В доме, по расшатанной лестнице которого они поднимались, еще не спали. От обилия запахов, струившихся из квартир, кружилась голова, а гвалт стоял такой, что хоть уши затыкай. Третий этаж представлял собой длинную террасу под навесом, на которую выходило не менее полутора десятков дверей. По большей части они были распахнуты настежь, а обитатели квартир торчали в освещенном проходе: кто в шезлонгах, кто на табуретках, кто вообще стоя, потому что именно так было удобнее всего точить лясы. Это было основным занятием одесситов, и тут они не знали себе равных.
Общий гомон складывался из множества диалогов.
…Вы меня извините, Костик, но имел я вашу тещу знаете куда? Мне воспитание не позволяет сказать, куда именно, но я ее туда имел, так ей и передайте…
…Софа, и что ты делаешь внизу? Ах, ничего? Тогда я иду к тебе…
…Мама, крем, которым вы мажетесь на ночь, – это что, средство для отпугивания комаров? К вам же невозможно подойти, ей-богу…
Не прекращая болтовни, жители дома искоса наблюдали за Бондарем и Милочкой, безрезультатно стучащими в запертую дверь номер 39.
– Кого вы пытаетесь разбудить? – не выдержал мужчина в пижамных штанах, поедающий салат из эмалированной миски. Вином и луком от него несло примерно в равных пропорциях. Сдвинутые на нос очки азартно сверкали.
– Мне нужна Маргарита Кац, – ответил Бондарь.
– При такой-то красавице? – Мужчина поглядел поверх очков на Милочку и щелкнул перепачканным сметаной языком. – Вам можно только позавидовать. Наверное, у вас отменное здоровье.
– Неудивительно, – вступила в разговор сухопарая тетка с накрученной на бигуди челкой. – Говорят, что люди, ведущие активную половую жизнь, сохраняются значительно лучше.
– Хорошенькое дело! – воскликнул поедатель салата. – Получается, эта проститутка Марго нас всех переживет?
– Где она? – спросил Бондарь, радуясь, что ему позволили вставить слово.
– Известно где, – хмыкнула высунувшаяся из соседней двери толстуха. – Жизнь продляет с очередным хахалем.
– Предупредила, что появится не раньше, чем к завтрашнему вечеру, – подтвердил мужчина. – Если хотите ей что-то передать, я к вашим услугам.
Проследив за плотоядным движением его языка, облизавшего губы, Бондарь покачал головой:
– Нет, спасибо. Я просто напишу Маргарите записку и просуну ее под дверь.
– Она бы больше обрадовалась деньгам, – убежденно заявила толстуха. – Или шмоткам.
– Видели бы вы платье, в котором она отчалила, – поделилась своими наблюдениями сухопарая обладательница накрученной челки. – Из-под него просматривается буквально все!
– Так и не надо ничего прятать! – пылко воскликнул мужчина, отправивший в рот новую порцию салата. – Я вас умоляю! Все и так давно известно…
Чувствуя, что голова у него идет кругом, Бондарь вырвал из блокнота исписанный листок, сунул его под дверь тридцать девятой квартиры и поспешил откланяться. Догнав его на лестнице, Милочка, не проронившая на террасе ни слова, не удержалась от совета:
– В следующий раз, когда будешь искать проституток в Одессе, заготавливай записки заранее. На тебя пялилось не меньше десяти баб, и у многих из них черные глаза.
– Ну и что? – рассеянно спросил Бондарь.
– А то, что тебя могут сглазить. Многие черноглазые женщины – ведьмы.
– Готов подписаться под этим утверждением, – заявил Бондарь, с облегчением выбравшийся на свежий воздух. – При условии, что в него будут внесены небольшие изменения.
Произнеся эти слова, он сунул в рот сигарету и чиркнул зажигалкой, прикрывая пламя от мелких дождевых капель.
– Какие изменения? – полюбопытствовала Милочка.
– Во-первых, слово «многие» следует заменить на «абсолютно все»…
– А во-вторых?
– А во-вторых, убираем определение «черноглазые».
Предоставив Милочке задумчиво морщить лоб и шевелить губами, Бондарь направился к мокнущему под дождем «Бьюику». Сигарета раскисла после нескольких затяжек. Настроение было под стать погоде.
* * *Светящаяся вывеска казино «Жемчужина» представляла собой фиолетовое поле, по которому бежали золотистые буквы: PEARL… PEARL… PEARL…
Возле входа приткнулся старинный белый автомобиль с откидным верхом. Водитель, он же экскурсовод, предлагал каждому прокатиться с ветерком с заездом на Дерибасовскую, а потом отобедать в ресторанчике «Дежавю» с видом на монумент Ришелье и приморский бульвар.
