Шорохов лишь сейчас подумал о том, что в пенсионном возрасте в Службу не попадают, — стало быть, Василий Вениаминович носит ремень с железками добрую половину жизни. И до сих пор на низшей руководящей должности — координатор оперотряда. И выше, видимо, уже не поднимется…
Об иерархии Службы в школе рассказывали мало. «Будет день — будет пища» — примерно такая мораль вытекала из ответов инструкторов. Ася, даром что старшина, тоже ничего толкового своим подопечным поведать не могла. «Непосредственное начальство вы будете знать не только в лицо, но даже по имени-отчеству», — шутливо обещали на лекциях. И, как выяснилось, не обманули. А больше им ничего и не обещали — кроме «власти над человечеством», разумеется.
Оговорки инструкторов постепенно сложились в простую модель: самостоятельные отряды замыкаются на Отделы, Управления и в итоге — на какого-то могучего Старикана. Знать о нем полагалось лишь то, что в конце зоны ответственности он объективно существует, иными словами, в две тысячи семидесятом году Старикан еще не помер. О том, кто работает в других зонах, вне подведомственного столетия, не звучало даже намеков. Наиболее вероятно, что Служба расползлась по всей магистрали времени или как минимум следила за ней с момента возникновения человечества, но задаваться подобными вопросами в школе не рекомендовали.
Василий Вениаминович как ветеран и мелкий, но все же начальник наверняка знал больше, однако Шорохов решил, что если об этом и спросит, то как-нибудь после. Неуместная бодрость уже прошла, за ней явились апатия и желание устроиться в мягком кресле поудобней. Не надо было в гостинице ничего затевать… Через несколько минут заснул бы…
— Так что за человечек у нас в бункере? — осведомился Олег, с трудом разлепляя глаза. — Что он там делает? Чай пьет?
— Чая у нас нет, а Дрозд вряд ли принес… Его так зовут, Дроздом. Он с вечера до нас добирался. Выполнял операцию в наших краях, столкнулся с каким-то уродом. Тот дал ему по лбу, потом вывез за город и бросил. Идиотизм… Дрозд к бункеру чуть ли не пешком топал. Надо же вернуть человека, согласен?
— Чтобы просто вернуть, достаточно одолжить ему синхронизатор, — со значением проговорил Олег.
— Боюсь, это не лучший вариант. С прибором он отправится не домой, а в точку вторжения. Синхронизатор, потерянный задолго до две тысячи сорокового, — это почти катастрофа, и Дрозд попытается его отбить. Не знаю, что у него получится… В первый раз отняли — почему бы не отнять во второй? Тебя-то они хоть в лицо не видели… Но ты можешь и отказаться. Я вот, правда, не могу… Мне — либо сдавать его с таким проколом, либо тебя уговаривать. Нашу Прелесть я, естественно, в расчет не беру.
— Да уж, если там по башке лупят…
— Сейчас еще на месте поговорим, посмотрим, что за птица этот Дрозд… — вопросительно произнес Лопатин.
— Посмотрим… — буркнул Шорохов.
Смотреть оказалось особенно не на что: в кабинете, докуривая Асины королевские бычки, маялся патлатый мужик с острым кадыком и запущенными рыжими бакенбардами. Добавить к ним черный пиджак и цветастую рубашку — получился бы типичный хлыщ с танцплощадки семидесятых, но Дрозд был одет в короткую замасленную дубленку и больше смахивал на прораба. Над левой бровью у него надулась и созрела крупная шишка с запекшейся ссадиной.
— Делись бедой, оператор, — сказал Василий Вениаминович.
— Беды никакой… — с фальшивым равнодушием ответил тот. — Вот железкой у вас разживусь, и все будет пучком.
— Обязательно будет, какие твои годы! — Лопатин коротко глянул на Олега. — Железку ты у нас получишь только одну: с блокированной датой финиша в твоем периоде. Устраивает?
