— Я шел сюда, дом был темным. Я подумал, что-то случилось.
— Нет, нет. Я имела в виду, как она? Как она держится?
— Она была одна. — Тревор подумал, что никогда не забудет, как она выглядела, не забудет, что пришлось ее оставить. — Ей было страшно. И больно.
— Она крепкая, наша Джуд Фрэнсис. Она справится. Как и мы. Только надо сообразить, что делать. — Усилием воли отогнав подкрадывающийся страх, Дарси вбежала в дом, отбросила облепившие лицо волосы. — Тебе не обязательно быть рядом. Мужчинам тяжело на это смотреть.
— Я с тобой.
Джуд сидела в постели, вцепившись в руку мужа, и тяжело дышала. Взгляд Эйдана был испуганным, но голос звучал успокаивающе:
— Вот так, дорогая. Все хорошо. Все уже почти закончилось. Почти закончилось.
Джуд рухнула на подушки. По ее лицу струился пот.
— Схватки все сильнее.
Эйдан вскочил на ноги, но руку Джуд не выпустил.
— Она рожает. Она говорит, что родит здесь. Здесь нельзя. Я говорил ей. Но она не слушает.
— Дурачок, она прекрасно родит здесь! — бодро воскликнула Дарси. Она знала, что, если и Эйдан запаникует, отчаянное положение станет безнадежным. — Чем здесь плохо? Очень даже уютно. Ну и ночку ты выбрала, Джуд Фрэнсис, чтобы привести в мир нового Галлахера.
Дарси подошла к кровати, уголком простыни вытерла лицо Джуд. Что же делать? Господи, что она должна делать? Мысли разбегались. Нет, она должна думать.
— Ты же посещала занятия. Расскажи-ка нам, милая, с чего мы должны начать?
— Я не знаю. Это не предусматривалось. Господи, как же я хочу пить.
— Я принесу тебе воды.
— Лед. — Тревор шагнул вперед. — Она может сосать кусочки льда. Эйдан, ей будет удобнее, если ты сядешь на кровати позади нее и будешь поддерживать ее спину. Джуд, сядь повыше. Я был с сестрой во время всех ее трех родов.
Правда, тогда это все было иначе. Все происходило в идеально чистой родильной палате, главным помощником был муж сестры, а руководили процессом врач и акушерка.
Дарси улыбнулась:
— Ну вот. У нас тут опытный акушер. Как раз то, что нам сейчас нужно. Милая, я принесу влажное полотенце и лед.
Джуд судорожно вздохнула, замахала рукой и вцепилась в локоть Дарси.
— Вот. Он выходит!
— Нет, еще нет. — «Спокойствие, мужество», — приказал себе Тревор и, собравшись с духом, откинул простыню. — Показалась головка. — Он целиком включился в процесс. — Джуд, пока не тужься, передохни, дыши! Эйдан!
— Давай, дорогая, дыши. — Эйдан обнял жену одной рукой, другой стал гладить круговыми движениями ее напрягшийся живот. — Не торопись! Дыши глубоко и проскользнешь над болью.
— Ха! Как же! — Схватки достигли пика. Джуд вскинула руку, схватила Эйдана за волосы, тот едва не вскрикнул от боли. — Что ты в этом понимаешь, черт побери? Откуда тебе знать, придурок!
— Давай, давай, детка, не упускай момент, — подбодрила ее Дарси, осторожно пытаясь высвободить руку из пальцев Джуд.
— Идиот, болван, кретин! — выкрикнула Джуд на пике боли.
— Точно, и даже больше, дорогая, — прошептал Эйдан, поглаживая ее живот. — Ну, ну, уже легче, правда? А теперь ты не могла бы отпустить мои волосы и оставить мне те, что еще не выдернула с корнем?
— Хватит трепаться! — «Пора, — подумал Тревор, — время истекает». Он услышал хлопок парадной двери, топот на лестнице и с благодарностью подумал о лишних руках.
