Еще важный аспект: в чем сейчас у ребенка особая потребность? Может быть, он проходит период адаптации и не уверен, что вы захотите оставить его у себя насовсем? Может быть, у него нет друзей в классе, его дразнят и отвергают? Может быть, его не так давно забрали из кровной семьи и он сильно тоскует? Может быть, у него подростковый возраст и он пытается разобраться в себе и в своих отношениях с вами?
Следующий круг вопросов: что вы уже пробовали делать и какой был результат? Какие ваши действия улучшают поведение ребенка, а от каких становится только хуже? Как вы выходите из ситуации? Быстро ли потом миритесь? Что происходит с вашими отношениями? Как выглядит и как чувствует себя ребенок во время и после «инцидента»? А как вы?
Давайте сравним два развернутых описания проблемы, которая в обоих случаях коротко описывалась родителями одними и теми же словами: «Нас замучили ее постоянные истерики».
Ситуация 1. Кате 1 1. В семье недавно, около двух месяцев. В прошлом была попытка устроить ее в семью, но приемные родители испугались взрывного характера девочки, перепадов настроения, перевозбуждения по вечерам, когда Катя долго не могла заснуть и «стояла на ушах». Когда началась учеба и выяснилось, что и поведение в школе весьма проблемное, Катю вернули.
Сейчас Кате вроде бы все нравится, она стала спокойнее, лучше засыпает. Но очень часто устраивает истерики. Происходит это в ответ на любое, даже самое незначительное, самым дружелюбным тоном сделанное замечание. Истерики громкие, шумные, со слезами, криками, оскорблениями, хлопаньем дверью и пинанием всех подвернувшихся предметов. В ответ на увещевания, просьбы успокоиться и вести себя прилично Катя кричит что-нибудь вроде: «Ну и не надо мне вас! Отстаньте вообще! Уйдите отсюда!». Запреты или требования истерик не вызывают, только критика. Иногда даже не критика, а намек на нее.
Родители пробовали во время истерики уходить в другую комнату, но тогда Катя плачет горше и дольше. Пробовали обнимать и утешать, тогда Катя сначала вырывается, потом потихоньку затихает и еще очень долго всхлипывает.
После истерики она выглядит измученной, опустошенной, несчастной, не смотрит в глаза, ей явно стыдно за свой срыв. Бывает рада, если с ней продолжают общаться дружелюбно, старается помочь, что-то сделать по хозяйству. Обсуждать тему своих истерик не хочет, как будто боится, сразу замыкается и на все вопросы отвечает «не знаю».
Родители во время ее срывов чувствуют одновременно жалость, злость и страх. Им кажется, что Катя способна в такие моменты что-нибудь с собой сделать или убежать из дома (она уже пыталась пару раз выскочить из квартиры).
Ситуация 2. Наташе 8. В семье она уже давно, с 5 лет. Девочка с рождения росла в детском доме. Веселая, общительная, симпатичная, в школе дела идут неплохо. В семье есть еще один приемный ребенок, 4-летний Костик. Дети то ладят, то ссорятся, по-разному.
Наташа замучила родителей истериками. Поводом может послужить любая мелочь: мама не разрешила надеть во двор новую кофточку, тетрадка помялась в портфеле, Костик взял ее ластик, потерялась заколка, папа выключил телевизор, уколола палец, забыла записать домашнее задание — и Наташа уже рыдает в голос, с подвываниями и слезами градом.
Долгое время родители, напуганные отчаянием ребенка, бросали все дела и прибегали, чтобы поискать заколку, расправить тетрадку, увести Костика и т. д. Однако чем дальше, тем больше это их раздражало. Появилось чувство, что Наташа просто манипулирует ими. Чем большее рвение они проявляют, чтобы ей помочь, тем по более ничтожному поводу начинается истерика в следующий раз. Они перестали помогать дочке, а порой срываются и кричат на Наташу, когда она плачет, выгоняют ее из комнаты. В результате несколько раз истерика становилась такой сильной, что у Наташи начинались затруднения с дыханием и родители вновь принимались утешать ее.
Как ни странно, после истерики, когда все уже помирились и как-то решили исходную проблему, Наташа выглядит неплохо, быстро возвращается в хорошее расположение духа, опять весела и полна сил.
Чего не скажешь о родителях, которые чувствуют себя измученными, истощенными и с трудом сдерживают раздражение. Они боятся, что это плохо повлияет на Костика, который каждый раз испуганно смотрит на рыдающую сестру и сам готов заплакать.
