Эта встреча в парке снова нарушила ее начавшее было восстанавливаться душевное равновесие. Виктория не переставая грезила о Рорке, но теперь каждое воспоминание о нем было наполнено болью. По утрам она просыпалась с красными от слез глазами. Он чудился ей повсюду. То шел к ней по улице, то стоял впереди нее в очереди в магазине, то улыбался ей из-за спин посетителей в кафе.
Она уже даже начала привыкать к этому и потому была не слишком удивлена, когда одним прекрасным утром увидела его у себя на пороге.
Зазвонил звонок, и Виктория распахнула дверь, решив, что это пришла владелица дома поговорить об утечке газа на кухне. Но это была не она. Несмотря на то что солнце светило ей в глаза, Виктория смогла различить в дверях фигуру высокого широкоплечего мужчины.
Ее сердце лихорадочно забилось, как всегда при такого рода видениях, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Но фигура шевельнулась и — о Боже! — Виктория поняла, что это действительно был он.
Это был Рорк.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
Она стояла, глядя на него, с побледневшим лицом и широко раскрытыми от изумления глазами. Она мечтала об этой встрече, она тысячу раз видела ее во сне, но никогда не представляла, что это и в самом деле произойдет. Открыть дверь и обнаружить его здесь, в Бродвелле, на тесной лестничной площадке своего дома, было так невероятно.
— Рорк? — произнесла она наконец внезапно охрипшим голосом.
— Здравствуй, Виктория, — холодно-вежливо ответил он. На нем был синий костюм в тонкую полоску, белая рубашка и темно-бордовый в полоску галстук. Он выглядел так — пришла ей в голову неожиданная мысль, — словно собирался провести заседание правления своей компании прямо здесь, в ее гостиной. Видя, что она ничего не отвечает и не двигается, он удивленно поднял брови. — Могу я войти?
А она словно проглотила язык. Его вопрос был чисто формальным. Вот он уже шагнул в ее крохотную прихожую. Она ошарашенно следила за ним, а рассудок ее лихорадочно пытался осознать происходящее.
Рорк! И здесь, в Бродвелле!.. Это было абсурдно, немыслимо.
Еще один шаг — и он уже стоял посреди ее гостиной. Она видела, как он с недоумением оглянулся вокруг, слегка передернул плечами — ну разумеется, ее квартира не дворец — и вот снова повернулся к ней лицом.
— Надеюсь, я не потревожил тебя?
Его лицо было таким же бесстрастным, как и голос. Но выглядел он как-то иначе, чем она запомнила его. Старше. Более усталым. Глубже стали складки у рта, прибавилось морщинок у глаз и тонких серебряных нитей на висках.
И все-таки он был неотразим. Он был…
— …следовало бы сначала позвонить, но эта мысль пришла мне в голову, когда я уже был в двух шагах от твоего дома, и тогда я решил просто зайти и посмотреть, дома ли ты. Надеюсь, я не отрываю тебя от каких-то важных дел, Виктория?
— Нет, совсем нет. Я только… — Она с трудом попыталась сглотнуть комок, ставший в горле. — Рорк, что… что ты здесь делаешь?
Он холодно взглянул на нее.
— Может, закроем дверь, прежде чем я отвечу?
— Дверь? — глупо переспросила она.
— Да. — Он усмехнулся. — Нам надо обсудить кое-какие личные дела.
Она смотрела на него непонимающим взглядом еще несколько секунд, потом кинулась закрывать дверь. Когда вернулась обратно, Рорк прошел к столу возле окна. Он медленно запустил руку во внутренний карман пиджака и вытащил конверт.
— Мои адвокаты составили вот это, — сказал он, оборачиваясь к ней и протягивая конверт. — Я просил их составить этот документ в терминах, понятных обыкновенному человеку, а не только юристу. Если у тебя есть какие-то вопросы…
С огромным усилием Виктория наконец-то проглотила комок в горле.
— Есть, — сказала она. Он холодно улыбнулся.
