Он совсем не походил на евнуха, во всяком случае, в ее представлении. Линнет протянула руку и взяла чашку, обхватив ее пальцами. Шоколад был темный, густой и немного терпкий.
Пожалуй, она могла бы понять, почему людям нравится супружеская жизнь, по крайней мере тем, кому она действительно нравилась. Приятно иметь кого-нибудь, с кем можно поболтать утром, смакуя горячий шоколад. Более того, ей нравилось смотреть на Пирса, и поскольку он не обращал на нее внимания, она занялась именно этим, наблюдая из-под полуопущенных ресниц за игрой его мускулов.
Мужское тело отличалось от женского и было по-своему соблазнительным. Мысленно она принесла извинения своей матери: «ты была права». Пирс поднял руку с тростью, так что рубашка натянулась на рельефных мускулах его плеча, и Линнет впервые поняла, что заставляло глаза ее матери сиять, когда та отправлялась на очередное свидание.
Но тут она осознала, на что именно смотрит, и подскочила на постели, чуть не расплескав шоколад.
– Прекратите сейчас же!
Пирс поставил ее шкатулку для драгоценностей на самый край туалетного столика. И теперь тыкал в нее тростью.
– Вас очень трудно разбудить, и я решил, что немного артиллерии не помешает.
Еще один толчок, и шкатулка свалится на пол. Линнет поставила шоколад на прикроватную тумбочку.
– Дайте ее мне! – воскликнула она, схватив трость и снова откинувшись на подушки. – Вы не должны распространять свое ребяческое чувство юмора на мою шкатулку для драгоценностей. Я унаследовала ее от матери. Она выложена перламутром и сделана в Венеции.
Пирс подался к ней, упершись ладонями в постель по обе стороны от ее бедер.
– Вы уже во второй раз упрекаете меня в ребячестве. Мужчин вызывали на дуэль и за меньшее.
– Но не вы, – заявила Линнет. – Вы калека.
Последовало секундное молчание.
– А вот это жестоко, – тихо произнес он.
– Не более жестоко, чем ваша манера разговаривать с людьми, – возразила Линнет с неприкрытым злорадством.
Он изменил позу, и внезапно его руки оказались так близко от ее талии, что Линнет ощутила его тепло. Она вцепилась в трость, не в силах сдержать улыбки. Дразнить его было приятно… и опасно.
Пирс тут же подтвердил ее опасения.
– Вам никто не говорил, что мне дали прозвище «Зверь»?
Она сморщила носик.
– Как двухлетнему малышу рассерженная няня. В любом случае прозвищами меня не удивишь. Весь Лондон уже говорит обо мне, употребляя самые непристойные слова, какие только можно сказать о женщине.
– Что ж, значит, у вас есть нечто общее с моей матерью, – заметил он. – Мне следует чувствовать себя как дома, находясь в обществе потаскушки.
Линнет исхитрилась повернуть трость и ткнула его в грудь.
– Вы не могли бы отодвинуться? Это очень неприлично.
Пирс не шелохнулся. В его глазах сверкало чувство, едва ли укладывавшееся в рамки приличий. Внезапно Линнет осознала, что она ошибалась насчет него. Почему-то она решила, что его увечье делает его… неспособным испытывать желание.
У Пирса явно не было проблем с желанием.
И он знал, о чем она думает. Его глаза медленно скользнули по ее лицу, задержавшись на губах, двинулись дальше, по ее шее…
И застыли.
Взглянув вниз, Линнет обнаружила, что ночная рубашка натянулась на ее груди и сквозь тонкую ткань просвечивают розовые соски. Она поспешно отбросила трость и скрестила руки на груди.
– Вы не должны так смотреть на меня, – заявила она.
– Вы моя невеста. – Его голос слегка охрип и утратил насмешливые нотки, сопровождавшие каждое его слово.
– Теперь уже нет, – возразила Линнет, облизнув нижнюю губу.
– Мне кажется, – сказал Пирс, – нам следует несколько глубже изучить этот вопрос о помолвке.
Он придвинулся еще ближе. Теперь его ладони упирались в подушку, а его лицо находилось над ее лицом.
– Меня целовал принц, – сообщила ему Линнет, пытаясь подражать его вкрадчивым интонациям. Но ее голос сорвался на писк.
– Вот как? – Его глаза сверкнули. – Я обожаю состязания, вы не знали? – Он склонил голову и лизнул ее нижнюю губу, медленно и нежно.
Линнет моргнула, пораженная волной ощущений, захлестнувших ее тело.
– У принца Августа получалось лучше, – с трудом вымолвила она.
– Но я еще даже не начал, – сказал Пирс. – И знаете что? Думаю, нам лучше остановиться. Мне следует освежить свою технику. Почитать пару книг. Обдумать стратегию.
