Уже несколько дней он не ощущал эту публику вблизи, и тут на тебе, заявились! Видно, «король» почуял, что с выводком неладно, а до низших звеньев впрямую не дотянуться – пока ещё всех соберёшь!.. Вот и призвал на подмогу сектантов, благо оповещение у них отлажено, как у тимуровцев.
Конечно, собралась не вся секта, зато сплошь адепты, уже заведшие учеников: по три, по четыре-пять – вплоть до дюжины. Изуверская элита, утвердившая себя пытками и убийствами, властители обывательских дум, потрясатели воображения. Идеологи и выдумщики – те, кто планировал операции, кто подводил под злодейства теорию, кто придумывал оправдания для колеблющихся. Те, кто придавал зверству видимость ритуала!..
И самое занятное, что возглавлял отряд старина Эрнст, генерал доминиканцев. Как-то он сумел вырваться из монастырского подвала, – видно, недооценили Вольные Творцы своего пленника. Или его вытащил «король» по старой дружбе. Надо ж кем-нибудь заместить дедушку Серафима, по нечаянности раздавленного Мстителем? Как водится, убеждённого фанатика, искренне брызжущего слюной, сменил циник с ловко подвешенным языком. Словно пресловутый флейтист, он увёл из города отпетых садистов – но лишь затем, чтобы после завершения кровавых дел вернуть обратно.
Открыв глаза, Вадим направил их на дальний край поляны, где из-под колышущихся крон уже выезжал на простор бронетранспорт, набитый мясорубами. Бог знает, где разжились они убойниками и гранамётами, где раздобыли такую машину, оборудованную пулемётами и даже пушкой, – наверно, внутри секты хватало людей со связями. А может, сама Крепость благоволила к мясорубам, подкармливая, как многих формальных оппозиционеров.
Сделав знак росичу, Вадим в одно касание перемахнул подоконник, слетая на покатую крышу гаража. Тут же присел на корточки, подгадывая момент для отчаянного спурта, который не разглядеть заурядам. Кто там несётся, куда?.. А спуртер уже наверху – взламывает запоры, ныряет в люк, врезается в толпу, отключая одного за другим. Это не ваши игры, гадёныши, тут лига повыше!..
Транспорт затормозил невдалеке, из кабины выбрался Эрнст, неуклюже ворочая гранамётом, ступил вперёд шаг, другой.
Повязать, всех повязать! – думал Вадим, брезгливо морщась. Рассадить по клеткам, как гиен, и даже детям не показывать, чтобы не передалась зараза! Ужо я вам…
Над его головой что-то жахнуло, зашипело; воздух пробуравила визжащая булава, с разгона впившись в броню. Транспорт вспучился, изо всех щелей выплёскивая пламя, а затем полыхнул целиком, словно костёр ведьмы – очистительный, жертвенный костёр… Всё-таки страшная вещь – кумулятивная граната! Не слабей плазмомёта, если попадает.
Что творилось внутри, Вадим не стал слушать – отпрянул облаком подале, как от проказы. И так было ясно, что не выживет никто. С жрецами мясорубов покончено – по крайней мере, нынешними. «Пусть другие попробуют сделать больше».
Уцелел только Эрнст, брошенный взрывом наземь. Оглушённый, он пытался подняться или хотя бы отползти от огня, уже поджаривавшего ему пятки. Может, и проснулись угрызения – кто знает? Со страху чего не бывает.
В растерянности Вадим оглянулся на Руслана, ещё не убравшего с плеча облезлой трубы (и где только выкопал?), но не увидел в глазах юноши ни сожаления, ни сомнений. Для него это были ядовитые пауки, очень удачно запихнутые в банку. И огонь против них – лучшее средство. Воистину «рыцарь без упрёка» – прямо мороз по коже!..
«А вот интересно, – подумал Вадим, холодея, – сам-то я вправду не заметил, как наводилась кумулятивка… или не захотел этого видеть?»
