— Сколько?
— Коля, надо терпеть.
— Год? Два? Всю жизнь?
— Сколько надо, столько и терпеть.
— Я не хотел всего этого! Это все ты!
— Только не надо истерики устраивать, — поморщился Лев Антонович. — Ты тоже этого хотел. Без твоего желания ничего бы не было. Кстати, ты в курсе, какой приз назначен победителю?
— Какому еще победителю?
— Ты чем слушаешь? Будет шоу на телевидении. Фонарин кладет пятьдесят штук.
— Рублей?
— Не смешно. Долларов, Коля, долларов. Столько получит номер первый. Остальные тоже не с пустыми карманами уйдут.
— Он что, спятил? Пятьдесят тысяч долларов! За поддельного Николая Краснова! Да настоящий столько не стоит!
— Ты в конверт-то загляни, парень! Хватит ныть. Я тебе и раньше говорил: все у нас будет. Слава, деньги, квартиры, машины. А дом в Майами не хочешь? Или виллу в Швейцарии? Доживать там потихоньку свой век после трудов праведных. Но сначала, Коля, надо потерпеть.
— Ты для себя стараешься, не для меня.
— И для себя тоже. Так куда? К тебе или ко мне?
— А у тебя разве можно переночевать? Там сейчас никого нет?
— Почему ты вдруг переменил решение?
— Понимаешь, там Ева. У нее ключ есть. Она может и сегодня прийти. Она делает это, когда захочет, и всегда без предупреждения.
— Не понимаю девку. Любовь у нее, что ли, такая?
— Послушай, а ты ничего про нее не знаешь?
— В смысле?
— Она как-то сказала, что ее родители умерли. На свадьбе не было никого из ее родственников. Почему?
— Не было и не было. В чем проблема? Помнишь в старом кино? «Жениться надо на сироте». Так что тебе, можно сказать, повезло.
— Она никогда ничего мне не рассказывала о себе, о детстве. Я видел ее паспорт, Лева. Когда заявление в загсе подавали. Ева — не настоящее ее имя. На самом деле ее Анной зовут.
— Ну и что? Сейчас у всех псевдонимы.
— Да ничего! Я понимаю, что это был брак исключительно на публику, для пиара и для Фонарина, но нельзя же жить с человеком, который не хочет с тобой разговаривать!
— По слухам, Фонарин подобрал ее в одном из детприемников. Ей тогда шестнадцать было. Но это между нами, Коля. Виктор Петрович не любит об этом говорить.
— Почему? Боится, что его в педофилии обвинят? Так вот он какой, наш Виктор Петрович!
— Ну какое наше с тобой дело? Да, он замешан в криминале. Но где ты видел, чтобы честным путем зарабатывались огромные деньги?
— Я хочу знать правду. О нем и о Еве.
— После того, как вы с ней разошлись? — усмехнулся Шантель.
— Может быть, человеку помощь нужна?
— Это не твоя забота. О Еве не беспокойся: ей помогут. Все, что могло с ней случиться, уже случилось. Это не наше с тобой дело, — настойчиво повторил Шантель.
Оба замолчали. Лев Антонович повернул к своему дому. Он по-прежнему жил один, оплачивая съемные квартиры любовницам, и всегда был готов принять у себя Колю.
— У меня плохое предчувствие, — вдруг сказал Краснов. — Очень плохое. Ты ведь знаешь, Лева: я как барометр. Гроза еще далеко, а у меня уже внутри все дрожит. А сейчас просто зашкалило. Я смерть чувствую.
— Чью? — вздрогнул Шантель.
— Кто знает? После того, как умерла Фиса…
— Все, Коля. Об этом вообще говорить не надо. Тема похоронена. Сейчас приедем домой, выпьем, расслабимся. Обойдется.
… И чего его понесло в метро? Николай давно уже не пользовался общественным транспортом, с тех самых пор, как Шантель предупредил: «С твоей популярностью тебе проходу не дадут». Но после вчерашнего Коля решил это проверить.
Чтобы улизнуть от фанаток, пришлось для начала воспользоваться своей машиной. Он оставил ее у метро на платной стоянке и направился к одному из киосков. Был воскресный день, и крохотный рыночек гудел, как улей. Солнце светило ярко, воздух был еще прохладен, но уже полон весенними запахами и звуками. Краснов прислушался: собственный голос, доносящийся из динамиков на рынке, показался каким-то чужим. Но Коле все равно приятно, что его слушают. Слушают, значит, покупают.
Он вдруг перехватил понимающий взгляд продавщицы в одном из киосков:
— Вам Краснова? Последний альбом?
— Что?
— К нам много таких подходит, но вы на него очень похожи. Я как-то на концерте была. «Игры воображения». Правда, сидела далеко, но все равно: вы — вылитый Николай Краснов!