– По Одессе на белом «Мерседесе»! – выкрикивал он уныло. – По Одессе на белом «Мерседесе», дамы и господа!
Табличка с расценками была такая маленькая, что стоимость часовой экскурсии читалась с трудом: то ли 80, то ли 60. Особо любопытные совали туда нос и тут же отшатывались, как опаленные языками пламени. Имелись в виду не гривны, а доллары.
В остальном все было, как в лучших домах Европы, только с «черного» хода. Публика стекалась ко входу изысканная. Каждая вторая дама была разряжена, как царица Савская, если бы царице Савской вздумалось ходить на каблуках высотой с Останкинскую башню, и в коротеньких комбинациях, отдаленно смахивающих на вечерние платья. Кавалеры склонялись к стилю Шварцнеггера, отсидевшего от звонка до звонка в зоне под Воркутой. Их автомобили, заполнившие стоянку, стоили в общей сложности ничуть не меньше, чем само казино, зато костюмы на большинстве сидели безобразно, выдавая свое турецкое происхождение. Блеск и нищета коммерсантов, подумал Бондарь, переступая порог казино.
Из игорного зала доносился гомон возбужденных голосов, жужжание рулетки и костяной перестук жетонов, скользящих по зеленому сукну столов. В холле погромыхивали допотопные игровые автоматы, место которым было в Лас-Вегасе семидесятых годов. Крикливо раскрашенные механические монстры собрали возле себя кучку охотников за удачей. В основном это были особи мужского пола в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет. Как заведенные, они совали в автоматы все новые и новые монеты, после чего, не отрывая осоловелых глаз от стеклянных окошечек, дергали рычаги. Бум-трах-дзынь, бум-трах-дзынь – от этого непрерывного лязга Бондарю показалось, что он попал в цех по штамповке денег. Лунатичные игроки напоминали ему подопытных собак доктора Павлова с их рефлекторным слюноотделением.
Избавившаяся от плаща Милочка покрутилась возле зеркала и увлекла его к распахнутой двери, но тут, откуда ни возьмись, возникли два охранника заведения:
– Фэйс-контроль, – провозгласили они, преграждая дорогу Бондарю в его блестящей от дождя кожанке.
– С вашими мордами только чьи-то лица проверять, – фыркнула Милочка.
– Извините, но по вечерам сюда принято приходить в костюмах, – невозмутимо сообщил выдвинувшийся вперед дюжий парень, в роду у которого наверняка было немало биндюжников.
– Вот мой костюм, – вздохнул Бондарь, расставаясь с пятьюдесятью гривнами.
– К костюму полагается галстук, – заявил второй парень, ревниво проследивший за исчезновением купюры.
Галстук обошелся Бондарю в два раза дешевле, но настроение у него от этого не улучшилось, в чем он и признался Милочке.
– Ничего, сейчас исправим твое настроение, – пообещала она, затаскивая его в полутемный бар с глубокими креслами и ярко освещенной стойкой, напоминающей рубку межпланетного корабля.
Судя по антуражу, корабль, как и вся Земля, летел в тартарары.
Получив по бокалу чего-то густого и приторно-сладкого, как микстура от кашля, они устроились друг напротив друга за таким низким столом, что колени обоих оказались торчащими поверх его крышки. Стараясь не опускать взгляд, Бондарь пригубил свой коктейль, поморщился и сказал:
– Если ты считаешь, что это пойло может исправить мне настроение, то ты очень ошибаешься.
– Но ты же ищешь местную шлюху? – высокомерно осведомилась Милочка. – Здесь самое подходящее место, поверь моему оп… моей интуиции.
Бондарь прищурился:
– Сдается мне, что ты работаешь у Григория Ивановича недавно.
– Во всяком случае, я появилась у него раньше Оксаны, – загадочно ответила Милочка.
– Ты с ним спишь? – спросил Бондарь напрямик.
Ответ был прост и бесхитростен:
– Теперь нет. Он без ума от своей породистой стервы.
– Она этого заслуживает?
– Она заслуживает места в дешевом таиландском борделе, – сказала Милочка. – Сука из сук, вот кто такая Ксюшенька. Тупая, но коварная тварь. Пинчук у нее под каблуком, она вертит им, как хочет, наставляя ему при этом рога буквально на каждом шагу.
– И Григорий Иванович это терпит? – поинтересовался Бондарь, с отвращением попивая свою микстуру.
– Любовь слепа. – Милочка пожала плечами. – Оксана молода, хитра и хороша собой. Он стар, богат и доверчив, как дитя. Обычное дело.
– Готов поспорить, что у тебя с Оксаной натянутые отношения.
– Надеюсь, что эта стерва ненавидит меня так же сильно, как я ее.
– Любовь слепа. – Милочка пожала плечами. – Оксана молода, хитра и хороша собой. Он стар, богат и доверчив, как дитя. Обычное дело.