Спрыгнув с крыши, он подбежал к доминиканцу, за шиворот отволок от полыхающей машины, бросил под стену. Потом забрался в кабину «ворона», сменяя истомившегося Алёху.
– Можешь прогуляться в дом, – предложил Вадим маленькому слухачу. – Хотя ты и так всё слышал.
Конечно, тот предпочёл дополнить впечатления осмотром и сразу покинул вертушку. Усевшись за пульт, Вадим рассеянно пробежался пальцами по кнопкам. Затем, решившись, запустил винты и поднял машину в воздух, гоняя по поляне вонючий дым, валивший из транспорта.
Нельзя сказать, чтобы Хозяин совсем уж не пригодился, однако всё повернулось не как планировалось. А о дальнейшем его прокорме пусть печётся Михалыч. Авось он не станет скармливать чудищу Магистров… Впрочем, его проблемы. Мясо – оно и есть мясо. Можно человечину считать кормом, а можно и животин приравнять к людям.
Водворив Хозяина в прежнюю камеру, Вадим накрепко её запер, даже привалил валунами дверь. И тут же снова взмыл в воздух, одним гигантским скачком вернувшись к блокгаузу. Соскочив на землю, подошёл к Эрнсту, сумевшему наконец подняться на четвереньки.
– Кто ж послал тебя, милый? – поинтересовался Вадим, присев на корточки. – Ну, расскажи, как ты вёз этих мерзавцев, чтобы предать возмездию!..
Несильно он толкнул монаха в плечо, и тот завалился на бок, неуклюже ворочая конечностями. Ко всему Эрнст ещё и оглох – во всяком случае, на время.
Сплюнув в сторону, Вадим вернулся в светлицу, слегка опалённую ракетой. Здесь уже хозяйничала Оксанка, расставляя по убранному скатертью столу нарядную посуду. Розетки светились янтарным вареньем, хрустальные вазы благоухали свежим печеньем. К счастью или нет, на это Шершни не позарились.
– Надеюсь, борща не будет? – со смешком спросил Вадим, вспомнив другой стол, двумя этажами ниже. – Обойдёмся без мясных блюд, ладно?
Опустившись на стул, он с опаской покосился на дверь, чувствуя, что уже пора. Вот сейчас она откроется и…
Дверь отворилась, и в комнату вступил Михалыч, причёсанный, приодетый (когда успел?), почти благообразный, ведя за руку пышноволосую миловидную девицу, сколоченную ладно и крепко, так что едва втиснулась в Оксанкин сарафан, а ноги и вовсе остались босыми.
Чудо всё ж состоялось, а ведь кто мог надеяться при виде останков!..
– Зовётся Милицей, – негромко объявил колдун. – Поживёт покуда здесь. Ясно вам?
Да уж, на неё не пожалели «мёртвой воды»! Неизвестно, сколько мяса успели переварить лужёные желудки Шершней, но остатков вполне хватило для воссоздания плоти – довольно сухой, впрочем, поскольку жир ушёл едва не весь. Девушка сделалась такой, какой должна была стать при надлежащем уходе и нормальной жизни, без непроглядной этой нищеты и выматывающей пахоты с рассвета до заката, без скудного пайка и грубой обуви. Пожалуй, Милицу теперь не всякий признает – даже из родичей.
– Лишь бы глухоманцы не прознали, – отозвался Вадим. – Ведь бог знает, что подумают!..
Отведя взор, Руслан сурово поджал губы, решив, видно, поставить это дело под свой контроль – не глядя на то, что ему втемяшивали.
– Чёрт – знает, – поправил Михалыч. – Бог вряд ли… Слышь, пострел? – глянул он на Алёху. – Помалкивай! Мало мне забот без селян?
– А я, может, и не вернусь вовсе, – огрызнулся малец. – Чё мне в посёлке делать? Вон с ними полечу, в Замок!