— Спасибо. А покупают его?
— Еще как! Мы его обожаем, в смысле продавцы! Он нас кормит! Так дать вам его последний диск?
— Давайте.
И он зачем-то купил собственный компакт-диск, засунул его в сумку и, уже отходя от киоска, услышал за спиной:
— Мне, девушка, тоже «Игру воображения» дайте, последний альбом.
Он шел к стеклянным дверям метро, ожидая услышать знакомый возглас: «Да это же Краснов! Ой, а автограф? Можно?»
Но никто к нему не кидался, вообще, кажется, не замечали. Он огляделся. Что не так? Из стеклянных дверей вдруг выскочил парень — длинные волосы стянуты в хвост, темные круглые очки, тонкие усики. Парень глянул на другого такого же понимающе — и понесся к маршрутке.
Возле кассы Краснов столкнулся с двумя девицами, у одной куртка была распахнута, под ней белая футболка. Он увидел собственное лицо, растянутое упругими девичьими грудями. Выходит, это и есть популярность? Старается Фонарин. Раскрутил, а теперь стрижет шерсть с овец.
— Молодой человек…
— Что?
— Это вам что? — раздраженно спросила пожилая кассирша.
— Мне? Карточку.
— Сколько поездок?
— Ну, давайте на две. А сколько сейчас стоит проезд?
— Вы что, с Луны свалились?
«С Солнца», — подумал он, взглянул на прейскурант, вывешенный на стекле, и торопливо просунул в щель деньги.
Он спускался на длиннющем эскалаторе к поездам, попутно рассматривая огромные рекламные плакаты. «Группа «Игра воображения» в концертном зале Кремля!!!» И снова собственное лицо показалось Николаю чужим. Нет, совсем не похож, а еще удивляется, что не узнают!
Благодаря Шантелю он совсем отстал от жизни. Репетиции, записи, гастроли. Вокзалы, аэропорты, самолеты. Жена. Но жена все время молчала. Да Ева тоже не ездит в метро.
Навстречу ему ехал парень с точно такой же прической, в темных очках и с усиками. Еще парочка попалась внизу. На него, настоящего Николая Краснова, никто не обращал внимания.
Зайдя в вагон, он нос к носу столкнулся с объемной тетенькой, и услышал злое:
— Господя-я! Надоели-и! Везде одни волосасты-и и очкасты-и!
— Это мода такая, тетенька, — подмигнул ей один из стоящих в вагоне парней, приподняв круглые темные очки.
Та ничего не ответила и стала озираться в поисках свободного места. Краснов стоял у дверей, соображая, на какой бы станции выйти.
Сзади перешептывались две девицы:
— Слушай, а этот похож…
— Да-а… Очень. Может, это он и есть?
— Здесь?! В метро?! Машка, да ты че! Его небось везде на лимузине возят!
— А давай спросим?
Он почувствовал толчок в плечо:
— Извините. А вы не…
— Нет, вы ошиблись.
— Ой, и правда! А сзади так похожи!
Ему вдруг захотелось крикнуть: «Да, я это! Я!» Но так же, как и вчера, когда он наравне со всеми в порядке общей очереди пел в микрофон, Николай Краснов и здесь промолчал. Он вышел на следующей же станции, влился в толпу, став одним из многих парней с длинными волосами, стянутыми в хвост, в темных круглых очках и с тонкими усиками.
Он понял вдруг, что его продали. Со всеми потрохами. Продали его образ, его душу, мысли — все. И все, что он сам может получить с этого, — свой процент. Иначе, деньги. И то пока будет молчать и во всем подчиняться Фонарину. А что касается реального Николая Краснова — его больше нет.
Это-то и есть самое страшное.
Фобос (страх)[9]
На неприятности у него было какое-то особое чутье. Еще ничего не произошло, но наваливалась вдруг странная тоска. Как пошутил однажды Лева Шантель, будто стрелка зашкаливала на барометре, который вмонтирован в душу Коли Краснова и предчувствовал любые изменения погоды.
Вот и сейчас уже две недели Николай ходил и ждал: что-то случится. Причем осознавал, что все события, произошедшие за эти две недели, пусть и кажутся на первый взгляд ничего не значащими, но на самом деле ведут все к тому же, к большой беде. Это были знаки. Но событий оказалось столько, что отсеять их от рутины и как-то во всем этом разобраться не представлялось возможным.
Например, Фонарин всерьез увлекся идей нового шоу и начал проталкивать ее на телевидение. Желающих получить солидный денежный приз плюс оглушительный пиар нашлось немало, и уже поступали заявки на участие. Сначала немного, а потом пошел вал. Но был ли это тот самый знак, Николай Краснов с уверенностью сказать не мог.
