– Она никому не мешает. Этот старый курятник стоит на отшибе, – скромно отозвалась его собеседница. – Я присылала судомойку утром и вечером, чтобы дать ей воды, как вы и сказали.
– И она не в том состоянии, чтобы жаловаться на запах куриного помета, – заметил доктор. – Вонь от болезни перебивает все остальное.
– До чего же она распухла, – сказала миссис Сордидо. – А что это течет из ее уха, доктор?
Лицо доктора нависло над Линнет.
– Нутряная жидкость, – сообщил тот, выпрямившись. – Здесь уже ничего не поделаешь, миссис Сордидо. Утешьтесь тем, что вы выполнили свой христианский долг по отношению к этим бедным путешественникам.
– Давайте выйдем на свежий воздух, доктор. – Раздались шаги, когда миссис Сордидо двинулась по деревянному полу к выходу, и перед глазами Линнет закружилась пыль, поднятая ее юбками.
Доктор выпрямился, собираясь последовать за ней.
– Не сомневаюсь, что герцог вознаградит вас за ваши хлопоты.
– Да, но мистер Сордидо не слишком доволен ее пребыванием здесь. И, должна признаться, тем фактом, что я навещаю ее, доктор. Но я сказала ему, что приглашу вас еще один раз, потому что не хочу, чтобы ее смерть была на моей совести.
– И правильно сделали, – сердечно отозвался доктор. – Фу, ну и грязь здесь.
– Нет, – произнесла Линнет, пытаясь сесть. – Нет, пожалуйста!
Она смутно видела, что миссис Сордидо помедлила у двери.
– Что это с ней, доктор?
– Судороги, полагаю, – сказал тот, бросив взгляд через плечо. – Пойдемте, мадам. Мы сделали все, что в человеческих силах, и теперь должны просто предоставить ее душу Господу. Собственно, вы могли бы послать за священником.
– О, я не могу позвать священника только для того… – Ее голос затих в отдалении.
Дрожа, Линнет поднесла руку к лицу. Та колыхалась у нее перед глазами. Сколько времени она пробыла здесь? Казалось, прошли недели… месяцы.
Медленно протянув руку к стакану, стоявшему возле ее матраса, она сумела поднять его и поднести к губам. В ее рот полилась вода, приятно охлаждая горло, но у нее не хватило сил глотнуть, и вода вылилась обратно.
Линнет попыталась снова, но безуспешно. По ее щеке скатилась слеза.
Она чувствовала, что жар нарастает. Воды, подумала она. На этот раз ей удалось сделать глоток. Но когда она поставила стакан рядом с матрасом, он упал, и остаток воды вылился на грязный пол.
Воды, воды… стучало в ее голове, вторя лихорадочным ударам сердца.
Жар надвигался, утаскивая ее назад, в лихорадочный водоворот, где она не могла ни видеть, ни слышать. И тем не менее…
Перед ее глазами мерцал бассейн, немыслимо голубой, прохладный и освежающий. И там был Пирс, и его дорогое лицо, взиравшее на нее с сардонической усмешкой.
На мгновение, прежде чем лихорадка снова поглотила ее, она сосредоточилась на любви к нему, на яростной силе, которая вела его по жизни, несмотря на страдания. На его улыбке. Науме, светившемся в его глазах.
Он никогда не сдается, подумала она. Черные точки, кружившиеся перед ее глазами, сгустились, так что она едва видела выщербленные доски пола, на котором лежал ее матрас.
Чернота сомкнулась, и она снова закрыла глаза.
Глава 30
На следующий день
К полудню стало ясно, что эпидемия пошла на убыль. В замок поступили только три новых больных, но не в тяжелом положении.
Впервые после начала эпидемии Себастьян и Пирс прервались на ленч, сидя за столом в малой гостиной, где Прафрок подал им жареного цыпленка и бокал вина.
– Неплохо, – сказал Пирс со вздохом. – Полагаю, ты отнес часть этих яств моим родителям, Прафрок?
– Да, милорд, – отозвался тот. – Его светлость вышел, чтобы взять еду, когда я отошел на безопасное расстояние, разумеется. – Он прочистил горло. – Он кажется вполне счастливым.
– Удачливый мерзавец, – хмыкнул Пирс. – Она простила его. – И пожалуй, он тоже. Жизнь такова, какова она есть. Пришло время перестать злиться на отца и жить дальше, с изувеченной ногой и всем остальным.
– Вот и славно, – сказал Себастьян, отпив из бокала. – Иисусе, как приятно снова почувствовать себя чистым. Я не хотел выбираться из ванны.
Прафрок протянул Пирсу блюдо с молодым аспарагусом.
– Доктор Биттс встал с постели. Он еще слаб, но его слуга говорит, что он уже интересуется пациентами.