— В самом деле? Но ты ведь даже не прочла документ.
— Я имела в виду… как ты поживаешь, Рорк? У тебя… у тебя все хорошо?
Его глаза сверкнули.
— Все прекрасно. А теперь, если только ты…
— А Сюзанна? Она… здорова? Как она?..
Его губы чуть заметно дернулись.
— Твоя забота очень трогательна, Виктория. А теперь, будь добра, прочти это…
— С ней ничего не случилось? — Ее голос задрожал.
— Нет, конечно, нет. Девочка в порядке.
Виктория вздохнула с облегчением.
— Хорошо. — Она робко улыбнулась ему. — Тогда хорошо. Ты немного напугал меня. Я боялась…
— Она все еще спрашивает о тебе.
Виктория резко вскинула голову. Он наблюдал за ней с ледяным спокойствием. Он все еще ненавидит меня, подумала она.
— Правда? — Она попыталась улыбнуться ему, но улыбка вышла какой-то неубедительной. — Ну, я… Я думаю о… о… — К своему ужасу, она поняла, что вот-вот заплачет. Она отвернулась, ничего не видя от слез. — Не хочешь ли… не хочешь кофе или…
— Это не светский визит. Виктория на секунду закрыла глаза.
— Нет, — сказала она тихо, — конечно, нет. Я просто… — Она помолчала, потом медленно повернулась и посмотрела на него. — Рорк, как ты нашел меня?
Его губы растянулись в холодной улыбке.
— Это было нетрудно. Бродвелл маленький городок.
— Да, но…
— И здесь только одна Виктория Винтерс в телефонном справочнике.
У нее перехватило дыхание.
— Винтерс? Ты… ты знаешь мою фамилию…
— Боюсь, у меня очень мало времени. — Он сказал это отрывисто, когда шагнул к ней, держа в протянутой руке конверт. — Прочти, посмотри, со всем ли ты согласна, и давай покончим с этим.
Она взяла конверт и открыла его.
— Что это? — тихо спросила она, не отрывая глаз от его лица.
Он высокомерно вскинул голову.
— Это не требует пояснений, я думаю.
Она склонилась над бумагами. Юридические термины расплывались перед глазами. От обилия непонятных слов кругом шла голова. «…На законном основании с одной стороны… удостоверяет и торжественно обязуется… дает согласие и гарантирует впредь бессрочно…»
Она подняла голову, нахмурившись.
— Что это такое, Рорк?
Он холодно улыбнулся.
— Переходи к следующей странице, там для тебя более существенная информация.
Виктория перевернула страницу, не сводя глаз с его лица.
— Я все еще… — У нее перехватило дыхание, когда она взглянула на документ в своих руках. К нему был приложен чек на ее имя, а в сумме так много нулей, что зарябило в глазах. Она тупо смотрела на чек. Потом подняла голову и взглянула на Рорка. — Что это? — прошептала она.
— А ты как думаешь? — резко ответил он. Она в растерянности пожала плечами.
— Не знаю. И почему я…
— Ты прочла документ? — Рорк шагнул к ней и вырвал бумаги у нее из рук. Он нетерпеливо перелистал их и, держа последнюю страницу перед ее глазами, указал на заключительный параграф. — Вот здесь: ты обязуешься отказаться от всех прав на Сюзанну в обмен на…
Она отшатнулась назад, точно его слова обожгли ее.
— Что?
Рорк смотрел на нее холодным немигающим взглядом.
— Ты не получишь ни цента, пока не подпишешь это, — сказал он ровным голосом. — И если ты думаешь и дальше давить…
Ее глаза беспомощно заметались и руки похолодели. Он узнал! Боже милостивый, он узнал!
— …и никакого шанса получить ее обратно. Если ты попытаешься сделать это, я позабочусь, чтобы ты провела остаток своей жизни, таскаясь по судам или даже в тюрьме. Ты поняла меня, Виктория?
Сердце ее упало.
