Иван Семёнов погиб в 1943 году. Американское судно, на котором он работал матросом, потопила немецкая субмарина в Атлантике.
Никто из этой странной троицы так больше и не увидел Россию…
Негр-фашист из Кёнигсберга Сабек-эль-Чер верой и правдой служил Германии
Свастика и крест для африканца
В 1934 году на кладбище Берлина прибыла необычная похоронная процессия. В глаза бросалось большое число полковников и генералов. В гробу в парадной форме военного музыканта лежал… иссиня-чёрный негр. Рядом, склонив голову, стоял темнокожий сын усопшего. Чуть поодаль толпились члены профашистского союза «Стальной шлем». После традиционных речей и прощального залпа почётного караула тело было предано земле. На могильный холм легли венки в форме свастики.
Август Сабек-эль-Чер в восточном костюме, 1885 год
Так закончил свою жизнь милитер-музикдиригент Густав Сабек-эль-Чер – настоящий прусский служака, бессменный начальник и главный дирижёр военного оркестра гренадерского полка «Кронпринц», дислоцировавшегося в Кёнигсберге.
Любовник принцессы
Отец Густава – нубиец из Судана – попал в Германию в 1840 году. Несколькими годами раньше в вынужденную поездку в Египет отправился сын короля Пруссии Фридриха Вильгельма IV – принц Альбрехт. В путешествие королевского отпрыска отправили из-за убийства.
Обходя дворец, ревнивый Альбрехт застал свою законную супругу за прелюбодеянием с солдатом-гвардейцем, стоявшим на посту у опочивальни принцессы. Вспыльчивый принц настолько был возмущён вопиющим нарушением дисциплины, субординации и устава караульной службы, что пристрелил красавца-военного на месте. После этого отец отправил Альбрехта от греха подальше – в Африку. Чтобы сынок развеялся, утешился и переждал, пока уляжется скандал.
На берегах Нила Альбрехт неплохо провёл время в компании другой коронованной особы – вице-короля Египта Махмеда Али.
Когда пришла пора прощаться, египетский монарх подарил прусскому другу семилетнего мальчика-раба. С ним Альбрехт и вернулся в родную Пруссию. Здесь маленький нубиец получил имя Август Сабек-эль-Чер и стал любимым камердинером принца.
Золотые часы императрицы
В 1842 году Альбрехт с небольшим отрядом прусских солдат отправился в Россию – по приглашению своей родной тётушки Александры Фёдоровны, жены русского императора Николая I. Из Санкт-Петербурга Альбрехт вместе со своими солдатами и верным камердинером-нубийцем выехал на Кавказ, где в то время шла война с горцами.
Вместе с русскими войсками отряд прусского принца принял участие в боевых действиях и проявил мужество и отвагу. Когда командир экспедиционного корпуса был убит, Альбрехт принял командование и довёл операцию до конца. За это он получил Георгиевский крест из рук императора Николая I.
Густав Сабек-эль-Чер, 1908 год
Юный Август Сабек-эль-Чер, не покидавший Альбрехта ни на минуту, тоже был удостоен монаршей милости. Императрица Александра Фёдоровна пожаловала нубийцу именные золотые часы.
После возвращения в Германию Август женился на немке Анне Юнг и у него родился сын Густав. Мальчишка был копия отца – африканские гены взяли своё. Получив отличное образование при дворе, Густав поступил в военно-музыкальное училище и в 1895 году с отличием его окончил. Назначение молодой человек получил престижное – в Кёнигсберг.
Под бой барабанов
В те времена каждый полк имел свой оркестр. В них зачисляли способных молодых людей, после обязательной полугодовой службы в строю.
Затем они проходили трёхлетнее обучение в специальном училище. Звания у военных музыкантов отличались от строевых. Густав начал карьеру «хильфсгобойстеном». В переводе – помощником гобоиста. Это не значило, что музыкант должен играть именно на гобое. Звание – лишь дань традиции. Густав был барабанщиком.
Оркестр полка «Кронпринц» имел отличную репутацию и был известен в Кёнигсберге. По выходным и праздничным дням музыканты маршировали по улицам, исполняя бравурные военные марши. На рослого чернокожего парня в униформе сбегались посмотреть все окрестные мальчишки. Густав стал одной из достопримечательностей Кёнигсберга. Его карьера шла в гору. Вскоре он стал «гобойстеном», а затем и «штаб-гобойстеном».
