Олег Верещагин Там, где мы служили… Главы 6-14. Эпилог
6 ПО СВЕЖЕМУ СЛЕДУ
1
Спор шёл о боевых искусствах.
Снаружи лил и лил холодный дождь, и делать было совершенно нечего. Только что пообедали; однако ложиться спать было просто противно, последние три дня характеризовались страшным бездельем и все выспались под завязку и даже в запас.
Иоганн и Жозеф отстаивали чистый сават, Эрих и Андрей — СБС, Дик — ланкаширский бокс. Девушки, похмыкивая при особо «упёртых» репликах, играли в шахматы. Густав, у которого появилась идиотская привычка лежать, глядя на всех пустыми глазами, этим и занимался. Джек решал тактическую задачу в растрёпанном номере «Штурмовика» — просто чтобы чем-то занять голову. Ник, сидя на кровати, с интересом вслушивался в спор, но не вмешивался — он вообще был тихим, застенчивым парнишкой, легко краснел и нажил себе за короткий срок стойкого недоброжелателя — Эриха, который при любом удобном и неудобном случае сравнивал канадца с Ласло. Конечно, в пользу последнего.
Спор между тем перешёл в стадию воинствующих, но бездоказательных аргументов по типу: «— Не свисти! — Да сам не свисти!»
— Может, схватимся?! — предложил вышедший из себя (ого!) Иоганн. Андрей, Эрих и Дик дружно захохотали.
— Да тебя нужно тараном бить, — ухмыльнулся Андрей. — И то особенно большим. С бронзовой оковкой.
— Да ла-адно, — протянул швейцарец. — Признайся лучше сразу, что вся эта ваша синтетическая муть никуда не годится, и всё.
— Нет, ты правда предложил, — обиженно сказал Эрих. — Тут же явно изначальное неравенство… У тебя потенциал выше, чем у нас троих вместе взятых, ясно же, что ты просто силой задавишь. Но это ничего не доказывает!
Иоганн сделал в ответ оскорбительный жест с полупохабным смыслом. Андрей засопел рассерженно. Дик усмехнулся и уставился в пол. Эрих оскалился.
— А давай со мной, — предложил…
…Ник?!
Да, Ник. Канадец уже стоял на ногах и обращался явно к Эриху.
— С тобой? — Эрих сморщил нос, показывая, как ему весело, но холодные светлые глаза оценивающе пробежали по фигуре Ника.
Ник был крепко сбит, отлично сложен… но на два года младше и на десяток килограммов легче атлета-германца. Так что его предложение казалось глуповатым приглашением к избиению. Даже если у него хорошие навыки в рукопашке — Эрих с его военным опытом просто-напросто измолотит Ника, и это понимали все.
— По-моему, не стоит. — осторожно сказал Андрей.
— Нет, мне серьёзно хочется, — настаивал Ник.
— Я тоже не против, — процедил Эрих, вставая со стула, на котором сидел верхом. — Но учти — у меня разряд. И это не подарок к дате.
— Ничего, — канадец улыбнулся и абсолютно мальчишеским жестом почесал нос.
Джек отложил журнал.
Девчонки прекратили игру.
Эрих бросил взгляд на Иоганна. Швейцарец пожал плечами:
— Не вздумай его убить.
Это было сказано — Эриху. Но откликнулся — Ник:
— Не беспокойтесь, товарищ сержант, я его пощажу, — сказал он совершенно серьёзно.
— Готовься лечь в госпиталь, — Эрих снял куртку и бросил её на кровать. Ник, пожав плечами, снял свою и аккуратно повесил на угол стола. Потом принял ланкаширскую стойку.
Брови Эриха слегка шевельнулись, и он тоже встал в стойку. Ник затанцевал — легко ныряя корпусом вправо-влево… Эрих стремительно сдвинулся ему навстречу и неуловимо-быстрым движением выкинул ногу, целя в коленный сустав — низкое заднее шассе, удар, чреватый травмой даже при несильном нанесении…
…Что произошло — Джек не понял. Похоже, никто не понял. Просто Эрих лежал на полу, разбросав руки, а Ник шлёпнул кулаком о кулак и шагнул в сторону. Застенчиво улыбнулся:
— Всё.
— Не понял, — среди общей тишины выразил общие же ощущения Андрей. Сорвался со своего места, подскочил к Эриху и помог ему сесть. Немец норовил завалиться в сторону и упорно рассматривал свой пах, причём глаза у него съезжались к переносице. — Это как?
— Ногой, — охотно пояснил Ник. — Фронт-хай-кик в лоб. Я его не очень сильно ударил.
— Так, — Иоганн встал, расстёгивая куртку. — А со мной можешь?
