Святослав Логинов
ДОЛИНА ЛОРИЭН
Иллюстрация Сергея ШЕХОВА
Посвящается Александру Громову,
который знает об эльфах все.
До конца бесконечно длинного пологого подъема оставалось едва ли больше сотни шагов, когда велосипед сломался. Педали провернулись неожиданно легко, а скорость мгновенно погасла, так что потерявший равновесие Роман едва не грохнулся на асфальт. Наклонился, разглядывая поломку, и обнаружил, что цепь не просто соскочила со звездочки, а лопнула и тяжелой металлической змейкой лежит на дороге шагах в десяти. Роман оставил велосипед, вернулся и подобрал цепь. Одно из звеньев, украшенных гордым клеймом «English steel», не выдержав нагрузок, раскололось как раз поперек надписи. Такую поломку не исправить ни гаечным ключом «семейка», ни при помощи велосипедного насоса. Других инструментов с собой нет, значит, дальше придется топать, ведя железного коня под уздцы.
Как всегда после долгого верчения педалей первые шаги давались трудно, пространство сходу обрело вязкость, удивляя медленностью передвижения. Кривоного шагая, спешенный велосипедист добрался к началу пологого спуска и, вскочив на приступку педали, покатил вниз, используя покалеченный велосипед как самокат. Дурацкая поза, дурацкая езда, но все-таки не пешим, а на колесах. Мотель «Гарцующий пони» отсюда в полутора километрах, так что доехать удастся минут за десять. Если, конечно, не отвалится колесо или не переломится рама.
Возле мотеля сиротливо стояла одинокая малолитражка: «Гарцующий пони» явно не пользовался слишком большой популярностью. Роман прислонил инвалидный велосипед к стене и вошел в трактир. На звон позеленевшего колокольчика появился коренастый мужчина, маскарадно наряженный во что-то донельзя патриархальное.
— О, сударь! — вскричал он, воздев руки с растопыренными пальцами, каждый из которых напоминал поджаренную на рашпере сардельку. — Я вижу, вы опытный путешественник и знаток эльфов! Некоторые приезжают сюда на автомобилях и полагают, будто эльфы покажутся им! Да эльфы бензиновой гари на дух не переносят. Только велосипед, сударь, только велосипед! А дальше, в сторону Лориэна — и вовсе пешком. Велосипед можете оставить здесь, за ним присмотрят…
— У меня цепь порвалась, — сказал Роман.
— Ничего удивительного, сударь. Было бы странно, если бы дело обошлось без поломок. Эльфы вообще не любят никаких механизмов и частенько пользуются магией, чтобы попортить иной из них. Да будет вам известно, что эльфы в родстве с гремлинами, хотя наука и отрицает существование этих проказливых вредителей. Однако вспомните, совсем недавно наука отрицала существование самих эльфов. А что касается цепи, то ее вам починят, так что будет крепче заговоренной. Но прежде всего, сударь, обед! Жаркое из оленины, эль и, конечно, глоточек здравура…
— Я, собственно говоря, хотел бы видеть Лавра Наркисса, — перебил толстяка Роман.
— Лавр Наркисс к вашим услугам! — от усердия трактирщик шаркнул ногой.
— Э-э… — протянул Роман, стараясь вспомнить настоящее имя владельца «Гарцующего пони», — я имею в виду Брэдли Петерсона.
— Вы знали старого Брэда? — трактирщик помрачнел. — Так он уже три года как умер. Теперь я веду его дело и прозываюсь Лавром Наркиссом. Ничего не поделаешь, бессмертны только эльфы, а люди приходят и уходят.
— Эльфы тоже смертны, — поправил Роман.
— Оно, конечно, — согласился трактирщик с сомнением в голосе, — однако когда у тебя за плечами тысяча лет и впереди по меньшей мере еще столько же, можно и забыть о времени. А вот нам этого никак нельзя, поэтому, милостивый государь, прошу к столу! Жаркое из оленины…
«…из говяжьей вырезки», — усмехнулся про себя Роман, а вслух сказал:
— Я, пожалуй, все-таки пойду. А глоточек здравура выпью уже там.
— Прошу прощения, — осторожно произнес трактирщик, мучительно колеблясь между желанием сказать правду и боязнью потерять клиента, — но на вашем месте я бы не был столь самонадеян. Даже увидеть эльфа издали — редчайшее везение, а уж надеяться, что они усадят вас за свой стол…
— Прежде мне это удавалось, — улыбнулся Роман.
— Вы хотите сказать, что вы Кэрдан? — шепотом спросил трактирщик.
— Совершенно верно, — признался Роман. — Меня зовут Роман Евсеев.