А в 1900 году Густаву доверили управление всем оркестром. Когда дирижировал Густав Сабек-эль-Чер, народ буквально валом валил на улицы. Особым вниманием экзотический пруссак пользовался у немецких женщин. Немудрено, что горячий африканец имел массу поклонниц.
Немецкая поздравительная открытка с изображением гренадера Первого восточнопрусского полка «Кронпринц», 1889–1914 годы
В том же 1900 году Густав познакомился с белокурой девушкой – Гертрудой Перлинг – и предложил ей руку и сердце. Родители барышни были люди без предрассудков и не стали возражать против такого зятя. Молодые обвенчались в церкви Королевского замка.
Свадьба стала столь известной, что запечатлеть супружескую пару пожелал модный берлинский художник Эмиль Дёрстлинг. Его полотно, на котором изображена счастливая прусская пара, до сих пор висит в историческом музее Берлина.
Принудительная стерилизация
У Густава и Гертруды родился сын – мулат Хорст. После смерти отца он чудом не подвергся расовым преследованиям в фашистской Германии. Уже в 1937 году специальная правительственная комиссия Третьего рейха рассмотрела вопрос о детях, которые родились в Рурской области. По окончании Первой мировой войны этот район оккупировала Франция. Придя к власти, Гитлер вернул Рур Германии. Но в составе французских войск были темнокожие солдаты.
В итоге немки Рурской области произвели на свет 387 мулатов и мулаток. Мальчиков и девочек не убили. Их подвергли принудительной стерилизации – чтобы не производили на свет себе подобных.
С другой стороны, министр пропаганды Геббельс активно использовал «африканцев с немецкими паспортами» в своих пропагандистских фильмах. Особенно после того, как на Чёрный континент отправился танковый корпус генерала Роммеля.
Но основную массу «афронемцев» ожидала печальная участь. Нацисты считали их «неполноценными людьми».
Возможно, Хорсту Сабек-эль-Черу просто повезло или ему помогли влиятельные друзья отца. Как бы там ни было, но в 1940 году чернокожий немец был призван в армию. Санитаром. А в 1941 году его полк перешёл границу Советского Союза. Началась страшная русская кампания.
Солдаты Первого восточнопрусского гренадерского полка во внутреннем дворе казармы «Кронпринц»
Немец-мулат на Кавказе
Первые месяцы войны Хорст присылал матери письма, полные оптимизма. Ещё бы – немцы громили одну русскую армию за другой. Советские солдаты держались стойко, но их потери многократно превосходили немецкие. Даже поражение под Москвой не изменило настроений Хорста. Вермахт продолжал превосходить врага в умении воевать. Темнокожего солдата мучили лишь суровые морозы.
Но постепенно война менялась. В 1942 году полк Хорста перебросили на юг. Вермахт стремительно наступал на Сталинград и Кавказ. Осенью Хорст увидел совершенно другую войну. В районе Моздока около 120 фашистских танков при поддержке четырёх тысяч солдат атаковали расположение 52-й танковой бригады русских. Советские позиции удерживали только 29 танков и не более полутора тысяч солдат. Но какой-то русский майор организовал оборону так грамотно, что опытные немецкие офицеры ничего не смогли поделать.
Десять с половиной часов шёл ожесточённый бой. Хорст выносил в тыл одного раненого за другим, а конца этому аду не было видно. В итоге немцы отступили, потеряв 53 танка и свыше 800 пехотинцев. У русских было подбито всего пять боевых машин.
– Русские майоры учатся воевать быстрее, чем их генералы, – покачал головой немецкий полковник.
Военный парад на Шютценштрассе в Кёнигсберге, начало XX века
Это был тревожный звонок. Вермахт ещё продолжал наступать, но делать это было всё труднее и труднее. А вскоре грянула Сталинградская битва. Германская группировка на Кавказе получила приказ отступать. Чтобы не попасть в окружение, немцам нужно было отойти за Дон.
Но Хорст так и не добрался до спасительной реки. Во время очередного налёта русских штурмовиков он погиб. По иронии судьбы, смерть настигла его именно на Кавказе – в тех местах, где дед Хорста когда-то воевал плечом к плечу с русскими.