Ник чуть нахмурился. Кивнул:
— Я попробую, товарищ сержант.
Джек в который раз поразился. Иоганн весил — в девятнадцать лет! — не меньше двухсот фунтов, походил на отлитую из бронзы статую, но при этом двигался легко и неслышно, будто кот. Словно пробуя пол блиндажа носками сапог, он прошёл по дуге, обогнул стол. Ник, вновь принявший стойку, теперь держал кулаки выше и посматривал настороженно — швейцарец его явно впечатлил.
Иоганн чуть вытянул расслабленные руки с расставленными пальцами — в стойке, похожей на фехтовальную. Джек почти ничего не знал о саватт-франкомбе. В конфедеративные Роты брали тех, кто уже занимался «на гражданке» хотя бы одним боевым единоборством — как правило, ланкаширским боксом или СБС — и рукопашному бою без оружия практически не учили, хотя всячески поощряли самостоятельные занятия и спарринги. Джеку приходилось схватываться со многими рукопашниками, но он всё равно с интересом наблюдал за сержантом и тихим новичком.
Иоганн ударил — ребром ладони в голову и, предугадав уклон, пнул Ника пяткой в пах. Но тот высоко подпрыгнул и, приземляясь, ударил Иоганна, балансировавшего на одной ноге, по колену ребром стопы — прямым в грудь — прямым в плечо.
Швейцарец непроизвольно охнул, потерял равновесие, тяжело встав, чтобы не упасть, на левую ногу — и подавшись вперёд. Ник скользнул вправо — теперь Джек увидел, как мелькнула его правая нога и опустилась, грубо говоря, на загривок сержанта. Иоганн не упал, но уронил руки — и Ник нанёс ему сдвоенный хук: правой под вздох, левой — в скулу.
— Ххак, ххак! — послышались выдохи канадца.
Иоганн рухнул на пол правым плечом вперёд.
— Ой, йо-о… — охнул кто-то — и стало очень тихо.
Иоганн сел почти сразу. Брови Ника подпрыгнули, он облизнул губы, и он изумлённо протянул:
— Нуууу… вот это ло-об…
Так — сидя — Иоганн захохотал. К нему почти сразу присоединились и все остальные, Дик стукнул Ника между лопаток кулаком, тот отпихнулся локтем…
— Ник, — Иоганн встал и серьёзно посмотрел в глаза канадцу, — я так и не понял — это что?
— Это не ланкаширский стиль, — со знанием дела сказал Джек, вдруг ощутив — впервые за долгие недели! — настоящий интерес хоть к чему-то. — Что это, канак?[1]
— Я думал, что не свалю, — признался Ник. — По вам бить, товарищ сержант…
— «По тебе». Давай на «ты», — Иоганн ткнул пулемётчика в плечо, и тот кивнул:
— Ну… то есть — по тебе бить, как по стальной болванке.
— Так что это? — нетерпеливо спросил Иоганн снова. — Секрет, что ли, какой?
— Меня дед научил, — сказал Ник, опускаясь на стул и потирая кулаки. — Он…
Ник не стал договаривать. А Дик совершенно неожиданно рухнула на колени перед канадцем:
— Продаю тебе свою душу, — истово пообещал новозеландец. — Научи. Просите все! На колени! — завопил он — почти всерьёз.
Практически всё отделение повалилось на колени и поползло к Нику, оглашая воздух воплями:
— Заставь за себя богам молить…
— Просвети, милааааай!..
— Хочешь, я буду твой автомат языком вылизывать?!
— Сапог, дайте сапог поцеловать…
— Да ну вас всех! — засмеялся Ник. — Ну, если хотите, я научу, пожалуйста… Что сам умею, конечно…
… - Почему так тихо?
Сидя в трусах за столом, Андрей ел ананасы из банки. Вопрос Анны, разувавшейся, сидя на кровати, русский проигнорировал. Зато ответил — весьма задумчиво — уже лежавший в постели Дик:
— Все наши патрули отозваны. Патрулируют партизаны и стрелки.
— А соседи? — насторожился Эрих.
— Тоже сидят по лагерям.
— Ребята, — Анна поставила сапог к сапогу, — может, это наступление?
— Нам не доложат, — усмехнулся Дик. — Ладно, спокойной ночи, детки. Пусть каждому приснится то, чего он больше всего хочет…
— Ты чего хочешь, Джек? — спросил Андрей, бросая опустошённую банку в мусорку.
— Найти Визена, — мрачно и спокойно ответил Джек. Русский длинно присвистнул:
— Да, хороший будет сон… А я хочу увидеть красивую девчонку…
— Для этого тебе не обязательно засыпать. Посмотри воооон туда, — захихикал Жозеф. — А я хочу увидеть красивого…
— …мальчонку, — заключил Андрей обиженно. — Лет двенадцати, желательно в полупрозрачной ночнушке и в соблазнительной позе.