Кроме того, родители со временем стали чувствовать приближение истерик. В доме словно сгущается атмосфера, Наташа становится все более мрачной и раздраженной, ко всем цепляется и, наконец, разражается «гроза». Иногда девочка прямо с утра встает «не с той ноги» и пока не найдет повода «разрядится», не может толком ни играть, ни общаться.
Еще одно наблюдение: когда дома только папа, истерик не бывает. И на прогулке с папой не бывает. А если с мамой или с двумя родителями, то очень часто. В школе истерик не было ни разу, но школа началась недавно. Родители очень боятся, что Наташа устроит концерт в классе.
Согласитесь, после таких подробных описаний появляется гораздо больше материала, чтобы понять, что может стоять за поведением ребенка и как надо действовать. Что-то можно дополнять и уточнять, чем больше вы будете наблюдать за поведением ребенка, тем больше нюансов научитесь замечать. Заодно и сами успокоитесь — трудно впадать в панику и в отчаяние в процессе вдумчивого наблюдения. Обычно тогда же появляются идеи и гипотезы о том, «как это все устроено». Значит, пора переходить к следующему шагу.
Шаг пятый Ищем «пружину»
Люди по природе своей ленивы. И взрослые, и дети. Мы не склонны делать то, что нам ни к чему. Тем более мы не станем делать ничего трудоемкого, энергозатратного, да еще и грозящего неприятностями, если нам от этого нет никакой пользы. Причем это справедливо не только для «хороших» дел, но и для «плохих». Например, та же истерика. Очень энергозатратное мероприятие! Или воровство — это сколько же сил и нервов надо потратить! Даже отбиваться от требований вынести мусор, выдержать натиск родителей, их недовольство, а то и последующие санкции гораздо труднее, чем вынести этот самый мусор. Если ребенок все же выбирает столь утомительный тип поведения, значит, есть ради чего.
Значит, первый вопрос который стоит себе задать — зачем он это делает? Чего хочет? В самом начале мы говорили об общих целях, к которым стремится ребенок, давайте теперь рассмотрим, как это происходит на практике.
Разберем на примере такого часто встречающегося вида трудного поведения, как воровство. С какой целью может ребенок настойчиво воровать вещи или деньги? (Не один раз по глупости, это еще не трудное поведение, а именно настойчиво, несмотря на объяснения и наказания.)
Список может получиться примерно таким:
1. У ребенка может быть пока не сформировано представление о собственности. Это довольно сложное абстрактное понятие, которое ребенок, растущий в семье, осваивает постепенно. Ребенок, который жил в детском доме, может ничего не знать о назначении денег, о том, что они имеют определенную ценность, что их количество ограничено, что они кому-то принадлежат. У него может не быть опыта обладания своими собственными вещами, а значит, и привычки уважать чужую собственность.
В этом случае потребность ребенка — разобраться в вопросах собственности, стать квалифицированным пользователем такой непростой субстанции, как деньги.
2. Воровство может быть просто привычкой, возможно, ребенка учили этому и хвалили, когда он приносил деньги и вещи старшим. Попав в новую семью, он старается понравиться всеми доступными ему способами, в том числе и таким.
В этом случае потребность ребенка — одобрение взрослых.
3. Нередко воруют дети, родители которых уверены, что они лучше знают, «что ему в действительности нужно», и без достаточных основании отказывают в покупке модной одежды, предметов увлечения (дисков с музыкой и фильмами, билетов на концерт и т. д.), ограничивают карманные деньги. Это заставляет ребенка чувствовать себя «белой вороной» среди сверстников, что для подростка очень тяжело. Ему кажется, что с ним не считаются, не доверяют ему, «держат за маленького», который сам не может принимать решения (например, о том, как именно ему стоит одеваться).
В этом случае потребность ребенка — «быть в порядке», не испытывать отвержения сверстников, и еще принимать решения относительно самого себя.
4. Часто целью ребенка, крадущего деньги, становится подкуп ровесников, которые готовы общаться с ним, только если у него есть сладости или игрушки. Это особенно характерно для детей, которых детский коллектив отторгает из-за физических или других недостатков: полноты, маленького роста, заикания и т. д. В положение изгоя легко может попасть новенький в классе, особенно если ребенок нервничает, ведет себя неуверенно.
В этом случае потребность ребенка — быть принятым сверстниками, иметь друзей.