– Готов поспорить, что у тебя с Оксаной натянутые отношения.
– Надеюсь, что эта стерва ненавидит меня так же сильно, как я ее.
– Интересно получается, – поделился Бондарь своими мыслями. – Почему-то всякий раз, когда я слышу о женской дружбе, мне представляются вовсе не женщины, а змеи. К чему бы?
– Выброси эти глупости из головы, – посоветовала Милочка, успевшая перепачкать помадой кромку бокала по всей окружности. – Того, о чем ты говоришь, не существует в природе.
– Змей?
– Женской дружбы. Мы все по натуре или тайные лесбиянки, или женоненавистницы.
– Ты относишься ко второй категории, – предположил Бондарь.
– Естественно, – кивнула Милочка.
– А Оксана?
– Она из категории лесбиянок. С мужчинами спит только ради спортивного интереса. Не советую с ней связываться. Если уж тебя так влечет к порочным стервам, то лучше выбери себе любую из здешних шлюх. Вот хотя бы эту…
Милочкин палец указал на вошедшую в бар девчушку с настолько жирно напомаженными губами, что они казались слипшимися. Каждое движение девчушки было непристойным или вызывающим, а ее ноги, обутые в высокие мушкетерские ботфорты, выглядели неправдоподобно длинными.
– То, что нужно, – кивнул Бондарь и, не обращая внимания на саркастическое фырканье Милочки, направился к девчушке, вальяжно развалившейся в кресле.
– Привет, – проворковала она, смерив его профессиональным взглядом. – Хочешь меня угостить? Учти, я пью только шампанское.
– Я предпочел бы угостить Марго, – признался Бондарь. – Маргарита Кац, местная танцовщица. Можешь ее пригласить сюда? – В его руке возникла и снова исчезла шуршащая купюра.
– Давай сюда. – Пальцы девчушки нетерпеливо пошевелились.
– Ты ее приведешь?
– Я приведу того, кто знает, где найти твою ненаглядную.
– Кто этот счастливчик?
– Жорик, брат Марго.
Поколебавшись, Бондарь вытащил руку из кармана:
– Ладно, держи.
Купюра осенним листком спланировала на стол.
– Маловато будет, – сказала девчушка. Разочарование, отразившееся на ее лице, плохо вязалось с тем порывистым жестом, которым она сцапала деньги.
– В самый раз, – заверил ее Бондарь.
– Да я за десять баксов и задницу поленюсь оторвать от кресла.
– Я сам могу оторвать тебе задницу. – Бондарь многообещающе улыбнулся. – Так что подсуетись, Лолита.
* * *Девчушка исчезла, как будто ее ветром сдуло. Зато через пару минут в баре появился курчавый тип в ядовито-зеленом пиджаке, поверх которого был разложен ворот канареечной рубахи. Даже наивный ребенок не предположил бы, что этот наряд приобретен за честно заработанные деньги. А золотой жгут на шее типа выглядел таким же сверкающим и фальшивым, как его улыбка.
Бондарь, успевший возвратиться к Милочке, поманил его пальцем.
– Жорик, – представился тот, плюхаясь на соседнее кресло. – Что надо?
– Ищу твою сестру, – сказал Бондарь.
– Ее сейчас все ищут. Ты мент?
– Я потенциальный клиент.
– Ха, потенциальный! – вставила Милочка. Надо полагать, любые производные от слова «потенция» воспринимались ею весьма специфически.
– Марго в отъезде, – заявил Жорик, небрежно отсылая подоспевшего официанта обратно. – У нее отгулы. Когда вернется, не знаю. Еще вопросы есть?
– Есть, – сказал Бондарь. – Конечно же есть, сукин ты сын.
Его рука поймала мизинец собеседника и выгнула его под таким опасным углом, что у Жорика перехватило дыхание.
– Ар-рч! – воскликнул он, понятия не имея, что хочет этим сказать, но тут же заткнулся, потому что услышал продолжение:
– Пикнешь, останешься без пальца. И это только начало… Дорогая. – Бондарь повернулся к своей оживившейся спутнице. – Пересядь-ка поближе к нашему гостю. Он не должен чувствовать себя обделенным вниманием.
– Я не чув… Ой!
На лбу Жорика выступила испарина. Ему еще раз было велено помалкивать и вести себя так, чтобы не привлекать внимания бармена, дремавшего за стойкой. Жорик подумал, что наслаждаться жизнью со сломанным пальцем будет значительно сложнее, чем с целым, и прекратил попытки освободиться. Сдавшись на милость незнакомца, он все больше начинал походить на бледного покойника, если бы покойник умел шумно дышать и страдальчески кривить рот.
