и поэтому потери оккупационных сил оказались настолько велики. Пока что приор стражи не озвучивала свои сомнения, но теоретически была готова это сделать, как только разгадает «ребус». Зачем? Элементарно. Чтобы вернуться хотя бы в Лондон. А еще лучше прямиком домой. Арианне порядком надоело скитаться по присоединенным территориям.
Цель стоила любых усилий и любого риска, поэтому Арианна не задумывалась о шуме, который поднимется, если она донесет свои выводы до Правителя Земли-216 Магнуса Арта или вовсе до Первого наместника Великого Дракона в присоединенных мирах. Вернее, задумывалась, но считала скандал неизбежным побочным эффектом. А раз он неизбежен, зачем о нем думать?
Оставалось расшифровать догадки, тщательно их обдумать и превратить мутные доводы в безупречные аргументы.
В первую очередь Арианна полагалась на свой ум и опыт, но не только на них. Еще она серьезно рассчитывала на помощь Гюрзы и других помощников из числа людей. Да, да, высокомерная, как и все серпиенсы, приор стражи рассчитывала на помощь аборигенов. Как говорят эти самые люди: «Невероятно, но факт». За один только подход к проблеме Арианну могли распять и смешать с грязью, но приор не собиралась посвящать сородичей в тонкости своего расследования. Она собиралась озвучить лишь окончательные выводы. А до того она была намерена действовать исключительно в одиночку. Если не считать участвующих в деле людей. Но люди участвовали лишь как исполнители, не вникая в суть расследования, к тому же были фанатично преданы Арианне, а потому надежны. Как она верила.
Во всяком случае, Гюрза, при всех его человеческих странностях, казался вполне надежным агентом и неплохим советчиком. Он своенравен и амбициозен, но Арианна была склонна закрывать глаза на недостатки агента до тех пор, пока он ей полезен.
И Гюрза, похоже, это понимал. Нет, он не старался лезть из кожи вон, доказывая свою полезность. Он не грузил хозяйку лишней информацией, не старался преподносить свои достижения как некие подвиги и не сетовал на трудности, которые ему приходится преодолевать, чтобы добыть нужную информацию или организовать очередную каверзу в стане Сопротивления. Он просто работал не покладая рук, деловито и сосредоточенно. Именно это качество Гюрзы и привлекало Арианну более всего. Для человека агент был очень хорошим исполнителем. Да что там лукавить, редко какой серпиенс умел так грамотно и эффективно строить свою работу. Разве что члены Единой ложи Великого Дракона, одним из которых являлась и Арианна. Но на эффективной работе элиты далеко не уедешь, равно как и наоборот — невозможно построить идеальную Империю, если всерьез строительством занимаются лишь рядовые подданные. Нужен единый созидательный порыв. Ложа пыталась донести эту мысль до всех кланов и Правителей всех миров, но, как все более убеждалась Арианна, чаще всего — безуспешно.
Серпиенсы цеплялись за устаревшие стереотипы, не желали вникать в суть проблем, неизбежно возникающих в каждом присоединенном мире, и отказывались даже на секунду представить, что аборигены могут оказаться если не умнее, то хотя бы хитрее завоевателей. Причем серпиенсы отказывались поверить в это, даже неся огромные потери.
Арианна вспомнила августовский кризис и внутренне содрогнулась. Косность боевых приоров едва не обернулась катастрофой. Да, восстание людей закончилось их поражением, поскольку было заведомо обречено на провал, этому немало посодействовала сама Арианна и ее агентура. Да, общие потери серпиенсов были ничтожны в сравнении с потерями людей. Да, жертвы были не напрасны; в результате подавления мятежа было уничтожено больше половины личного состава партизан, выведена из строя вся их военно-техническая база и разрушена практически вся инфраструктура подполья. Это был успех, ради которого стоило пожертвовать сотней-другой соплеменников. Даже несколькими тысячами, как это и произошло в действительности. Но из всего, даже из относительного успеха, следует извлекать уроки, а приоры боевых отрядов так и не сделали из августовского мятежа верные выводы. Они объявили об очередной полной победе и отправились в метрополию получать награды из рук Первого наместника.