— С ума сойти! Ведь вас не было в наших краях лет, наверное, двадцать! Вы уверены, что эльфы вспомнят вас?
— Когда у тебя за плечами тысяча лет, — процитировал Роман, — можно не думать о такой мелочи, как двадцать лет. Так что, с вашего позволения, я пойду. Позаботьтесь о моем велосипеде.
— Разумеется… конечно… заказ есть заказ… — трактирщик вперевалку подбежал к дверям, провожая гостя, и приостановился на мгновение: — Господин Кэрдан, я все сделаю в лучшем виде… совершенно бесплатно… только… вы не могли бы называть меня Лавром Наркиссом? Это было бы как признание…
— Хорошо, Лавр, — сказал Роман.
* * *Автострада пыльной лентой сворачивала к востоку, на каких-то полкилометра не дотянувшись до широколиственных рощ Лориэна. Собственно говоря, Лориэном эти места стали зваться совсем недавно, а еще полсотни лет назад прозывалась эта долина Чертовым Урочищем. Четырехрядное шоссе должно было рассечь Чертово Урочище ровно посредине, но работы застопорились еще на стадии топографических изысканий. Удалось сделать только аэрофотосъемку, давшую самый благоприятный прогноз для прокладки трассы. А уже гидрографы, явившиеся с буровыми установками, вынуждены были спешно убираться вон. Два палаточных лагеря сгорели при самых подозрительных обстоятельствах, так что добрая половина техники оказалась потеряна, да и люди едва выбрались живыми.
Произошедшее списали на нелепые случайности, и всю зиму на трассе продолжались работы, шоссе упорно стремилось к белому пятну Чертова Урочища. К тому времени, когда в поле вышел новый отряд изыскателей, шоссе перевалило водораздел и двигалось по местам с неведомой гидрологией и не вполне законченной топографической съемкой.
Трудно сказать, чем закончился бы сезон, если бы один из топографов, отправляясь в поле, не взял с собой десятилетнего сына, которому давно были обещаны захватывающие каникулы в рабочем лагере.
Дальнейшее широко известно по сотням умильных пересказов и десяткам трогательных мелодрам. История Ромика и Анетэль, предотвративших безнадежную войну между людьми и дивным народом… Нужно ли говорить, что во всех киноверсиях Анетэль оказывалась очаровательной эльфиечкой лет восьми, хотя на самом деле это был парень под два метра ростом и, как это обычно бывает у эльфов, совершенно неясного возраста. С кинотезкой его роднили только огромные мерцающие глаза, посверкивающие в темноте сине-зеленым светом.
Энтузиазм, вспыхнувший во всем мире, был так неудержим, что строительная фирма поспешила по собственной инициативе заморозить строительство, а затем направить дорогу в обход заповедного края, хотя это и обещало крюк в добрых полсотни километров. А последние два километра четырехрядного автобана теперь вели к мотелю «Гарцующий пони», где до самой своей смерти хозяйничал Брэдли Петерсон — один из немногих людей, на самом деле видавших эльфов среди дубов и ясеней, которыми густо заросла запретная долина.
Поначалу великое множество народу ринулось в Лориэн, мечтая о небывалом и исполненном волшебства. Эльфы весьма невежливо выперли всех. Сами эльфы тоже не маячили на глазах у любопытных зевак. Лишь однажды, когда к опушке явилась делегация объединенного человечества, навстречу ей вышли три молчаливые фигуры в плащах-невидимках. Не дрогнув лицом, остроухие выслушали заверения, что люди никогда и ни при каких условиях не станут претендовать ни на единую пядь священной эльфийской земли, а затем старший из эльфов от имени своего народа пообещал, что эльфы не будут убивать людей за пределами заповедной пущи.
После этого поток паломников заметно снизился, многие стали считать дивных чем-то вроде нецивилизованных индейцев; они хороши на киноэкране, но в реальной жизни им место в резервации. Тем более, что никакой действенной магии за эльфами замечено не было.
Разумеется, фанаты Дж. Р. Р. Толкиена так не считали. Теперь, когда обнаружилось, что эльфы и впрямь существуют и даже говорят на кве-нья, восторгу не было границ. «Профессор знал!» — лозунг этот можно было прочесть на каждом заборе во всяком мало-мальски приличном населенном пункте. Конечно, Профессор и впрямь что-то знал, но большей частью понаслышке, иначе владыка Лориэна Гладриэль не превратился бы под его пером во владычицу. А что имя это грубому человеческому уху кажется женским, то этак даже шпион и сочинитель Даниэль Дефо может превратиться в прекрасную эльфийку. Хватило бы только времени и таинственности.