— Я давал повод?! — кажется, тоже всерьёз разозлился Жозеф. Но Иоганн гаркнул:
— Спасть! Всем! Хоть бы немного помолчали!
— Помолчим, нам не трудно, — с готовностью согласился Андрей.
Джек повернулся удобней и подтянул одеяло.
— Всем спокойной ночи, — Андрей погасил лампу. Стало темно, лишь таинственно мерцали там и сям огоньки лежащих часов.
— Спать, — тихо сказал одному себе Джек.
2
Он проснулся от сильного, тянущего, беспокойного ожидания. Всё ещё не открывая глаз, поднёс руку к лицу и посмотрел. Было два часа ночи.
Несколько секунд Джек лежал, вглядываясь и вслушиваясь в темноту, наполненную дыханием товарищей. Потом решительно соскочил вниз.
— Не спишь? — послышался немедленно голос Дика.
— Ага, — шепнул Джек.
— Ну давай одеваться, — вздохнул новозеландец.
— Давайте, — тоже ничуть не заспанным голосом согласился из темноты Эрих.
Кто-то зажёг лампу. Все начали сосредоточенно одеваться, при этом ни слова не говоря друг другу. Казалось, что всем и всё уже ясно — хотя Джек, если честно, не понимал, почему снаряжается.
И вот тут наступил момент — Джек его хорошо запомнил! — когда все, находившиеся в блиндаже, как один, подняли головы и застыли.
В ту же секунду послышался вой сирены. Нарастая, взвинчиваясь, он оборвался — и возник вновь.
— Началось, — сказал Иоганн, затягивая ремень шлема.
— Внимание! — ожил селектор. — Построение на аэродроме! Двойной боекомплект! Керамические вкладыши! Рюкзаки — оставить!
— Построение снаружи — разойдись! — скомандовал Иоганн, внезапно охрипнув…
…На аэродроме Джек не был с тех пор, как прибыл в лагерь. Лежала темнота, мелькали огни, слышался слитный топот ног, шум дыхания, резкие команды. Впечатление было такое, что на поле выходят несколько сотен человек.
Впереди горели прожектора, освещая двугорбые туши Ка-300, стоявшие в шахматном порядке, около них замерли экипажи в бронекостюмах. Дальше виднелись ширококрылые, короткие тени планеров, и сердце Джека ухнуло вниз. Он всё понял.
— Рота, становись!
— Сюда, сюда, быстрей…
— Не лезь, зубы вышибу!..
— Отделение — ко мне!..
Джек сообразил, что на поле на самом деле строятся все три ударных роты. Сержанты быстро равняли ряды, занимали свои места на флангах отделений. Подбежал Фишер, ничего не сказал, только дёрнул головой.
— Взвод — смирно! — крикнул Иоганн. — Товарищ лейтенант…
— Вольно.
— Взвод — вольно! Второе ударное готово!
— Первое ударное готово! — отчеканил Мальвони.
— Третье ударное готово! — доложил командир заново сформированного отделения Рышарт Левинский.
— Спокойно, ребята, — добавил Фишер и, поведя плечами, занял своё место.
Капитан Мажняк пробежал вдоль строя, на ходу принимая рапорты лейтенантов. Потом скомандовал:
— Рота — смирно!
— Взвод — смирно! — продублировал в свой черед Фишер.
Прожектора вспыхнули ярче. Джек вскинул подбородок, кося взглядом по сторонам. То, что он увидел, наполнило сердце юноши гордостью. Тело напружинилось. Слева и справа строгими квадратами застыли восемьсот человек. В полной форме, с оружием. Ударная сила 10-й сводной конфедеративной дивизии. Молодая кровь Земли.
Генерал-майор Бачурин появился из-за вертолётов вы окружении офицеров штаба и охраны. Невысокий, но кряжистый, командир дивизии взмахом ладони прервал рапорт дежурного капитана и встал перед центром строя. Обвёл его взглядом из-под шлема.
— Солдаты! — голос генерала оказался хриплым, но сильным, мощным даже. — Долгожданный час настал! Вслед за другими фронтами двинулся и наш — гнать врага к ядрёной матери! — взмах узловатого кулака. — Через три минуты начнётся артиллерийская и авиационная подготовка, после чего — штурм… — Бачурин перевёл дыхание. — Не буду вас обманывать. По данным разведки, оборона противника сильна и продуманна — у этой сволочи найдётся, чем нас встретить. Поэтому вашим ротам ставится задача — сразу после огневой подготовки высадиться на передовой рубеж обороны противника, захватить его и удержать до подхода стрелковых рот и частей поддержки… Я знаю, — генерал снова повысил голос, — что посылаю вас в пекло, на смерть, сынки! Я знаю, что это трудное, смертельно опасное задание… Но все мы — ещё и сыновья, и дочери земли нашей, а какой сын, какая дочь не бросятся на защиту матери?! Это задание — честь для нас. Я говорю — «для нас» — потому что я иду с вами. Это то, что я обязан сделать, как ваш командир, посылая вас в такое дело. Я буду с вами.