Герой Танзании
Перед приходом Гитлера к власти в Германии проживало более 30 тысяч граждан африканского происхождения. Все они приехали в страну вполне законно – из немецких колоний, которыми Германия владела перед Первой мировой войной. Абсолютное большинство этих людей оказались в фашистских концлагерях и погибли.
Показательной является судьба Мохамеда Байме Хесейна. В 1914 году он проживал в Германской Восточной Африке (ныне Танзания). Накануне Первой мировой войны немецкий воинский контингент в этой колонии насчитывал около трёх тысяч солдат и офицеров. Командовал им полковник фон Леттов-Форбек. Понимая, что ему придётся воевать с англичанами, полковник набрал в свой отряд около 10 тысяч молодых туземцев. Этих людей отлично обучили современным методам ведения боевых действий и создали из них своего рода африканский спецназ. Там был и Мохамед.
Полковник Пауль фон Леттов-Форбек, командующий колониальными войсками в Германской Восточной Африке, 1918 год
В первом же бою чернокожие солдаты наголову разбили в восемь раз превосходящий их по численности английский отряд. При этом потери фон Леттова-Форбека не превысили ста человек, а противник не досчитался трёх тысяч солдат. Причём большая часть попросту утонула в болоте.
Бои продолжались с 1914 по 1918 год. Искусно маневрируя, полковник всю войну сдерживал 120-тысячную армию врага. Оружие он сложил только после того, как Германия капитулировала в Европе.
Сожгли в крематории
Уцелевших туземцев и немцев фон Леттова-Форбека англичане поместили в лагерь для военнопленных в Египте. Освободили их только в 1929 году. После этого часть солдат вернулась в Танзанию, а другие отправились в Германию. Встречали их там как героев. Всем африканцам предоставили немецкое гражданство и почётные пенсии от Веймарской республики.
Мохамед получил высшее образование, женился на немке и стал работать преподавателем в Берлинском университете. В самом начале Второй мировой войны Мохамеда арестовало гестапо – за «расовое преступление». Таковым считался брак чернокожего с немкой и рождение сына. В ноябре 1944 года Мохамед был сожжён в печи крематория лагеря Заксенхаузен.
Так что история семьи Сабек-эль-Чер – лишь исключение из общего правила. Судьба негров в Германии была не менее печальной, чем евреев.
Акула пера из Кёнигсберга Еврей-журналист Ганс Каминский дрался с фашистами в Италии, Германии, Испании и Франции
«Летающий цирк»
29 ноября 1899 года в тихом провинциальном восточнопрусском городке Лабиау (ныне Полесск) в еврейской семье Каминских родился мальчик. Назвали его Гансом Эриком. Мать Роза и отец Макс занимались торговлей – содержали небольшой продуктовый магазинчик. Особым богатством семья похвастаться не могла, но и бедствовать не бедствовала. Макс и Роза из кожи лезли вон, чтобы их дети получили приличное образование.
Когда Ганс окончил начальную школу в Лабиау, отец отправил его в Кёнигсберг. Мальчик не обманул родительских ожиданий и поступил в гимназию имени королевы Луизы (ныне средняя школа № 41 на улице Тюленина). В этом престижном учебном заведении мог получить бесплатное образование любой одарённый ребёнок из небогатой семьи. Ганс был талантливым малым и достаточно легко сдал вступительные экзамены.
Юноша окончил гимназию в 1917 году – под конец Первой мировой войны. Прямо со школьной скамьи Ганс ушёл в армию. В то время многие мальчишки бредили авиацией. Газеты взахлёб рассказывали о «самом результативном асе всех времён и народов» Манфреде фон Рихтгофене (80 сбитых самолётов противника). Барон Рихтгофен командовал знаменитой эскадрильей «Летающий цирк». Все боевые машины этого подразделения были выкрашены в вызывающий красный цвет и выделывали в небе умопомрачительные кульбиты.
Гансу Каминскому удалось попасть в военно-воздушные силы. Но стать пилотом он не успел – война закончилась. Так что юноше не удалось встретиться с Манфредом Рихтгофеном. Впрочем, как и с другим известным асом «Летающего цирка» – будущим фашистским рейхсмаршалом Германом Герингом.
Ганс уволился со службы и вернулся в послевоенный Кёнигсберг.
Свобода неделима!
Каминский решил продолжить учёбу и поступил в Кёнигсбергский университет. В стенах «Альбертины» Ганс изучал экономику, социологию, философию и литературу.
