Двести балерин, актрис оперы и школьниц
Восточная Пруссия в 1943 году находилась в глубоком тылу, ужасы войны сюда ещё не докатились, но её дыхание уже чувствовалось. Здравомыслящие люди понимали, что после катастрофы под Сталинградом и поражений в Атлантике гибель Третьего рейха неизбежна. Но газеты вовсю поднимали моральный дух нации: писали о секретном «чудо-оружии», которое куётся в тайных лабораториях Германии.
– Близится день, – вещал министр пропаганды доктор Геббельс, – когда на всех театрах военных действий наступит перелом!
Обыватели слушали разинув рты, и любой разговор в пивнушке превращали в обсуждение этой обнадёживающей темы.
Даже опытный вояка Шеффер клюнул на удочку. Адмирал Дёниц обещал в ближайшее время ввести в строй подводные лодки проекта XXI – новое слово техники, не чета старым немецким «семёркам».
Командиром одной из таких «чудо-субмарин» и рассчитывал стать Шеффер. А пока корабли не спущены на воду – лучше отсидеться в мирном Пиллау.
Правда, выходы в море с новичками на борту тоже не были развлечением. Только за первый год, который провёл Шеффер в Пиллау, учебная флотилия из-за аварий потеряла четыре подводные лодки. Все они погибли вместе с экипажами и курсантами.
Но в остальном всё шло гладко – можно было наслаждаться жизнью. Одни только регулярные встречи выпускников военно-морского училища чего стоили! На дружеские попойки в Кёнигсберге собирались до двухсот человек – бравые парни из морской авиации, с тральщиков, эсминцев, крейсеров и, конечно, с подводных лодок. Всё проходило на высшем уровне: офицеров обеспечили даже женской компанией – балеринами, актрисами местной оперы и школьницами старших классов. Какая немка откажет мужественным фронтовикам в ласке и внимании?
Так для командира учебной подводной лодки U-148 Шеффера незаметно закончился 1943-й и пролетел 1944 год…
Рождественский подарок
Под Рождество 1944 года мирная жизнь старшего лейтенанта Шеффера закончилась – он был назначен командиром боевой субмарины U-977. Но это была не новейшая подлодка XXI проекта, которую обещал папаша Дёниц (строительство этих кораблей ещё не было завершено), а всего лишь модернизированная «семёрка». Но приказ есть приказ. Асы Дёница гибли в Атлантике как мухи, и потери требовалось восполнять.
До января 1945 года Шеффер «обкатывал» экипаж своего корабля неподалёку от Пиллау. Закончить тренировки в полном объёме не удалось – Советская армия неудержимо рвалась к Кёнигсбергу, и учебную флотилию перевели в Везермюнде. Там подготовка экипажа продолжилась – под градом бомб союзников.
Маяк в порту Мар-дель-Плата, 1940-е годы
Только в апреле 1945 года U-977 признали пригодной к боевому походу. Так посчитали штабные офицеры, которым не надо было идти на ней в Атлантику. 26 апреля 1945 года, несмотря на массу неисправностей и недостаточную слаженность экипажа, субмарину отправили в одну из военно-морских баз Норвегии.
Тут моряков застало известие: Гитлер убит в битве за Берлин, преемником фюрер назначил адмирала Дёница. Тем не менее 2 мая 1945 года U-977 вышла в море для борьбы с конвоями противника. Командующий флотилией проводил экипаж словами: «Сражайтесь до конца. Германия никогда, никогда не сдастся».
Но подлодка ещё не успела выйти на боевую позицию, как поступило известие о капитуляции Германии.
– Если мы вернёмся, то попадём в плен, – объявил экипажу Шеффер. – Предлагаю идти в Аргентину. Там у нас будет больше шансов остаться на свободе.
Решили голосовать: 30 человек из 48 проголосовали за Аргентину, двое – хотели отправиться в Испанию, а 16 – выразили желание вернуться в Германию. Шеффнер принял соломоново решение: подводная лодка подойдёт к побережью Норвегии, высадит 16 человек и отправится в Южную Америку. Ночью этот план был реализован.
– Счастливого пути, – попрощались подводники, садясь в надувные лодки. – Если нас схватят, мы скажем, что подлодка подорвалась на мине и только мы остались в живых…
66 суток, не всплывая
Подводная лодка погрузилась на глубину 12 метров, выставила на поверхность «шнорхель» (устройство, обеспечивающее приток воздуха с поверхности к работающему под водой дизелю) и взяла курс на юг.
