Да, так-то оно так, но черт!.. забыл!..
– Слушай, приятель! мы же совсем забыли! а вы с Лили о чем думаете?
Я застал их врасплох!
– Я об ужине!.. мы же были приглашены!.. на ферму!.. к безногому!
Они спускаются с облаков!..
– Не беспокойся!.. как бы мы ночью шли через парк?… и хорошо, что забыли!.. уж больно странные у них парки!
Я понимаю, что он намекает на Грюнвальд и тамошнюю тревогу… тогда мы, конечно, дали маху, это правда… но теперь-то другое дело… нас ведь ждали… а вокруг все так и трясется… и стены, и лестница… впечатление такое, что там, вдали от Марии-Терезы, весь Берлин превратился в вулкан… несмолкаюший гул… и Грюнвальд, должно быть, стал огненным озером, а барышни со своими телеграммами залезли в самый низ!.. и их финская баня… и моя граната!.. Харрас не такой уж дурак!.. не думаю, что он скоро вернется заниматься нашими проблемами… уверен, у него в Грюнвальде больше ничего не осталось!.. судя по этим махинам с бомбами и фосфорными зажигалками в небе над нами!.. недолго осталось ждать того, что наша долина тоже запылает… пока что мы слышали только подземные толчки!.. может, в следующий раз они будут действовать решительнее?… не знаю, не уверен!.. не исключено, что в конце концов тут все возьмутся за ножи… во всяком случае, на сей раз Ля Вига говорил вполне разумные вещи… рискнуть выйти наружу?… учитывая то, что там происходит, а ведь мы видели далеко не все… это было бы безумием!.. завтра первым делом сходим на ферму… а пока мы были одни, больше никого, поэтому можно было еще поразмышлять… конечно, это вынужденная мера, уж больно противное здесь место… и не просто противное!.. отвратительное!.. Харрасу на нас совершенно плевать… нашел, куда нас засунуть!.. сельский полицейский бил в барабан… переходя с аллеи… на аллею… без остановки… он уже вышел из замка… рррр! рррр!.. но это не мешало мне думать… у меня была одна мыслишка… я хранил ее про себя… не стоит никому рассказывать свои мысли, это может плохо обернуться… наши свечи давали достаточно освещения, чтобы различить наши лица… в башне царил мягкий полумрак… и очевидно, мы все втроем производили то же впечатление, что и «Карлик»[122]… полное уныние… свет свечи беспощаден… я им говорю: пора устроить пирушку! изысканный ужин!.. у нас есть хлеб, я заплатил за него сто марок, и искусственный мед из бакалеи… как раз пора, пока они не пришли и не забрали у нас все это… под тем или другим предлогом!.. через бойницу я вижу отсветы над Берлином… видимо, это полыхает фосфор… огромные желтые жонкили…
– Ля Вига, давай свой нож!
У него здоровенный нож с деревянной ручкой и зазубренным лезвием… он вонзает его в хлеб… надо сказать, довольно грубой выпечки, к тому же сырой, непропеченный… Да пусть они там превратят в пыль весь Берлин и этот свой Obergesund, Преториуса с его редкими цветами, Адольфа с его Канцелярией, «Зенит», и все, что мы видели, я им все это дарю!.. плюс Эльзас и Лотарингию!.. и мое жилище в Сен-Мало… я готов все это поменять!.. на настоящий конфитюр и мармелад «Данди»!.. полвека назад, еще во времена моей молодости, в Лондоне, в доках, на площади Бедфорд и на Майл Энд Роад, я только этим и питался!..[123] черт побери! а теперь «Данди» едят только высшие чины СС, рурские Магнаты, Воротилы Круппа и Комиссары из Кремля… вы, наверное, уже заметили, у них ведь у всех одинаковые задницы и одинаковые аппетиты, у всех этих Комиссаров, Архиепископов, Магнатов… а смотреть на их знаки отличия, кресты, повязки, флажки, нашивки, значит попусту терять время!.. не стоит обольщаться! существенным является только их дерьмо! их величественное дерьмо!.. самые жирные жопы, самые толстые животы, самые мощные экскременты – вот подлинные символы власти!.. и вся ее магия тоже! двойные и тройные подбородки! ну а шутникам вроде нас там тоже кое-что перепало! одна буханка!.. даже целых две!.. благодаря трюку со ста марками в бакалее, да еще немного похлебки в Tanzhalle!.. ничего, перебьемся… черт, чуть не забыл!.. моя куртка!.. у меня ведь должен быть еще один черный хлеб!.. моя куртка под матрасом… они ничего не видели… я ищу ее под одеялами… что-то шевелится!..
