– Как я завидую Альке! – с восторгом произнесла Надя. – Наверное, она – твоя первая слушательница!
– Альбина редко когда бывает моей слушательницей, – смутился Леон. – Ей некогда... Она поразительная хозяйка. Хоть у нее здоровье... не очень, скажем так... но все равно – она занята с утра до вечера.
– Да, и тебе с ней повезло! – энергично закивала головой Надя. – Лучшей жены для творческого человека и не найдешь.
– Да... – задумчиво пробормотал он.
– И вообще, я ужасно люблю Альку! – разоткровенничалась Надя. – Ты, наверное, знаешь, что нас четыре подруги – еще Лиля Лосева и Рая Колесова, мы с детства дружим, но больше всего я люблю Альку.
Она села на высокий крутящийся стул возле рояля, напротив Леона, и принялась рассказывать об их дружбе. Как они жили раньше все в одном дворе, во что играли, какие истории с ними происходили, какие привычки были у каждой... Надя болтала без умолку – такой приязнью она вдруг прониклась к Леону.
– ...а у Альбины тогда была собака, она тебе не рассказывала? Джеки, такой рыжий сеттер... Я, вообще-то, не в восторге от собак, мне больше нравятся кошки, но Джеки... Когда он умер, вернее, погиб – его сбила машина, – Алька чуть не умерла от горя. Она целый месяц лежала в больнице, а мы с Лилькой и Раей по очереди ходили к ней...
Леон, подперев голову рукой, внимательно слушал.
– ...Рая была красива – наверное, ничуть не хуже Лильки, но потом она растолстела, когда родила двух детей. Но до того, в юности, мы с Альбиной все время мирили Лилю с Раей – они ссорились ужасно.
– Из-за чего?
– Ну, выясняли, кто из них румянее и белее... – засмеялась Надя, вспомнив те далекие времена. – Такие глупые! Но теперь, конечно, Лилька вне конкуренции... Тебе не кажется, Леон, что красота может быть наказанием? То есть если б не было ее, этой красоты, то жизнь человека могла сложиться совсем по-другому...
– Может быть, – кивнул он.
– И вообще, что такое красота? – Надю несло – это был один из тех приступов болтовни, который трудно остановить. – Леон, ты, как творец, должен это знать!
– Как кто?
– Как творец! Ну, в том смысле... о господи, я, наверное, совсем тебе голову заморочила! – спохватилась Надя. – Сколько сейчас?
– Половина четвертого, – сказал Леон, улыбаясь.
– Боже, боже... Я тебя отвлекаю, да? – в панике воскликнула она.
– Нет, что ты... Наоборот, мне так скучно было, хотелось с кем-нибудь пообщаться, – признался Леон. – Знаешь, у меня почти нет друзей. То есть полно знакомых, коллег, я встречаюсь с ними, мы переписываемся по электронной почте, но...
– Что? – тихо спросила Надя.
– В дом к нам почти никто не ходит. У Альбины здоровье слабое, она устает, и вообще... – Леон замолчал, рассеянно поглаживая свой затылок. – Сколько тебе лет, Надя?
– Столько же, сколько и твоей жене! – удивленно произнесла она.
– Ах, ну да... Мне почему-то показалось, что ты моложе. А мне тридцать шесть, – смутившись, почему-то признался он.
За окнами клубились беспокойные синие тени. До рассвета было совсем недолго.
– Я пойду? – поднялась она со стула. Тяжелая шаль соскользнула с плеч, упала на мягкий упругий пол. Надя покраснела и потянулась за ней, но Леон опередил ее – сам поднял шаль.
С каким-то неловким, трогательным, серьезным выражением он набросил шаль ей снова на плечи – и на миг Наде показалось, что он хочет обнять ее. Это было всего лишь мгновение – когда они стояли друг напротив друга, но тем не менее оно было, то мгновение, и оно ошеломило Надю. Что это было – она не знала, не поняла еще... Словно молния проскользнула вдоль позвоночника.