– Биттс, – ворчливо произнес Пирс. – Он неплохой врач, особенно для джентльмена. Лучше чем Пендере. Этот болван явился вчера с настойкой из розовых лепестков для очищения языков больных. Не вижу в этом вреда, но и пользы тоже.
– Думаю, из джентльменов получаются лучшие доктора, – сказал Себастьян. – Посмотри хотя бы на нас двоих. – Он торжествующе усмехнулся, несмотря на усталость в глазах. – Мы проделали адскую работу, чтобы погасить эту вспышку скарлатины, Пирс. И для этого даже не потребовалось отрезать никому конечности, что у нас получается лучше всего.
– Мы исключение, – заявил Пирс, взбалтывая вино в бокале и стараясь не думать о Линнет. Тщетно. Он не думал о Линнет, только когда занимался непосредственно с больными. – Такие, как Биттс, предпочитают балы… – Он замолк.
Биттс… танцующий с Линнет, смеясь и склонив к ней голову… обдавая ее своим дыханием. И так почти каждый вечер.
Пирс так резко отодвинулся от стола, что едва не опрокинул свой стул.
– Линнет!
Себастьян разинул рот.
– Она танцевала с Биттсом. Я болван, проклятый болван. Она танцевала с Биттсом в тот вечер, когда он заболел, а потом уехала в той карете без всякого сопровождения. – Кровь прилила к его голове, сознание помутилось. – Где моя трость, где эта чертова трость?
Трость упала на пол. Прафрок кинулся поднимать ее. Себастьян тоже встал, озабоченно хмурясь.
– Симптомы Биттса проявились на следующий день, – хрипло сказал Пирс. – На следующий день, Себ! Она могла заболеть в дороге. Она могла…
Он повернулся, оттолкнув Прафрока с дороги так грубо, что дворецкий отлетел в сторону, ударившись о сервант.
– Я поеду за ней.
– Подожди! – крикнул Себастьян. – Это надо обдумать.
– Здесь нечего обдумывать, – сказал Пирс, охваченный паникой, которая разлилась по его жилам, как ртуть. – Я поеду за ней. Принеси мой камзол, болван! – бросил он лакею. – Прафрок, карету! Самую быструю, что у нас есть. Коляску.
– Ты не знаешь, где она, – возразил Себастьян. – По какой дороге поехала. Ты не можешь ехать в коляске всю дорогу до Лондона.
– Я спрошу у отца о дороге. А если она умрет из-за того, что он позволил ей путешествовать одной, я вернусь и убью его.
– Пирс!
Проигнорировав оклик Себастьяна, он устремился вниз по лестнице, тщательно выбирая место для трости, чтобы не оступиться.
Герцог, вышедший из сторожки на его зов, побледнел как полотно, услышав слова Пирса.
– Они поехали по дороге, ведущей к Суонси, – сказал он. – Я велел слугам ждать ее в Лленддауле.
– В Лленддауле или в Лленддаур? – требовательно спросил Пирс.
Герцог стал еще бледнее.
– Кажется, я сказал Лленддаул. Но я не уверен.
– В Лленддаур больше смысла. Это по дороге в Кармартен. – Повернувшись на каблуках, Пирс заковылял назад, в замок, налегая всем телом на трость. У него было такое ощущение, словно ожил его ночной кошмар. Он опять двигался слишком медленно из-за проклятой ноги, не в силах спасти Линнет.
Карета была готова, ожидая его перед замком, запряженная четырьмя свежими лошадьми.
– Это не коляска! – рявкнул Пирс, свирепо глядя на Прафрока, который стоял у дверцы.
Со ступенек сбежал Себастьян.
– Ты не знаешь, где она. Если она заразилась скарлатиной от Биттса – а есть неплохой шанс, что нет, поскольку твоя мать выглядит вполне здоровой, – симптомы появятся на первый день путешествия. Максимум на второй. Но ты не найдешь ее так близко от замка, Пирс.
– Почему? – резко бросил он.
– Потому что она не заболела. В противном случае слуги герцога тут же привезли бы ее назад. Или прислали бы верхового, если бы она была в слишком тяжелом состоянии, чтобы путешествовать. Прошло шесть дней. Даже если бы она заболела на второй день, кто-нибудь сообщил бы нам об этом. Не могли же они все заболеть. Никто из них не танцевал с Биттсом.
Пирс помедлил, поставив одну ногу на ступеньку кареты.
– Прошло семь дней с ее отъезда, а не шесть. Они могли уехать достаточно далеко, прежде чем она почувствовала себя плохо. Некоторые больные… А, понятно. Карета, а не коляска, потому что мне, возможно, придется ехать до самого Лондона.
Себастьян положил руку ему на плечо.
– Она не больна, Пирс. Они добрались до Лондона. Она там, здоровая и невредимая, ждет тебя.