– Я говорю чистую правду, – прошептал он этим перекошенным ртом. – Сестра действительно в отъезде. Я сосватал ее одному богатому молдаванину из-под Кишинева. Неизвестно, как долго она там пробудет.
– Как вы с ней связываетесь? – спросил Бондарь.
– Никак, – ответил несчастный Жорик.
– У нее нет мобильного телефона?
– Ее телефон отключен за неуплату.
Еще разок попробовав чужой мизинец на излом, Бондарь усомнился:
– Неужели такой общительной красотке, как Марго, не по средствам мобильная связь?
– Понятия не имею, – просипел Жорик. – Во всяком случае, она мне пока что не звонила. И вряд ли позвонит.
– Вот что, Мила, – решил Бондарь после недолгого раздумья, – возьми-ка нашего друга за яйца, хорошенько стисни их, а он пусть повторит все сначала. Сдается мне, что нам просто морочат голову.
– Нет, – простонал Жорик, детородными органами которого бесцеремонно завладела женская рука, оказавшаяся вовсе даже не бархатной, а прямо-таки стальной.
– Да, – заверила его похорошевшая от волнения Милочка.
– Я хочу сказать, что не морочу вам голову. – Жорик умудрился заискивающе заглянуть в глаза сразу обоим своим мучителям. – Сестры нет в городе, клянусь. Она специально уехала подальше, чтобы ее не доставали менты. Марго стала случайной свидетельницей убийства, и…
– Меня это не интересует, – отрезал Бондарь. – Знающие люди говорят, что твоя сестренка – настоящая кудесница в постели, и я желаю убедиться в этом лично. Поэтому ты найдешь ее и познакомишь со мной, понятно?
– Понятно, – осторожно кивнул Жорик. – Вернее, нет. Честно говоря, Марго – самая обычная девка, ничем не лучше других. Я вам дюжину таких обеспечу. По дешевке.
– Дешевками занимайся сам, – посоветовал Бондарь. – Мне нужна только Марго. Я слышал, что она любую бабу за пояс заткнет.
– Марго? – Это было произнесено с величайшим сомнением в голосе.
– Ну не ты же.
– Эй, полегче, – взмолился Жорик.
Отчаянный возглас был вызван тем, что Милочка, которой не понравилась настойчивость Бондаря, слишком уж сильно стиснула пальцы. Когда ей было предложено отпустить теряющего сознание сутенера, она сделала это с явной неохотой.
Скомканная салфетка, которой она вытерла руку, полетела на пол.
Откинувшаяся на спинку кресла Милочка сделала вид, что происходящее ее абсолютно не касается, но глаза у нее сверкали, как у разъяренной кошки. Попробуйте назвать даму развратницей, и она обидится на вас на всю жизнь. Но если вы скажете ей, что знавали дам куда более искусных в постели, то получите аналогичный результат. Это не парадокс, это принцип, по которому скроены женщины.
Примирительно похлопав Милочку по плечу, Бондарь, не отпуская преющего в ладони мизинца Жорика, сказал его обладателю:
– Надеюсь, ты не откажешься продиктовать мне номер своего мобильника?
– Не откажусь, – подтвердил Жорик и тотчас назвал номер, почти не путаясь в цифрах, что было не так-то просто в его незавидном положении.
– Молодец, теперь запоминай мой, – сказал Бондарь, после чего дважды продиктовал номер своего телефона. – Меня зовут Евгений. Ты ведь не забудешь позвонить мне, когда твоя сестричка вернется?
– Нет, – закивал Жорик. – Я запомнил ваш телефон. И я обязательно позвоню.
Пришло время менять кнут на пряник.
– Это задаток. – Отпустив многострадальный палец собеседника, Бондарь одновременно протянул ему стодолларовую купюру. – Как только Марго предстанет передо мной, ты получишь в два раза больше. Понимаешь, что это означает?
– Чего ж тут непонятного? – удивился Жорик, массируя мизинец и с трудом переводя дух. – Всего получается три сотни баксов.
– Нет, это означает, что ты получил аванс, за который с тебя будет спрошено строго, по полной программе. Если ты попытаешься меня надуть, то лучше сразу иди в больницу и попроси себя кастрировать. С яйцами ты расстанешься так или иначе, а мучений меньше. Согласен со мной?
– Да согласен, согласен, – пробурчал Жорик, к которому постепенно возвращался апломб. – Мы бы и без этих ваших штучек договорились. Были бы деньги уплачены.
– Они уже уплачены, – напомнил Бондарь. – Ровно сто американских долларов. Если ты оцениваешь в эту сумму свою жизнь, то, пожалуйста, можешь проигнорировать мое предупреждение. Но обратного хода у тебя нет, парень. Теперь ты мой, с потрохами.
Последнее утверждение Жорику явно не понравилось. Держа руки вне пределов досягаемости своего нового знакомого, он запальчиво возразил: