Ничего особенного, просто зарисовки маленького мальчика. Рисунки гоночных автомобилей, ракет и героев спорта. Заметки о детях из его класса. Мальчик по имени Итан, которого стошнило на уроке музыки — Он облевал все туфли Эми Мэсонс! Девочка по имени Кейт, которая попыталась поцеловать его в раздевалке — ужас! ужас! ужас! На одной странице он тщательно скопировал эмблему «Миннесотских викингов» и нарисовал свитер с номером двенадцать и именем КИРКВУД печатными буквами.
Мечты и тайны маленького мальчика. И засунутая перед последней страницей записка сумасшедшего.
я немного опечален небольшим ГРЕХОМ
Глава 11
День 2-й
20.41
— 8 °C
Ханна только взглянув на блокнот, побелела, как мел, и опустилась на ближайший стул. Блокнот Джоша, без сомнения. Она знала его хорошо. Он называл его своим «ноутбуком», носил повсюду и никогда с ним не расставался.
— Он потерял его, — пробормотала Ханна, поглаживая пальцами пластиковый пакет, в который эксперты обычно кладут вещественные доказательства, со страстным желанием коснуться блокнота. Вещь Джоша. Что-то, что его похититель подкинул им назад. Насмешка? Жестокое желание продемонстрировать свою власть?
— Что вы имеете в виду? Потерял его, я правильно понял? — спросил Митч, опускаясь на колени, чтобы видеть ее лицо, а не блокнот. — Когда?
— Накануне Дня благодарения. Он страшно расстроился. Я подумала, что Джош оставил блокнот в школе, — объяснила Ханна, — но он поклялся, что не мог этого сделать. Мы перевернули вверх дном весь дом, разыскивая блокнот.
Она запомнила этот день слишком хорошо. Пол вернулся домой после игры в бадминтон и взорвался при виде беспорядка. Его родители должны были приехать на День благодарения. Пол хотел, чтобы дом был прекрасен, думал поразить своих родственников, как хорошо он все сделал. И он не желал напрасно тратить время, разыскивая «этот глупый блокнот»; он был убежден, что его можно легко заменить.
А сейчас Ханна смотрела на «этот глупый блокнот», и ей хотелось прижать его к груди и качать, как если бы это был сам Джош. Как бы она хотела обратиться к Полу и спросить его, что он теперь думает об «этом глупом блокноте», но Пол до сих пор не вернулся домой. Она предположила, что муж мог поехать после поиска прямо на молитвенное бдение, но не была в этом уверена, и отец Том понял это. Что-то ей подсказывало, что Пола там не будет.
— Джош был расстроен потом несколько дней, — сказала Ханна. — Это все равно, что потерять личный дневник.
Меган обменялась взглядом с Митчем.
— Похоже, он нашел его, — сказала она. — И вчера вечером дневник, скорее всего, был у Джоша.
Ханна покачала головой, не отрывая пристального взгляда от блокнота, лежавшего у нее на коленях.
— Я больше не видела его. Не могу представить, чтобы Джош не сказал мне, если бы нашел его.
Лили выглянула из-за стула и с озорной улыбкой уставилась на мать, ее голубые глаза были широко распахнуты, золотые кудри растрепались. Блокнот попался ей на глаза, и она взвизгнула от восторга, указывая пальцем на нарисованную на обложке фигурку Снупи.
— Мама! Джош! — объявила она. Хихикая, малышка дотянулась до блокнота.
Митч поймал кончик полиэтиленового пакета и поднял его повыше. Меган перехватила пакет.
— Я отдам своему криминалисту, — пояснила она. — Завтра с утра это будет первым делом в лаборатории.
Митч оставил Ханне несколько бесполезных пожеланий успокоиться и еще меньше надежды. Ханна казалась отрешенной. «Молится беззвучно?» — предположил он. Она продолжала сидеть в кресле с Лили на коленях и полицейским на кухне…
Меган ждала его в «Форде». Она приехала в школу в патрульной машине с Джо Петерсом, офицером, который помогал ей расспрашивать членов молодежной хоккейной команды. Им предстояло еще возвращаться в центр города, где она припарковала свой «Шевроле Люмину».
Поиск на территории школы оказался бесполезным и, кроме разочарования, не принес ничего. Блокнот мог появиться по волшебству для всех, кто мог в это поверить. Персонал школы в полном составе находился в кафетерии с Митчем — никаких свидетелей. Было бы достаточно просто проехать рядом с «Фордом» и положить блокнот на капот. Преступник мог бы даже не выходить из своей машины. Ловко, умело, дьявольски просто!