Дыхание Линнет стало прерывистым, глаза полузакрылись в ожидании, когда его губы…
– Стратегию? – пискнула она. Что в нем такого, что заставляет ее забывать обо всех уловках, которыми она в совершенстве владела, очаровывая мужчин?
– У вас вкус шоколада, – произнес он у самых ее губ, обдавая ее своим пряным дыханием. – Так и съел бы вас, будь вы конфеткой. – Он склонил голову и… прикусил ее нижнюю губу. Вопреки всякому здравому смыслу Линнет словно пронзила молния.
Ее глаза распахнулись.
– Пожалуй, вам действительно следует прочитать пару книг, – сказала она. – Неужели я первая женщина, которую вы когда-либо целовали? Если, конечно, это можно назвать поцелуем?
Пирс выпрямился и постучал пальцем по подбородку.
– Дайте подумать… Вспомнил! Нет, вы не первая. Вы разочарованы?
– С какой стати? Это вообще не мое дело.
Он поднялся.
– Куда вы дели мою трость? А, вот она. А теперь не будете ли вы так любезны вылезти из постели и одеться, чтобы мы могли пойти поплавать?
Но теперь все было по-другому. Может, Пирс и выглядел таким же безразличным и ироничным, как всегда, но Линнет чувствовала себя иначе. После этого поцелуя – точнее, его прелюдии – она просто не могла выбраться из постели и проследовать через комнату в одной ночной рубашке.
Пирс угадал ее мысли.
– Во первых, я вас даже не поцеловал. Во-вторых, я не мог бы продвинуться дальше – даже если бы дело дошло до поцелуя – и лишить вас невинности, если помните. А в третьих… Впрочем, первых двух пунктов вполне достаточно.
Линнет прочистила горло.
– Я встану, если вы пересядете туда. – Она кивнула в сторону стула. – Лицом к стене.
– А как прикажете мне плавать? Тоже спиной к вам? Если я буду смотреть в другую сторону, вы утонете, – резонно заметил он. – Если вы так настроены, я ухожу. Мне нужно плавать каждое утро, чтобы потом не мучиться от боли в ноге.
– Нет! – сказала Линнет. – Я хочу научиться плавать. – Она даже приготовила с вечера платье, сорочку и чулки на тот случай, если он явится.
– В таком случае одевайтесь. У меня мало времени. Скоро начнется утренний обход пациентов. Они имеют дурную привычку умирать по ночам.
Его глаза больше не сверкали. Он выглядел таким же равнодушным, как обычно, и Линнет, осмелев, выбралась из постели и метнулась за ширму в углу.
– Я читаю книгу из вашей библиотеки, – сообщила она. – Медицинского содержания.
– О? И какую же?
– «Медицинские заметки» доктора Фотерджила.
– Отъявленная чушь. Не верьте ничему, о чем там говорится. Вообще не верьте ничему, что сказано в книгах, которые вы найдете в библиотеке. Большинство из них написаны круглыми идиотами.
Линнет высунула голову из-за ширмы.
– Вы хотите сказать, что сок нарцисса не помогает от импотенции? Как жаль!
– Вижу, вы смотрите вперед, – сказал он, откинув со лба прядь волос. – Следующему мужчине в вашей жизни чертовски повезет.
– Так это работает? – спросила она, скрывшись за ширмой.
– Маловероятно. Вам нужен чулок, который только что упал на пол?
– Да, пожалуйста, – сказала она.
Шелковый чулок перелетел через ширму и приземлился ей на плечо.
– Зачем вообще суетиться с чулками? – поинтересовался он. – Вы же их снимете.
Линнет натянула подвязку.
– Не могу же я выйти из дома без чулок!
– Через минуту на вас не останется ничего, кроме клочка ткани.
– Нельзя, чтобы меня видели без чулок, – сказала Линнет, решив, что ничего страшного не случится, если ее увидят без корсета. Слишком утомительно шнуровать его без помощи горничной. – Не могли бы вы помочь мне застегнуть платье?
Выйдя из-за ширмы, она обнаружила, что Пирс смотрит в окно.
– Солнце уже встало. Мне действительно нужно подняться наверх.
– Нет, вначале вы поплаваете, – заявила она. – Застегните мое платье, и пойдем.
На этот раз погружение в ледяную воду было менее неожиданным, но не менее шокирующим.
Пирс выхватил ее из бассейна, и она приникла к нему, вскрикивая:
– О Господи, о Господи! – И хватая ртом воздух.
Его сильные руки обвили ее, прижимая к его теплому телу.
– Отдышались? – спросил он у самого ее уха.
Линнет покачала головой. Ей не хотелось отпускать его, но он бесцеремонно опрокинул ее на спину.
