– Nein! ach!.. nein! Kaput!.. Kaput! telefon!
Он не работает уже давным-давно! этот telefon! теперь он действует по своему усмотрению!.. дудит, когда захочет! К тому же, он и сам прекрасно видит эти вонючие самолеты! летают туда-сюда!.. и весь горизонт… а там ужасно много языков пламени! желтые… зеленые… я показываю ему их…
– Achtung! Хьельмар!.. внимание! ррррррр!
Можем же мы хоть немного посмеяться!.. нет, ему не до смеха, он принимает все слишком близко к сердцу… он ужасно расстроен, то, что с ним происходит, напоминает любовь: сначала отношения самые серьезные, даже трепетные, а потом все превращается в фарс… Хьельмар явно отстал от времени, никак не мог за ним угнаться, вел себя так, будто на дворе 14-й год… а что осталось от Берлина? всего лишь груда развалин… но ни Москва, ни Хиросима, ни Нью-Йорк уже никогда не смогут никого испугать, их больше вообще всерьез никто воспринимать не будет… так же, как и этот посредственный, пропитанный никотином, алкоголем, заполненный аэропортами, болтливый мир 60-х, он тоже вполне может исчезнуть, и никто даже не удивится, что его больше не существует… а вот пастор Ридер, который имел все основания волноваться, напротив, показывал нам всем пример полного спокойствия… даже напевал обрывки псалмов… я не все понимал, но почти… эту песню я часто слышал в Англии и в Дании… «Мудрость – сила моя»… а ведь эта история с охотой на пчел на военном аэродроме могла обернуться для него серьезными неприятностями… и навсегда отбить у него охоту петь… трибуналы Luftwaffe никогда не отличались гуманностью… особенно теперь, в ожидании всеобщего фиаско, когда RAF делала все, что хотела, сметая по одному городу в день, они всюду видели лишь шпионов и всех подозревали, пасторов, не пасторов, и расстреливали их целыми пачками… так что пастору его пение не поможет, это точно…
Теперь мы подошли к другой двери… она открыта, там кухня… оттуда выходят три босые служанки с волосами, отброшенными на спину… здоровые девки, совсем не тощие, похоже, они ни в чем себя не ограничивают… их передники повязаны на русский манер, под грудью… не думаю, что из кокетства, просто ради удобства… а вот мы кажемся им ужасно смешными!.. наш пастор в цепях, под руку с сельским полицаем, однорукий сержант и Крахт… особенно же Ля Вига, У него такой вид, будто он только что свалился с Луны… почему они находят нас такими комичными?… Крахт спрашивает их, он немного говорит по-русски… да они и сами не знают… Берлин горит, но это их не волнует… «крепости» снуют туда-сюда, но они на них даже не смотрят… а вот на Хьельмара с пастором на цепи и на нас посмотреть стоит… ну ладно, пусть тащат котел! сержант не собирается стесняться, он поставлен здесь на довольствие, так что пусть пошевеливаются!.. вот и котел… и какая похлебка! гораздо более сытная и густая, чем у bibelforscher'ов… сержант приказывает им дать нам целых три черпака, и они зачерпывают самую гущу со дна… он также распоряжается принести три стула… а не табуретки!.. нас пятеро и мы хотим жрать… на мой взгляд, на улице довольно прохладно, так что суп очень кстати, да и кофе с булкой… я думаю о Лили… ей бы тоже неплохо чего-нибудь принести… но возможно, Мария-Тереза или эта подозрительная Кретцерша уже принесли ей все, что нужно… хотя, кто знает! женщинам верить нельзя, убежден, от них можно ожидать всяческих подвохов… а уж этой селедке-наследнице с ее роялем… или той, с мундирами… я смотрю на часы на церкви… кофе, булка и похлебка благотворно подействовали на пастора… даже выражение лица у него изменилось, да и настроение тоже… от псалмов он перешел к lieder! поет, и у него явно прорезался голос! да это просто орган какой-то!.. истинно народный артист, теперь слышно только его одного, он полностью заглушает тех, что в хлеву… русские кухарки, которым его псалмы казались скучными, в полном восторге от этих lieder… они все выбежали из кухни, их тут трое, даже шестеро!.. они аплодируют и требуют, чтобы он спел еще!