— Ты… ты знаешь, значит? — прошептала она.
— Что ты родила мою дочь? — Губы его изогнулись в усмешке. — Да, знаю.
Ноги ее подкосились, и она опустилась на стул.
— Но как? Александра рассказала тебе?
Рорк резко рассмеялся.
— Единстаенное, что Александра рассказала мне о рождении Сюзанны, была длинная, душераздирающая повесть о страшно тяжелых родах.
Виктория моргнула.
— Как же ты узнал это?
— Доктор Рональд позвонил мне.
Она изумленно уставилась на него.
— Доктор Рональд?
Он пожал плечами.
— Да, старикан позвонил мне несколько дней назад. Ты нагнала на него страху. Он боялся, что ты затаскаешь его по судам, возбудив уголовное дело против него и адвоката, который занимался усыновлением. Он сказал мне, что ты намерена требовать в судебном порядке восстановления своих прав на Сюзанну, и решил на всякий случай предупредить меня. — Рорк глубоко вздохнул. — Конечно, он понятия не имел о том, что я ничего не знаю. Это была маленькая тайна, которую Александра скрывала от меня.
Виктория встала на ноги.
— Рорк, — сказала она тихо, глядя ему в глаза, — я сожалею, что тебе пришлось узнать это подобным образом. Я не хотела тебя…
— Разумеется, ты не хотела. Ты собиралась рассказать мне все это сама в подходящий момент. — Он усмехнулся. — Но ты напала на доктора Рональда, этого законченного старого дурака. Он был уверен, что ты подашь в суд.
Она замотала головой.
— Нет. Нет, я никогда бы не сделала этого.
Он ухмыльнулся.
— Естественно, нет. Но угроза сработала бы, не так ли? И я бы раскошелился, чтобы удержать тебя от попыток забрать Сюзанну обратно.
Виктория побледнела.
— Так вот… так вот что ты думаешь?
Он смерил ее таким презрительным взглядом, что внутри у нее все перевернулось.
— Это то, что я знаю, — холодно сказал он.
— Рорк…
— И тебе почти удалось это, не так ли? Ты приехала на Пуэрто-Рико шантажировать меня.
— Нет. Это ложь!
— Не валяй дурака, Виктория. Как только я узнал правду о… о моей дочери, все стало ясно, как на ладони. Пятидесяти тысяч, за которые ты продала ее, оказалось недостаточно, тебе захотелось больше. Поэтому ты и прилетела на Пуэрто-Рико вымогать у меня деньги. — Он резко выдохнул. — Но потом тебе в голову пришла идея получше. Заставить меня полюбить тебя, тогда бы ты имела все. Ну, разумеется, зачем соглашаться на меньшее, если есть вероятность заполучить все.
Виктория пошатнулась и зажала рот руками. Господи, что он думает о ней! Считает, что она способна на все, на самый гнусный поступок, на самую бессовестную ложь. Но, впрочем, разве можно винить его, если она лгала ему на каждом шагу, если решилась отдать свое собственное дитя?
Она всхлипнула и отвернулась от его полных презрения глаз. Четыре года она внушала себе, что поступила правильно, отдав Сюзанну в чужую семью, и, возможно, так оно и было. Но в душе она никогда в это не верила. Она знала, что заслужила эти страдания, эту боль, безнадежность. Но Сюзанна достойна лучшей участи.
— Рорк… — она глубоко вздохнула. — Ты не… не изменился к Сюзанне с тех пор, как узнал?..
Рорк шагнул к Виктории и схватил ее за плечи, глаза его метали молнии, лицо искажено от гнева.
— Каким же чудовищем ты меня считаешь! — прорычал он. — Сюзанна моя дочь, и я люблю ее. Черт побери, я люблю ее даже больше теперь, когда я…
Рорк не договорил, но Виктория поняла, что он имел в виду. Он любил Сьюзи еще больше теперь, когда узнал, что ее собственная мать бросила ее. Жгучие слезы потекли по щекам, молодая женщина не могла больше сдерживать себя.