– Просто лежите.
Линнет покачала головой. Ей не хотелось отпускать его, но он бесцеремонно опрокинул ее на спину.
– Просто лежите.
Она обнаружила, что держится на воде.
– Отлично. А теперь проделайте то же самое на животе.
Линнет недоверчиво уставилась на него, поэтому он протянул руку и перевернул ее на живот. Она тут же погрузилась в воду, но Пирс вытащил ее на поверхность.
– Лягте на живот, – велел он. – Закройте глаза и просто лежите. Точно так же, как вы лежали на спине.
– Вначале согрейте меня, – отозвалась она, стуча зубами.
Он прижал ее спиной к себе и снова обвил рукой, так что та оказалась как раз под ее грудью. И хотя Линнет по-прежнему находилась в ледяной воде, по ее жилам пронеслась горячая волна от макушки до кончиков ног, а кожа покрылась мурашками, заставив ее остро ощутить мускулистое тело, прижимавшееся к ее спине… и его твердую часть, которую ее мать…
Но поскольку думать о матери в подобном контексте казалось неправильным, Линнет поспешила отогнать эту мысль.
– Ладно, – сказала она, сделав глубокий вздох. Пирс уронил руки, и она плюхнулась в воду и кое-как поплыла.
– Вы почти плывете! – крикнул он ей вслед.
Линнет открыла рот, чтобы ответить, и хлебнула морской воды.
– Ух! – выдавила она, кашляя и отплевываясь.
– Пора вам вылезать из воды. У вас посинели губы, не говоря уже о пальцах. И некоторых немаловажных частях моего тела. Мне надо начинать двигаться.
Дрожа всем телом, Линнет доковыляла до стопки полотенец и закуталась с головы до пят. Затем вернулась к бассейну и уселась на плоской скале, наблюдая, как Пирс разрезает воду, плавая взад и вперед, от одного края к другому.
Солнце было даже теплее, чем вчера, и хотя она знала, что появятся веснушки, она не могла не запрокинуть голову, подставив лицо солнечным лучам. А потом легла на скалу, так чтобы солнце могло дотянуться до ее шеи, плеч и груди.
Нагревшаяся на солнце скала излучала тепло, и Линнет размотала полотенце, закрученное вокруг головы, чтобы дать волосам высохнуть. А затем откинула полотенце с ног, чтобы сорочка тоже подсохла.
К тому времени, когда Пирс вылез из бассейна, она почти заснула, нежась на солнце в гнездышке из полотенец. При виде его она сонно моргнула.
– Вы закончили?
– Похоже на то. Вы опять забрали все полотенца.
Линнет села.
– Извините. Вот, возьмите это. – Она вытащила полотенце из-под своих волос. – Боюсь, оно немного намокло.
Пирс без лишних слов взял полотенце и начал вытирать свое тело и волосы. Линнет снова легла, наблюдая за ним. Она представить себе не могла, что мужчина может выглядеть подобным образом. Таким завораживающим, таким…
Наверное, она больше похожа на свою мать, чем ей казалось. Эта мысль так поразила Линнет, что она села.
– Не вставайте, – велел он. – Повернитесь на живот.
– И не подумаю!
– Я хочу преподать вам урок плавания на суше. Это проще, чем кричать вам на ухо, что нужно делать, когда вы вопите, что вам холодно.
– О!.. – Линнет легла на живот и поерзала, устраиваясь удобнее на теплой скале. Затем оглянулась через плечо. – Так, что я должна делать?
Глава 13
Пирс посмотрел на восхитительное тело своей невесты – своей предполагаемой невесты – и понял, что попал в беду.
Такую же глубокую, как ложбинка между ее восхитительными…
Ее выбрал его отец. Он не может иметь с ней ничего общего, даже если бы она была самой красивой женщиной во всей Англии.
Каковой она и является, заметил вкрадчивый голос, прозвучавший в его голове. Пирс никогда не видел такой изысканной женщины. Говоря по правде, он не мог даже вообразить, что подобное совершенство существует.
Он опустился на колени рядом с ней, безжалостно подавив ту часть своей натуры, которой хотелось пройтись ладонями по ее гладкой спине, а затем по округлым ягодицам и стройным ногам.
– Вытяните руки по бокам, – велел он голосом, звучавшим так хрипло и мрачно, как если бы он годами курил сигары, и склонился над ней, чтобы показать движения руками. – Вначале загребаете одной рукой, затем другой. Каждый раз, когда вы делаете взмах одной рукой, вы поворачиваете голову в другую сторону и делаете вздох.
Линнет выполнила движения, старательно поворачивая голову.