– Дай свечу!..
Я все понял!.. оттуда вылезают три крысы… они не убегают, а просто уходят, вот и все… мы их побеспокоили… крысятины среднего размера, мне случалось видеть куда больше, когда я был судовым врачом, плавал по Балтике… Данциг, Гдыня[124]… вот там можно было увидеть настоящих чемпионов!.. пугающие твари… а эти, должно быть, питались силосом… по крысе сразу можно сказать об уровне жизни в том или ином месте… нет, здесь были лишь средние силосницы… как бы там ни было, но Беберу следует быть повнимательней!..
– Вытащи его из сумки!
Вот так! он готов! Бебер все понял!.. хорошо! спокойствие… может, попробовать уснуть… я уже давно не сплю подолгу и глубоко… я довольствуюсь тем, что просто лежу… вытянувшись, неподвижно… и думаю о том, что с нами произошло… а произошло уже немало, но то ли еще будет…
Ля Вига отправляется со светильником в свой подвал…
– Доброй ночи!
Я слышу его шаги на лестнице… он останавливается, снова поднимается, опять спускается… я его больше не слышу… ну все: он ушел к себе!.. еще минута… опять шаги… я его зову…
– Ля Вига!
– А-а!
– Открывай!
– Что случилось?
– Ты знаешь, там Яго!
– Ну и что?
– Он лежит поперек коридора!
– Ну и что?
– Проводи меня…
– Нет!.. лучше уж оставайся здесь!
Я не собираюсь спускаться в подвал и оставлять Лили одну… он тоже может лечь, здесь достаточно соломы… но у него свеча!
– Задуй ее!
Одеял у нас до фига… я узнаю эти одеяла, они образца 1914 года, такими пользовались в немецкой кавалерии… но у нас в кавалерии одеяла были ярко-синие, а эти фисташковые, красивый цвет… вот это, я понимаю, воспоминания!.. Мадлен Жакоб[125] тогда еще не родилась, и Кусто – тоже, а я уже приводил на оборонительные линии лошадей с противоположного фланга… которых потеряли в дозоре…
Все те, кого я сейчас постоянно вижу, и кто поднимает такую ужасную вонь, и правые, и центристы, и левые, все они тогда были еще в проекте… и уже вылупились законченными сумасшедшими!.. разум умер еще в 14-м, в ноябре 14-го… а потом все кончилось, с тех пор все так и пребывают в бреду…
Ля Вига колеблется, не задувает свечу…
– Что с тобой? ты увидел призрак?
– Нет!.. но эти крысы! они же стоят в очередь!..
– Дай-ка мне свой светильник!
Я тушу его пальцами… он ложится и почти сразу начинает храпеть… если бы я засыпал так же быстро, как он, мы бы просто сгорели заживо!.. если вы постоянно, день и ночь, не пребываете начеку, вы почти наверняка закончите в виде факела…
– Ты что, не слышишь пушку, придурок?
Скотина, тюфяк!
– И барабан не слышишь?
Никакого ответа…
– И никакого шевеления не чувствуешь?
Ноль!.. он храпит…
Я думал об этой селедке-графине, наследнице, музыкантше, картежнице… нашла же Лили себе подружку!.. она нагадала нам пламя и совершенно голого мужчину…
– Над чем ты смеешься?
Смотри-ка, я засмеялся, а он услышал!
– Ни над чем!.. над тем, как любезно они завтра нас примут!
– Кто?
– Этот безногий и его мадам!..