— Шон, — приказал Тревор, как только Бренна и Шон влетели в спальню. — Разожги камин. Нам нужно тепло. Бренна, иди вниз и принеси лед и покроши его. А еще найди острые ножницы и веревку. Дарси, чистые простыни и полотенца.
Когда помощники отправились выполнять его поручения, Тревор взглянул на Джуд.
— Я должен вымыть руки. Моей сестре нравилось рожать под музыку, говорила, что это ее успокаивает.
— Мы тоже так собирались.
Тревор кивнул и, выходя из комнаты, приказал Эйдану:
— Пой.
Бригада у них оказалась ловкая и дружная. Через десять минут в камине пылал огонь, наполняя комнату теплом и светом. Снаружи бесновалась буря, но здесь звучала песня.
Джуд прижалась спиной к Эйдану, пытаясь надышаться перед схватками. Всю свою волю, все свои силы она сосредоточила на ребенке, стремившемся на свет божий. Сейчас ей было не до скромности или стыдливости. Она чувствовала лишь благодарность к Тревору, стоявшему на коленях у ее ног.
— Я должна толкать, да?
— Подожди минутку. — Ему необходима была эта минутка, чтобы собраться с духом. — Остановишься, когда я скажу, чтобы я смог повернуть ребенка. — «Я же видел это, — напомнил он себе. — Я справлюсь». — Хорошо. При следующей схватке толкай, а когда я скажу «стоп», дыши. — Тревор смахнул пот со лба.
— Начинается. Я должна…
— Толкай! — услышала Джуд как раз в тот момент, когда от боли искры посыпались из глаз, и, к изумлению Тревора, младенец оказался в его руках и сразу же закричал.
— Вот это да! Торопыга. — Тревор глупо уставился на младенца в своих руках. — Девочка, — выдавил он, подняв голову, и встретился взглядом с Дарси. И в третий раз увидел, как она плачет от счастья.
— Джуд. — Покачиваясь, Эйдан прижался щекой к волосам жены. — Ты только посмотри на нее. Посмотри. Она красавица.
— Я хочу… — Слова застряли в горле, Джуд протянула руки и рассмеялась, когда Тревор положил ребенка на ее живот, когда она впервые дотронулась до своей девочки. — Она — чудо! У нее уже есть волосики. Посмотрите. Какие чудесные темные волосики.
— И голос не подкачал. — Шон обошел кровать, наклонился и поцеловал Джуд в щеку. — У нее твой нос, Джуд Фрэнсис.
— Правда? Да, кажется, ты прав. — Джуд обернулась и поцеловала Эйдана в губы. — Спасибо тебе!
Счастливый, он опустил голову на ее плечо.
— Как мы ее назовем? — спросила Дарси, промокая влажной салфеткой лицо Джуд и еле сдерживаясь, чтобы не дать волю своим чувствам. Ей хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Нет, пока еще рано, предостерегла она себя, еще не время. — Какое имя вы, в конце концов, выбрали для нее?
— Эйлиш. — Джуд перестала считать пальчики дочки, такие крошечные, такие чудесные, и перевела взгляд на Тревора: — Тревор, как зовут твою маму?
— Что? — Он так и не пошевелился с того момента, как заглянул в глаза Дарси. — Мою маму? Кэролин.
— Ее имя Эйлиш Кэролин Галлахер. И вы все будете ее крестными папами и мамами.
Они и не заметили, что буря за окном стихла.
Еле переставляя дрожащие ноги, Тревор вышел из спальни. Очень странное ощущение, ведь он чувствовал себя таким бодрым и легким, что, казалось, смог бы пробежать, не запыхавшись, десять миль, если бы не подгибались ноги.
Бренна и Шон, уже хлопотавшие на кухне, налили ему виски. Тревор молча взял стакан и залпом выпил до дна.
— Молодец, — похвалила Бренна, — но придется выпить еще один. — Щедрой рукой она плеснула в его стакан еще виски. — За Эйлиш Кэролин Галлахер.