Как-то раз он припарковал машину возле супермаркета, а вернувшись с покупками, увидел, что возле нее крутится какой-то парень. Высокий, примерно его роста, худощавый, в синей вязаной шапочке, в черной куртке и линялых джинсах. Незнакомец осматривает машину и все время озирается по сторонам. Краснова тут же охватило тревожное предчувствие: неужели угонщик?
— Простите, — сказал он хрипло, сам еще не зная, как поступить. А если у парня в кармане нож или травматика? Сейчас от людей всего можно ожидать.
— Что? — испуганно обернулся парень.
— Это моя машина.
— А! Значит, вы — Николай Краснов?
— Ну да. — Он перевел дух: похоже, просто очередной охотник за автографом.
— Мне сказали, что вы продаете машину.
— Кто сказал? — спросил Коля.
— Так, значит, не продаете?
— Вообще-то…
Он замялся. Деньги, полученные от Фонарина, так и лежали в одном из ящиков письменного стола. Новая машина? А почему бы нет?
— Пожалуй, я мог бы ее продать.
— А я мог бы купить.
— А кто сказал, что я ее продаю?
— Да, собственно, конкретно никто. Просто идет слух.
— Слух?
— Ну да, — кивнул парень. — Слух о том, что Николай Краснов, солист группы «Игра воображения», собирается менять машину.
Николай рассмеялся: такого рода слухи все время ходят, тут нет ничего удивительного. По мнению людей, звезды постоянно куда-то переезжают, покупают недвижимость, меняют свои тачки, меняют любовников, а также мужей и жен. Хорошо еще, что так, могло быть и хуже.
— Знаете, я и в самом деле вдруг захотел ее продать, — улыбнулся он. — Сколько дадите?
— Семь. Ну, восемь тонн с полтиной. Ладно, десять. Она же сильно подержанная!
— Вообще-то… — Машина стоила гораздо дороже, но он вспомнил о крупной сумме, лежащей в ящике стола, и махнул рукой: охота была со всем этим возиться! — Забирайте.
— Как будем оформлять? — деловито спросил парень.
— А как надо? Я мало в этом понимаю, — попытался объяснить он.
— Может, через автосалон? Если тебе некогда, я сам туда машину отгоню. Давай ключи и забудь об этом.
— А может, я лучше выпишу доверенность на сделку? — не слишком уверенно возразил Николай Краснов.
— Не, не пойдет. И возни много. Кто ее с учета снимать будет? Гаишникам надо платить. Давай лучше через моих знакомых. И быстрее, и дешевле.
— Послушай, тогда ты сделай все сам, а я бумаги подпишу, — смутившись, сказал Краснов. — И считай, что полтину скинули.
— Хорошо иметь дело с богатыми, — рассмеялся парень. — Ладно, сделаю. С меня деньги, с тебя подпись под документом. Оформим генеральную доверенность, а потом я машину перепишу на кого-нибудь из своих друзей или родственников. Продам, и дело с концом.
— Так ты не себе ее берешь? — удивился он.
— Себе, — усмехнулся парень. — Сувенир на память. Это же машина самого Николая Краснова! Но ездить на ней будет другой человек.
— Ладно, по рукам, — неохотно согласился он. Мутный какой-то покупатель. Но возиться самому со всем этим неохота.
Так он продал машину. Шантель только пальцем у виска покрутил:
— Продешевил! Это же твоя машина.
— Что мне, ее для музея, что ли, сохранить?
— Может быть. У машины с прошлым и цена с лишним нулем, а то и двумя. Сглупил ты, Колька. А кому ты ее продал?
— Лева, ну ты даешь! Какая разница? Я не интересовался фамилией нового владельца. Не обратил внимания.
— Нельзя быть таким рассеянным, — ласково попенял Коле Шантель. — Ладно, что сделано, то сделано. Что хочешь взамен?
— Еще не знаю. Джип, наверное.
— Ты подумай хорошенько. Какой джип, за сколько? Может, лучше не привлекать к себе внимания? Тебя еще не грабили? Шучу я, шучу. Но ты подумай, Коля.
Он отчего-то испугался, да и выбор такой большой, что глаза разбегаются. О покупке машины он раньше не думал. Решил подождать недельку-другую, подумать. Именно в это время под руку и попалась злосчастная заметка в глянце. Сначала в доме, как обычно, появилась Ева. Словно черная кошка, мелькнула, предвещая беду, и так же неслышно исчезла, когда он попросил: «Уйди».
А яркий журнал остался лежать на кровати. На обложке она — ведущая «Музпрогноза», ослепительная блондинка, чей стройный силуэт столь заманчиво смотрит на фоне звездного неба. Музгороскоп, фишка такая. В созвездиях вместо небесных светил — лица популярных исполнителей. А «Игра воображения» так вообще — целая галактика! Как же! Масштаб!