Какой-то шум… это шуршит Бебер… должно быть, он доедает уклеек маленькой горбуньи… они были в большой банке… наверное, он все опрокинул… ему плевать… день сейчас или ночь!.. он боится, чтобы они от него не убежали… эти котяры никогда не принимают в расчет ваши слова, они доверяют лишь собственным чувствам… должно быть, он считает, что все это долго не продлится… я тоже так думаю…
* * *Чтобы хорошо спать, недостаточно просто элементарного комфорта, необходима еще и вера в будущее… черт! снова я о себе!.. постоянно говорить о себе просто отвратительно, любое «я-ячество» несносно, читатель тут же ощетинивается…
– Да вы только этим и занимаетесь!
Так-то оно так, но все же, время от времени, в порядке эксперимента, необходимо кое-что сказать… вот хотя бы про сон, например, чтобы вам было лучше понятно… ну вот, я вам и говорю, что с ноября 14-го года сплю лишь урывками… у меня в ухе постоянно шумит[126]… я слушаю, как этот шум переходит в звуки тромбонов, затем уже включается оркестр, и наконец звуки, как на сортировочной станции… такая вот дребедень!.. но стоит вам только встать со своего матраса… и хоть как-то проявить беспокойство, пиши пропало, вас примут за безумца… так что остается только терпеть, лежа в неподвижности, может, после долгих часов ожидания вам удастся хоть на мгновение забыться сном, чтобы немного подзарядить свой слабенький аккумулятор, и это позволит вам наутро продолжать тянуть свою лямку… большего не просите!.. вот если бы вы были богаты, тогда, конечно, вопрос ставился бы иначе!.. вы бы могли ни хрена не делать, и у вас была бы только одна забота: сходить сделать себе стрижку, потом – в банк, после – к педикюрше, и еще посмотреть на Коксинель[127]… но в тех жестких условиях, я бы даже назвал их чрезвычайными, нужно было приложить все усилия к тому, чтобы лежать, вытянувшись неподвижно, и ждать, пока все поезда не столкнутся, чуххххх! пум!.. и не сойдут с рельсов!.. вот они свистят… и наконец все же уезжают!.. а вам остается только четверть часа на то, чтобы зарядить свой жизненный аккумулятор… а это значит, что завтра вы сможете еще немного продлить свое блядское долбанное существование… сами видите, я не так уж злоупотребляю вашим вниманием, ведь именно мне, и никому другому, приходится все это выносить! у меня даже все волосы вылезли на одной стороне головы, а все потому, что я слишком сильно втискиваю свою черепушку в подушку, в подстилку, в доску – в зависимости от… повторяю еще раз, чтобы хорошо спать, необходим элементарный комфорт, одного оптимизма тоже недостаточно… но людей, находящихся в моем положении, вечно будут беспокоить гудки поездов!
Вот недавно я получил письмо: «вам пишет священник!» дальше следуют шесть страниц, напичканных моралью…
А что за почерк!.. хуже, чем у меня!.. мне на его месте было бы стыдно…
– Придурок несчастный, а мучают ли тебя гудки локомотива?
Мне далеко не всегда удавалось хоть немного вздремнуть, но я всегда старался, где бы я ни был… будь то в обычной спальне, в тюремной камере, в нищенской хижине или в ледяной избушке… я всегда делал все, от меня зависящее… с ноября 14-го… я никому никогда об этом не говорил… ожидая, когда мой поезд наконец отправится в путь… точно так же я вел себя и в тюремной лечебнице, где была специальная камера для приговоренных к смерти и где всю ночь горел свет, помню, там буйствовал какой-то чертов ублюдок, который без остановки колол себе ляжку под одеялом острой заточкой, не переставая при этом орать во все горло… даже тогда я и глазом не моргнул… лежал молча, неподвижно и ждал, когда мои поезда наконец отправятся в путь, а этот проклятый кретин перережет себе бедренную артерию и заткнется, лишившись чувств…
– Но вы ведь могли бы прооперировать свое ухо!
Скажете мне вы…
– При современных-то прогрессивных методах!