– Ага, ждут тебя там, – хмыкнул хозяин. – Все глаза проглядели!
Он провёл покорную гостью к стулу, заботливо усадил. Сам разместился напротив, поглядывая то на неё, то на дочь – будто сравнивал. А скорее, не давало покоя, что он сотворил с Шершневой добычей, распятой на решётке, точно кура по противню.
Оксанка улыбнулась сочувственно и принялась разливать по чашкам настой из потусторонней травки, дымящийся странными ароматами. Дождались-таки идиллии – после всех дневных кошмаров.
– Занятно, – сказал колдун. – Ведь всё понимает, всё помнит, всё умеет. А – нежить. Как это принять?
– Представь, что она спит, – предложил Вадим. – Мы уж чесали языки по сему поводу. Чем не летаргия? Только что гуляет да кормится… Кстати, её-то на кровь не потянет?
– Дык не должно, – хмыкнул Михалыч. – Чай, не мёртвая. Но и не живая, во как!..
«Всё ж не люблю трагичных финалов! – подумал Вадим. – Пусть хоть надежда остаётся – в обличье этого симпатичного тела. А вдруг удастся полное оживление?»
– И бог с ней, – сказал он. – Я надеюсь. Собственно, чего мы ждём?
Стараясь не думать о мертвецкой в подвале и пылающем за окном транспорте, Вадим стал прихлёбывать изысканный чай да наворачивать рассыпчатое печенье с прозрачным вареньем – в общем, радоваться жизни, пока не свалилась на голову новая напасть.
– А ведь твой способ перекачки умений мне сгодился! – вдруг вспомнил хозяин. – Говорят, старые колдуны, помирая, вот так же делились с наследниками. – Он усмехнулся: – Но нынче время смутное, и до смертного одра могу не дотянуть. Потому решил озаботиться загодя и передал Оксанке, что сумел. А на тебя, слышал, росичи прямо молятся!
– «Курс молодого бойца», – проворчал Вадим, покосившись на Руслана. – Многих доверенных гардов Брона я зарядил таким запасом навыков, коего хватит им до конца дней!.. Конечно, росичи меня ценят. Но и с ордынцами я бы поработал.
– Оксанку ты тоже впечатлил, – продолжал Михалыч, не обращая внимания на смущение дочери. – С того вечера она ни единого шматочка мяса не куснула, а меня иначе как трупоедом не кличет.
Кажется, у него были иные планы насчёт улучшения своей породы. И с крутарским напором, не успев толком оправиться от недавних потрясений, он принялся претворять планы в жизнь. Династия чародеев – звучит?
– Не следует быть святее папы римского, – примирительно сказал Вадим. – Перебор в любом деле может обернуться его отрицанием.
Колдун предпринял ещё пару попыток пристроить дочь к хорошему, солидному человеку, но перегибать палку не стал. Тем более, времени на это не оставалось: передышка заканчивалась, пора было приниматься за другие дела. И день уже клонился к вечеру, подступали сумерки.
– Ну-с, а теперь поглядим на «жука»! – бодро сказал Вадим, отставляя стакан. – С чем его-то едят?
Снаружи ничего не изменилось, только злополучный транспорт уже догорал, переваривая внутри себя последние остатки. И Эрнст куда-то запропастился: решил, наверно, рвануть к городу, пока не стемнело. Не лучшая идея, зато своя!..
Но Вадима больше заботил ходульник. Вдвоём с Русланом, вооружившись кувалдами, они вправили «жуку» подбитую лапу – теперь тот мог ковылять, хоть и хромая. Затем Вадим забрался в кабину необычного вида, опустился в кресло странной формы, за совершенно удивительный пульт. И обволок облаком всю машину, разбираясь в здешних сплетениях. На огибавшей его панели оказалось столько клавиш, что подошло бы больше пианисту. И какую мелодийку отчебучим?