Зазвенели стаканы, и Тревор выпил снова, расчувствовавшись и забыв об обычной осмотрительности.
— Ну и ночка выдалась!
— Не говори. — Шон хлопнул его по спине. — Благослови тебя бог, Тревор. Ты настоящий герой.
— Не обижайся, Трев, но я первый приз вручила бы Джуд. Надеюсь, я хоть наполовину буду такой же отважной, когда придет мой черед.
Тревор поднял стакан и перехватил взгляд, которым обменялись Шон и Бренна.
— Ты беременна?
— Мы только что объявили об этом в пабе. Вот почему у меня в стакане чай, а не виски. Не волнуйся, мне рожать в феврале, а к тому времени в театре только останется завершить отделку.
— Мы тоже будем рожать дома, — заявил Шон. — Мне понравилось.
— Хорошо. Если ты научишься принимать роды.
— В любом случае поздравляю. — Тревор чокнулся с ними. — Только сделай мне одолжение, постарайся не спешить, как Джуд. Она уложилась в два часа, я чуть не умер от страха.
— Но отлично справился.
— Да, хорошая работа, — согласился Шон. — Я думаю, мы должны вернуться в паб и объявить всем. Если у тебя еще остались силы, идем с нами, отпразднуем. И обещаю, тебе никогда не придется платить Галлахерам за выпивку. — Шон схватил Тревора за плечи и с энтузиазмом поцеловал. — Да хранит тебя бог! Идем, Бренна.
Оправившись от шока, Тревор расхохотался.
— Счастливая ночь, — заметила Дарси, входя в кухню.
— Шон меня поцеловал. Прямо в губы.
— Ах так? Я не позволю даже родному брату перещеголять меня. — Дарси прыгнула на Тревора — он еле удержался на ногах — и целовала долго и пылко. — Ну вот, думаю, теперь хватит. — Посерьезнев, она отстранилась, нежно погладила его по щеке. — Ты герой. Нет, не качай головой. Мы бы без тебя не справились, но я даже не хочу об этом думать.
— Ты тоже не подкачала.
— Мне от страха хотелось завизжать и удрать.
— Мне тоже.
— Мне от страха хотелось завизжать и удрать.
— Мне тоже.
Дарси заморгала, спрыгнула с него.
— Правда? Ты казался таким опытным, таким спокойным. Командовал, будто прием родов по субботам твое хобби.
— Я, признаться, был в ужасе.
— Тогда ты еще больше чем герой.
— Это был не героизм, а дикий ужас. — Теперь уже он мог в этом признаться. — С моей сестрой и не сравнить. Там я просто держал ее за руку, слушал, как она проклинает мужа, ну, может, дышал вместе с ней. И там были врачи, мониторы и… прочее. — Ему стало полегче. — А это… Боже, это было так первобытно.
Тревор допил виски.
— Буря, разгул стихии, рожающая Джуд. Все наперекосяк и тем не менее совершенно правильно, как будто так и должно быть.
— И все мы вместе в этом доме. — Дарси коснулась его руки. — Да, все это очень правильно. Это какое-то чудо, и оно касается и меня. Ребенок, наша Эйлиш, по-моему, она здоровенькая, да?
— На вид абсолютно. Не волнуйся.
— Ты прав, конечно. Закричала, еще не вырвавшись на волю, и уже сосет грудь. Джуд просто сияет. Давай выпьем за наше идеальное маленькое чудо.
Тревор покосился на бутылку.
— Я уже выпил дважды с Бренной и Шоном.
— И что ты хочешь этим сказать? — Дарси достала стаканы, налила виски Тревору и себе.
— Ничего. Я не знаю. Ну, за наше маленькое чудо. За новорожденную Галлахер.
— За ее здоровье! — Дарси поднесла свой стакан к губам, закинула голову и выпила виски залпом. Тревор почувствовал себя обязанным сделать то же самое. — Я отнесу мамочке чай и приберусь. Ты будешь в пабе?
— Я подожду тебя здесь.