5. Бывает, что дети воруют, чтобы привлечь внимание родителей, особенно если взрослые очень болезненно воспринимают воровство. Деньги или купленные на них сладости ребенок может воспринимать как символическое замещение родительской любви. Часто такое происходит в периоды, когда родители из-за усталости или в результате длительного конфликта с ребенком мало его хвалят, редко выражают симпатию, предъявляя только требования и претензии.
В этом случае потребность ребенка — быть любимым и принятым, получать внимание и заботу.
6. Иногда дети своим трудным поведением, в частности воровством, пытаются воздействовать на ситуацию в семье. Например, родители в ссоре. Они почти не общаются между собой, в доме напряженная атмосфера. Но вот ребенок украл — и папа с мамой вместе принимают меры, обсуждают случившееся, снова, как раньше, часами сидят на кухне и разговаривают. Ребенок боится развала семьи гораздо больше, чем наказания, и может пытаться таким образом «объединить» родителей.
В этом случае потребность ребенка — близость и контакт между взрослыми членами семьи, чувство защищенности в прочной семье.
7. Приемный ребенок, особенно в период адаптации, постоянно чувствует тревогу и страх, что его могут отдать обратно. Иногда это чувство настолько тягостно, что ребенок начинает провоцировать приемных родителей по принципу «брось, а то уронишь». При этом дети обычно очень точно определяют самые «уязвимые места» взрослых, и если детское воровство — очень болезненная для родителей тема, то именно его ребенок и будет использовать для проверки серьезности их намерений.
В этом случае потребность ребенка — быть уверенным, что он принят в семью навсегда, и не мучиться от тревоги.
8. Встречается навязчивое воровство невротического характера, связанное с постоянно высоким уровнем тревоги. Этим синдромом порой страдают очень состоятельные люди, они крадут какую-то вещицу в магазине, хотя при желании могли бы купить весь этот магазин целиком. В момент кражи человек испытывает острые ощущения, бурю эмоций, которые затем сменяются расслаблением и эйфорией. Здесь мы имеем дело с психологической зависимостью, воровство этого типа может встречаться у детей, переживших психологическую травму, неуверенных в своем нынешнем положении, испытывающих страх перед будущим, имеющих низкую самооценку и не получающих достаточной эмоциональной поддержки.
В этом случае потребность ребенка — хотя бы на время избавиться от гложущей тревоги, получить передышку в виде расслабления и эйфории.
9. Воровство может служить для ребенка способом сохранить верность своим кровным родителям, особенно если единственное, что ему известно о маме — что она сидела за кражу. Такое поведение более вероятно, если приемные родители относятся к кровным пренебрежительно или ревниво, допускают негативные высказывания в их адрес, подчеркивают, что ребенок благодаря воспитанию в новой семье теперь будет «не таким», как его кровные родители. В подобных случаях у ребенка не остается другого способа сохранить связь со своими родными, кроме как походить на них в том единственном, что он о них знает.
В этом случае потребность ребенка — быть верным своему роду, иметь право на привязанность к своим кровным родителям, сохранить свою идентичность.
10. Ребенок может воровать от безвыходности: если у него вымогают деньги путем угроз или он страдает наркозависимостью. Возможно, его отношения с приемными родителями еще не таковы, чтобы он мог обратиться к ним за помощью.
В этом случае потребность ребенка — быть в безопасности, защитить себя от угроз и страданий.
11. Порой детское воровство вызвано очень острым желанием обладания чем-то, которое охватывает ребенка и которое бывает непонятно взрослым. Такое желание может подогреваться рекламой (маркетинговыми акциями под лозунгом «Собери их все»). Это очень важный жизненный опыт. Когда ребенок крадет, уступив соблазну, он хочет узнать границы дозволенного, получить новый опыт, узнать, каково это, когда ты сделал то, что нельзя. Без такого опыта невозможно формирование совести. Ведь совесть — не следование внешним правилам, а внутренний сторож, который не позволяет поступать неправильно, потому что «знаешь, как потом будет плохо на душе».
В этом случае потребность ребенка — получить опыт соблазна, проступка, стыда, раскаяния, и сделать свои выводы из этого опыта.
Как мы видим, все названные ситуации, кроме последней, не имеют никакого отношения к воровству как таковому. Ни в одной из них ребенок не хочет «сознательно присвоить чужое» (именно таково словарное определение понятия «воровство»). Его цели совсем иные: любовь, покой, безопасность, успешность и т. д. Можно надеяться, что показав ему, как можно добиться того же самого, не прибегая к воровству чужих вещей и денег, мы поможем ребенку избавиться от этого крайне неприятного вида трудного поведения.