Он со вздохом провел указательным пальцем по глянцевому лицу бывшей жены: красивая. Потом прочитал крупные буквы под ее фото: «Почему рассталась звездная пара? Солист группы «Игра воображения» Николай Краснов сделал пластическую операцию!»
Что за черт?! Очередная газетная утка! Надо же до такого додуматься! Чего только не писали о Краснове за эти два года! Обвиняли в нетрадиционной сексуальной ориентации, в том, что он сидит на какой-то немыслимой диете, а уже через неделю написали, что он, напротив, обжора, просто страдает загадочной болезнью, отчего и худоба. Приписывали ему множество любовниц и любовников, все смертные грехи, какие только можно измыслить, миллионное состояние и миллионные долги, пожар в квартире, автомобильные катастрофы, в которые он якобы попадал, перелом всех костей и так далее и тому подобное.
Но такое было впервые и почему-то неприятно резануло. «Николай Краснов сделал пластическую операцию!» Ну-ка, ну-ка…
«Два месяца назад ведущая «Музпрогноза» Ева официально развелась со своим мужем, солистом суперпопулярной группы «Игра воображения» Николаем Красновым. Как удалось выяснить нашему корреспонденту, известный певец страдает разного рода комплексами, самым серьезным из которых является недовольство собственной внешностью. И вот на днях Николай Краснов вышел из модной клиники, где за огромные деньги делал пластическую операцию на лице. Как нам стало известно, ему изменили форму носа, ушей, которые были слишком оттопыренными, а также сделали губы более пухлыми. Может быть, это вернет известному певцу любовь красавицы Евы?»
Он со злостью отшвырнул журнал. Что за бред! Какая еще операция?!
И кинулся набирать номер Шантеля.
— Алло? — раздался сонный голос в телефонной трубке.
— Лева, тут у меня журнал. Короче, кто распространил слух о том, что мне сделали пластическую операцию?
— Коля…
— Что ты об этом знаешь?
— А какой у тебя журнал? — задумчиво спросил Шантель.
— То есть как это какой?! Их что, несколько?!!
— Видишь ли, если слух пошел, то… Ты только не кричи. Короче, слух о твоей пластике сейчас активно муссируется в прессе. И в Инете. Только ты туда сразу не лезь, не то расстроишься. Но клянусь, я здесь ни при чем! Я не знал, что ты будешь так болезненно реагировать!
— Не знал, что я… Лева! Значит, тут без тебя не обошлось! Ведь это ты отвечаешь за мои связи со СМИ! Зачем ты это сделал, Лева?
— Да не говорил я им ничего такого! — поспешно стал оправдываться Шантель. — Я только сказал, что пора внести в твой имидж некоторые изменения, и мы сейчас над этим работаем.
— Ну да. Это все равно что сказать о пластической операции, которую я собираюсь делать. Они тут же будущее время заменили прошедшим. Спасибо тебе, Лева!
— Да что тебя так волнует? Ну, поговорят недельку и забудут.
— И что от меня осталось? — горько спросил он. — Даже лицо — и то теперь не мое.
— Да хватит причитать! Кстати, ты машину себе купил?
— Нет еще. Никак не определюсь.
— Возьми пока мою. Старую.
— Какую еще старую? Лева?
— Ну, какую-нибудь возьми.
— Ты что, их коллекционируешь?
— Неизвестно, как сложится жить, — тяжело вздохнул Шантель. — Как говорится, от тюрьмы и от сумы…
Краснов не дослушал, бросил трубку. У него нервы сдают, а Лева только жиреет! Потом Коля вскочил и со злостью наступил ногой на глянцевое лицо Евы. Не ее ли рук дело? Он торопливо набрал номер мобильного телефона бывшей жены и услышал короткий вздох:
— Да?
— Зачем ты подсунула мне журнал?
— …
— Ты дала это глупое интервью? Зачем?
— …
— Ева, я хочу тебя видеть.
— …
— Где ты живешь? Ева? В конце концов я это выясню! У Фонарина? Да? Ты снова живешь у Фонарина? Я приеду.
— «Эридан», через час.
И тишина. «Вот и поговорили», — горько подумал он. Коля звонил Еве только в крайних случаях, зная, что разговора все равно не получится. Ладно, хоть свидание выбил. Он торопливо стал собираться.
«Эриданом» назывался недавно открывшийся ресторан в центре Москвы, и принадлежал он, естественно, Фонарину. Насколько помнил Краснов, перечитавший от корки до корки справочник по астрономии, да еще и не единожды, так называлось одно из небесных созвездий Южного полушария. Но Коля даже и предположить не мог, где господин Фонарин подцепил это красивое слово. Особой эрудицией тот не отличался. Вот в бизнесе — да. Тут Фонарин дока. Назови он свое заведение «Откат», никто бы не удивился. Но «Эридан»?