— Ну, решай, наконец, — бросил он нетерпеливо и грубо. — Ты подпишешь эти бумаги? Откажешься от всех прав на Сюзанну? Не будешь иметь никаких претензий?
Она хотела сказать, что у нее и нет никаких претензий, что она покинула остров Пантеры только из опасений разбить его сердце и что никогда не перестанет любить его. Она хотела сказать ему и то, что те несколько недель, которые они провели вместе, были лучшими во всей ее жизни, что воспоминания о них всегда будет согревать ее душу. Она так много хотела сказать ему… Но было слишком поздно, ничего уже исправить нельзя, никакие слова не помогут. Виктория протянула руку за документом, затем подошла к столу и взяла ручку.
— Да, — проговорил он вполголоса. — Было бы глупо предполагать, что ты этого не сделаешь.
Кое-как она нацарапала свою фамилию: руки не слушались ее, слезы застилали глаза. Потом сложила бумаги вместе и протянула ему. Она не видела выражения его лица — мешали слезы, — но все же почувствовала, что он чего-то ждет от нее, каких-то поступков или слов.
Он взял бумаги и сунул их в карман.
— Прощай, Виктория, — сказал он хрипло.
Она тупо смотрела, как он идет к двери, не находя сил ответить ему. И вдруг бросила взгляд на стол.
— Подожди! — крикнула она. Рорк обернулся.
— В чем дело?
Она протянула ему еще один листок.
— Ты забыл вот это.
Он с удивлением посмотрел на чек, который держала Виктория, и она почти насильно сунула чек ему в руки.
— Слишком поздно говорить об этом, — сказал он, глядя на нее. — Ты уже подписала свой отказ, и я не собираюсь больше поднимать вопрос о деньгах.
— Я не хочу твоих денег, — твердо проговорила она. — Я никогда не продавала и не собираюсь продавать своего ребенка, Рорк.
Он сжал кулаки.
— Если ты собираешься опротестовать этот документ, то уверяю тебя, что все совершенно законно.
— Конечно, твои адвокаты лучше разбираются в этом, чем я. Я только говорю тебе, что никогда не продавала свою дочь и уж тем более не хочу никаких денег сейчас.
Рорк помедлил.
— Хорошо, давай это обсудим. Чего ты хочешь?
Чего она хочет? Простой вопрос, но как на него ответить? Она хотела всего: хотела вернуть своего ребенка, чувство собственного достоинства, но больше всего его любви, любви Рорка. Чуда. Вот чего она хотела.
Взгляд Виктории остановился на фиалках, что расцвели на окне. Но здесь не было чуда, просто им повезло, и они выжили.
А сможет ли выжить она? Всякое возможно, но без любви ей не расцвести. И все же если она вернет уважение к себе, то пережить это сможет. Уважение к себе. Не так уж много она и просит.
Виктория подняла голову. Сюзанна! Она не должна забывать о ней. Придет день, и ее маленькая девочка спросит о матери, которая отдала ее на воспитание. Она имеет право знать правду. И она не должна краснеть за свою мать, не должна стыдиться ее.
— Ну? — Рорк нетерпеливо смотрел на нее, засунув руки в карманы. — Чего ты хочешь теперь, Виктория?
Она глубоко вздохнула.
— Уважения к себе, — сказала она. Он рассмеялся.
— Как трогательно, но несколько поздновато. Ты потеряла его, когда избавилась от своего ребенка.
— Нет! — резко воскликнула она. — Я никогда не избавлялась от нее. По крайней мере это было совсем не то, о чем ты думаешь. Я любила своего ребенка, несмотря на то что я… я презирала ее отца.
Рорк помрачнел.
— Меня совершенно не интересуют твои романчики, — процедил он сквозь зубы. — Что сделано, то сделано, ты расплатилась за это.
— Да. — Она подняла на него глаза. — Да, расплатилась. Я была… я была просто дурой — вот и все. Я думала, что Крейг заботится обо мне, а он просто хотел воспользоваться мной.