— Стоило переться… — проскрежетал Дрозд. — Я сам все сделаю, дайте мне…
— С блокированным финишем, — отчетливо повторил Лопатин. — И там уж крутись как хочешь. — Он достал трубку и начал не спеша набивать ее табаком из плоской баночки. — Кто это был? Местные?
Дрозд воткнул окурок в пепельницу и нехотя поднял глаза.
— До сих пор не пойму… — сказал он. — Нормальные люди так не действуют. А местным синхронизатор зачем?… Взяли бы станнер, он все-таки на пистолетик похож. Нет же — отвезли, бросили у дороги…
— В лесу? — попробовал уточнить Олег.
— Хуже. На двенадцатом километре пост ГИБДД стоит, а рядом три гнилые тачки. Вот в одной из них я и оказался. В «Запорожце». В красном… ушастом…
— Пошутили, значит, — прокомментировал он. — А с милицией что?
— Сам ушел, они в темноте не увидели. Потихоньку вылез, и сюда. Денег — ноль, холод собачий…
— Водки тебе надо, — посоветовал Шорохов. — С перцем. У вас в будущем перец есть?
Дрозд невесело усмехнулся.
— Ну а теперь обстоятельства, — сказал Лопатин, завинчивая банку. — И подробненько.
— Иначе никак?… — Дрозд потупился. — Операция у меня здесь… частного свойства.
— Секс-туризм… — бросил Василий Вениаминович. — Я так и думал. И нечего было мозги полоскать! Баба про тебя знает — кто ты, откуда?…
— Нет, нет, это не она, ручаюсь. Легенда у меня хорошая: бедный, больной, семейный. Ей от меня ничего не надо… Господин координатор! Я надеюсь, это не…
— Не будет использовано против тебя, — закончил Василий Вениаминович. — Пока ты снова здесь не окажешься со своими «частными свойствами». Дальше, я слушаю!
— Дальше — все… Позвонили в дверь, я открыл. Удар.
— Морду видел? — резко спросил Лопатин.
— Нет, шапка была надвинута… Очнулся уже в «Запорожце». Станнер и корректор на месте.
— Выходит, тебя не просто отвезли, а еще и одели?
— Да… — растерялся Дрозд. — Ботинки, дубленка…
— А баба?
— Не знаю… Я оттуда сразу к вам. Что бы с ней ни сделали, целый день прошел. С железкой помочь можно, без железки — вряд ли…
— Когда позвонили, ты время заметил?
— Само собой. На этой гребаной работе каждый чих по часам сверяешь, Семь вечера, ровно.
Шорохов отогнул рукав — «Ситизен» показывал уже четыре утра.
— Да!.. — спохватился Дрозд. — Ты когда будешь на месте, звони вот так: длинный, два коротких, снова длинный.
Он продублировал пальцем по столу — получилось «тук… тук-тук… тук…». Олег вспомнил, что так же стучался и официант, и это ему не понравилось.
— А тот, который тебя уделал?… Он по-другому звонил?
— Я бы тогда не стал открывать. — Дрозд понял, что именно Олег имеет в виду, и нахмурился. — Да, он тоже знал… Но ты-то придешь раньше. Я надеюсь.
— Адрес, — сказал Лопатин.
Дрозд назвал, Василий Вениаминович записал в блокноте. Затем вкусно раскурил трубку и, сдвинув шляпу на глаза, махнул рукой:
— Поедем, Шорох. А ты жди здесь и не рыпайся, — велел он Дрозду. — К сейфу с железками даже близко не подходить, ясно?
— Что я, маленький?… — проворчал тот. — Сигарет не оставите?
Олег отдал ему пачку «Кента», какую-то из двух, и пошел за Лопатиным.
— О чем задумался? — спросил Василий Вениаминович, наполняя салон «Вольво» удушливым вишневым ароматом.