Могу сообщить вам по секрету кое-что забавное… прогрессивные методы!.. они как министерства, их изобретают, потом раздувают, в результате они распадаются… только на них посмотришь, а их уже нет…
«Мой дорогой юный друг, одна из моих пациенток страдает от того же недуга, что и вы, от сильных шумов и головокружений, ей принадлежит очень большой парк, каждый вечер она просит своего сторожа охотничьих угодий выпускать в воздух от двенадцати до пятнадцати залпов… какое-то время ей казалось, что это приносит облегчение… но потом она от этого отказалась… ей все это ужасно надоело!.. доверьтесь мне, поступите, как она, и больше не пытайтесь ничего сделать!»
Лермойез[128] был совершенно прав… прошли годы, и постепенно, после стольких передряг, я сам научился довольно ловко модифицировать разные шумы… и головокружения также!.. днем и ночью… понятно, что все имеет свой конец… моя занудная болтовня про мой слуховой нерв, про звон в ухе, изобретенные мною ухищрения… в какой-то момент это даже может пригодиться, как Лермойез, к примеру, контракт с «Галлимаром» или наши неприятности в Моорсбурге…
Кстати, даже ландрат, этот злобный паяц, и тот все же нам пригодился, я вам еще об этом расскажу…
Смотрите, опять я вас запутал! ладно, короче, я тогда лежал на соломе и не двигался… но вдруг услышал шаги Лили… я открываю один глаз… почти полная темнота… она смотрит через бойницу… я подхожу к ней… там какое-то движение… над деревьями летают мелкие искры… и появляются язычки пламени… берлинский костер… а мы ведь там были!.. но что они еще могли там жечь? фасады?… наверное, просто развлекались… кажется, наш Харрас уехал как раз вовремя… должно быть, успел на последний самолет… что там он еще себе привез из Лиссабона? опять, наверное, какое-нибудь барахло! ну и развлечение его ждет… когда он вернется, ему останется лишь разгребать то место в Грюнвальде, где был его bunker!.. искать барышень среди пепла… в свете пламени нам прекрасно видно, что самолеты изменили тактику… они уже не летают на уровне крыш… а просто пикируют с высоты, стрелой… длинный пенистый след… и брум!.. нацеливаются! брум!.. в кратер! прямиком! однако Лили больше интересует мелкая ссора синиц… засохшее дерево, они вылезают оттуда через небольшое отверстие… «самки» и «самцы»… уверен, что всем руководит именно «она»… она ведет хозяйство… сердится, поднимает гребешок, прямо как работящая мать семейства… вся стая расселась на противоположной ветке, все понурились, опустив клювы… а она выбрасывает из дупла соломинки, корки и высказывает им все, что о них думает… куик! куик! откуда они могли все это притащить?… они сидят неподвижно на тонкой веточке, клювы вниз, ничего не отвечая… причиной таких враждебных выходок у птиц являются не только чувства, но еще и хозяйственные заботы, ведь нужно поддерживать в чистоте дупло, где они живут…
Пожар на развалинах Берлина еще не повод для того, чтобы оставлять в дупле кучу соломы! что за неряхи в этом гнезде! а уж что касается нашего хозяйства, пусть этим целиком занимается Лили… все убирает… если мы возьмемся за уборку все втроем, нам будет негде повернуться… слишком тесно… к тому же, мы с Ля Вигой собирались сходить на ферму, извиниться…
– За что?
– Мы ведь вчера должны были туда идти!.. ты разве не помнишь?
– Ах да! малышка Силли мне об этом говорила!
Когда ты в изгнании, неприятностей хватает, что больше всего угнетает необходимость постоянно извиняться… за то!.. за это!.. наступает такой момент, что вы уже вообще ничего не делаете, а только просите прощения… вы лишний во всем и всюду… даже когда трагедия закончена и занавес падает, вы продолжаете всем мешать… посмотрите, что сейчас происходит в издательском деле… ведь я все еще жив и наблюдаю за другими! а они что-то там вещают и несут полный бред… Однако это не шутки!.. нам нужно сходить на ферму…
– Оп! давай, Ля Вига!