Ярость бурлила в нем, как кислое молоко в желудке. Митч забрался в машину и со злостью захлопнул дверцу.
— …Твою мать! Сукин сын! — матерился он, хватаясь за руль. — Я не могу поверить, что он просто швырнул его мне на капот. На, чурбан, получи подсказку! Трахайся!
Как будто бросил перчатку, подумал он, и эта мысль вызвала у него отвращение. Похоже, преступление превращалось в дуэль или игру. Поймай меня, если сможешь! Эта гнида, должно быть, имеет извращенный ум, насквозь пропитанный черной гнилью и болезненным высокомерием. Настолько уверен в себе и в том, что может просто швырнуть доказательство им на колени и спокойно улизнуть, что, собственно, он и проделал в точности.
— Я хочу этого ублюдка, — прорычал он, вставляя ключ в замок зажигания.
Меган с ходу приняла его характер и его язык. Здесь не было ничего нового для нее. На его месте она говорила бы то же самое, уж будьте уверены. Похититель переиграл его и заставил чувствовать себя дураком. Было трудно не согласиться с этим лично, ну и что дальше? Легко неправильно истолковать события, исказить восприятие, для этого было слишком много обстоятельств.
Блокнот был единственной уликой, которую они получили с прошлого вечера. Поисковые команды на территории катка и выставочного комплекса ничего не обнаружили. Группы волонтеров также безрезультатно закончили день. Полиция Оленьего Озера, парни из команды шерифа и прибывшие на помощь после рапорта Меган агенты из Бюро Сент-Пола продолжали проверку свободных или заброшенных зданий, складов, железнодорожной сортировочной станции; продолжалось и патрулирование улиц и проселочных дорог с целью обнаружения хоть чего-нибудь подозрительного; проверялись все места, от точки до точки, на которые указывали вертолетчики, но эта проверка чаще всего походила на жуткую охоту за мусором.
БКР и государственные патрульные вертолеты штата снова продолжат поиск, когда стемнеет, исследуя каждый дюйм Паркового округа, нарушая своим рокотом тишину зимней ночи. Но если поисковые группы не найдут никакой зацепки для продолжения поисков, вертолеты не вернутся к ним на следующий день. Они охватили территорию почти в триста квадратных километров, но не обнаружили ничего, чтобы дать какую-нибудь подсказку, в каком направлении расширять поиск.
На командном пункте телефоны горячей линии не умолкали — звонили главным образом горожане, которые хотели узнать о результатах поиска или просто высказать свое возмущение и опасения по поводу похищения. Однако никто ничего нового сказать не мог. Никто не видел Джоша, как если бы невидимая рука прорвалась из другого измерения и унесла его с поверхности земли.
А часы тикали. Прошло уже двадцать шесть часов, и с каждым часом нарастало чувство тревоги и отчаяния. Двадцать четыре было магическим числом. Если без вести пропавшего не находили за первые двадцать четыре часа, шансы, что жертва будет найдена, падали с каждой следующей минутой.
Ночь опускалась на город, словно черный стальной занавес. Начал подниматься ветер, крутя кобыльи хвосты поземки по покрытой снежным одеялом земле. Температура продолжала понижаться, стремясь к ночи опуститься гораздо ниже десяти градусов. Холодно! Но январские ночи могут быть еще холоднее. Десять ниже нуля, двадцать ниже, тридцать ниже. Жестокий холод. Смертельный холод. В глубине души у каждого притаился страх, что похититель мог бросить Джоша где-нибудь живым, только для того, чтобы тот умер от холода, прежде чем кто-нибудь успеет найти его.
— Нам необходимо просмотреть все страницы, — сказала Меган, глядя на стопку ксерокопий каждой страницы записной книжки Джоша, лежавшую у нее на коленях. — Я не думаю, что преступник оставил бы нам что-то действительно серьезное, но кто знает?
Митч повернулся к ней. В свете приборной панели черты его худого лица казались еще более резкими, глубоко посаженные глаза смотрели жестко, не мигая.
— Есть большой вопрос, — задумчиво протянул он. — Где и когда этот урод взял блокнот? Он потерялся почти два месяца назад. Если блокнот был у него все это время, у нас большая вероятность преднамеренного преступления.
— А где он мог его взять? В шкафчике Джоша? Тогда подозрения могут падать на сотрудников школы…
— Любой может зайти в эту школу в любое время суток. В холле нет видеонаблюдения. И шкафчики в раздевалке не запираются.
— Джош мог уронить блокнот на улице, когда шел домой, — предположила Меган. — Любой прохожий мог бы поднять его. И если на то пошло, любой, кто заходил к Кирквуду в дом, мог бы взять его тоже.