— О чем я могу думать?…
Шорохов не хотел признаваться, но он, кажется, начал разочаровываться. В самом себе, как ни странно. Теперь, когда Олег узнал, зачем в действительности явился Дрозд, он догадался и об истинной цели двойника. Шорох приходил не для того, чтобы скинуть на него часть повседневной работы, и даже не ради Ивана Ивановича, про которого и Лопатин-то вспомнил с большим трудом. Просто Шороху нужен был повод улизнуть к бабенке, живущей где-то позже или, наоборот, раньше. Все оперы делают это, решил Олег.
— Только без героизма, прошу тебя, — сказал Лопатин, откладывая погасшую трубку на приборную панель. — Доставай станнер и глуши всех. Дрозда тоже. Всех, а потом разберемся… Я тебя на улице буду ждать, если что-то не получится — в бутылку не лезь, сдадим Дрозда его координатору, пусть сами расхлебывают…
— Василий Вениаминович, а это, вообще, нормально?… Когда опер входит в контакт с замурованными… Да еще в такой плотный… контакт.
— Лишь бы без последствий. Хотя опер сам же их и компенсирует. Но если можешь воздержаться — лучше воздержись. Если не можешь — полагайся только на себя. Иначе будешь иметь бледный вид, как коллега Дрозд… Ну что, приехали вроде бы…
Он остановился у панельной многоэтажки и включил магнитолу.
— Засеки время. Сюда же и возвращайся. Не хочется тут маячить… Да и поспишь подольше. Ни пуха…
— Ага, — ответил Шорохов, принимая листок с адресом.
Пока лифт тащился на шестнадцатый этаж, он запомнил номер квартиры, спрятал бумажку и с приятностью огладил высохшие джинсы.
На площадке никого не было: летом пятый час — это уже утро, зимой — еще глубокая ночь.
Шорохов расстегнул куртку и извлек синхронизатор, попутно прощупав в соседнем кармашке станнер. Дрозд говорил, что на него напали в девятнадцать ноль-ноль. Олег выставил время с запасом и стартовал.
Шорохов расстегнул куртку и извлек синхронизатор, попутно прощупав в соседнем кармашке станнер. Дрозд говорил, что на него напали в девятнадцать ноль-ноль. Олег выставил время с запасом и стартовал.
На финише ничего не изменилось, разве что оба лифта оказались в движении да залаяла где-то внизу собака. За окном все так же чернело.
Шорохов подошел к общей двери и положил палец на кнопку против номера «131».
— Не отвлекай Дрозда, ему до семи кувыркаться… — сказали сзади.
Олег застыл, соображая, что делать. Хватать станнер левой рукой было неудобно. Правой — не успеть.
— Не успеешь… — подтвердил голос. — Вторую лапку вверх и разворачивайся. И без героизма, прошу тебя…
Шорохов отметил, что слова Лопатина про героизм ему повторили с той же самой интонацией.
Олег медленно повернулся и снова замер. Из-за трубы мусоропровода к нему шагнул смутно знакомый мужчина со станнером.
— Шестьдесят минут, стандартное упреждение, — сказал он. — Советую задавать семьдесят или восемьдесят, а то всегда будешь опаздывать. Как, например, сейчас.
* * *«Кто наказывает опера? Другой опер. Кто вас задержит в случае, если вы сами станете нарушителем? Кто компенсирует ваше вторжение? Такой же опер. Кого посылать за вами или за кем посылать вас — решат координаторы, но будьте уверены: ловить старого зубра с десятилетней выслугой салаге не прикажут. Координатор отряда должен учитывать весовые категории противников…»
Стоя с поднятыми руками, Шорохов поразительно легко — и поразительно быстро — воспроизводил в памяти одну из последних лекций. Голос инструктора будто бы звенел в космосе — воспоминания об этом занятии не были связаны ни с погодой, ни с настроением, ни с чем-либо еще. Даже и с днем недели… Тезисы проявлялись в абсолютном вакууме — как титры, всплывающие не ассоциативно, а строго упорядоченно.