Лили нанесет визит наследнице, Марии-Терезе, в другое крыло замка… она же предложила ей свое пианино, эта старбень, а также свой салон и свои партитуры… мне эта дружба казалась чересчур неожиданной и слишком уж пламенной… ладно, там видно будет!.. но вот калеку с женой нужно посетить безотлагательно… мы, конечно, извинимся для проформы, но на самом деле мы поступили весьма разумно, что не отправились ночью через парк… впрочем, все армады «летающих крепостей», Берлин и взрывы бомб, это мелочи!.. настоящую же опасность для нас представляла прогулка в непосредственной близости от кустов!.. это было почти то же самое, что стрельба по мишеням в Грюнвальде… рррр!.. виноватых нет!.. Лили уже и так чуть не попала под обстрел в парке Оздоровительного центра, в Сартрувиле… стреляли с противоположной стороны, из Мэзон-Лаффит… рррр!.. это был немецкий патруль… как раз вскоре после этого мы отправились в путь с городскими архивами, пожарными насосами и «скорой помощью»… памятный рейд, о котором сейчас никто не вспоминает, марш «победы наоборот», Сартрувиль – Сен-Жан-д'Анжели… но мы были не одни! так же поступила и вся Хрянция, армия, города, пригороды наделали в штаны…
А там, в Цорнхофе, этот парк, созданный Мансаром, выглядел так, будто по нему пронесся небольшой ураган… особенно при свете дня!.. я имею в виду беспорядочные заросли и эти изогнутые деревья!.. и bibelforscher'ы тоже приложили руку… поставили там что-то вроде изб… а в конце аллеи… разросшаяся изгородь из кустов… нужно было быть готовым ко всему… я даю указания Ля Виге… «смотри направо! а я налево!»… в нашем положении вся эта густая листва буков, дубов, голубых елей не казалась нам особенно красивой… когда весь мир против вас, вы все время чувствуете как бы приближение эпилептического припадка, вот сейчас на вас набросятся, изрубят, четвертуют, даже куча камней или тележка, казалось, таили в себе опасность…
До дороги мы дошли спокойно… только четыре… пять… шесть bibelforscher'ов, которые даже голов не подняли при нашем приближении… они были слишком заняты выкорчевыванием стволом буков для постройки еще одной избы… кажется, галерники были болтливы… а вот эти, наоборот, молчаливые. Я видел, как работают лошади, быки, муравьи, американцы на конвейере, негры на потопото,[129] там можно было услышать вздохи, слова благодарности за хавку, а эти: полный молчок… мы перешли через что-то похожее на дорогу… вот и большой двор фермы… постройки рядом с силосной башней, два работника-француза, естественно, вольнонаемные, подзывают нас знаками к себе… сами они не хотят выходить из хлева… ладно!.. подойдем мы! на том конце двора столпились какие-то люди… я спрашиваю у французов, что случилось… ах, вот оно что! пастора повязали на аэродроме… того самого пастора, с которым мы так и не встретились… Хьельмар в каске с пикой, этого сельского полицая звали Хьельмар, держал его на цепи, на нем был один наручник, а не два… только один!.. сегодня вечером за этим преступником должен приехать тюремный фургон, чтобы отвезти его в Берлин… но это не точно… учитывая состояние неба и дорог… а на чем застукали пастора?… нам любопытно… кажется, он гнался за роем… его окликнул сержант авиации, который и передал его сельскому полицаю Хьельмару, каске с пикой… теперь дело за фургоном… его ошибкой было то, что в погоне за пчелами он был готов залезть аж на крылья самолетов… именно это все и обсуждали там, на том конце двора… там, где стоял Хьельмар с пастором на цепи и в наручнике, конечно же, тут были русские служанки и деревенские матроны, и даже наша Kolonialwaren, солдаты во французской форме, поляки и фрицы… это происшествие с задержанием пастора и тот факт, что за ним должен был приехать фургон, заставил всех высказать свое мнение по этому поводу… некоторые были «за»… некоторые – «против»… «вот я бы на месте немецкого судьи!» наши двое, Леонар и другой, тоже включились в обсуждение… решили нас просветить… Хьельмар в каске с пикой достает свою саблю только по воскресеньям… понятно!.. мы смотрим на сборище в том конце двора… уверен, они собрались там ради кофе!.. и погорячее!.. недаром же они столпились у дверей кухни… я спрашиваю Леонара и Жозефа, что они думают по этому поводу…