Только Арианна никуда не поехала. Во-первых, при дворе Великого Дракона ее не особенно ждали, а во-вторых, она была убеждена, что гордиться ей пока нечем. Устранив угрозу вооруженного Сопротивления, серпиенсы так и не докопались до корней проблемы. До того самого корневища загадочного растения «хрен», которое символизирует скрытые возможности и запредельное упрямство людей, обитающих на присоединенной территории номер 216. Корневища длинного и хрупкого, а потому извлекаемого с огромным трудом, аккуратно и без спешки. Либо не извлекаемого, а просто уничтожаемого прямо в земле химикатами и огнем, как это случилось на Земле-198. Арианна отлично помнила ту Землю и ее аборигенов. Они были гораздо сильнее жителей территории 216, но им не хватало хитрости и гибкости мышления. Поэтому они проиграли и в результате исчезли с лица собственной Земли, как будто никогда и не существовали. Это был единственный случай в истории, когда Великий Дракон отдал приказ уничтожить такое количество рабочей силы, но у императора просто не оставалось иного выбора. Аборигены грозили не столько нанести поражение войску серпиенсов, сколько подорвать веру бойцов армии Великого Дракона в собственную непобедимость.
Сейчас Арианна видела схожую угрозу, но только подрыв веры в себя грозил не бойцам, а элите Империи Великого Дракона. Пока это было неочевидно, угроза затаилась на недосягаемых глубинах, но она существовала, и приор стражи вознамерилась вытащить ее на поверхность. Вытащить и уничтожить на глазах у Совета Правителей и самого Первого наместника. А уж после разговаривать с ними о наградах и вести дискуссии о верности курса Ложи на сплочение нации в едином созидательном порыве.
И в этом благородном деле приору стражи должен был помочь Гюрза. Самый сообразительный и талантливый из всех агентов-аборигенов (и серпиенсов, да не покарает Великий Дракон за такую ересь), когда-либо работавших на Арианну Дей.
Арианна сложила руки на груди и отвернулась от окна. Зарядивший еще рано утром унылый осенний дождик успокаивал и помогал сосредоточиться, но не вечно же смотреть в окно. На такую роскошь у приора не было времени.
— По правде, я считала твой замысел чистой авантюрой, Гюрза. — Арианна задумчиво уставилась на шпиона. — Но ты доказал, что хорошо разбираешься в психологии сородичей и умеешь блестяще моделировать ситуации. Единственное, что меня не устраивает — выбор объекта. Я запретила тебе трогать Грина, но ты нарушил мой приказ. За это ты будешь наказан.
— Я уже объяснял вам, госпожа, почему выбор пал на Грина, — спокойно ответил Гюрза. — Таково было требование момента. Вы находились в серьезной опасности, ваши стражники фактически предали вас. У меня не оставалось времени для поисков другого кандидата, я должен был бежать к вам на помощь.
— Ты не смеешь обвинять серпиенсов, человек. — Арианна не повысила голос, но в ее словах все равно угадывалась угроза. — То, что произошло в квартире на семьсот второй улице, разбирать не тебе. И насчет отсутствия выбора ты лукавишь. Тебе захотелось подставить именно Грина, и ты сделал это, несмотря на мой запрет. Ты будешь наказан.
— Как пожелаете, госпожа. — Гюрза не боялся наказания, поскольку не верил, что оно будет суровым, это было видно по взгляду агента. Он смотрел на хозяйку спокойно, без типичного для обреченных людей страха либо вызова во взгляде.
— Позже, — сказала Арианна.
Гюрза на это и рассчитывал, без сомнений. Но никакого вздоха облегчения или какого-нибудь едва заметного проявления эмоций Арианна от агента не дождалась. Все-таки удивительным человеком был этот Гюрза! Арианне он, определенно, нравился.
Приор мысленно осеклась и поспешила исправиться. Нет, нравился не он сам, а вот эта его твердость характера, мужество и глубокий ум. Вкупе с надежностью — лучшие качества настоящего мужчины.
Арианна снова себя одернула. При чем тут «настоящий мужчина»?! Гюрза был всего лишь человеком! Возможно, одним из лучших представителей своего вида, но только человеком, существом низшего порядка… и все-таки в нем было очень много того, что редко встретишь в мужчинах любого вида.
Арианна предприняла новую попытку сосредоточиться на деле, и это ей, наконец, удалось.
— Люди не должны убить Грина, пока я не дам разрешения.
— Люди не станут спрашивать…
— И ты это обеспечишь! — перебила дерзкого Гюрзу хозяйка. — Обоснуй свое требование необходимостью доследования или тем, что нужно выявить связи провокатора. Можешь действовать как угодно. Мне важен результат. Грин должен прожить еще хотя бы месяц.