Примерно таким образом можно рассуждать о любом виде трудного поведения, выдвигая гипотезы о его «движущей силе», от простого к сложному. Обычно довольно быстро родителю, который неплохо знает своего ребенка и предварительно хорошо понаблюдал за его поведением, становится ясно, какие из «пружин» имеют место в конкретном случае. Например, возвращаясь к истерикам Кати и Наташи, можно предположить, что глубинная потребность Кати — преодолеть стресс адаптации, обрести уверенность, что ее примут даже с недостатками и не отдадут из-за того, что она «не такая». У Наташи в истериках проявляются последствия ранней депривации, привычка «выцыганивать» внимание взрослых выработанная в доме ребенка. Появление брата и ревность обострили проблему и Наташа прибегает к хорошо испытанному средству, чтобы родители полностью сосредоточились на ней. То, что они при этом ей недовольны, уже не так важно. Главное — она получила внимание.
Хорошо, а что делать, если нет уверенности, что «пружина» определена правильно? Тогда нужна дополнительная информация.
Например, очень часто можно понять, что движет ребенком, анализируя собственные чувства. Общаясь, мы всегда чувствуем состояние другого человека, испытываем либо сходные, либо дополнительные чувства. То есть если человек боится, мы тоже можем почувствовать страх, если злится — мы тоже злимся, если он намерен выяснить, «кто здесь главный», мы испытываем прилив агрессии и мобилизуемся для отпора, если он хочет от нас получить то, чего мы дать не в состоянии (например, безраздельное и безграничное внимание), мы чувствуем раздражение.
Это впервые было подмечено и описано американским педагогом Рудольфом Дрейкусом. Правда, он выделял всего четыре «пружины»[3] в поведении детей: потребность привлечь к себе внимание, желание избежать неудачи, выяснение «кто здесь главный» и месть. При этом взрослый чувствует, соответственно: раздражение, бессилие, злость и обиду. Понаблюдайте за собой, и вы убедитесь: так оно и есть. Собственные чувства действительно могут помочь нам распознать, что же движет ребенком.
Собственно, о «пружине» можно не гадать, а спросить у самого ребенка. И некоторые дети, даже довольно маленькие, способны внятно ответить на вопрос: «Зачем ты это делаешь?». Обратите внимание: не «почему?» (не убрал, взял чужое, сломал, закатил скандал), а «зачем?». Это может быть довольно странный вопрос, например: «Зачем у тебя по утрам перед школой живот болит?». Только задавать его надо не с вызовом в голосе, и не тогда, когда вы уже разозлились, а спокойно, заинтересованно.
Можно предложить ребенку варианты ответов: «Ты знаешь, иногда дети врут, чтобы о них не думали плохо. С тобой так бывает?» или «Иногда мы на самом деле хотим пожаловаться, чтобы нас пожалели, но стесняемся и вместо этого начинаем придираться и цепляться к словам. А у тебя не так?».
Внимание! Чтобы узнать чувства и мотивы ребенка, попробуйте использовать методику активного слушания, которая описана, например, в широко известной книге Ю. Б. Гиппенрейтер «Общаться с ребенком? Как?». Этой методикой также можно практически овладеть на тренингах для родителей.
Даже если вы не смогли сразу верно определить «пружину», ничего страшного. Попробуйте двигаться по шагам дальше, исходя из этой гипотезы, и скоро по реакции ребенка вы увидите, что делаете что-то не то. В любом случае возможных «пружин» конечное количество, и со второй или третьей попытки вы обязательно найдете правильную.
Шаг шестой Объясняем, что не так
«Как ты себя ведешь! Это ужас просто!» — говорим мы в сердцах ребенку. Давайте на минутку остановимся и спросим себя: к какому результату приведет эта гневная тирада? Поможет ли она ребенку вести себя лучше? Вызовет ли у него желание измениться? Улучшит наши отношения с ним? Повысит его самооценку? Снизит его тревогу? Может быть, хотя бы поможет нам в будущем лучше с ним справляться? К сожалению, на все эти вопросы приходится отвечать: нет, нет и нет. Единственный результат — взрослый «сбросил пар», разрядился. Да и то не всегда, ведь сплошь и рядом подобные фразы говорятся даже без особого чувства, по инерции, потому что «так положено», это наш родительский долг — что-то в этом роде произносить.