«У нас нет отдела внутренней безопасности, поскольку это чревато возникновением либо кастовости, либо клановости, либо, упаси боже, того и другого вместе. Наша система ближе к американской, построенной так, чтобы все стучали на всех. Драматизировать не нужно. Принцип самоочищения зарекомендовал себя наилучшим образом. Помните, что Служба — уникальный институт, совмещающий функции контрольного органа, силовой структуры и научно-исследовательского учреждения…»
Потом, кажется, в класс вошла Ася. Да, именно на этом месте, после сомнительного определения «научно-исследовательский». Олег не удивился: все воспоминания о школе так или иначе были связаны с девичьей старшиной. В тот раз она опять надела что-то невообразимое… белое? черное?… Нет, серое. Милицейскую форму с узкой юбкой и тонким бантиком на рубашке. Да, юбка и бантик. Это были первые элементы фактуры, сопоставленные памятью с той подвешенной в пустоте лекцией. Первые конкретные детали.
Дальше, словно проталины в снегу, возникли и другие. Иван Иванович со своим идиотским вопросом: «А если самые крутые опера сговорятся и создадут банду — кто их сможет победить?» Смех курсантов, инструктора и Прелести. Она же ему и ответила: «Для начала надо узнать, кто из операторов круче, а профессиональных конкурсов Служба не проводит». И снова смех…
Картинка стала прорисовываться и стремительно наполняться цветом. Спустя мгновение это уже был рядовой эпизод, каких за полгода на базе набрались сотни, а то и тысячи…
— Железки сюда давай, — сказал мужчина, не отводя от Олега станнера. — И будь благоразумен, май фрэнд.
Шорохов, аккуратно расстегивая пояс, еще раз оглядел незнакомца: затасканный коричневый плащик и вязаная шапка с ярко-красными «Fox» по кругу. Теперь Олег не сомневался: это он, тот самый опер, что выходил из «Крыши Мира». Он был старше, но не намного — лет тридцати, с осунувшимся лицом, острым носом и воспаленными от хронического недосыпа глазами. Если вымоет голову — станет блондином.
— Ты случайно не Лис?…
— Для тебя это скорее плохо, чем хорошо. Угораздило же дурака…
— Не за тех играешь. Ты даже не догадываешься, что здесь будет через час.
Лис принял тяжелый ремень и начал его неторопливо сворачивать — одной рукой.
— Даже не догадываюсь… — сокрушенно ответил он. — Ты в Службе давно, чучело зеленое?
— Не покупай, не купишь. Это секретная информация.
— Говорю же — придурок… Грабли можешь опустить. Шорохов повесил руки вдоль тела и выкрикнул:
— Дрозд!
Лис умиленно покачал головой. Олег ждал от него выстрела, но тот, видимо, считал себя специалистом недосягаемого уровня.
— Дро-о-озд!! — заорал Шорохов со всей мочи.
— Там двойные двери с обивкой, — спокойно сказал Лис. — В двух соседних квартирах никого нет, люди вернутся только к восьми. В третьей бабка глухая. А на другие этажи не надейся. Сам на подобные вопли часто открывал?
— Никогда… — признался Олег.
— Значит, Дрозд, говоришь?… Хм, оборзел Дроздяра. Решил, что ему все по плечу… Во сколько он к вам приперся?
— Куда это «к вам»? — осторожно спросил Шорохов.
— К Вениаминычу, куда! Ты хорош тормозить, а то зарядов десять как впорю — вот тебе понравится… В школе на тренингах больше двух не давали?
— Откуда ты про Лопатина знаешь?