— Отлично. — Дарси повернулась, чтобы поставить чайник на плиту, заметила под стеганым чехольчиком заварочный чайник. — Шон не только с поцелуями меня опередил. Посиди, успокойся, — предложила она, расставляя на подносе чашки. — Чудеса чудесами, а рожать детей дело, оказывается, непростое.
— Ты мне рассказываешь!
Когда Дарси вышла, он хотел присесть, но почувствовал себя виноватым. Надо подняться и посмотреть, все ли у них в порядке. Да и не мог он сидеть, его переполняла какая-то волшебная энергия.
Тревор услышал, как открылась дверь, как Дарси радостно встретила Молли О'Тул.
Слава тебе, господи! Впервые в жизни Тревор был счастлив передать бразды правления в чужие руки. Он обошел кухню, вгляделся в темноту за окном и уже собирался сварить себе кофе, если найдет его, когда в кухню влетел Эйдан.
— А вот и герой дня!
На этот раз Тревор подготовился и все равно не смог уклониться от пылкого поцелуя.
— Три — ноль в пользу Галлахеров, — пробормотал он. — Я уже начинаю привыкать. Как Джуд?
— Вся светится. Сидит в кровати, хорошенькая, как картинка, и пьет чай, а Дарси баюкает ребенка.
— Дарси?
— Вышибла меня из комнаты. — Эйдан достал себе стакан. — Сказала, что свежеиспеченный отец, должен спуститься сюда и выпить виски, а она воспользуется привилегией тетушки и начнет баловать ребенка.
— Тетушка? — Как ни пытался, Тревор так и не смог представить Дарси тетушкой.
— Молли О'Тул с ними. Говорит, что останется на ночь. Они уже нарядили Эйлиш в рубашонку с кружавчиками. Она такая…
Эйдан осекся, наклонившись, уперся руками в рабочий стол.
— Господи. Как это все меняет! Клянусь тебе, у меня душа дрожит. Никогда не думал, что можно чувствовать что-то так сильно, что я могу полюбить в одно мгновение. Ей нет еще и часа, а я мог бы убить за нее, умереть за нее. Когда я думаю, что мог потерять их, если бы судьба не подарила мне шанс…
Тревор молчал. Ему нечего было сказать.
— Я на всю жизнь перед тобой в долгу.
— Ничего подобного.
— Не возражай. Когда бог вознаградит тебя ребенком, ты поймешь, как велик мой долг. — Эйдан опомнился, обернулся. Еще немного, и он смутит парня до смерти. — Мы, ирландцы, сентиментальный народ. Давай выпьем, а то меня ноги не держат.
Тревор подумал, что если тосты будут продолжаться в том же темпе, то — какие там ноги! — он просто рухнет на пол и разобьет физиономию. Но он поднял стакан и выпил с Эйданом за молодую мать, а потом за новорожденную.
К тому времени, как Эйдан удалился наверх, а Дарси вернулась на кухню, Тревор наблюдал за вращающейся дверью сквозь янтарную пелену «Джеймисона» и прекрасно себя при этом чувствовал.
Чтобы понять это, Дарси хватило одного взгляда на его лицо, на глупую, но довольную мальчишескую улыбку, на взъерошенные волосы и отяжелевшее тело.
Она подошла к нему, похлопала по щеке. Так хотелось прижать его к груди и убаюкать, как только что убаюкивала она новорожденную племянницу.
— Милый, да ты совсем пьяный!
— Я никогда не пью больше двух стаканов. Не концентрирую внимание.
— Еще бы! Но в такую ночь просто невозможно соблюдать твои прекрасные, достойные уважения правила.
— Нельзя не выпить за ребенка.
— Непростительно.
— Мы опять пьем за ребенка? — Его вопрос прозвучал так трогательно, что Дарси хихикнула.
— Я думаю, пора вернуться в паб, а там посмотрим. Давай встанем на ножки. Можешь на меня опереться.
Смутно почувствовав себя оскорбленным, Тревор оттолкнулся от стола.