– Ты не можешь знать это наверняка. – Одним движением Пирс забрался в карету.
Себастьян положил руку ему на плечо.
– Она не больна, Пирс. Они добрались до Лондона. Она там, здоровая и невредимая, ждет тебя.
– Ты не можешь знать это наверняка. – Одним движением Пирс забрался в карету.
– Ты никогда не узнаешь, жива она или мертва, если не будешь держать ее рядом с собой постоянно, – отозвался Себастьян с безупречной, хотя и раздражающей логикой.
Шагнув ближе, он протянул саквояж в раскрытую дверцу кареты.
– Возьми на всякий случай… Здесь мази, которые использовали санитары, хотя я не представляю себе, как они работают. Немного солодового сусла и даже флакон розовой воды Пендерса. Тебе нужны лакеи?
– У Прафрока нет свободных рук, – сказал Пирс, положив саквояж на сиденье рядом с собой. – Нейтен все еще в постели. Обойдусь Буллером.
– Я убежден, что с ней все в порядке и тебе ничего из этого не понадобится. Но поезжай, привези ее назад, – усмехнулся Себастьян. – И не беспокойся о нас.
– Я не для того еду! – огрызнулся Пирс. – Она могла заболеть, болван!
– Ты едешь за ней, сколько бы ты ни отрицал этот факт, – возразил его кузен. – Я знал, что этим кончится. Тебе не удастся перехватить ее в пути, она слишком давно уехала. Так что придется тебе вымаливать у нее прощение в Лондоне.
– Я не… – начал Пирс, но Себастьян протянул руку и дружески хлопнул его по плечу.
– Мне она тоже нравится. Мы все хотим, чтобы она вошла в семью. И… она твоя. В ней есть что-то такое, что делает ее твоей.
– Моя, – медленно произнес Пирс, словно пробуя это слово на вкус. Оно явно пришлось ему по душе. – Она моя, – уверенно повторил.
– Вот и поезжай, привези ее обратно, – рассмеялся Себастьян.
Пирс поднял руку и постучал по крыше кареты.
– Посторонись, Себ. Мне нужно…
Дверца захлопнулась, заглушив конец фразы.
– Найти жену, – закончил Пирс, оставшись один в карете. – Мне нужно найти Линнет, привезти ее домой и жениться на ней.
Глава 31
Лленддаур оказался маленькой деревушкой, дремлющей в полуденном солнце. Пирс ввалился в гостиницу, располагавшуюся на главной улице, размахивая тростью. Он не заметил никаких признаков больных путешественников. Собственно, там вообще не было признаков скарлатины. Ни алых полотнищ на окнах, ни очевидного расстройства жителей.
– Конечно, мы слышали об эпидемии, – сказал хозяин гостиницы, в глазах которого мелькнул испуг при одной только мысли о болезни. – Через нас проследовала целая команда из штата герцога. Они перекусили и поспешили прочь.
– Значит, слуги герцога Уиндбэнка останавливались у вас, – сказал Пирс. – И надолго?
– До вечера.
– А к ним присоединилась молодая дама в герцогской карете?
Хозяин растерянно моргнул.
– Ну, я вам точно не скажу. Они прибыли в трех каретах и заняли весь общий зал. Четырнадцать человек сразу, и всех надо было накормить.
– Сразу, – повторил Пирс. – А что насчет молодой дамы? Она должна была прибыть после полудня.
– Об этом мне ничего не известно, если только она не отказалась от еды.
Пирс представил себе Линнет в тот момент, когда в последний раз видел ее.
– Возможно, ей не хотелось есть.
– Надо спросить у конюха, – сказал хозяин, выйдя из-за стойки. – Он должен знать, была ли четвертая карета. Они очень нервничали, насколько мне известно. Все повторяли, что герцог велел им ехать дальше, если он не появится до сумерек.
– Но наверняка они дождались герцога, – сказал Пирс, стараясь не повышать голос.
Должно быть, он не слишком преуспел в этом, потому что трактирщик бросил нервный взгляд через плечо, прежде чем выскочить наружу.
– Доу! – крикнул он. – Доу, где тебя черти носят?
Доу осматривал лошадей Пирса, протирая их взмокшие шкуры и болтая с Буллером. Услышав рык хозяина, он резко выпрямился.
– Ты не видел карету с молодой дамой, которая должна была присоединиться к тем трем каретам герцога, которые останавливались здесь? – требовательно спросил хозяин.
Доу покачал головой:
– Они ждали часов до восьми вечера, хотя это чистое безумие – выезжать на северную дорогу в такое время. Но они так нервничали, боясь заболеть, что готовы были ехать ночью.
– Значит, она так и не приехала, – сказал Пирс с упавшим сердцем. Линнет выехала из замка в три часа дня и должна была прибыть в деревню задолго до отъезда каравана.