В своей комнате, отведенной ей Альбиной, Надя отшвырнула шаль подальше, при свете ночника взглянула на свое отражение в зеркале – кажется, все в порядке. Рубашка достаточно длинная, декольте умеренное, и ничего сквозь плотную ткань не просвечивает. «Боже, о чем я думаю... Подумаешь, муж подруги увидел меня в неглиже! Я же не хотела его соблазнять. И вообще, какая из меня соблазнительница!»
Наде стало смешно. Видела бы сейчас ее мучения Лиля Лосева – обхохоталась бы! Помнится, когда-то Лиля им с Раей прочитала целую лекцию на тему нижнего белья – что сильнее действует на мужское воображение. И по всему выходило, что сегодняшнее Надино одеяние выглядело в высшей степени целомудренно, и распалить оно никого не могло. «Все равно как-то неловко... И чего меня понесло на эту кухню! Но какой Леон замечательный – просто не ожидала... Он милый, добрый, застенчивый и очень талантливый. Зачем же Альбина его скрывает ото всех? Завтра же похвалю его – ей будет приятно...»
Надя засыпала под музыку Леона, которая продолжала звучать в ее ушах. «Нет, это не музыка, это дождь. Все идет...»
* * *– Можно к тебе? – На пороге, опустив плечи, стояла Рая. Малиновые волосы взъерошены, на носу – темные очки.
– Можно, – хмуро произнесла Надя. – Проходи. Сейчас чаю поставлю...
– Надя, я тебе деньги принесла, – тихо прошептала Рая. – Ну, те, что за санаторий не успела передать...
– Не успела! – сердито передразнила ее Надя, гремя на кухне посудой. – Между прочим, ты не мне их должна, а Альке. Ладно, положи возле телефона, мне все равно в ближайшее время придется с ней встречаться...
– А зачем?
– Какая же ты любопытная! Я у нее дома ночевала, забыла свою сумку – а там паспорт, зонт, еще какая-то ерунда...
– Ты потрясающе рассеянный человек, Надя, – сказала Рая. – Помнишь, ты была у меня в гостях, на дне рожденья, и лифчик забыла? Я, когда его нашла, чуть Колесова не убила – размер-то не мой... Откуда, говорю? А он ни бе, ни ме... Ну, думаю, совсем дошел – уж домой своих баб стал приводить! Зачем ты лифчик тогда сняла?
– Я же тебе объясняла – он новый был, неудобный, и косточки в нем куда-то не туда были вшиты... – с досадой ответила Надя. – Я подумала: буду уходить – снова надену. Но забыла. Кстати, потом я его все равно выбросила... И вообще, Райка, ты мне зубы не заговаривай!
– А что? – скорбно спросила Рая, садясь за кухонный стол.
– Что-что... Пришлось Альке меня выручать! А у нее здоровье – сама знаешь... – сердито закричала Надя. Она давно мечтала отчитать Раю. Ну, и Лилю еще, разумеется!
– Кричи, кричи на меня... – вздохнула Рая, и по ее круглой щеке из-под очков скатилась глаза.
– Райка, ты что? – удивилась Надя, ставя перед ней чашку и блюдо с куском шоколадного рулета. – Да, у меня еще где-то конфеты были...
– Не нужны мне никакие конфеты, – вяло отмахнулась Рая и сняла очки. Вокруг одного из глаз сиял новый фиолетово-сизый синяк. – Видишь, что со мной Колесов сделал?
– Господи, Райка... – ахнула Надя, садясь напротив подруги. Ей сразу расхотелось ругать несчастную Раю. – Когда?
– Вчера вечером.
– Но за что?!
– А ни за что... – всхлипнула Рая и отхлебнула из чашки. – Он меня убить грозится. Рулет-то покупной?
– Естественно... Рая, он у тебя просто фашист! Ни за что ни про что ударить человека – женщину, собственную жену, мать его детей... – забормотала в ужасе Надя.
– Наденька, он меня подозревает, – сказала Рая, придвинув к себе тарелку с рулетом. – Ну, что там, в санатории, у меня что-то было...
– Откуда он может знать! – всплеснула руками Надя. – Ты ведь во сне не разговариваешь? Или Юрик появился?