После 18 дней без отдыха (лишившись 16 подводников, остальные работали «за себя и за того парня») команда дошла до предела: у всех были чёрные круги под глазами, лица бледные и даже зеленоватые из-за отсутствия света и воздуха. Мыло закончилось, стирать одежду приходилось солёной водой, и роба не успевала высыхать. Постоянно находясь под водой, моряки не могли избавляться от отходов, и они скапливались в отсеках, насыщая и без того душные помещения зловоньем. Но лодка продолжала упорно двигаться на юг…
Постепенно становилось всё жарче. Вскоре переборки покрылись плесенью, одежда прилипала к телу, и оно начинало нестерпимо чесаться. Некоторые члены экипажа покрылись сыпью, у других – появились нарывы. Но командир не давал команды на всплытие – слишком велика была опасность встретить английские или американские корабли.
Проспект 9 Июля, 1940-е годы
Оперный театр «Колон» в Буэнос-Айресе, 1940-е годы
Только на 66-й день субмарина впервые всплыла на поверхность. Подводники наконец-то вздохнули полной грудью.
Однако на этом беды не закончились – долгий путь требовал экономии топлива, и подлодка плелась малым ходом, чередуя работу дизеля и электромотора.
Тем не менее настроение команды улучшилось. Всё чаще стали попадаться пассажирские пароходы – ярко освещённые от ватерлинии до клотика. До подводников доносились звуки танцевальной музыки – война действительно закончилась.
Когда поход подошёл к концу, состояние лодки было ужасающим: вся обшивка проржавела. Наконец, вахтенный увидел береговую линию – Аргентина! Солнечным утром 17 августа 1945 года U-977 вошла в порт Мар-дель-Плата…
Куда вы дели Адольфа?!
Начались долгие разбирательства. Подводников заподозрили в эвакуации Гитлера.
Несколькими неделями раньше (10 июля 1945 года) в Аргентину пришла ещё одна немецкая субмарина – U-530 – под командованием старшего лейтенанта Отто Вермута. Но он был вне подозрений – его корабль прибыл в Мар-дель-Плату раньше, чем по Южной Америке начала гулять байка о чудесном спасении Гитлера. Перца в кровь добавила аргентинская пресса. Газета «Эль-Диа» опубликовала «сенсационный» рассказ о поездке фюрера на борту U-977 и высадке «главного наци» в Патагонии. Оттуда якобы Гитлер прямиком направился в Антарктиду…
Результаты расследования опровергли эту фантастическую версию, но она до сих пор будоражит воображение обывателей.
Экипаж подлодки провёл несколько месяцев в лагере для военнопленных на территории США, после чего все разъехались. Кто домой – в Германию, а кто – обратно в Южную Америку.
Подлодка U-3008 типа XXI с надстройкой и поднятым шнорхелем. Остров Ки-Вест (Флорида, США), 1947 год
В Аргентине осел и Хайнц Шеффер. В окрестностях Буэнос-Айреса до сих пор существует целый район, населённый бежавшими после Второй мировой войны нацистами и их потомками.
В 1945 году все они благополучно избежали возмездия. Но, как говорит русская пословица: «Бог не Ермошка, видит немножко». Судьба зачастую наказывает весьма замысловатым образом.
Один из таких «недобитых» страшно боялся: как бы его дочь не вышла замуж за чернявого индейца – «недочеловека» то бишь. Пронесло. Потом дед принялся переживать за внучку. А та нашла себе эмигранта из Украины. Поженились. Дедушка был счастлив – не негр, и не индеец! 70 лет назад фашистяка считал славян «выродками», а тут сомлел от восторга – барышня выбрала «гарного украинского хлопчика». По аргентинским меркам – почти чистого арийца…
Он убил любимца Гитлера Старшина Матыжонок брал гестапо в Кёнигсберге
«Языка» взять – не курицу поймать
В ноябре 1944 года старшина Сергей Матыжонок получил тяжёлое ранение – четвёртое за годы войны. Войска 2-го Белорусского фронта, где воевал старшина, рвались к Восточной Пруссии. Ещё один бросок, и вот она – немецкая земля! Но Матыжонку не повезло: в разведывательном поиске на территории врага старшину достала фашистская пуля. Подчинённые командира не бросили: вынесли к своим. Вместе с «языком» – немецким телефонистом.