Единственным человеком, который мог ходить в Лориэн и обратно, был юный Ромик Евсеев. После того как стоящий в дозоре эльф Анетэль пощадил заблудившегося мальчишку, эльфы признали ребенка своим. И Роман не обманул доверия. Он охотно рассказывал людям о нравах и обычаях лесного народа, но не поддержал ни единого плана цивилизации эльфов, не вынес из Лориэна ни одного этнографического экспоната и не принес под сень дубов даже связки бус или складного ножа. Лишь однажды он взял с собой пару килограммовых гантелей, но в тот же день приволок их обратно, так и не объяснив, зачем таскал лишнюю тяжесть.
Первое время, отправляя мальчика «в гости» к эльфам, добрые дяди из исследовательского центра подсовывали ему в одежду несколько подслушивающих устройств, а красивые пуговицы, нашитые не только на полочку куртки, но и на рукава, скрывали кинокамеры, дающие круговой обзор. Фильмы эти принесли немало бесценной информации, но затем Ромик подрос, обнаружил истинный смысл красивых пуговиц и наотрез отказался надевать шпионскую куртку.
— Обмана эльфы не простят, — был ответ на все уговоры.
Другого ребенка внедрить к эльфам не удалось, посланец дивного народа выводил очередного юного шпиона к людским заставам и сдавал на руки Лавру Наркиссу, который был не только трактирщиком, но и одним из крупнейших ксенологов планеты.
Теперь все надежды эльфологов обратились к Роману, который, по мнению ученых, должен был выучиться и посвятить свою жизнь изучению таинственного народа. Подросший Роман и впрямь все больше времени проводил в Лориэне, хотя подглядывать за ним уже не удавалось. Известно было лишь, что эльфы принимают его как своего и даже дали мальчику древнее эльфийское имя, характерное для сгинувших приморских эльфов, — Кэрдан. Тайна этого имени также оставалась неразгаданной; Кэрдан, друг эльфов, с детства умел держать язык за зубами.
Разумеется, для постановщиков киноверсий никакой тайны тут не было; благодаря всеведущему искусству синематографии, всякий знал, что прозвище Кэрдан Корабел человеческий мальчик получил за то, что научил эльфийских сверстников пускать кораблики в речке Белогривке. К сожалению, никакой Белогривки по Лориэну не протекало, единственная речушка, петлявшая по волшебной долине, носила ласковое имя Тапка. Но даже по Тапке никто не пускал корабликов, поскольку в Лориэне не было ни одного эльфийского ребенка. В благословенном краю проживало по разным подсчетам от семи до девяти тысяч взрослых эльфов и ни единого ребенка.
По этому поводу было выдвинуто множество остроумнейших гипотез, подтверждения или опровержения которых ждали от подрастающего Кэрдана Корабела.
Тем обиднее было, когда Роман Евсеев, по прозвищу Кэрдан Корабел, после школы подал документы не в университет на один из подходящих факультетов, а в академию космогации, после окончания которой покинул Землю на долгих двадцать лет.
* * *Не дойдя полусотни шагов до опушки леса, Роман остановился. Он чувствовал, что из-за полога ветвей его пристально рассматривают, и терпеливо ждал. Среди эльфов не было единогласия по поводу человеческого детеныша, и, хотя никто из дозорных не пустил бы смертельную стрелу, Роману не хотелось впустую провоцировать стражу. К тому же двадцать лет — немалый срок для человека, так что Роман демонстрировал перед самозваным Лавром Наркиссом уверенность, которой сам не обладал.
Свист стрелы Роман не услышал, а, скорее, предугадал. Стрела вонзилась в землю впритык к босой ноге. Роман наклонился, выдернул стрелу. Была она прямой и тяжелой, опушенной перьями красной утки. Гладкий наконечник — из крапчатого кремня, которым славились перекаты Тапки. Металла эльфы не знали, в этом вопросе Профессор соврал. Оно и понятно, если бы эльфы умели выплавлять железо или медь, они бы мигом пожгли на дрова все свои знаменитые леса, а рудниковые отвалы загадили бы местность, как не раз бывало у людей. Это только в фэнтезийном романе добренький Профессор мог осуществить подобное разделение труда: избранному народу подарить все плоды прогресса, а вредоносным оркам спихнуть все шишки. В реальной жизни приходится либо жить дикарем, либо объединять в одном лице орка и эльфа.
В кустах у опушки раздался смех.
— Очень весело, — заметил Роман, подходя и протягивая часовому его стрелу. — Когда-нибудь один из вас промажет и всадит стрелу прямо в ступню. Это будет больно.
