– Друга? – снова удивился Эйнар и тут же брюзгливо добавил: – Ну посмотрим, что за хрен…
* * *Заспанный Рю, которого стража вытолкнула из корабельного сарая, с хрустом расправил плечи. Увидев Ратмира, он расплылся в улыбке:
– Ратмир-сан!
Тот, увидев его невредимым, облегченно вздохнул и заключил в медвежьи объятья.
– Живой! Живой – лопотал Рю, на всякий случай ощупывая руки и плечи товарища, чтобы убедиться, что тот не призрак. Утвердившись в земном существовании Ратмира, он принялся счищать с себя солому и труху.
Эйнар протянул Рю руку:
– Я Эйнар Однорукий. Говорят, пока тебя загнали в угол, ты успел зарубить троих. А по виду – девка девкой. Да еще и задохлая…
Тот спрятал руки за спину и покосился на Ратмира.
– Это мой друг, – сказал Ратмир.
– Друзья не бьют в спину, – процедил ронин.
Эйнар вздохнул.
– Я не знал, что вы на корабле.
– Похоже, ты многого не знал, Однорукий, прежде чем напасть на него, – прокаркал сиплый голос за его спиной.
– Ты о чем, Кривой? – бросил, обернувшись, Эйнар.
Хирдман в ржавой кольчуге и с кожаной повязкой на глазу, подошедший к ним, щербато ухмыльнулся.
– Мясник кое-что узнал на допросе. Зовет тебя. – Он выразительно посмотрел единственным глазом на Ратмира и Рю: – Одного.
– Подождите меня у сходней, – нахмурившийся Эйнар кивнул другу и похромал к жилищу Мясника.
* * *За крохотной бойницей, вырезанной прямо в стене, сгущались сумерки. На острове Эйнар занял для засады заброшенный караульный домик. Ратмир с Рю приволокли с берега камней и устроили очаг, на земляной пол набросали елового лапника, расстелили шкуры. На потеплевших стенах поселились уютные тени – теперь здесь вместе с людьми жило пламя.
Вернувшись с последней вязанкой хвороста, Ратмир с удивлением уставился на склонившегося над аккуратно разложенными частями катаны[6] Рю.
– Сломался? – сочувственно спросил он.
Ронин отложил бронзовую цубу[7], которую протирал куском холстины, и поклонился вошедшему Ратмиру.
– Оружие северных варваров тяжелое, неразборное, быстро тупится и ломается. Клинки ржавеют и портятся от влаги. Мечи самураев создаются на века, потому что в них хранятся наши души. Разборные клинки легче поддаются уходу, а касаться их во время чистки есть изысканное наслаждение мужчины, – важно заявил он.
Маленькие руки жителя Ямато быстро замелькали, собирая детали катаны. Ратмир и опомниться не успел, как ронин с поклоном держал перед ним целый меч. Юноша невольно залюбовался драгоценным оружием.
– Говорят, что нрав человека подобен острому мечу. Если всю жизнь держать его в ножнах, человека будут презирать за мягкотелость. Но если вытаскивать его слишком часто, тебя будут бояться и избегать, – поведал ронин.
Сверкающее тело чудно отполированной катаны чуть выгибалось дугой, по которой скользил восхищенный луч заходящего солнца, упавший из открытой двери. Красноватый отблеск заката сиял на лезвии воспоминанием о пролитой крови. Казалось, сам клинок заново проживал память о своем участии в тысяче битв.
– Его зовут Куро Тора. По-вашему – Черный Тигр, – сказал Рю. В негромком голосе подрагивала тщательно скрываемая гордость.
Ратмир почтительно принял сокровище. Меч лег в руку, словно влитой. Белая рукоять с похожими на мелкие жемчужины пупырышками была перетянута внахлест черной тесьмой. Рукоять наливала ладонь такой приятной, надежной тяжестью, что ее не хотелось выпускать из рук.