– Они говорили, что должен прибыть герцог, – вставил Доу. – Но никто не приехал, и они двинулись дальше.
Должно быть, она поехала не в ту деревню. Пирс бросил хозяину гинею и повернулся к своему кучеру.
– Поворачивай! – крикнул он. – Мы едем в Лленддаул.
– Лленддаул? – переспросил Доу. – Это скорее хутор, чем деревня, так мало там народу.
– А теперь и того меньше, – отозвался Пирс. – После того как там прошлась скарлатина.
Конюх отошел в сторону, отпустив лошадей. Пирс сел в карету, постукивая пальцами по опущенному стеклу окошка. Она так и не добралась до Лленддаура. И это означает… Что? Должно быть, она поехала в Лленддаул.
Почему она не вернулась в замок, не найдя слуг герцога? Она не могла поехать в Лондон одна. Без вещей, без горничной. Все это было в сундуках, отправленных вместе со слугами герцога. Собственно, она не смогла бы даже расстегнуть платье без посторонней помощи.
Что такого ужасного он сказал ей, что она сбежала без клочка одежды?
За окном тянулся бесконечный лес. Лленддаул находится в противоположной стороне от Лленддаура по отношению к замку. Наконец Пирс увидел вдалеке башни своего замка. Карета замедлила ход и остановилась.
– Проклятие, мы не можем остановиться! – рявкнул Пирс, распахнув дверцу кареты.
– Лошади выдохлись, – отозвался кучер извиняющимся тоном. – Если мы не сменим их, мне придется ехать медленнее, и поездка займет больше времени, чем если мы запряжем новых.
Пирс отозвался непечатной тирадой, но это не помогло. Усталые лошади повернули домой. Солнце уже клонилось к закату. Драгоценное время утекало между его пальцами, словно он все еще бежал по тропинке к морю и знал, что опоздает.
На крыльце замка появился Прафрок.
– Милорд?
– Она не добралась до Лленддаура, – сказал Пирс. – Мы едем в Лленддаул.
– Проклятие, – коротко отозвался дворецкий.
Пирс судорожно сглотнул.
– Наверное, она отправилась в Лондон одна, не застав слуг там, где они должны были встретиться.
Прафрок кивнул:
– Наверное. Мисс Тринн не стала бы… – Он замолк.
– Не стала бы возвращаться сюда, – закончил за него Пирс. Сердце билось в его груди, как попавшая в силки птица. – Новые пациенты не поступали?
– Нет, – сказал Прафрок. – А один из тех, кто казался умирающим, Баррис Конна, кажется, пошел на поправку.
Запрягли свежих лошадей, и Пирс снова забрался в карету, споткнувшись о порожек и едва не упав. Карета тронулась.
Если Лленддаур был маленькой деревушкой, то Лленддаул оказался совсем крохотным: горстка домов, обшарпанная гостиница и сапожная мастерская, теснившиеся на опушке леса. Здесь не было мельницы, что и сделало Лленддаул одним из пунктов, которые посетил мельник, заболевший первым.
Когда они подъехали к гостинице, уже начало смеркаться. Хозяин вышел посмотреть, кто приехал. У него был тонкий нос, впалые щеки, неопрятная борода и еще более неопрятный красный платок на шее. Он потирал руки с настороженным, но приветливым видом.
– Добрый вечер, сэр, – сказал он, когда Пирс ступил на землю. – Добро пожаловать в «Приют картежника». Я мистер Сордидо, хозяин, но, наверное, мне следует сказать вам, что у нас в деревне были случаи…
– Скарлатины, – резко закончил Пирс. – Я граф Марчент, и мы приняли четырех больных из этой деревни.
– Мы сделали все, что было в наших силах, – сказал трактирщик, уловив критические нотки в его тоне. – Изолировали всех, как только…
– Вы не видели молодую даму в карете с гербом герцога Уиндбэнка?
Он прочитал ответ в глазах трактирщика, прежде чем тот заговорил, избегая его взгляда и переминаясь с ноги на ногу. Во мгновение ока Пирс оказался рядом с ним, схватив его за шейный платок.
– Где она? Она умерла?
– Мы ничего не сделали! – взвизгнул трактирщик, побагровев. – Мы ухаживали за ней. И за кучером тоже, прежде чем он умер.
Значит, она еще жива. Пирс выпустил его платок и отступил на шаг.
– Где она?
Сордидо снова отвел глаза.
– Мы изолировали ее, как нам велел священник. Если вы подождете в общем зале, милорд, я попрошу мою жену проведать молодую женщину и убедиться, что она в состоянии принимать посетителей.
– Молодую женщину?
Трактирщик попятился.
– Мы решили… доктор сказал… мы подумали, что она, возможно, горничная в услужении у герцога.