Вездеход оказался диковинным не только на вид, здесь всё было иным. И что, его тоже сработали японцы? Ладно бы «ворон» или «шмель» – там отличия скорее количественные. Но сия конструкция предполагала рассудок, взращённый в чужой среде.
А вот анатомией тамошние водилы не очень отличались от тутошних – судя по тому, каким удобными оказались кресла.
Изнутри колпак был прозрачным, почти растворяясь в вечернем сумраке, так что Вадим даже почувствовал себя зябко – в окружении стольких опасностей, какими грозила подступающая ночь. Едва слышные, как у «ворона», моторы помещались внутри платформы, прямо под полом, – вместе с компактными батареями, заряда которых хватало надолго. Позади кресел предусмотрели место для обширного багажника, разделённого на дюжину запираемых ниш. При желании там даже можно было устроить душевую – если заправить водой объёмный бак, согреваемый двигателем.
– Ну что, я его покупаю! – объявил Вадим, спрыгивая на землю. – Как говорится, «у вас своя свадьба», – кивнул он на вертушку. – А мне ещё надо кое-кого проведать.
– Я переговорил с Броном, – сообщил Руслан. – К утру здесь будут наши. А меня он отзывает. – С беспокойством юноша посмотрел на Оксану, глядевшую из окна, однако ничего не добавил.
– Пацана захвати, – посоветовал Вадим. – Кадр ценный, князю сгодится. Да пострелёнок и сам горит… А за Оксанку не переживай! У меня предчувствие, что «король» сюда не вернётся, – иначе бы я остался. Центр событий смещается в другое место.
И, как водится, помахав даме в оконце, рыцари умотали в разные стороны, на поиски новых приключений… И кто только придумал эту боль на бедную голову Вадима?
3. Последняя охота Шершней
Пока ходульник дотопал до Города, уже стемнело. Злосчастный Эрнст на пути не встретился, сколько Вадим ни разбрасывал облако. То ли «божий пёс» заблудился в лесу, то ли угодил к кому на ужин. Что ж, одной заботой у Вадима стало меньше! Теперь он опять мог с чистой совестью «умыть руки» – по обыкновению всех истинных моралистов.
А направлялся Вадим к Дворцу Спорта, тайной базе росичей, где они проводили свои турниры, вряд ли уступавшие рыцарским. Окружавший здание парк смыкался с пригородным лесом, даже казался его продолжением – посему горожане заглядывали сюда редко. А самых любопытных отсекал высокий забор, по верху затянутый проволокой. И лучше б они не пытались его перелезть, поскольку тогда их встретили бы свирепые псы, больше похожие на медведей.
Сейчас Дворец выглядел темней, чем обычно, и – заброшенным. Это не слишком расходилось с истиной, ибо многие росичи уже убрались отсюда в Замок. Но осталось их тут больше, чем в порту, – непросто съехать с места, которое обживали годами!
Ходульник перевалился через забор, едва не обрушась набок. Затем расправил, сколько смог, суставчатые лапы и почапал через кусты, стараясь не слишком ломиться. Вокруг мелькали косматые тени, точно стая гигантских волков, настигших жертву, – но сверху, да ещё из-за брони, на них можно было взирать без страха.
«Всё ж устарела здешняя оборона! – подумал Вадим. – Не для наступивших времён и не для новых противников. Даже против пеших латников собаки вряд ли выстоят. Ну, завалят нескольких – а дальше что, как прогрызться через доспехи?»
Остановив ходульник вплотную к Дворцу, Вадим спрыгнул наземь, потрепал загривки набежавшим псам, сразу его признавшим, и гулко стукнул в огромную дверь, похожую на крепостные ворота. На законный вопрос: «Кого чёрт принёс?» – он живо назвался, пока изнутри не принялись палить. Сейчас же был опознан и допущен во Дворец – даже с радостью, поскольку здешний гарнизон свели до минимума, лишь бы стянуть побольше сил к Замку. Правда, для страховки сюда отправили «ворона», усадив на крыше.
