Государственное преступление стало обозначаться стереотипной формулой «слово и дело», надолго укоренившейся в русской истории. Именно этими словами начинался публично объявляемый донос о любом политическом преступлении. Источники начинают фиксировать эту формулу с 1622 г., когда один казак пригрозил перерезать горло царю. Первоначально «слово и дело» обозначало уголовное преследование по обвинению в словесном оскорблении государя, но очень быстро стало толковаться максимально расширительно. Окончательно эта практика кодифицируется и государственные преступления отделяются от общеуголовных в принятом при Алексее Михайловиче Соборном уложении 1649 г. Данному виду преступлений посвящена вторая глава уложения «О государьской чести, и как его государьское здоровье оберегать, а в ней 22 статьи». Первая статья гласила: «1. Буде кто коим умышлением учнет мыслить на государьское здоровье злое дело, и про то его злое умышленье кто известит, и по тому извету про то его злое умышленье сыщется допряма, что он на царское величество злое дело мыслил и делать хотел, и такова по сыску казнит смертию».
Уложение совершенно не проводило различия между умыслом и деянием, в результате чего в разряд важных государственных преступлений попадали не только сказанные во хмелю неосторожные слова, но и произнесенное безо всякого умысла неудачное выражение. Так, например, стрелец Иван Хлоповский, поднявший на пиру чашу в честь своего командира со словами «Здоров бы был Микита Дмитриевич Воробьин да государь», был нещадно бит кнутом за то, что упомянул царя после сотника. Нещадно били батогами и бросили в тюрьму другого стрельца, Томилку Белого, только за то, что тот неосторожно похвалялся: ехал-де на лошади, словно великий князь. При первых Романовых подобные обвинения составляли едва ли не большую часть всех дел, рассматриваемых органами политического сыска.
Наряду с покушением на жизнь царя другим из наиболее серьезных преступлений считался заговор с целью «Московским государством завладеть и государем быть». Государственными преступниками признавались и те, кто «недругу город сдаст изменою» или «в городы примет из иных государств зарубежных людей для измены же». За массовые выступления народа против властей – «скоп и заговор», государство безоговорочно назначало смертную казнь. Статья 18 второй главы уложения 1649 г. однозначно вменяла всем российским подданным незамедлительно доносить об известных им государственных преступлениях.
За подтвердившийся донос назначалась щедрая награда, а за недонесение уложение сулило смертную казнь.
В силу зачаточности форм политического сыска в то время донос являлся для власти практически единственным способом получения информации о государственных преступлениях, в результате чего она и поспешила объявить его гражданской обязанностью для всех членов русского общества. Главным способом подтверждения правильности доноса была пытка. По сложившейся традиции в первую очередь пытали самого доносчика. Если он под пыткой не отказывался от своего доноса, то немедленно арестовывали обвиняемых и всех свидетелей того или иного события.
Стоило любому человеку сказать за собой «слово и дело государево», как он немедленно изымался из сферы обычных отношений, как гражданских, так и уголовных, и становился объектом пристального интереса тех, кому было поручено расследование политических преступлений. Насколько безотказно действовало это правило, свидетельствует пример Фрола Разина. Когда его вместе с братом Степаном Разиным должны были уже казнить, Фрол с плахи крикнул за собой «слово и дело» и после этого на протяжении целых шести лет морочил следователям головы рассказами о «воровских письмах», закопанных где-то на Дону под вербой. Зная, что все случаи доносов о политических делах тщательно учитываются верховной властью, а то и самим царем, представители местной администрации немедленно принимали их к рассмотрению, задержанию подозреваемых и свидетелей, стараясь лишь во избежание излишней ответственности затем отправить их в Москву. Поскольку под формулу «слово и дело государево» легко было подвести любое, даже самое невинное деяние, а розыск по нему неизменно сопровождался пыткой, то неудивительно, что от этих роковых слов, которые на протяжении многих десятилетий сопровождали политический сыск на Руси, замирало сердце даже у самых отважных.
В 1654 г., всего через пять лет после законодательного закрепления понятия государственного преступления, возникает и первый отечественный орган государственной безопасности – Приказ тайных дел.
Приказ был учрежден Алексеем Михайловичем в 1654 г. перед военным походом против Речи Посполитой и оставлен в Москве, имея задачей разбирать подаваемые на царское имя челобитные. Во главе его был поставлен тайный дьяк, которому подчинялся небольшой штат из 6–7 подьячих. Обычно, рассмотрев дело по челобитной, глава Приказа тайных дел докладывал о нем лично царю, после чего по указу Алексея Михайловича дело, минуя Боярскую думу, разрешалось в личной канцелярии царя или передавалось для исполнения в другой приказ. Сфера деятельности приказа неуклонно расширялась по мере возникновения тех или иных вопросов.