– Нет, он без всякого повода подозревает... – убито произнесла Рая. – И Юрик тут ни при чем. То есть при чем, конечно, но не он Колесову все разболтал. Да и вообще... Я же говорю – Колесов сам почувствовал! У него это... экстрасенсорные способности!
– Чего?.. – изумленно переспросила Надя. – Райка, что ты чепуху несешь... Твой Колесов не только какие-либо способности, но и мозги давно пропил!
– Мозги – да, но интуиция у него на месте, – с апломбом произнесла Рая. – У меня чай кончился...
Надя налила еще чаю.
– Раечка, милая, есть такой медицинский термин – бред ревности. Это когда без всякого повода...
– Но повод-то у него есть! – торжествующе закричала Рая.
– Только мы знаем, что повод есть, а он-то ничего не знает!
Они замолчали, глядя друг на друга. Рая хладнокровно, точно смирившийся с близкой казнью преступник, жевала рулет.
– А что там с мебелью? – вдруг вспомнила Надя. – Помнишь, ты именно из-за нее в такой спешке из санатория умчалась?
– Сервант пропил, – коротко сообщила Рая. – Стенку не тронул, а вот сервант пропил. Я вовремя появилась.
– Какое счастье...
– Надька, давай без сарказма. Что делать-то мне? Убьет ведь.
– Кажется, у Лильки есть среди знакомых какой-то известный психотерапевт, который алкоголизм лечит, – вспомнила Надя.
– Денег небось дерет...
– Рая, если знакомый, то, может быть, удастся договориться!
– Хорошо, попробуем договориться, – смиренно вздохнула Рая. – Ты говорила, конфеты у тебя еще какие-то есть? Давай... Да, а у тебя-то как дела?
– Хорошо. Ну, если не считать, что я сумку у Альбины забыла.
– А у Альбины как дела?
– А у Альбины как дела?
– Тоже хорошо... Ой, Райка, мне Леон так понравился! – неожиданно призналась Надя.
– В каком смысле? – моментально насторожилась Рая. – Это ведь свинство – у больной женщины мужика отбивать...
– Ну что ты такое говоришь! – закричала Надя. – Мне он совсем в другом смысле понравился! Как человек! Мы ведь почти и не знаем его. Ну знаем только, что он композитор и что очень занятой... А я с ним говорила, и музыку он играл мне, которую сочинил! Мы почти до утра с ним просидели...
– До утра? – прищурилась подбитым глазом Рая. – А Алька где была?
– Спала. Ты понимаешь, я совершенно случайно вышла ночью воды попить и столкнулась на кухне с Леоном. Мы с ним разговорились – так, ни о чем – и почти до четырех утра просидели в его студии. Он милый и потрясающе талантливый! – улыбнулась Надя.
– Говорят, они с Альбиной в разных комнатах спят, – вдруг заявила Рая. – Это правда?
– Ну, я не знаю... Я не проверяла, – пожала плечами Надя. – Комнат-то у них много – и не разберешь, кто где. А кто тебе сказал?
– Лилька.
– Ой, Рая, нашла кого слушать! У Леона с Альбиной удивительные отношения... – тихо произнесла Надя. – Они так друг о друге заботятся!
– Ну да, ну да... – закивала Рая.
– Ты чего? – угрожающе произнесла Надя.
– Я ничего... А что, Леон не живой человек? Представляю, как тяжко ему, с такой-то женой... Не всякий мужчина согласился бы. И детей ему, наверное, тоже хочется – хоть он и композитор, но не все же время в высоких сферах летает!
– Райка!
– Ты погоди... – отмахнулась Рая, лицо ее с фиолетовым подглазьем было полно вдохновенья. – Уж если и решит этот Леон завести любовницу, то лучше твоей кандидатуры и не придумаешь. Во-первых, ты Алькина подруга и мужа у нее не уведешь. Так, встречаться иногда будете – поскольку ты одинокая, и тебе тоже личной жизни не хватает. Во-вторых, и ей спокойнее – ты человек порядочный, скромный, у тебя ведь, кроме Прохорова, и не было никого больше...