Этот меч не был куском обычного железа. Черный Тигр почувствовал, что его выпустили из клетки, и звал в бой. Хищный силуэт клинка словно пел песнь о красоте войны и хмеле сражений, слышную лишь мужчинам.
– Рукоять покрыта кожей особенной рыбы. Она плоская, будто ее раздавили валуном, и имеет длинный острый хвост. Шершавая кожа никогда не даст мечу выскользнуть из руки, сколько бы крови врагов на ней ни было! – Сиявший Рю уже начисто забыл о подобающей в таких случаях скромности и хвастался вовсю. Ратмир с улыбкой глядел в горящие глаза Маленького Дракона. – Осторожнее с лезвием, – добавил Рю, увидев, что Ратмир пытается потрогать клинок. – Мы точим свои мечи гораздо тщательнее, чем вы. Любой из них остер настолько, что им можно бриться.
– Хотел бы я… – начал Ратмир, но тут дверь в караулку с треском распахнулась.
На пороге стоял белый как смерть Эйнар.
– Мне конец, – сказал он, глядя на Ратмира. Казалось, он больше не узнавал друга. – Улл разорвет меня на части!
Забыв о больной ноге, он принялся мерить шагами клеть, пока друг силой не усадил его за стол и не влил в глотку кружку терпкой браги.
– Рассказывай. Что стряслось? – Ратмир налил по новой.
– Я украл и ограбил корабль собственного ярла! Мне конец. – Однорукий махом осушил посудину. По его усам и бороде ползли темные струйки, но он словно не чувствовал этого. Глаза обреченно смотрели куда-то сквозь стену.
– Вот о чем Стюр пытался сказать Мяснику, – Ратмир запустил руку в волосы, почесывая затылок. Дело принимало скверный оборот.
– Теперь уже неважно, – отмахнулся Эйнар. – Капитан мертв. А завтра мертвецом стану я.
– Не станешь, – Ратмир понизил голос и, оглянувшись, продолжил: – Ты пойдешь со мной. Прямо сейчас. Оставим огонь до утра. Снимем охрану лодок. И до рассвета не хватятся. А там…
Эйнар тоскливо посмотрел на друга.
– У них моя жена.
Ратмир, уже приподнявшийся для рывка, хлопнулся на шкуры.
– Гуннхильд. Девушка, что нас спасла от Моржа. Помнишь?
Ратмир кивнул со вздохом. Однорукий залпом осушил новую кружку.
– Люди Медведя – не дружинники. Здесь каждый сам за себя, никто никого выручать не будет. Так что выход теперь у меня один. Отдам корабль Уллу Медведю. Расскажу все и повинюсь. Захочет казнить, пусть голову рубит… Зато жена в живых останется. – Он тяжело поднялся и выглянул за дверь. – Собирайтесь. Охране скажете, что я разрешил взять лодку. Плывите на полдень, к утру причалите…
– Я остаюсь, – тихо, но твердо перебил Ратмир.
Эйнар осекся и удивленно уставился на товарища.
– Ты же собирался…
– Я из дружины, – сказал Ратмир.
Эйнар шумно выдохнул и изо всех сил хлопнул рукой по плечу друга. Похоже, он впервые в жизни не нашел слов для достойного ответа. В полумраке раздался тоненьких всхлип. Это Рю, оценив драматизм величия момента, оросил слезами остро чувствующего поэта рукава своих одежд.
– Прекрасно! Это прекрасно! – повторял он, изящно промокая лицо тряпкой сомнительной чистоты.
Глава 6. Кто убьет тень
Улл Медведь выбрал себе логово между морем и сушей, заняв целый форт на холме. Со стороны суши к высоким стенам вела широкая полоса выжженной земли, со стороны моря по бокам единственной пристани возвышались две скалы, день и ночь следившие за горизонтом высеченными в камне глазами. Глум Строитель – так звали бывшего хозяина этой неприступной твердыни. Его люди держались дольше остальных, когда здешние земли охватил пожар войны всех против всех.