Однако главное предназначение Приказа тайных дел – контроль за деятельностью всего государственного аппарата Московской Руси. Контроль мог носить как явный, так и тайный характер. Открытый контроль мог проявляться в распределении тех или иных дел между другими приказами, затребовании из них в Приказ тайных дел для «ведома» различных дел, сведений или отчетности, а также в проверке ведения ими приказного делопроизводства. Тайный контроль проявлялся в посылке подьячих Приказа тайных дел с секретными инструкциями о надзоре за деятельностью во время международных переговоров отдельных русских послов, которые «много чинять не к чести своего государя», или, во время боевых действий, за некоторыми воеводами, допускающими «много неправд... над ратными людьми». О результатах расследования докладывалось лично Алексею Михайловичу: «...ите подьячие над послы и воеводы подсматривают и царю, приехав, сказывают». В некоторых случаях надзор ставился на постоянную основу. Так, 28 февраля 1665 г. царь приказал Разрядному приказу ежедневно доставлять в Приказ тайных дел сводки о положении дел в полках.
Как орган политического сыска Приказ тайных дел рассматривал особо значимые дела государственной важности. В 1666 г. этот орган при личном участии царя производил розыск по доносу Михаила Афанасьева на патриарха Никона и по другим материалам, связанным с низложенным главой церкви. Дело о расследовании восстания Степана Разина формально велось через приказы Казанского Дворца и Разрядной, но фактически им руководил Приказ тайных дел. Именно в него поступила собственноручно составленная царем памятная записка с десятью вопросами, которые руководившие следствием бояре должны были задать Степану Разину. Особенно интересовала Алексея Михайловича возможная связь между вождем крестьянского восстания и патриархом Никоном. Приказ тайных дел периодически запрашивал из других ведомств и различные материалы для этого процесса – распросные и пыточные речи и т.д. Серьезную угрозу экономической стабильности государства представляло фальшивомонетчество, и именно из недр этого приказа 12 августа 1663 г. вышел царский указ, предусматривавший за первую попытку выпуска фальшивой монеты ссылку в Сибирь, за вторую – смертную казнь. Поскольку противодействие иностранному шпионажу было актуально во все времена, то в компетенцию Приказа тайных дел стал входить надзор за подозрительными лицами и чужеземцами на территории русского государства.
Глава приказа являлся «дьяком в государевом имени», что, по мнению исследователей, означало право тайного дьяка подписывать указы от имени царя. Данная черта еще раз подчеркивает исключительное доверие Алексея Михайловича к руководителям этого особого ведомства. Понятно, что чрезвычайно широкий круг возложенных на Приказ тайных дел задач неизбежно должен был привести и привел к расширению его штатов: в конце существования Приказа во главе его стояла коллегия из тайного дьяка и помогавших ему дьяков Челобитного и Стрелецкого приказов, а число подьячих выросло до пятнадцати. У современников сложилось устойчивое убеждение, что царь лично руководит Приказом тайных дел. Действительно, поскольку это ведомство размещалось во дворце, царь часто бывал в нем, имел там свой стол с письменным прибором и нередко лично рассматривал дела, заслушивал доклады и отчеты и даже принимал участие в составлении бумаг. Надо отметить, что заложенная Алексеем Михайловичем традиция совмещения функций личной канцелярии монарха и органа государственной безопасности оказалась устойчивой, и в дальнейшем ей следовали и другие представители новой династии. Эта черта наглядно демонстрирует, сколь большое значение придавали Романовы защите своей власти и политическому сыску в целом. Со смертью Алексея Михайловича в 1676 г. и вступлением на престол царя Федора Алексеевича Приказ тайных дел был упразднен[35].