Митч ничего не ответил. Он сдал задним ходом с подъездной дорожки и поехал по Лейкшор на юг, а затем повернул на восток на Девятую авеню. В голове крутились новые вопросы, возникшие в связи с появлением блокнота.
— Мы должны выяснить, кто из сотрудников школы отсутствовал на собрании сегодня вечером, узнать, не уволили ли кого-нибудь за последние шесть месяцев, получить список всех, кто приходил в дом Ханны и Пола с середины ноября — друзья, соседи, из служб сервиса…
Предстояла сложная работа с людьми и документами. Их преступник показал им ключ, но, по иронии судьбы, закинул его как иголку в самый большой стог сена.
— Мне нужна еда и постель, — со злостью буркнул Митч.
— Могу предложить первое, — сказала Меган осторожно. — А второе есть у вас дома.
Это не значило, что ей нужна его компания, сказала она себе. Это не имело ничего общего с ощущением пустоты, которое пронзило ее при мысли, что ей придется провести в одиночестве эту ночь в своей квартире. Она провела большую часть своей жизни в одиночестве. Одиночество не было для нее большой проблемой.
Образ Джоша проплыл у нее перед глазами, как призрак, когда светящиеся зеленые цифры часов на приборной доске отметили еще одну пролетевшую минуту. Нет, одиночество было большой проблемой. Как большинство полицейских на задании, она могла бы работать круглосуточно, пропускать еду и отдых, но тело требовало «дозаправки». Поэтому ей придется убраться с улицы на несколько часов, чтобы, лежа в постели, уставиться в темный потолок и думать о Джоше, в то время как часы будут продолжать безжалостно тикать. И Митч сделает то же самое.
— Мы можем просмотреть эти страницы, не отвлекаясь, — сказала она.
— А коммунальные услуги вам подключили? — поинтересовался Митч, не меняя прежней темы.
— Надеюсь, но поскольку я от рождения человек предусмотрительный, я приняла меры предосторожности и заказала пиццу по вашему сотовому, пока вы разговаривали с Ханной.
Он поднял бровь.
— Использование полицейской экипировки в личных целях, агент О’Мэлли? Я в шоке.
— Я считаю, что полиции в чрезвычайной ситуации необходима пицца. И поэтому пожелаем разносчику пиццы, чтобы он знал, какая именно пицца подходит для нее.
— Где вы живете?
— Восемь шестьдесят семь на Айви-стрит. Подбросьте меня до моей машины, и я поеду впереди.
— Ага! Мы возвращаемся к пожарному депо и нос к носу встречаемся с журналистами, — сказал Митч. — О, нет! Моего терпения уже не хватит даже на один глупый вопрос.
— Тогда, я полагаю, мне не следует спрашивать, какую пиццу вы предпочтете — с грибами или вы любитель пепперони?
— Мое единственное требование, чтобы в ней никто не бегал и не было волос. Мы поедим, просмотрим эти страницы. Если повезет, к тому времени, когда мы вернемся на командный пункт, журналистская братия уже расползется по домам.
Они проехали мимо поворота к центру города. Митч вел машину, как зашоренный, не глядя по сторонам, пока они не достигли Айви-стрит и не припарковали «Форд» у тротуара. Трехэтажный дом на углу — огромный, старый, в викторианском стиле, с верандой — был поделен на квартиры. Веранда призывно светилась огнями, и отсутствие естественного света скрывало тот факт, что дом нуждается в покраске. Рождественский венок все еще висел на входной двери.
Они поднялись по старой скрипучей лестнице на второй этаж и пошли по длинному коридору. Звуки телевизоров и голоса доносились из квартир. Пахло жареным луком, видимо кто-то приготовил его к ужину. Горный велосипед был приперт к стене. К его рулю была привязана табличка — ОСТОРОЖНО, УДАРИТ! ВОР, ИСПЫТАЙ СВОЙ ШАНС! Они дошли до конца коридора и повернули к лестнице, оставив всех соседей позади.
— Весь третий этаж — мой, — объяснила Меган, выкапывая ключи из кармана парки. — Это достаточно много для одной квартиры.
— Что заставило вас выбрать это место вместо нормального жилого комплекса?
Она едва заметно пожала плечами.
— Просто я люблю старые дома. У них есть характер.
Волна горячего воздуха обдала их, когда Меган открыла дверь. Она нашарила на стене выключатель, и яркий свет изгнал тьму.
— Вот и коммунальные услуги.
— Боже, да здесь, пожалуй, градусов тридцать! — воскликнул Митч. Он стянул куртку и бросил ее на спинку стула.