После того как Медведь передавил ярлов помельче, так и не захотевших объединиться для борьбы с непрошеными гостями, он пришел за Глумом. Тяжелые ворота выдержали напор таранов и железа, но через полгода крепость взял голод. После успешной осады Медведь лично зарезал хозяина форта и велел завезти в подвалы побольше ячменя и сушеной рыбы – он любил учиться на ошибках врагов.
Появление корабля Эйнара в бухте у крепостной стены встретил хриплый раскат рога. Пятеро охранников причала, обнажив мечи, внимательно разглядывали приближающихся гостей. Вскоре к ним присоединились еще десять вооруженных до зубов воинов. На крепостной башне показались лучники.
– Похоже, нам предстоит теплый прием, – пробормотал Эйнар, вытягивая над головой белый щит.
– Двум смертям не бывать, – сказал Ратмир. – А может, еще побарахтаемся.
Рю промолчал – он сочинял красивое стихотворение, которое не стыдно было бы прочитать перед смертью.
Мясник растолкал их плечами и вышел вперед.
– Я Трюм, сын Трюма и верный воин конунга Медведя! – каркнул он береговой охране. – Я не крал этот корабль. Если хотите угостить стрелами вора, то вот он!
Трюм хотел было вытолкнуть Пересмешника, но вдруг застыл и ойкнул, ощутив между ног хватку железных пальцев.
– Если я лишусь Эйнара, ты лишишься яиц, – улыбнулся ему Ратмир, усилив давление. – Кивни, если понял.
Тот сжал зубы и с усилием кивнул.
– Кто здесь Эйнар? – спросил командующий стражи, огромный воин в кольчуге и шлеме, сжимавший в руке меч с позолоченной гардой.
– Они уже знают. – Однорукий шагнул вперед. Ратмир и слуга встали рядом. – Не надо. Я сам… – зло зашептал Эйнар.
– Кто из вас Ратмир, сын Браги? – продолжил воин.
– Это я, – ответил юноша, быстро обменявшись удивленным взглядом с Пересмешником.
– Сдайте все оружие и идите за мной, – сказал командир. – Конунг Медведь хочет поговорить с вами.
Мясник посторонился и вежливо указал рукой путь.
– Если помочиться на отрубленную голову врага, оставить на солнце, а потом потоптаться сандалиями, с него слезет вся кожа, – тихо сказал ему Рю и добавил, глядя, как меняется в лице Трюм: – Такими знаниями нужно дорожить.
– Ты останешься здесь, – сказал Ратмир, снимая пояс с мечом, кинжалом и ножом.
Рю решительно замотал головой и быстро избавился от своих клинков.
– Нет, учитель, – сложил он руки в стопочку перед грудью и шепнул: – Там твоим оружием буду я.
– Мой слуга проводит меня, – повернулся Ратмир к человеку Медведя. Тот сдвинул брови.
– Неужто храбрецы из охраны славного конунга боятся простого раба? – уточнил Эйнар.
Воин, склонив голову, посмотрел на него. Пальцы в серебряных кольцах сомкнулись на рукояти меча. Но, помедлив, воин улыбнулся и сказал:
– Разденьтесь до рубах. Вдруг вы прячете ножи под одеждой.
Под хохот охраны все трое быстро сбросили шерстяные вещи. Холодный морской ветер быстро пробрался под тонкую льняную ткань. Ратмир стиснул быстро посиневшие губы, чтобы не застучать зубами.
– Идите за мной, – ухмыльнулся командующий стражей, когда их снова обыскали, – за свои вещи не беспокойтесь. Возможно, они вам больше не понадобятся.
* * *Огромный зал с закопченными потолочными балками встретил их гулом множества голосов. Воины из личной охраны Медведя сидели на лавках вдоль стен за дневной трапезой. Явившаяся троица старательно отводила глаза от сочных кусков жареного мяса, пышных белых лепешек и горшков с простоквашей, от которых ломились столы.