— Я вполне могу стоять сам. — Но, как только он выпрямился, комната плавно повернулась вокруг него. Ему даже понравилось. — Ого! — Он выставил руку. — Я в порядке. Вот только найду равновесие.
— Ну, дай мне знать, когда найдешь. — Дарси поморщилась, увидев почти пустую бутылку и только сейчас поняв, сколько виски они влили в парня. — Ты вел себя как герой, а мы так жестоко с тобой обошлись. Сейчас доберемся до паба и покормим тебя. Держу пари, тебе понравится что-нибудь горячее в животе.
— Ты. Ты уже у меня в животе, и в голове, и везде, черт побери. Эйдан меня поцеловал, теперь твоя очередь.
— И до этого доберемся в свое время. — Дарси положила руку ему на талию, он дружески обнял ее за плечи, и, спотыкаясь, они добрели до прихожей.
— Давай взглянем на ребенка. Я с, ума схожу по детям. — Тревор попытался двинуться в сторону спальни, но Дарси решительно повела его к двери.
— Ты что, шутишь? Малышка сейчас спит, как ангелочек, и Джуд нуждается в отдыхе, а утром мы их обязательно навестим.
Дарси открыла дверь, и волна свежего воздуха чуть не сбила Тревора с ног.
— Ах, какая ночь!
— Предупреждаю, если ты вырубишься, я тебя поднимать не стану. — Несмотря на угрозу, она ухватила его покрепче.
— Не собираюсь я вырубаться. Я прекрасно себя чувствую.
Небо очистилось и мерцало тысячами звезд, как будто и не было никакой бури.
— Послушай, музыка. Из паба. — Тревор остановился, прижал Дарси к себе. — Что это за песня? О, я ее знаю. — Он сосредоточился, его взгляд прояснился, и вдруг, к изумлению Дарси, он запел, и она начала подпевать ему. Их голоса зазвучали в удивительной гармонии и друг с другом, и с этим звездным небом, и с долетавшим с моря прохладным ветром.
Тревор ухмыльнулся и, повернувшись, крепко сжал Дарси в объятиях.
— Я всегда думаю о тебе, когда ее слышу.
— Пожалуй, я приму это за комплимент. А я не знала, что ты умеешь петь, Тревор Маги. У тебя красивый и сильный голос. Что еще ты утаиваешь от меня?
— И до этого доберемся в свое время. Дарси рассмеялась, высвободившись из его объятий, и повела дальше.
— Я на это рассчитываю.
20
В окутавшей его туманной пелене расплывалось все: лица, голоса, жесты. Он потерял счет полным пивным кружкам, которые попадали в его руки, и дружеским хлопкам по спине. Но он помнил, что его целовали. Неоднократно.
Многие плакали. Он смертельно боялся, что был одним из них.
А еще там пели, и он спел соло, вот это он понял точно. И танцевали, кажется, и он кружился в танце со своим главным электриком, дородным мужчиной с татуировками. И, кажется, он толкнул речь.
В какой-то момент Дарси выдернула его из хаоса и втащила в кухню, налила ему супа. А может, он уронил голову в миску? Вот это помнилось смутно.
Зато он точно помнил, что пытался повалить Дарси на пол, что было отличной задумкой, если бы на кухне не крутился Шон и если бы в итоге бой не выиграла женщина, весившая на добрых пятьдесят фунтов меньше его.
Боже милостивый! Он напился до бесчувствия.
Разумеется, ему и раньше случалось напиваться. Он же учился в колледже в конце концов. Под настроение он мог хорошенько выпить и не испортить вечеринку. Только на этот раз все было иначе, правда, он не помнил всех подробностей. К сожалению.
Однако кое-что он помнил ясно. Кристально ясно.
Дарси вела его к кровати, а он спотыкался и, да, все еще пел — даже вспоминать неловко — приторно-сентиментальную песню «Роза нашего городка» и где-то между куплетами долго объяснял Дарси, что дочь кузины его мамы в восьмидесятых годах была Розой города Чикаго.