А он, и вправду, поет хорошо, с таким тембром, как у него, только романсы и петь… теплый, страстный, глубокий… а страстный-то от предвкушения чего?… «о Отец! о Отец!» Ольховый Король!.. какой порыв! да, от таких можно ждать чего угодно!.. Берлин, V2,[131] и все остальное! достаточно посмотреть, как они приплясывают! Vater! о Vater!
– Нет, лучше уж с bibel'ями!
Надо все хорошенько обдумать… все не так просто! я знаю, чего хочет их feldwebel, ему тоже нужны сигареты… еще бы!.. им всем известно и про шкаф, и про то, что ключ у меня! они знают все!.. и не только о сигаретах… им известно количество всех гусей и индюшек, даже яиц, сколько снесла каждая курица… какие уж тут сигареты!.. они вполне могли бы составить мне подробный отчет!.. пока я об этом размышлял, мы дошли до входа… теперь нужно подняться и извиниться… а потом заглянем в Дансинг… и еще в Kolonialwaren… за баночкой синтетического меда… на пастора и хозяек особо рассчитывать не приходилось… да и в бистро соваться не рекомендуется! они там все так озлоблены… готовы замочить нас при первой же возможности!.. а когда же наконец им такая возможность представится? когда здесь появятся первые русские?… во время отступления на Цорнхоф?… а может, прямо с облаков? поступавшие из Вермахта коммюнике становились все туманнее, однако это касалось только формы, тон же их был гораздо более победоносным, чем когда-либо, в них неизменно говорилось об отступлении «на заранее заготовленные позиции»…
Мы же были настолько затравлены и загнаны в угол, что можно было не сомневаться, с минуты на минуту здесь появятся наши палачи… с неба или со стороны равнины, оснащенные всем необходимым: корзинами, гильотинами, волынками и тысячей тамбуринов, – чтобы мы могли сплясать ригодон, когда они вышибут нам мозги и наши головы станут совершенно пустыми, как у неваляшек!.. именно об этом нас недвусмысленно предупреждали и все эти кружева пены наверху, эти огромные знамения, простиравшиеся от горизонта до горизонта… кроме того, вокруг все дрожало… вода в прудах и болотах, все деревья до самого последнего листика, стены замка, дверь кухни… и мы сами, сидевшие на этих крепких стульях… уверен, там все уже продвинулось гораздо дальше за Берлин… Ле Виган в этом тоже не сомневался… по его мнению, был уже охвачен весь север… английская армия наступала с севера… с запада – Эйзенхауэр… и им всем во что бы то ни стало теперь нужен был Цорнхоф, не так ли?… хорошенькое же местечко выбрал для нас Харрас… и люди здесь тоже просто на редкость гостеприимные… Rittmeister, его калека-сын, эсэсовец Крахт, Кретцерша со своими мундирами… и еще эта слащавая селедка в своей башне… неразговорчивые bibelforscher'ы… и, само собой, все это только для того, чтобы постоянно шпионить за нами, а затем подстроить нам какую-нибудь пакость…
Ну а пока, сидя на стуле у кухонной двери, я смотрел на однорукого сержанта… он же пялился на меня…
– Aus Paris? aus Paris?
Откуда мы?
– Ja! ja!
– Schöne frauen da!.. у вас красивые женщины!