Время было трудное. Экономика трещала по швам. Общий урожай зерна в сельскохозяйственной Пруссии достигал лишь 2/3 довоенной нормы, а урожай картофеля – 1/3. После войны в Кёнигсберге обанкротилось 513 предприятий и фирм, а число безработных достигло 102 тысяч человек. Долг города вырос с 25 до 87 миллионов марок. Недовольство населения росло.
Орденский замок Лабиау, 20-30-е годы XX века
В университете шли жаркие споры о будущем Германии.
– Прежде всего, мы должны возродить Германию как социальное государство, – убеждал социал-демократ Курт. – Для этого от народа требуются лишь разум и терпение.
– Терпение от рабочих требуют обычно для того, чтобы богачи продолжали набивать карманы! – возражал поклонник Карла Маркса и коммунизма Вилли. – Пролетарская солидарность – вот ключ к успеху. Нам следует построить советское государство по образцу СССР.
– Ерунда! – кричал нацист Хорст. – Главная задача – сплотить немцев в единую народную общность, а затем превратить её в общность боевую! Нации нужны железная дисциплина и порядок. Только так можно воссоздать великую империю.
– Вы все говорите об укреплении государства, – морщилась убеждённая анархистка Марта. – Государство – это громадное кладбище, на котором кучка политиканов ради собственного величия хоронит человеческую индивидуальность. Чем сильнее государство, тем больше оно требует от народа жертв!
Новое здание Кёнигсберг– ского университета на Парадеплац, 1931 год
Ганс Каминский ещё не определился в своих политических пристрастиях, но Марта ему весьма нравилась. Девушка тоже симпатизировала чернявому студенту, но дальше страстных поцелуев их отношения не зашли. Марта была принципиально против брака. Она любила повторять слова русского анархиста Бакунина: «Свобода неделима. Нельзя отсечь её часть, не убив целиком…»
После окончания университета Марта уехала на Дальний Восток – участвовать в очередной великой китайской революции.
А Ганс вскоре утешился и занялся журналистикой.
Жажда крови
Ганс прекрасно владел французским, итальянским и испанским языками. Вскоре молодого перспективного журналиста отправили в первую зарубежную поездку – в Рим. Здесь он познакомился с реалиями «сильного государства», которое создали фашисты под руководством Бенито Муссолини. Дуче любил собирать шумные митинги.
– Всё в государстве, и ничего вне государства, – кричал с трибуны итальянский диктатор. – Нейтральные не двигают событиями, а подчиняются им. Только кровь даёт бег звенящему колесу истории!
Ганс с ужасом наблюдал, как многотысячная толпа неистово рукоплескала своему кумиру. Каминский чувствовал себя неуютно среди впавших в массовый психоз людей. Он с трудом выбрался с площади и свернул на одну из узеньких улочек.
За углом Ганс увидел дюжего чернорубашечника, таскавшего за волосы молоденькую итальянку.
– Я тебе покажу, шлюха, – орал фашист, – как порочить нашего вождя!
На стене висела только что приклеенная карикатура на Муссолини. Ещё с десяток таких же листовок валялись на тротуаре.
– Что вы делаете? – Ганс положил руку на плечо молодчику. – Прекратите!
Детина оставил девушку и молча ударил журналиста кулаком в лицо. Каминский не удержался на ногах и упал навзничь. Чернорубашечник принялся пинать Ганса сапогами, норовя угодить под рёбра. Неожиданно фашист охнул и упал на колени, обхватив окровавленную голову руками – стоявшая сзади девушка ударила его по затылку кастетом.
– Бежим! – итальянка помогла Гансу подняться и потащила его за руку прочь.
Пошатываясь, Ганс следовал за своей спасительницей. Вскоре девушка постучала в какую-то дверь. Им открыл высокий черноволосый итальянец.
– Привет, – успел сказать Ганс и потерял сознание.
«До встречи на баррикадах!»
Новые друзья быстро привели Ганса в порядок. Вскоре он сидел за столом, пил вино и болтал с итальянцами.
– Нужно учиться драться, товарищ! – улыбнулась Клара, протягивая журналисту свой кастет. – Это подарок.
– Надеюсь, вы не убили этого мерзавца, – Ганс взвесил на ладони опасное оружие.