– Отвоевался старшина, – вынес суровый вердикт врач медсанбата. – В строй уже не вернётся…
Старшина Сергей Матыжонок
Матыжонка эвакуировали в глубокий тыл – на подмосковную станцию Реутово. Из госпиталя Сергей выписался только в конце марта 1945 года. И хотя война близилась к концу, в тылу старшина оставаться не захотел – рванул в родную воинскую часть. Буквально накануне штурма Кёнигсберга старшина Матыжонок стал командиром разведвзвода в 343-й стрелковой дивизии.
Работы в те дни его бойцам хватало: нужно было тщательно разведать укрепления на подступах к городу-крепости. Трое суток солдаты раз за разом уходили в поиск – безрезультатно. «Языка» взять не удавалось – не везло. К своим каждый раз приносили только убитых и раненых товарищей.
– Фрица взять, – вспоминал впоследствии Матыжонок, – не курицу в курятнике поймать. Потери у разведчиков всегда большие были, немцы – вояки серьёзные и грамотные. До сих пор мне мои однополчане снятся: висят ребята безжизненно на колючей проволоке, а над ними ракета вражеская догорает…
Понятно, что после каждой операции нервы у разведчиков на пределе. А тут не успели подчинённые Матыжонка до землянки дойти, как перед ними выросла грузная фигура начальника разведки дивизии.
– Опять впустую?! – рявкнул полковник. – Немедленно отправляйтесь снова за линию фронта! И чтобы без «языка» не возвращались – иначе под трибунал пойдёте!
– Ребята не спали трое суток, – устало произнёс Матыжонок. – Пусть отдохнут три часа, после этого и пойдём…
– Ты что, старшина, забыл, с кем разговариваешь?! – побагровел полковник. – Трус! Мои приказы вздумал обсуждать?!
Послевоенный Кёнигсберг. Вид на площадь Кайзер-Вильгельмплац и южное крыло замка. Фото М. Савина, 1945 год
Советские солдаты отдыхают после боёв на улицах взятого штурмом Кёнигсберга. Фото М. Савина, апрель 1945 года
И хвать за кобуру! Но пистолет начальник разведки вытащить не успел. Старшина отработанным движением сдёрнул с плеча автомат и дал очередь. Пули вошли в землю буквально в нескольких сантиметрах от начищенных сапог полковника – тот так и замер с рукой на кобуре. Разведчики спокойно развернулись и пошли спать. Через три часа они снова ушли в поиск. На этот раз вернулись с «языком».
Через несколько дней начался штурм Кёнигсберга – разведчики Матыжонка пошли в атаку в первых рядах. А полковник «забыл» об инциденте. Может, понял, что был не прав, может, решил с отчаянными разведчиками не связываться – уж больно они метко стреляли…
Обматерил штаб дивизии
– Трусов в разведке не было, – рассказывал после войны Матыжонок. – Старались брать только добровольцев, чтобы каждый знал, что он на смерть идёт. И не ныл, что опять задачу выполнить помешали: «осветили, обнаружили, обстреляли, отошли, оторвались…» Бывали случаи, сходит новичок «за проволоку» несколько раз, и брать его на очередное задание уже нельзя. Некоторые честно признавались, что боятся сильно или физически не могут. Мы никого не принуждали – слишком уж многое зависело от того, с «языком» мы придём или нет.
…Прорвав передний край обороны противника, советские войска вошли в пылающий город. Начались жестокие уличные бои. Старшина получил ранение в руку, но остался в строю. А 8 апреля 1945 года взвод старшины Матыжонка выполнил последнюю боевую задачу на этой войне.
Разведчики пробились в центр Кёнигсберга – к зданию гестапо (ныне Советский проспект, 3, где теперь располагается Калининградское управление ФСБ). Штурмом его брать не стали. Блокировали и дождались подхода танков. Гестаповцы оказались в плену – ни один гад не ушёл…
Северный вокзал и здание гестапо на Адольф-Гитлер-Плац в Кёнигсберге, 1938–1944 годы
На следующий день гарнизон Кёнигсберга капитулировал. Война для старшины Матыжонка закончилась. На боевом счету разведчика 76 рейдов в тыл противника, 25 «языков», добрая половина которых – офицеры, в том числе группенфюрер СС (генерал-майор) фон Штиммер. Старшина лично уничтожил около сотни фашистов, в том числе – «лучшего стрелка Германии», любимца Гитлера штандартенфюрера СС (полковника) фон Вайцеля.