— Ура! — прокатилось по строю спонтанно, сперва разрозненно, но потом всё слитней и громче. — Уррааа!! Урррраааааа!!!
— Ура! — кричал вместе со всеми Джек. Он достаточно хорошо понял, что им предстоит, он ощущал страх — но это чувство полностью забивалось смесью гордости и возбуждения. Они — войска первого удара. Они идут делать то, для чего их готовили.
— «Волгоград», «Мёртвая Голова» — десант! «Эдельвейс» — планеры! Вперёд, волки! Вперёд!..
… «Вагон» внутри был гулким, как барабан. Подхватив с откидной скамьи парашют, Джек забросил его за спину, защёлкал креплениями. Сесть он не успел — горизонт вдруг лопнул огненными трещинами, рёв и грохот затопили всё вокруг.
Начался обстрел холмов. Тонны начинённого взрывчаткой металла взвивались в воздух и рушились в сорока километрах отсюда — били двадцать пять орудий и столько же реактивных залповых систем…
— Всё, — Фишер уселся в хвосте. — Можно поспать.
Салон сдержанно засмеялся. Пилот, выглянув из кабины, демонстративно достал фляжку, свинтил колпачок лихим ударом ладони, поболтал, глотнул и, хэкнув, спросил зловеще:
— Ну чё, никто не хочет? — после чего, глотнув ещё раз, добавил с усмешкой: — Ну чё, смертнички? Поехали?
— Мазл! — махнул рукой Фишер.
Винты завыли, и «вагон» с погашенными огнями оторвался от земли.
— Смотрите, там всё горит! — крикнул один из ребят, сидевших у двери. Все потянули шеи, заглядывая наружу, кто где мог.
В самом деле, далеко впереди пульсировало и шевелилось море огня. Туда, в него, неслись и неслись огненные стрелы — и сверху в это море тоже сыпался и лился огонь. Это били вертолёты.
Штурмовики летели в ад, чтобы, высадившись, овладеть им. Где-то внизу тянулась земля, махди в умирающих деревнях, проснувшись, с ужасом смотрели сейчас вверх, гадая — не настал ли окончательный, уже не снежный, а огненный конец света? Прислушивались к вою винтов и рёву проходящих между холмами колонн.
«Вагоны» летели высоко, над плоскостью огня. Пятнадцать Ка-300 и столько же планеров на буксире. В огонь летели юные, одетые в форму, затянутые в броню — так слабо защищающую от смертоносного металла…
— Андрюшка, — почти жалобно попросил Юрка из 1-го, — спой.
Андрей посмотрел вокруг. Кивнул. и в чёрном салоне летящего в бой вертолёта зазвучала негромкая песня:
…Вертолёты влетели в ад. Кругом всё горело. Горело небо. Горела земля внизу. В отсветах пламени мелькали узкие силуэты «хенгистов»,[2] поливающих землю огнём с виражей. Оттуда же в небо взмывали, скрещивались трассы, выпрыгивали на огненных хвостах ракеты…
— Ну, — шевельнулся Фишер, — вот и прилетели. Внизу собираемся по сигналу «естердей», — «вагон» содрогнулся. — Вот и планер пошёл.
Чёрная тень удалялась вниз и в сторону. И вдруг — вспыхнула. На фоне огненного клуба возник и начетверо переломился, рассыпая тёмные фигурки, чёрный крест.
— В нас должны были… — выдохнул кто-то.
На глазах Джека загорелся и пошёл куда-то назад соседний «вагон». Но подумать об этом он уже не успел — зелёный огонёк над входом в пилотскую кабину сменился алым. «У-ук, у-ук, у-ук!» — загудел сигнал.
— Пошли, — с этим словом Фишер первым вывалился в дверь.
Джек совершил двенадцать прыжков днём и два ночью — ещё в лагере. Ему это было не в новинку. В новинку — в жуткую — было прыгать в такую ночь. Пронизанную огнём, полёт в которой должен был завершиться на враждебной земле.
Выпрыгивали через обе двери. Ник успел сказать:
— Внизу не ищем друг друга, идём к Фишеру.
Джек сделал пальцами «о'кэй» и выпал наружу…