– Отлично, – сказал Пирс, переведя взгляд на ее зад. – Ноги нужно держать прямо и слегка бить ими по воде.
В общем, ничего страшного не случится, если он посмотрит. Просто посмотрит. Хотя иначе, чем пыткой, это не назовешь. Он видел сотни голых женщин. А может, тысячу. Все они обнажали свою грудь и самые интимные места, но он ни разу даже глазом не моргнул.
Но сейчас его тело пульсировало, буквально разрываясь от страсти. Пирс выпрямился и плотнее обмотал полотенце вокруг талии. Будь он проклят, если позволит своему отцу – своему недостойному и презренному отцу – вынудить его согласиться на брак с женщиной, которую тот выбрал.
Он наблюдал за движениями Линнет, стараясь не обращать внимания на их подсознательную чувственность. Похоже, у нее неплохое чувство ритма.
Еще бы, произнес вкрадчивый голос в его голове. Он мог бы обучить ее и более увлекательным ритмам…
Пирс прогнал эту мысль.
– Пора идти, – деловито сказал он, отвернувшись. – Меня ждут пациенты, и некоторые из них, возможно, уже покойники. Было бы невежливо заставлять их ждать.
Он слышал, как она вскочила на ноги и натянула платье.
– Подождите, – окликнула она его, когда он двинулся вверх по тропинке. – Вы не забыли, что нужно застегнуть мое платье?
Он обернулся. Линнет стояла на краю бассейна, с влажными рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам, румяная от физических упражнений, и улыбалась. По настоящему, а не той заученной улыбкой, которой она очаровывала его бедных учеников.
– Я не могу вернуться в дом в таком виде, – сказала она. – Пусть у меня нет компаньонки, но, если вы не хотите, чтобы все домочадцы решили, будто мы купались голыми, вы должны застегнуть мое платье.
– Не будьте дурочкой. Слуги отлично знают, чем мы здесь занимаемся. И ничего не имеют против.
– Ну, тогда ваш отец сочтет такое поведение скандальным.
Пирс хмыкнул, не желая вдаваться в дискуссии о том, как мало его интересует мнение отца.
– В таком случае идите сюда. Я не желаю забираться на эту скалу со своей тростью.
Линнет растерянно моргнула и поспешила к нему.
– Извините. Когда вы плаваете, вы кажетесь таким мощным, что я забываю, что ваша нога изувечена. Кстати, как это случилось? – Она повернулась к нему спиной, и он принялся застегивать ее платье.
То, что женская спина – деликатная вещь, он знал и раньше. Но его знания проистекали от осмотра спин, пораженных недугом. Спина Линнет была идеальной формы, и все кости, которые он изучал в медицинской школе, выглядели совершенно иначе, обтянутые гладкой бледной кожей.
– Где ваша сорочка? – резко спросил Пирс.
– О, я ее сняла, – сообщила Линнет. – Нет ничего холоднее мокрой ткани, знаете ли.
Она убрала волосы в сторону, чтобы они не попали в застежку, и ее шея цвета сливок клонилась перед ним, как стебель, поддерживающий цветок. Ее слова медленно проникли в его сознание. Она сняла сорочку, когда он стоял к ней спиной. Выходит, она стояла обнаженная на открытом воздухе, пусть даже одну секунду.
– Пирс? – спросила она. – Как вы повредили ногу?
– Это было так давно, что я забыл, – отозвался он, застегнув последнюю пуговицу.
Линнет издала недовольный звук и нагнулась, чтобы поднять сверток из мокрой ткани, очевидно, ее сорочку, а затем взяла его под руку. Пирс даже не осознавал, что ждал этого, пока ее изящная рука не скользнула на его локоть.
– Ну что, ночью появились новые пациенты? – поинтересовалась она. – Как вы их распределяете по палатам? Элиза сказала, что палаты располагаются в обоих крыльях.
– В зависимости от заболевания, – сказал Пирс, размышляя о том, как вежливость, вбитая однажды в голову человека, остается там на всю жизнь.
– В каком смысле?
– Заразные и незаразные. А они разделяются по полу. Женщины в одной палате, мужчины в другой. Я не могу допустить, чтобы особо похотливые набрасывались друг на друга посреди ночи.
– А кого больше, мужчин или женщин?
– Женщин.
– Почему? Разве мы чаще болеем?
– Нет, но ваш пол более склонен обращаться за помощью. В здешних краях мужчины просто падают замертво в поле. На мой взгляд, это более приятный и чистый способ ухода.
– А дети?
– Иногда. Их косят простудные заболевания, так что большинство детей умирает раньше, чем попадает сюда.
Он почувствовал, как она вздрогнула.
– Это ужасно, Пирс.
– Такова жизнь.
– А кроме Гэвина, есть другие дети?