Матыжонок награждён тремя орденами Боевого Красного Знамени, двумя орденами Славы (II и III степени) и орденом Красной Звезды.
Орден Славы II степени
Орден Славы III степени
Сергея Ивановича Матыжонка даже к званию Героя Советского Союза представляли. Но не сложилось – характер старшину подвёл. Вернулся он как-то из очередного поиска с важным «языком» – с боем пришлось фрица брать, с большими потерями. Прибыл старшина в штаб дивизии для доклада, а там гулянка: женщины смеются, вино, музыка…
– Куда лезешь, старшина, – остановил разведчика полковник, – утром доложишь.
Матыжонок взорвался и обложил трёхэтажным матом весь штаб, включая комдива, начальника штаба, особистов, политотдел и присутствовавших медсестёр и телефонисток. Поначалу начальник особого отдела под трибунал старшину хотел отдать, но потом дело спустили на тормозах. Только «героя» зарубили.
После демобилизации Сергей Иванович работал простым железнодорожником.
Умер в марте 1999 года – открылись старые раны, и врачи не смогли выходить фронтовика. Бывалый разведчик быстро догадался, что смерть близка, и попросил отдать дефицитные лекарства другим ветеранам – у кого ещё были шансы встать на ноги. А для себя потребовал бутылку водки. Выпил сто граммов, словно перед последней атакой, и умер. Достойно. Как настоящий солдат.
Диверсанты в Кёнигсберге Наши разведчики проникали в фашистское логово либо мёртвыми, либо в наручниках
«Докладывать о каждом незнакомце!»
Август Шиллат открыл глаза и сладко потянулся. За окном весело щебетали птицы, из кухни доносился лёгкий шум – жена Марта уже готовила завтрак. Август сел на кровати, нащупал ногами тапочки и включил радиоприёмник.
– Говорит Кёнигсберг, – послышалось из динамиков. – Сегодня 27 июля 1944 года. Передаём последние известия.
– Когда уже они для вас будут действительно последними, – недовольно пробурчал Шиллат.
– Наша доблестная армия ведёт упорные бои с англо-американской армией на Западном фронте. Недалёк тот день, когда вермахт сбросит врага в море…
– Значит, скоро томми и янки в Париж войдут, – продолжал саркастические комментарии Август.
– На Восточном фронте враг несёт огромные потери. Советские войска выдыхаются…
– Ага. Не пройдёт и месяца, как они у нас в Восточной Пруссии окажутся, – хмыкнул Шиллат и отправился на кухню.
– Ты слышал, что русские высадили парашютистов? – тревожно спросила Марта, положив мужу кусок омлета на тарелку. – Звонили из комендатуры. Приказали докладывать о каждом незнакомце. Всех шатающихся без дела мужчин в возрасте от 16 до 60 лет полиция будет задерживать.
– Предупреди Отто, чтобы не высовывался на улицу, – отодвинул в сторону тарелку Шиллат. – А я поеду осмотреть участок.
Август сел на велосипед и направился в лес. Лесничему Шиллату был знаком каждый кустик в округе – как-никак сорок лет на этом участке работал. Так что он полагал, что советских парашютистов найдёт быстро…
Проверка на дорогах
Гестапо ещё в начале июля предупредило жителей, что в Восточной Пруссии ожидается высадка русских диверсантов.
– Требуется повышенная бдительность, – инструктировали население местные власти. – При появлении вражеских диверсантов срочно доносить по телефону условным словом «парашют». Немедленно поднимать по тревоге полицейских, лесников, силы местной самообороны, оцепить местность, оповестить бургомистра и начальников близлежащих воинских гарнизонов.
С того времени местное население постоянно наблюдало за воздушным пространством, крестьяне в поле имели при себе оружие, по просёлочным дорогам круглосуточно разъезжали патрули и радиопеленгаторные машины. На просеках и у мостов устраивались засады. Коменданты территориальных участков имели при себе именные списки граждан с указанием примет: рост, возраст, цвет волос и глаз. Если незнакомец не значился в списках, то расценивался как русский парашютист.
Кроме того, в лесах постоянно проводились профилактические облавы. Эти мероприятия немцы называли «охотой на зайцев». В таких условиях у русских парашютистов практически не было шансов выжить.
В деревне Минхенвальде (ныне посёлок Зеленово, Полесского района), где жил Август Шиллат, жители тоже были настороже. Но в тот день Август ничего подозрительного в лесу не обнаружил. На обратном пути он заехал к приятелю – Эрнсту Райтштуку.