Глава приказа являлся «дьяком в государевом имени», что, по мнению исследователей, означало право тайного дьяка подписывать указы от имени царя. Данная черта еще раз подчеркивает исключительное доверие Алексея Михайловича к руководителям этого особого ведомства. Понятно, что чрезвычайно широкий круг возложенных на Приказ тайных дел задач неизбежно должен был привести и привел к расширению его штатов: в конце существования Приказа во главе его стояла коллегия из тайного дьяка и помогавших ему дьяков Челобитного и Стрелецкого приказов, а число подьячих выросло до пятнадцати. У современников сложилось устойчивое убеждение, что царь лично руководит Приказом тайных дел. Действительно, поскольку это ведомство размещалось во дворце, царь часто бывал в нем, имел там свой стол с письменным прибором и нередко лично рассматривал дела, заслушивал доклады и отчеты и даже принимал участие в составлении бумаг. Надо отметить, что заложенная Алексеем Михайловичем традиция совмещения функций личной канцелярии монарха и органа государственной безопасности оказалась устойчивой, и в дальнейшем ей следовали и другие представители новой династии. Эта черта наглядно демонстрирует, сколь большое значение придавали Романовы защите своей власти и политическому сыску в целом. Со смертью Алексея Михайловича в 1676 г. и вступлением на престол царя Федора Алексеевича Приказ тайных дел был упразднен[35].
К сказанному следует добавить один малоизвестный факт. Подьячие Приказа тайных дел сопровождали российских послов во время их миссий в другие государства и воевод, когда последние отправлялись на войну. Там подьячие должны были следить за дипломатами и военачальниками и доносить об их словах и делах царю[36].
Биографии руководителей Приказа тайных дел
БАШМАКОВ Дементий Минич (год рождения неизв. – после 1700). Возглавлял Приказ тайных дел в 1656–1657, 1659–1664 и 1676 гг.
Служил в общей сложности в 16 приказах, пройдя путь от подьячего до думного дворянина. Впервые упоминается в источниках под 1653 г. в качестве подьячего приказа Большого Дворца, ведавшего снабжением царского двора и пополнением казны. Выделяясь своими способностями из общей массы приказных людей, Башмаков, по всей видимости, уже тогда обратил на себя внимание царя. В декабре 1654 г. становится дьяком при дворецком В.В. Бутурлине; в 1655 г. руководит Царской Мастерской палатой, в 1656 г. – приказом Большого Дворца. С 11 июля того же года становится дьяком Приказа тайных дел, незадолго до этого созданного царем (первоначально в качестве своей личной канцелярии). Непрерывно занимал этот пост до 1657 г.; в 1658 г. служил в этом приказе под руководством окольничего Ф.М. Ртищева, а с 1659 по 1664 г. вновь возглавлял его.
В качестве руководителя органа политического сыска тайный дьяк Д.М. Башмаков распоряжался ссылкой дьякона Федора и знаменитого протопопа Аввакума, отправленных за приверженность «старой» вере в Угрешский монастырь. Как глава Приказа тайных дел и Сыскного приказа денежного дела в 1663 г. являлся активным участником денежной реформы 1654–1663 гг. и связанных с ней событий.
Ответом народа на спровоцированную властью финансовую катастрофу стал разразившийся летом 1662 г. так называемый Медный бунт. В появившихся в Москве прокламациях («воровских листах») были поименно указаны «изменники», повинные в народных бедствиях бояре И.Д., И.М. и И.А. Милославские, окольничие Ф.М. Ртищев, Б.М. Хитрово, дьяк Д.М. Башмаков, гости В.Г. Шорин, С. Задорин и др. Напуганный царь пообещал снизить налоги и провести расследование в отношении названных лиц. Однако вместо этого спешно стянул войска к своей резиденции в подмосковном селе Коломенском, и по его личному приказу началась расправа с восставшими. Около тысячи было убито, повешено или утоплено в Москве-реке. Несколько тысяч было арестовано, и следствие было поручено руководителю Приказа тайных дел Д.М. Башмакову.
Реформой постаралась воспользоваться в личных интересах часть приближенных к власти лиц, а также ее рядовые технические исполнители. По свидетельствам иностранцев, тесть царя И.Д. Милославский на государственных денежных дворах тайно отчеканил для себя медной монеты на 120 тысяч рублей. На несколько тысяч рублей было изготовлено медных денег для руководителя Новгородского денежного двора. «За денежное воровство» на Новом Московском денежном дворе была арестована половина мастеров. Наряду с ними действовали фальшивомонетчики. Только в «декабре месяце 1661 г. в Москве содержалось в темницах до 40 тайных литейщиков медных копеек». Возглавлять борьбу с этим злом, подрывавшим и без того шаткую систему денежного обращения, выпало на долю Башмакова. Из недр руководимого им Приказа тайных дел 12 августа 1663 г. появился царский указ о фальшивомонетчиках. Однако результаты следствия оказались незначительны: была схвачена лишь часть фальшивомонетчиков, рядовых мастеров и начальник Новгородского денежного двора, царский тесть остался безнаказанным.