— Тридцать два, — уточнила Меган и повернула ручку термостата. — Ну и шуточки… Я устанавливала на двадцать два. — Она усмехнулась, глядя на Митча, и сняла парку. — Но вам должно это понравиться, ведь вы же из Флориды.
— Я уже акклиматизировался. У меня есть снегоступы. Я хожу на подледную рыбалку.
— Мазохист!
Меган бросила стопку ксерокопий на стол в гостиной и прошла через холл, как догадался Митч, в спальню. Он стоял в центре гостиной, осматриваясь по сторонам, и, засучив рукава, пытался по ее виду подобрать ключи к Меган О’Мэлли.
Кухня и гостиная представляли одно целое, за условную границу можно было посчитать старый круглый дубовый стол, окруженный неподходящими по стилю антикварными стульями, и барную стойку. Кухонные шкафы были выкрашены в белый цвет и выглядели словно трофеи из другого старого дома. Стены теплого розового цвета, и хотя он знал, что у Меган не было времени покрасить их самой, он подумал, что они очень подходят ей. Но он был уверен, что Меган будет отрицать, если он скажет ей об этом. Цвет был слишком женственным. Эту черту она старательно скрывала, но он с первого взгляда разглядел ее.
Вся мебель в гостиной была старой, но, как он заметил, любовно сохранена. Коробки были распиханы по всем доступным местам. Книги, посуда, одеяла, снова книги. Казалось, что ничего, кроме самого необходимого, еще не распаковали.
— Просто передвиньте коробки куда-нибудь, если хотите присесть, — раздалось за его спиной.
Она вышла из спальни во фланелевой рубашке, которая была явно ей велика не менее чем на три размера. Толстый свитер и водолазку она сняла, но черные леггинсы по-прежнему плотно, словно вторая кожа, обхватывали ее стройные ноги. Пара короткошерстных котов терлась о ее лодыжки, требуя внимания. Тот, что побольше, был черный с белой грудью, белыми лапками, изогнутым хвостом и жалобным голосом. Поменьше, серый, полосатый, неожиданно растянулся на ковре перед нею, перевернулся на спину и громко замурлыкал.
— Остерегайтесь внимания котов, — сказала она серьезно. — Если они примут вас за гигантский пакет «Фрискас», вы — конченый человек. — Она повернула на кухню, и коты, задрав хвосты, рванули следом. — Черный — это Пятница, — сказала она, пытаясь открыть банку кошачьих консервов. — Серый — Гэннон.
Митч улыбнулся про себя. Она назвала своих котов именами полицейских из сериала «Сети зла». Ничего мягкого и пушистого, вроде Пушок или Дымок. Полицейские имена.
— Моя дочь любила бы их, — сказал Митч. Чувство вины больно кольнуло его, он взглянул на часы и понял, что второй вечер подряд пропускает время, когда Джесси ложится спать. — У нас есть собака, и этого достаточно для нашего дома. Джесси умоляла дедушку и бабушку завести котенка, но ее дедушка — аллергик.
Или, по крайней мере, так решила Джой — переложить вину на Юргена. Митч подозревал, что, скорее, аллергиком была сама Джой из-за постоянной возни с порошками и жидкостями при уборке дома и чистке ворсистой мебели.
— Вы счастливчик, у вас есть кому позаботиться о ней, — сказала Меган. Она бросила пустую банку в мусорное ведро и наклонилась к коричневому переносному холодильнику фирмы «Коулмен», который стоял на полу рядом с большим холодильником.
— Да, наверное, — задумчиво протянул Митч, принимая бутылку пива «Харп», которую Меган протянула ему. — Но я предпочел бы заботиться о ней сам.
— Правда?
— Да, на самом деле, — убедительно ответил он, пытаясь разгадать выражение ее глаз. Удивление? Уязвимость? Настороженность? — Почему бы нет? Она моя дочь.
Меган пожала плечами и, опустив взгляд, свернула крышку на своей бутылке.
— Воспитание ребенка в одиночку — тяжелое бремя. Многие мужчины не хотят заниматься этим.
— Тогда многим мужчинам и не следует быть отцами.
— Ну… Это факт.
Митч стоял с бутылкой пива в руке и не отвел внимательного взгляда от Меган, когда она швырнула крышку в мусорное ведро и сделала большой глоток. Пренебрежительная реплика больно ужалила его, задев старые раны жизненного опыта.
— Вы сказали, что ваш отец был полицейским?
— Сорок два года в синей рубашке, — она прислонилась к барной стойке, скрестив руки. — Получил нашивки сержанта и никогда не стремился выше. Никогда не хотел. Как он говорит любому, кто согласен его слушать, вся настоящая полицейская работа делается в окопах.