– Райка, я тебя убью...
– Ты погоди руками махать, за Колесовым в очередь становись... Да, еще ты можешь родить Леону ребенка! Знаешь, Алька тебя так любит, что и ребенка этого бы любила, как родного...
То, о чем говорила сейчас Рая, было уже чистым полетом фантазии.
Надя, уже не просто сердитая, а в совершенном приступе бешенства, затрясла Раю за плечи, чтобы заставить ее замолчать. Райкины глаза – темные, круглые – смотрели прямо и неподвижно. В их глубине плескалось безумие, или...
– Господи, да ты шутишь! – всплеснула руками Надя. – Ты нарочно... А я и поверила, точно дурочка!
– Чуть голову мне не оторвала, – с удовлетворением произнесла Рая, поправляя прическу. – А я и так еле живая, между прочим. Давай Лильке звонить – узнаем у нее про этого психотерапевта.
– Лильке невозможно дозвониться – я пробовала и вчера, и позавчера...
– А сегодня? – деловито уточнила Рая, придвигая к себе телефон и набирая номер.
– Сегодня – нет, но я не думаю...
– Алло! – отозвалась Лиля по громкой связи утомленным и нежным голосом.
– Лосева, привет! – крикнула Рая в микрофон. – Это я. И Надежда рядом. У меня к тебе срочное дело...
– Да, Лилечка, помнишь, ты рассказывала об одном человеке, который очень успешно лечит алкоголизм?.. – стоя рядом с Раей, громко спросила Надя.
– Помню-помню... – замурлыкала Лиля. – Да, Наденька, я тебе еще деньги должна, ведь так? Вот вы с Раей и приезжайте ко мне. Я сейчас совершенно свободна – Адам только что уехал...
– Поехали, Шелестова. – Рая оглянулась на Надю, которая с нерешительным видом теребила сережку в мочке уха.
– Нет, я не могу, у меня работа, – стала тихо отказываться Надя. – У меня сроки, а издательство ждать не станет...
– Так это ненадолго! – с досадой прошептала Рая. – Я же на машине! Пять минут туда, пять минут обратно!
– Чего вы там шепчетесь? – обиженно закричала Лиля. – Я все слышу! Надя, если хочешь получить деньги, то приезжай немедленно – потом, может быть, ты меня снова не застанешь...
Надя хотела сказать, что Лиля должна вовсе не ей, а Альбине, которая столь героически всех выручила, но потом решила, что ехать, видимо, все-таки придется.
– Кофту надень. Или плащик какой-нибудь... – строго предупредила ее Рая перед выходом. – Там, между прочим, холодно.
Надя полезла в свой необъятный шкаф за ветровкой и неожиданно наткнулась на свитер Егора Прохорова, который давно собиралась выбросить.
– Вся наша жизнь была сплошным спектаклем... – язвительно пробормотала она, отбрасывая свитер. – И никакой любви!
– Ты чего там бормочешь? – подозрительно спросила Рая.
– Так, ничего, – Надя наконец нашла белую ветровку.
* * *У Лили Лосевой была чудесная однокомнатная квартира, выходящая окнами на Москва-реку. Эту квартиру Лиле подарил Адам, поскольку раньше Лиля жила с матерью на скучной окраине, а свидания в присутствии третьего лица, да еще и в районе «Северное Бутово», его совсем не устраивали.
– Наденька, Раечка... – залепетала Лиля, встречая подруг. – Милые мои...
– Я до тебя три дня пыталась дозвониться! – сказала Надя, подставляя Лиле щеку. – Ты где была?
– Дома я была, – удивленно ответила Лиля. – Райка, ты хоть в помещении очки свои сними! Что там у тебя? У-у, какой красивый фонарь! Колесов постарался, да?
– А что же на звонки не отвечала? – продолжила допрос Надя.
– Я же говорю – у меня Адам был! Я все телефоны отключила, потому что Стас звонил мне каждые пять минут... Как говорят в народе – просто достал уже меня!