Одновременно с Приказом тайных дел в 1658 г. Башмаков возглавлял Литовский приказ, в 1658–1659 гг.– Устюжскую четь. Во главе царской канцелярии и политического сыска оставался до мая–июня 1664 г.; с 23 мая этого года стал ведать Разрядным приказом – важнейшим государственным органом, занимавшимся комплектованием русской армии, денежными и поместными окладами, назначением на должности наместников, воевод, послов, судей, разбором наместнических споров. Был пожалован в чин думного дьяка и в этой должности сменил думного дьяка С.М. Заборовского. В июне 1670 г. переходит в Посольский приказ. Одновременно в 1670–1671 гг. возглавляет Владимирский, Галицкий и Малороссийский приказы. В 1672 г. в составе русского посольства едет в Польшу. В бумагах под 21 декабря 1674 г. упоминается как дьяк Челобитного приказа. В 1676 г. снова становится во главе Приказа тайных дел. Со смертью Алексея Михайловича приказ прекращает существование, и Башмаков контролирует ход его ликвидации. С 1676 по 1700 г. возглавляет Печатный приказ, получает чин печатника – хранителя государственной печати. Эта должность была чрезвычайно ответственной, так как печатник одновременно заведовал личной канцелярией царя. В 1676 г. снова назначается главой Разрядного приказа. После ликвидации Приказа тайных дел в 1677 г., после двухлетнего перерыва в 1680 г. руководит Сыскным приказом, продолжая оставаться печатником. С 1678 по 1680 г. возглавляет Казенный приказ (последний год одновременно с Сыскным); в 1681 г. занимается делами приказа Денежного сбора, в 1682 г. вновь становится во главе Казенного приказа. За долгую и безупречную службу правительство в 1682 г. жалует ему думное дворянство. Последний раз упоминается в источниках около 1700 г.
МИХАЙЛОВ Федор (годы жизни неизв.). Глава Приказа тайных дел в 1664–1672 гг. Впервые упоминается в источниках под 1656 г. в качестве дьяка Пушкарского приказа. Следующие два года руководит Иноземским приказом. С 1660 по 1664 г. – приказом Большой казны, затем 16 июля 1664 г. переводится в Приказ тайных дел, сменив на посту руководителя этого важнейшего государственного органа Д.М. Башмакова, и возглавляет его до августа 1672 г. На этот период приходится наиболее острая фаза конфликта между царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном. Последний, став в 1652 г. главой Русской православной церкви, проводит широкомасштабное исправление церковных книг и обрядов по греческому образцу, заменяет двоеперстие при крестном знамении на троеперстие. Все это вызывает раскол среди народа и духовенства. Не ограничившись церковной реформой и унификацией культа, Никон активно вмешивается в мирские дела, выдвигает тезис «священство выше царства», пытается поставить духовную власть патриарха выше светской власти царя. В довершение от своего «государева» имени начинает рассылать грамоты воеводам, вмешивается в работу приказов и в дела внешней политики. Так, он склонял Алексея Михайловича к прекращению войны с Польшей и началу борьбы со Швецией за выход к Балтийскому морю. Рост недовольства в придворных и церковных кругах самовластием Никона привел к разрыву между ним и царем. В июле 1658 г. Никон оставляет патриаршество и уезжает из Москвы в Новоиерусалимский Воскресенский монастырь. Властолюбивый патриарх надеялся, что царь не сможет без него обойтись и будет умолять его вернуться, но обманулся в своих расчетах. Безрезультатно прождав несколько лет, Никон 18 декабря 1664 г. самовольно возвращается в столицу и пытается вновь занять патриаршье место, однако терпит провал. Царь повелевает дьяку Приказа тайных дел Михайлову начать следствие по делу бывшего главы церкви, в котором лично принимает участие. Когда розыск по делу Никона, его связях в Москве и переписке с единомышленниками был завершен и в Приказе тайных дел оказалось достаточно материалов, изобличающих Никона, в 1666–1667 гг. был проведен церковный собор, на котором иерархи церкви хотя и подтвердили проведенные Никоном церковные реформы, но лишили его сана патриарха. Никон был сослан в Ферапонтов Белозерский монастырь. Усердие Михайлова в этом чрезвычайно важном для государя деле было оценено, и когда в 1672 г. он перестал ведать Приказом тайных дел, был пожалован в думные дьяки и переведен в приказ Большого Дворца, который возглавлял до 1677 г.