Где бы вы ни очутились… под градом конфетти или под бомбами, в подвалах или в стратосфере, в тюрьме или в посольстве, на экваторе или в Тродьеме, можете не сомневаться, вы всегда возбудите живой интерес, и все, о чем вас спросят – это знаменитая вагина Парижанки! а ваш собеседник-мужчина уже так и видит себя между ее ляжек, в эпилептическом припадке счастья, сгорающим от любви и испепеляющим своей страстью вожделенную «барижанку»… собственно об этом и говорил со мной однорукий сержант… он не мог скрыть своей грусти…
– Niemehr wieder!.. niemehr! больше никогда!..
Больше нет Парижа!.. вот что было для него самой главной катастрофой!.. а его рука – это мелочи! он уже постепенно привык!.. но вот то, что «больше нет Парижа»… niemehr! niemehr!.. немцы, когда они опьяняются своей грустью… просто тут же готовы упасть и разрыдаться…
– Послушайте, да вернетесь вы в этот Париж!.. от Берлина до Парижа не больше часа!.. не мне вам говорить!.. а как далеко вперед уйдет человечество после войны!.. нужны будут только деньги на самолет! и всего один час!.. даже паспорт не понадобится!
Он меня внимательно слушает!
– Вы думаете?… вы действительно так думаете?
– Да ведь именно для этого и существуют войны!.. для стимулирования прогресса! расстояний больше не будет! паспортов – тоже!
Я совершенно в этом убежден… он должен мне верить…
– Na!.. na!.. na!..
Он еще немного сомневается и тихо покачивает головой… но постепенно его лицо разглаживается… еще чуть-чуть, и он со мной согласится… он уже снова представляет себя на площади Сен-Мишель…
А вот Крахта своими разговорами о Париже мы раздражаем, он-то сам никогда не был во Франции… ему тоже хочется со мной поговорить… я встаю и делаю по двору несколько шагов, как бы намереваясь сходить за Лили… он тоже встает… и догоняет меня…
– Доктор!.. сегодня вечером, как мы договорились? в мою кобуру?
– Ja! ja!.. sicher!.. конечно!
– Ja! ja!.. sicher!.. конечно!
Он не особенно с нами церемонится, и я не совсем понимаю почему… но учитывая наше положение!.. пусть! черт с ним!..
Я возвращаюсь за Ле Виганом… ну и зрелище!.. Хьельмар вволю отведал похлебки, в одиночку прикончил три черпака… больше он уже не может, его незаметно одолел сон, каска с пикой сползла… барабан валяется на камнях, но он ничего не замечает… его руки опустились, повисли… скорчился на стуле, настоящий клоун… мы с Ля Вигой рассматриваем его, ну он и скукожился… если бы пастор не придерживал его за цепь, он бы точно свалился на камни… вслед за своим барабаном… и пускай бы свалился! удобнее было бы спать… а мы с Ля Вигой!.. думаем об одном и том же… ключ от наручников!.. он у него на шее, на бечевке… мы тихонько его снимаем… наручники!.. и раз! готово!.. пастор свободен! о, но он и не думает уходить!.. он тоже задремал, прислонившись спиной к стене… ну вот, этот каска с пикой вовсю храпит, а нам-то что делать с этими наручниками, цепью и ключом! нельзя же оставлять все эти предметы рядом с кухонной дверью! пусть Крахт все это заберет или пусть спустится Изис… а пока я все засовываю себе в карман… представляю, как они испугаются, когда проснутся…