— А ты сам-то откуда, стратег недоделанный?! Кого сейчас в Москве найдешь, кроме него? Эх, Вениаминыч… — Лис глубоко вздохнул и непонятно почему вдруг убрал станнер в пояс. — Маразм у него уже, что ли? Стареет, бродяга, совсем нюх потерял…
Разоружив Олега, человек в демисезонном плаще стал еще более дружелюбен. Он даже сунул руки в карманы — поступок, учитывая обстоятельства встречи, едва ли целесообразный. Чистой воды бравада. Лис демонстрировал, что не воспринимает Шорохова как серьезного противника, и, похоже, вообще никак не воспринимает. Это было обидно.
Олег невзначай сдвинулся с места. Теперь он легко достал бы Лиса ногой, а если тот позволит еще один шаг…
— Так во сколько к вам Дрозд пожаловал? — повторил Лис.
— Ночью. Часа, может, в два или в три… Выходит, это ты его в «запор» посадил?
— Куда-куда?…
— В «Запорожец». Красный, ушастый.
— Такие еще остались? Ну… да, наверно, я… Слушай, ты куришь?
Шорохов вытащил сигареты и прошел по площадке из угла в угол. Драться охота пропала. При нем затевалась какая-то фантасмагория с вывихнутой логикой, или точнее — классическая многоходовка.
«Вот о чем надо было лекции читать», — раздраженно подумал он. Однако такому их в школе не учили. Такому учить без толку.
— Погоди… — Олег заглянул в нишу, где его караулил Лис, и растерянно пожевал сигарету, — Ты ведь даже не знал, что это Дрозд. Тогда откуда все?…
— Тебя как зовут, пытливый?
— Шорох.
— Ясно. Шорох из отряда Лопатина… Хочешь стать таким же умным, как дядя Лис…
— Если получится, конечно, — съязвил Олег.
— У меня было достаточно информации: дата и место. Остальное — переменные.
— Чего?…
— Двоечник!.. И кого это Вениаминыч себе набрал?… Дрозд вам небось про свидание пел?
— Баба у него тут.
— Мне известно только о его свиданиях с мужиками… Но это его личный геморрой, меня не касается. Меня другое волнует: то, что он сюда приволок.
Шорохов подпер стенку и с интересом посмотрел на Лиса.
— Кило брюликов, — сказал тот.
— Килограмм?… Бриллиантов?!
— Искусственных. В две тысячи пятидесятом они стоят, как оконное стекло. Но у вас их примут за настоящие. Все камни крупные, идеального качества… Ясно, что идеального, зачем выращивать с дефектом? Здесь на них можно приобрести… допустим, «Майкрософт». Но это я к примеру. Предприятия будут куплены у нас, в России, В том числе один маленький, но очень перспективный банк.
— И что, магистраль такое выдержит? Ведь в будущем от этого вторжения все поменяется.
— Будущее и так меняется. На то оно и будущее. Шорохов болезненно сморщился и затоптал окурок.
Он уже убедился, что мелкие поправки в магистрали возможны, — значит, возможны и более существенные. У него появилось ощущение, что он пропустил несколько важных лекций, хотя прогуливать занятия было бы в высшей степени глупо. Он и не прогуливал. Кажется…
— Почему я должен тебе верить? — спросил он.
— Первая здравая мысль, Шорох. Действительно, почему?… А скажи-ка, май фрэнд, что случилось с Дроздом?
— По башке схлопотал…
— По башке?! — удивился Лис.
— По лбу.
— Великолепно!
— Потом его отвезли за город… И запихнули в «Запорожец».
— И все?
— У него забрали синхронизатор.
— Значит, по версии Дрозда, это нападение с целью отнять железку. И зачем она мне? У меня своя есть. И твоя, — напомнил Лис. — А в пятидесятом их можно купить хоть коробку… — Он покосился на часы и молча взял у Олега еще одну сигарету. — Простой финт: выдать компенсацию за вторжение, чтобы ты боролся не с нарушителем, а с оператором. Но на такую дешевку попадаются только полные олухи… — Лис поймал свирепый взгляд Олега и примирительно добавил: — Или новички… О чем он тебя просил? Предупредить?