Обменявшись с гардами новостями, Вадим по роскошной парадной лестнице поднялся к жилым покоям. Следовало разобраться, что его сюда притянуло. Неспроста же он поспешил во Дворец, лишь только наломал дров в блокгаузе, – наверняка и тут припасена работёнка!.. Интересно, какая?
Надеясь на подсказку, Вадим раскинул мысле-облако, выискивая странности. И сразу наткнулся на первую.
Все подведённые к Дворцу кабели: тивишные, телефонные, трансляционные, – в конце концов смыкались в один узел, затаившийся под крышей. Вадим отыскал его без труда – тем более, планировку дома представлял неплохо. Оказался узел внутри крохотной комнаты, заставленной столами и приборными стойками, освещённой экранами – а больше света и не требовалось. По центру каморки, как в центре паутины, угнездился квадратный человечище, вросший в крутящееся кресло. Был он могуч и мясист, точно самые матёрые из крутарей, но рыхловат в сравнении с ними. И значит, свои массивы получил по наследству, а не в награду за упорство.
– Привет, Гога, – сказал Вадим. – Далеко ж ты запрятался!
Не отнимая толстых пальцев от клавиш, системщик рассеянно оглянулся и мотнул крутым подбородком на свободный стул: погоди, мол, я сейчас. Вадим послушно сел, обождал с минуту. Затем Гога удовлетворённо сложил руки на животе, ещё подросшем с последней встречи, развернулся вместе с креслом и расплылся в улыбке.
– Все дороги ведут, – изрёк он, – если по ним идти. Я знал, что наши пути пересекутся. Чтоб ты, да не на острие!..
– Лихо ты закопался, – признал Вадим. – Брон намекал на некую команду умников, но на тебя я не подумал.
– Действительно, – хмыкнул системщик, – при чём тут я?
– А семью и впрямь заслал в глухомань?
– Там безопасней, – кивнул Гога. – К тому ж сейчас не до них.
– Как будто ты раньше о них много думал!..
– У Лёли своя функция, – спокойно пояснил системщик. – Но сейчас для общего блага лучше пожить врозь. Тем более, мне приходится наращивать оперативку… э-э… нетрадиционными способами. «For-men»-ное безобразие, вот именно!
– Гарем, что ли, завёл?
– Ну, не вполне…
– Ты и теперь занят теми же проблемами?
– Просчитываю ситуацию, – подтвердил Гога. – И капаю на мозги Брону – оказывается, мы долбали его вместе! А я-то удивлялся, почему он отзывчив сверх ожиданий.
– И что насчитал?
– Думаю, то же, что ты почувствовал.
– Наверняка ж у тебя сведений больше?
– А ты всегда обходился минимумом. Впрочем, задай тему.
Вадим подумал секунду.
– Толян заявил сегодня, что тивишные программы стали лучше. Дескать, раньше смотрел выборочно, зато теперь – почти всё.
– Вот, – произнёс Гога, вскинув палец. – Это важно! Дело не в передачах – в зрителях. Это у них снижается требовательность, а вкусы унифицируются. В результате каждый крепостной потребляет жвачки всё больше, а темпы деградации нарастают. Большинство уже сейчас вкушают полную дозу и совершенно этим довольны… Ну, – быстро спросил он, – как?
– Как и раньше, – сказал Вадим. – Совпадение в пределах разброса. «Союз системщика и интуитивиста – страшная сила!» – процитировал он себя.
– А что ещё ты наблюдал в последние дни?
– Типун тебе! – хмыкнул Вадим. – «Последние!» – надо ж!.. Ещё один апокалипсист.
– И всё-таки?
– Крепостники раздухарились. Раньше люди опасались только репрессоров, да и те держались в тени, особо не бряцая. А ныне всё дерьмо всплывает на поверхность. И во главе, мнится мне, старый душитель и новый мой знакомец Бондарь – вот бы с кем потолковать!..