– Тихо, – негромко сказал чей-то голос, и зал как по волшебству наполнился тишиной.
Бородатые лица с интересом повернулись к новым гостям. Богато одетые дренги[8] в красных и синих одеждах, на которых сверкало золото, с любопытством разглядывали людей в видавшем виды льне. Кто-то фыркнул, сдерживая смех, но шутки и хохот безопаснее было пока держать при себе – смеяться команды не было.
– Подойдите, – сказал все тот же тихий голос.
У стены в середине зала стояло почетное высокое сиденье, по бокам которого возвышались два огромных вырезанных из дерева медведя с оскаленными пастями. Между ними восседал человек небольшого роста, чье лицо так густо поросло бурым волосом, что издалека казалось звериной мордой.
Человек лениво потянулся коротким туловищем, затянутым в красную шелковую рубаху, и с громким хрустом сломал в руках обглоданную кость. Капли жира падали с густой бороды на бесценный шелк, но его хозяин, казалось, вовсе не замечал этого. Он смачно втянул в себя мозг, отбросил обломки в сторону и посмотрел на вошедших.
В этом взгляде чувствовалась такая мощь, свирепость и уверенность в себе, что стоявший рядом ронин зашевелил губами, читая заговор, как делал всегда, когда чувствовал присутствие демонов.
Из глаз коротышки смотрел великан.
– Сначала, Эйнар Однорукий, – сказал Медведь, вытерев пальцы о синие шелковые штаны, – я думал сделать с тобой то же, что сделал сейчас с бараном вроде тебя. Никто не смеет брать мое добро даже по ошибке.
Вожак выдержал паузу и перевел взгляд на Ратмира. Толстые пальцы задумчиво покручивали конец жесткого уса.
– Но я не принимаю поспешных решений. Суета – мать неудач, – продолжил Медведь, рыгнул и откинулся на высокую спинку. – Я узнал, кто ты и кто твой спутник по имени Ратмир, посмевший привести сюда своего узкоглазого раба. Это знание заинтересовало меня. Вас учил воевать сам Вагн Старый. – Медведь снова помолчал и продолжил: – Железо в руках сильных ценится на вес золота.
Он кивнул своим людям, и стоявшая у почетного сиденья шеренга разомкнулась, пропуская вперед дренга, тащившего за собой худенькую девушку с выбившимися из-под платка темными прядями.
Эйнар переступил с ноги на ногу.
– Это твоя жена? – равнодушно спросил Медведь.
– Она ни в чем не виновата, – хрипло выдавил из себя Однорукий.
– Люди Белого бога говорят, муж и жена – одна плоть, – сказал Медведь. Он лениво шевельнул пальцами, и воин толкнул девушку к конунгу. Тяжелая ладонь влепила ей такую затрещину, что та не удержалась и упала у ног самозваного конунга.
– Прекрати. Наказывай меня… – Щеки Эйнара наливались тяжелой кровью.
– Я тебя и наказываю. С ее помощью. Твое лицо мне еще пригодится, – ответил Улл.
– Сделаю все…
– Конечно, сделаешь, – равнодушно оборвал его Медведь и скомандовал: – Уберите.
Девушку, от удара лишившуюся сознания, уволокли куда-то в глубь зала.
– Оставьте нас, – процедил конунг, даже не взглянув на присутствующих, и в мгновение ока зал опустел. Остались лишь Улл, четверо дюжих телохранителей, возвышающихся рядом с деревянными фигурами медведей их безмолвными двойниками, и трое пленников, в своих простых рубахах похожих на стайку понурых привидений.
Улл поднял глаза на Эйнара. Тот снова чуть не пошатнулся от тяжести его взгляда.
– Ты должен кое-кого убить.
– Кого?
Медведь пошевелил пальцами, стряхивая длинный темный волос.