В ответ дозорный расхохотался. Смеялся он весело и беззлобно, просто оттого, что эльфов чрезвычайно смешило предположение, будто можно промахнуться с такого расстояния и по такой цели.
— Анетэль сейчас придет, — произнес часовой. — За ним уже побежали… — он помолчал и добавил многозначительно: — Гантэл.
Это была очень старая история. Один из эльфов — добрый приятель Анетэля — носил красивое имя Гантэль. Он долго не мог понять, почему человеческий мальчик произносит его имя по-древне-эльфийски, с нарочито твердым окончанием. Именно тогда Ромик притащил в рощу пару гантелей, чтобы объяснить, почему он не хочет называть знакомого таким именем. Судя по всему, история с железяками не забылась и по-прежнему продолжала служить поводом для веселья.
Кусты беззвучно раздвинулись, выпустив посланца и Анетэля, по виду которых никак нельзя было заключить, что им только что пришлось пробежать несколько километров по густому лесу.
— Добрый день, — произнес Роман, не двинувшись с места. Он давно знал, что эльфы не терпят прикосновений и здороваться нужно на расстоянии.
— День сегодня и впрямь добрый, — подтвердил эльф. — Погода замечательная, в самый раз, чтобы устроить стрельбы, так что ты при-шел вовремя.
Роман обреченно кивнул. Стрельбы с участием человека — лучшего развлечения эльфы не могли бы придумать. Неуклюжие попытки Романа управляться с тугим эльфийским луком неизменно вызывали жизнерадостный смех окружающих.
— Смех без причины — признак дурачины, — ворчал обиженный Ромик. Сейчас, узнав об эльфах многое, он так не считал. И уж тем более не пытался уклониться от участия в стрельбах.
Они двинулись по дороге, больше всего напоминавшей звериную тропу. Роман старался шагать поаккуратнее, но все же ловил саркастические взгляды, в которых явно читалось удивление, как можно производить так много шума.
Поселок, в котором жил владыка Гладриэль и обычно собирались сходки, насчитывал полсотни домов, по большей части наземных шалашей, хотя можно было видеть и убежища, устроенные по старинке, на ветвях неохватных дубов. На вытоптанной поляне уже устанавливали мишени, нарочито большие, чтобы стрелы, пущенные Романом, тоже вонзились в обтянутый кожей щит. Эти мишени, каких прежде эльфийский народ не знал и которые прежде так обижали Романа, теперь вселяли в него некоторый оптимизм. И дел© не в том, что он стал лучше стрелять, скорее, напротив, но просто это было доказательством, что новшества эльфам не вполне чужды.
На праздник собралось сотни полторы жителей, все были с луками, все гомонили и заранее смеялись. Стрельбы — единственное время, когда бесшумные и обычно молчаливые существа отводили душу.
Кинули жребий, стрелки выстроились в очередь. Роману выпало стрелять одним из последних, а вот Анетэль должен был открывать празднество. Эльф вышел вперед, вскинул лук й, кажется, даже не глядя, с полусотни шагов вбил стрелу в черную точку посреди мишени. Щит был серого цвета, так что Роман с этого расстояния не мог даже разглядеть заветной точки.
Второй стрелок пустил свою стрелу прежде, чем раздался гул одобрительных голосов, приветствующих начало состязаний. Вторая стрела ударила в ту же точку, но на пару миллиметров выше, так что раздался сухой каменный стук, а от столкновения двух кремней проскочила искра, почти незаметная в солнечном свете.
Роман вздохнул. Настоящие эльфийские стрельбы проводятся вечером, в полутьме, так что искры, удостоверяющие удачный выстрел, видны всем. А сейчас любоваться результатом могли лишь те зрители, которые успели занять места у самой мишени. Десятка два эльфов толпилось там, едва не заслоняя цель стрелкам. Ни на одних человеческих соревнованиях не могло быть и речи о подобной беспечности, а тут никому и в голову не приходило, что стоять возле самой мишени может быть опасно. Какая опасность, если стреляет эльф? Иное дело — человек; Роман ждал, тихо надеясь, что соревнования кончатся прежде, чем подойдет его очередь пустить стрелу. Страшно было, что промах окажется роковым, несмотря на то, что эльфы ждут его выстрела. Отбежать-то они сейчас отбегут, но насколько далеко?
Анетэль с поклоном протянул свое оружие Роману. Луки у эльфов не слишком большие, но тугие настолько, что не всякому силачу удастся натянуть его. Роман пощелкал пальцем по тетиве, та струнно отозвалась. Роман наложил полученную от приятеля стрелу, приготовился. Его очередь приближалась, и не хотелось задерживать ровное течение соревнований. Ну вот, пора…