А теперь идем к калеке, хватит уже откладывать наш визит… довольно тянуть! мы поднимаемся!.. осматриваемся!.. маленькая деревянная лесенка вся иссохла, жутко грязная, на ней полно кучек дерьма… а вот лестница в замке имеет совершенно другой вид!.. правда на втором этаже картина уже несколько другая… я бы даже сказал, совсем другая… балдахины, медные подносы, графины из богемского стекла, пуфики и флорентийские статуэтки… сувениры, привезенные из путешествий… о, за все это не дали бы много на аукционе или даже на Блошином рынке!.. но все же это довольно милые вещицы… бошское рококо… примерно как в Берлине у Преториуса, в его лавке старьевщика… правда на фоне местного климата, пейзажей и вообще всего, что творилось вокруг, любые изыски, не то что эти жалкие побрякушки, вряд ли были способны кого-нибудь по-настоящему развеселить… вот что было совсем неплохо, так это стеклянная крыша во всю ширину дома, через которую открывалась прекрасная панорама северной стороны… великолепный вид, почти как у селедки из ее башни, но только на большие пруды и дальше, за поля… я напряженно вглядываюсь вдаль и пытаюсь найти хоть какие-нибудь ориентиры… взгляду не за что зацепиться, только вершины деревьев, и те очень… очень далеко… я не замечаю ни калеки, ни его жены, хотя они были там, прямо посреди гостиной, за игральным столом, раскладывали карты… мы стучали, но они не ответили, их слишком увлекли карты… конечно, мне стоило сто раз подумать, прежде чем вот так врываться к ним и заставать их врасплох, да еще в тот момент, когда они, насколько я понял, размышляли о будущем… о, не только фон Лейдены… или там немцы!.. этим интересовались и в Москве… и в Лондоне… и на Монмартре… чем все это закончится? на колени! сосредоточимся!.. играем по-крупному!.. крестное знамение!.. мадам де Тебес[132] или святой Евстафий!.. так что же в будущем: потоп или розы?…
Эти двое, Изис и ее калека, были явно недовольны нашим приходом… особенно, кажется, они были смущены тем, что их застали за картишками…
– Что вам надо?
Сухо спрашивает меня он… рядом с ним – великан Николя…
– Мы пришли извиниться за вчерашнее…
– Извиниться за что?
– Мы задержались у мадмуазель Марии-Терезы…
– Мы вас и не ждали!.. уходите!.. проваливайте отсюда!..
Его жене Изис, видимо, кажется, что он немного резок… – Доктор, не обращайте внимания! он не спал… не смог уснуть… он действительно очень страдал… я вам сейчас все объясню…
– О, мадам, я все прекрасно понимаю!
Но он с ней не согласен! этот калека!
– Нет, Изис!.. nein!.. nein!.. los! los! raus!.. пусть они все убираются!
Она его не слушает…
– Вы случайно не видели мою дочь Силли?… она понесла молоко вашему коту… и завтрак для вас, вашей жены и друга…
– Почему ты продолжаешь разговаривать с ними, шлюха?… скажи? ты что, не видишь, что это саботажники?… оба!.. все трое!.. ты слышишь меня, блядища?… а ну-ка, выброси их за дверь!.. Николя! Николя!.. выгони их!.. нет!.. лучше унеси меня!
Николя подходит… калека обхватывает его за шею двумя руками… Николя осторожно его поднимает… уносит в глубь помещения, за большую драпировку… его обрубки болтаются… должно быть, там их спальня…
Мы нисколько не удивлены… он не желает нас видеть, ну и что?… другие тоже!.. на Монмартре, в Безоне, в Сартрувиле, в Лондоне, в Тегусигальпа мы способны вызывать только одни чувства! мы покрыты позором! и являемся козлами отпущения! и, черт возьми, за это время ничего не изменилось!. а если завтра снова чистка?… все уже привыкли! зачем искать других, когда есть мы! даже если они все вдрызг переругаются, и до такой степени, что начнут выпускать друг другу кишки, выясняя, кто прав, кто виноват, а заодно и железный занавес разнесут от злобы, все равно, к какой бы расе, религии, секте они ни принадлежали, какого бы цвета ни была их кожа, они останутся едины во мнении, что виноваты только мы и никто другой! во всех преступлениях!