– Мне нужна голова ярла по имени Тень.
Эйнар застыл, стараясь что-то ответить, открыл рот, но так и не подобрал нужных слов.
– Но ведь он…
– Он враг и должен быть убит, – сказал Медведь.
– Тень настолько сведущ в колдовстве, что говорят, он вовсе не человек…
– Я слышал это, – сказал Улл. – Значит, тебе придется хорошенько подумать, как лишить жизни того, кто, возможно, и так ее лишен.
– Конунг, я…
– Обмен прост: голова жены за смерть Тени.
– Но к тому же ярл и его люди знают меня, – возразил Однорукий и добавил, махнув культей: – Я не тот человек, которому удастся выдать себя за другого. Если так жаждешь крови, отпусти ее и убей меня. Будет справедливо.
– Голова за голову, – сказал Медведь.
Ратмир увидел, как напряглись мышцы товарища.
– Я убью для тебя Тень, – сказал он. Эйнар удивленно повернул голову. – Здесь я недавно, и вряд ли кто-то из его воинов узнает меня. Ярл Тень забрал двор и добро, которые мои по праву, – продолжил Ратмир. – Ему не придется перевязывать свои раны после нашей встречи. Я принесу тебе голову этого пса.
Медведь с прищуром вгляделся в лицо юноши. Тот не отвел взгляда. Улл поскреб косматый подбородок.
– Хорошо, – сказал Улл, – но я должен знать, на что ты способен, Сигурдсон. Ты с другом и слугой можете отдохнуть с пути в яме для пленников во дворе. Вечером вернутся с задания мои двенадцать берсерков. По этому случаю я накрываю здесь столы, за один из которых сядешь ты. Если выживешь после встречи с моими воинами, я разрешу тебе попытать удачи с Тенью. Хотя, сдается мне, ты просто хочешь улизнуть под благовидным предлогом.
Ратмир сплюнул сквозь зубы себе под ноги. Рю беспокойно шевельнулся – за время северных странствий он видел, на что способны эти воины.
– Ты говоришь о забавных глупцах, что носят медвежьи шкуры и грызут щиты? – спросил Ратмир и улыбнулся. – Так скоморохов я с детства бояться не приучен.
– Вот и посмотрим, – сказал конунг и повернулся к притихшим воинам. – Открыть кладовые и откупорить бочки! Встретим моих лучших храбрецов в Медовом зале как подобает!
Луженые глотки дренгов дружно и одобрительно рявкнули, люди потянулись к выходу, торопясь исполнить поручение.
– Вели страже вернуть наши мечи, – сказал Ратмир, которого всегда раздражала легкость пустых ножен на поясе.
– На мои пиры приходят без оружия. Все, кроме берсерков, – ответил Медведь и кивнул улыбнувшемуся командиру стражи. – Гуннар, уложи их в нашей гостевой яме с навозом и приведи сюда на вечерний пир.
Глава 7. Берсерки возвращаются
Сияющий от предвкушения новой забавы за пиром Гуннар выпустил их из зловонной тюрьмы как только сгустились сумерки.
– Чем это здесь пахнет? – притворно удивился он, зазвенев ключами в замке тяжелой двери-крышки.
– Пока ты не пришел, не воняло, – ответил Однорукий.
Ратмир с ронином покатились со смеху, глядя на вытянувшееся лицо охранника.
– Давай быстрее, умник, – так и не нашел ничего достойнее ответить тот.
– Так мне твоя мамаша говорила, когда твой папаша отлучался в хлев свою родню кормить, – не унимался Эйнар.
Стражник побагровел и взялся за меч.
– Ты не забыл, что нас ждут в Медовом зале? – с усмешкой уточнил Однорукий.
Тот что-то пробормотал, больше не смея поднять глаза на Пересмешника.
– Тролль бы подрал этого Медведя, – вполголоса сказал Эйнар по дороге. – Он играет с нами, как с добычей.