Она перевела дух. Глаза Рорка по-прежнему смотрели на нее враждебно-холодно. На какое-то мгновение ей захотелось замолчать и позволить ему уйти, но она зашла уже слишком далеко, чтобы остановиться. Очень медленно она повернулась и подошла к окну. Если не видеть эту враждебность в его глазах, она еще сможет найти в себе силы, чтобы закончить с ним разговор.
— Когда я узнала, что беременна, — сказала она, — я хотела умереть. Что я могла предложить своему ребенку? У меня не было никаких перспектив, никакого будущего. Я выросла без отца, только с матерью, которая работала от зари до зари, чтобы как-то прокормить меня и себя. Я не хотела обрекать своего ребенка на подобную жизнь.
— История, от которой можно прослезиться, — саркастически перебил он. — Ты могла бы предложить ее для «мыльной оперы». Вполне подойдет.
Его слова больно резанули ее, но она твердо была намерена продолжать.
— Моя мать к тому времени была тяжело больна. Как я могла сказать ей, что беременна? Это известие убило бы ее. Одна мысль, что я повторяю трагедию ее собственной жизни… — Виктория положила руки на подоконник и, быстро моргая, чтобы удержать слезы, уставилась в окно. — Я пошла к доктору Рональду за советом. А он…
— И он дал тебе прекрасный совет. Ты могла успокоить свою совесть и в то же время заработать столько денег, сколько и не мечтала.
— Черт возьми, Рорк! — возмутилась Виктория. — Не всякий ставит ценник на вещи, как ты привык думать. Я даже не знала об этой сделке, пока Александра не рассказала о ней. Она заплатила доктору. Это он про…
Голос ее пресекся, когда она увидела холодное недоверие в его глазах. Коротким резким движением она вдруг выхватила у него чек и разорвала его на мелкие кусочки.
— Вот! — воскликнула она. — Вот что я думаю о твоих деньгах, Рорк Кемпбелл! И если ты не веришь мне, то можешь… можешь…
Рыдания не дали ей договорить. Она взглянула на него глазами, полными слез, и отвернулась, закрыв лицо руками.
— Весьма трогательная история, но ты кое-что упустила, — сказал он непреклонно. — Если ты не хотела денег за Сюзанну, то зачем приехала на Пуэрто-Рико? — Он схватил ее за плечи и насильно повернул к себе. Его лицо виделось ей размытым сквозь мокрые от слез ресницы, но можно было и не смотреть на него, чтобы понять, как он зол. — И зачем ты проникла в мою жизнь, если не собиралась шантажировать меня?
— Нет! Я никогда…
— Значит, ты отрицаешь это? Но я не верю тебе. Сначала ты охотилась лишь за моими деньгами. — Его лицо исказилось, от муки ли, от гнева — не понять. — Но, как только ты поняла, что я неравнодушен к тебе, ты решила рискнуть и сделать более крупную ставку.
Виктория сдавленно рассмеялась.
— Я даже не знала, что Сюзанна моя дочь, пока ты не рассказал мне о ее рождении в ту последнюю ночь. — (Глаза Рорка сузились). — Спроси доброго доктора, если не веришь мне, — сказала она горько. — Или же спроси Александру, если сможешь добиться от нее правды.
Он мрачно усмехнулся.
— Теперь уже трудно спросить ее о чем бы то ни было. Я вышвырнул ее через час после того, как ты покинула остров Пантеры.
У Виктории перехватило дыхание.
— Это правда?
Он угрюмо кивнул.
— Да, я выгнал ее. А теперь, когда я знаю, что она не имеет никаких прав на Сюзанну, я вообще не собираюсь встречаться с ней. — Его глаза скользнули по лицу Виктории. — Ну, хорошо, — медленно произнес он, — допустим, ты прилетела в Сан-Хуан не для того, чтобы сорвать куш, тогда зачем?