Нервные системы членов любых академий, салонов, палат, редакций журналов требуют определенной стабильности…
А уж от постоянного созерцания этого северного горизонта у калеки с женой вполне могла съехать крыша, тут и на картах гадать не нужно… эти такие черные, цвета битума, тучи, какие у нас бывают только на юге… хотя эти, пожалуй, потяжелее… за драпировкой стонет калека… и довольно громко… его беспокоят боли?… если он не успокоится, надо будет поинтересоваться… не могу ли я чем-нибудь ему помочь?… но нет!.. он умолкает… а мы сегодня уже весь день на ногах… можно немного и посидеть…
Я вспоминаю Харраса, поручившего мне разработку своей гениальной идеи «слияния Науки с Медициной»… «вековая история сотрудничества французских и немецких врачей»… сволочь! ловко же он свалил!.. думаю, больше мы его не увидим! если его на самом деле интересуют тиф и сифилис, лучше было ему остаться здесь и наслаждаться созерцанием всевозможных бедствий!.. и никакие досье не нужны!.. там, наверху, в облаках, всеми цветами радуги уже были написаны, причем вполне четко, все, какие только есть, научные формулы, состав гремучей смеси, фосфора, серы… что происходит на западе… на севере… какие там армии? или орды?… они еще далеко… конечно… но все же четыре дня назад дым стал гораздо гуще… должно быть, там горят леса…
Как бы там ни было, но ясно, что всех этих фрицев: фон Лейденов, ландрата, да и Кретцеров, – никто по головке не погладит за то, что они поселили нас здесь и кормили, очень плохо, конечно, но все же… им придется за это отвечать… о, они это знали… и ждали этого… наверное, они не прочь были бы нас куда-нибудь сплавить… но как? и куда? я собирался поговорить об этом с Изис, она казалась мне наиболее восприимчивой… она тоже не была к нам особо расположена, но хотя бы была не глупа… а вот ее муж был настроен крайне враждебно, с ним говорить было вообще невозможно, настоящий ревнивый придурок… у него приступы? но приступы чего?… может, ломка?… очень может быть…
– Мадам, мы вам мешаем… но поверьте!..
– Да что вы! что вы… бросьте, доктор, я вас прекрасно понимаю!.. вы очень, очень несчастны… я могу вас понять… я тоже очень несчастна… может быть даже…
Она не решается сказать: больше, чем вы!.. впервые я внимательно смотрю на эту женщину… по правде говоря, я уже много лет вообще не смотрю на женщин… конечно, из-за возраста, и по другим причинам… когда горит лес, то даже самые злобные и агрессивные животные перестают думать о драках или о том, чтобы сожрать друг друга… а уж если говорить о нас, то наш лес начал гореть еще в 39-м… конечно, встречаются и исключения, люди, от которых все это просто отскакивает, которые ловят кайф от пыток и готовы в качестве украшения носить на шее ожерелье из вырванных языков… это примерно то же, что есть дерьмо или орошать себя в писсуарах… но я-то не из таких… как бы там ни было, а тогда я все-таки взглянул на эту даму!.. ей было за сорок… довольно красивое и своеобразное лицо… с очень четкими, правильными чертами… можно сказать, что Природа над ней потрудилась… создала совершенный портрет… вот над так называемыми «хорошенькими мордашками» Природа не особенно старалась… ах уж эти чаровницы, звезды наших журналов, кретинки, которые так кичатся своей внешностью… «манекены», которых нам постоянно пихают в нос, с кашей из грима и накладных ресниц на лицах… что-то среднее между барышней из местной забегаловки и пастушкой… о прочем я вообще не говорю… тела, напоминающие скелеты, хотя на животе жирок и все признаки целлюлита… а лифчик, волосы… мир завоеван продавщицами и покупательницами!.. вот так!.. обители принцев, посольства, все в их власти… а уж стоит вам выйти на улицу, как вы увидите осаждающие их толпы поклонников… умоляющих их снизойти… да это просто неземная красота, черт побери!.. черты как будто вырублены топором, атрофированные ноги, хилые руки, отвисшие ягодицы и сиськи, вот вам и рецепт!