– Так у вас со Стасом все кончено? – с любопытством спросила Рая.
– А у нас ничего и не было... – презрительно пожала плечами Лиля. – Так, небольшая интрижка на пару дней... Глупо придавать этому серьезное значение!
– А у меня, Лилечка, беда – Колесов совсем распоясался, – вздохнула Рая. – Ну, да ты сама видишь – результат на лице!
– Сейчас телефончик Сан Саныча найду! – спохватилась Лиля. – Сан Саныч, говорят, такой классный специалист – спасал людей в совершенно безнадежных случаях, когда человеку уже ничего не помогало – ни торпедо, ни эспераль, ни бабушки-старушки со своими заговорами...
– Дай-то бог... – опять вздохнула Рая.
Лиля бегала по комнате в восточных тапочках с загнутыми носами, в шелковом пеньюаре, растрепанная, румяная и невероятно хорошенькая.
– Где же записная книжка? Ах, вот! Наденька, пока не забыла – деньги! Спасибо тебя, что выручила...
– Это не я, это Альбина! – с досадой перебила ее Надя, и в этот момент раздался звонок в дверь.
Подруги переглянулись.
– Кто это, Лилька?
– Понятия не имею... – встревоженная Лиля помчалась в коридор, заглянула в глазок. – Ой, это Адам вернулся! Адам, миленький, так я и знала, что прибежишь обратно – ты сотовый в ванной забыл...
В коридор зашел Адам Блендис – в строгом, песочного цвета костюме и ярко-желтой рубашке, с помятым, но чрезвычайно стильным портфелем в руке. У него были светлые прямые волосы, торчащие неровными прядками – казалось, небрежность пьяного парикмахера, а на самом деле – тонкая задумка стилиста высшего класса, – и длинный прибалтийский нос. Адам приветливо и холодно улыбнулся сидевшим в комнате Наде и Рае.
Лиля принесла ему сотовый из ванной, прикрыла дверь, и они о чем-то зашептались. Надя перелистывала в руках детектив, лежавший на журнальном столике, а Рая напряженно прислушивалась, от усердия вытянув шею.
– ...обязательно сообщи мне.
– Да, Адам, еще не забудь, что в субботу мы идем к Нерсесянам, а у меня ни одного подходящего платья...
– Детка, я все помню! Ладно, до встречи, будь хорошей девочкой, Лулу...
Последняя фраза была произнесена совсем тихо. Наде даже показалось, что она и вовсе ослышалась, на самом ли деле он произнес это слово. И почему ее, Надю, оно вдруг так взволновало?..
Адам ушел.
– Лиля, миленькая, как он тебя назвал? – тут же спросила Надя.
– Кто? – захлопала глазами Лиля.
– Лилька, ты в курсе, что Шелестова в Алькиного мужа влюбилась? – вдруг встрепенулась Рая. – Они целую ночь трепались. И музыку слушали!
– Что-о? – вытаращила глаза Лиля, моментально переключившись.
– Райка, дура! – в отчаянии закричала Надя. – Ты опять! Лилечка, не слушай ее – она невменяемая!
– Ты влюбилась в Леона?
– Не влюбилась! Просто у нас был один небольшой разговор и совместное прослушивание музыки – когда я у Альки осталась ночевать.
– Ты ночевала у Альки? – удивилась Лиля. – Надо же... Насколько я помню, она еще никого у себя ночевать не оставляла. Да и в гости к ней не допросишься.
– Лиля, Райка все врет!
– Да знаю я, что Райка врет, – вдруг улыбнулась Лиля. – А ты, Надежда, тоже хороша – разве не видишь, что она специально тебя заводит... По-моему, в Леона Велехова невозможно влюбиться. Он какой-то... – Лиля с недоумением передернула плечами.
– Чокнутый, – подсказала услужливая Рая. – Даром что композитор! Нет, не все композиторы ненормальные, есть вполне приличные – те, кто музыку к песням сочиняет, мюзиклы всякие... А Велехов что? Симфонии да оратории... Тьфу! Их сейчас никто не слушает.