В подобных случаях опасная ловушка, в которую попадает семья — пытаться сделать все и хорошо. Это трудно. Сережа сильно отстал от программы, у него много пробелов, нет навыка самостоятельных занятий (в интернате уроки делали всем классом под присмотром педагога, а четверки ставили уже за то, что написал пару строк). Тем более важным кажется его приемным родителям «наверстать», позаниматься побольше и поподробнее. В результате жизнь семьи полностью подчинена урокам, подавляющую часть времени Сережа занят ненавистным делом, практически все время, которое он проводит с родителями, тоже посвящено этим ужасным урокам. Пока он не протестует явно, просто саботирует, отчаивается, иногда плачет. Но наступит день, и он просто откажется от этого многочасового издевательства над собой, а возможно, и идея жизни в семье покажется ему не столь уж привлекательной. Что тут делать?
Неправильно была поставлена задача — изменить Сережино отношение к урокам. Это нереально, у него нет привычки получать удовольствие от учебы, ему тяжело и трудно, смысла в этом занятии он не видит, да и наш стиль преподавания, что греха таить, вовсе не предусматривает, чтобы ученику было интересно. Должен — делай, разговор короткий. Поэтому первое, о чем мы договорились с родителями — чтобы они перестали злиться на чувства, которые испытывает ребенок. Да, он ненавидит учиться. У него есть для этого основания. Быстро это не изменится. Надо принять это как данность, как условие задачи, которую нужно решить. А решить ее совершенно необходимо, иначе эти чертовы уроки полностью сожрут зарождающуюся привязанность, симпатию, доверие, близость — все то, ради чего, собственно, и создавалась новая семья.
Какова потребность Сережи, скрывающаяся за его саботажем? Не делать неприятное и тяжелое дело. Как он этого добивается? Тормозит, тянет время, упирается. И в результате получает «приз»: нелюбимое дело каждый день по много часов. Это мы обсудили уже с самим Сережей. Поговорили и о том, что он стал бы делать, если бы вдруг домашние задания занимали меньше времени. Оказывается, он давно мечтал ходить на футбол, и секция в школе есть по вечерам, но сейчас не успевает — уроки. Пришли совместно к выводу, что тот способ, который Сережа использует сейчас, никуда не годится. Получается только хуже, да еще и отношения с родителями портятся.
А как же быть? Есть у американцев такое выражение — «съесть лягушку». Это означает: сделать неприятное дело как можно быстрее. Вот технологии «съедания лягушки» Сереже и предстояло научиться. Кстати, очень полезный навык для каждого человека. Для начала мы договорились, что урокам нужно отвести определенное время. Обсудили, сколько, и получилось два часа. И не больше. Неприятное занятие всегда очень важно вогнать в жесткие границы и из них не выходить. Но 2 часа занятий подряд — это неправильно. Договорились так: Сережа заводит таймер на 20 минут и это время честно, с отдачей, как может, занимается. 20 минут — не смертельный срок, можно вытерпеть. Звонок таймера — все, стоп. Сколько успел, столько успел. Перерыв. Попрыгать, посмотреть в окно, съесть конфету. Потом снова 20 мин. И еще раз. В конце первого часа позвонил родителям, доложил об успехах, они похвалили, поддержали, что-нибудь хорошее сказали. Перерыв побольше — тоже по таймеру, минут 20–30. Можно чаю попить, на спорткомплексе позаниматься. И снова три раза по 20 мин. После этого — НИ МИНУТОЙ БОЛЬШЕ! Даже если не успел. Даже если не получилось. Все, уроки на сегодня окончены. Если очень хочется доделать или разобраться, можно вечером попросить помочь родителей. Но не тратить на это больше получаса! Что успели объяснить, то и ладно. В освободившееся время: футбол, гулять, кино, конструктор — все, что душа пожелает.
Важнейшее условие: сами родители НИЧЕГО НЕ ПРОВЕРЯЮТ, только по просьбе Сережи. Если он звонит и отчитывается, что позанимался — хвалят. Не звонит — сами не напоминают. И за оценки ближайшие пару месяцев не ругают — нужно время, чтобы привыкнуть к новой системе. Учительницу желательно предупредить, чтобы не считала брошенное на середине задание неуважением к себе. Но оценки пусть ставит, как считает нужным, скидок не надо.
Конечно, поначалу родители были в шоке. Как это: не доделал — и бросить? Это что же за привычка вырабатывается? И как тогда наверстывать пробелы? Но удалось убедить их попробовать, ведь хуже, чем есть, не станет. Если Сережа будет действительно два часа в день заниматься, а не сопротивляться, толку получится больше, чем от многочасовых страданий. Лучше делать не все идеально, но каждый день понемногу, эффект обязательно будет.
Решили попробовать. Сам Сережа отнесся к новшеству со смесью скепсиса и энтузиазма. С одной стороны, очень хотелось на футбол. С другой — не верил, что сможет сам заниматься. Надо сказать, что сразу и гладко действительно не получилось. Сначала он впадал в панику, что ничего не успеет. Родители срывались и начинали по вечерам проверять, критиковать, заставляли переделывать. Или звонили с работы, проверяли, занимается ли Сережа, он врал и опять приступал к саботажу. Однако выигрыш во времени был заметен, а результаты намного хуже не стали. Лучше не стало тоже, но у мальчика появилась возможность заниматься чем-то другим.
Прошло почти два месяца, прежде чем Сережа успокоился и убедился, что за два часа можно сделать много. Он стал чаще просить по вечерам родителей помочь с уроками. Постепенно заполнялись пробелы в знаниях, начали появляться четверки. Иногда Сережа срывается и вообще не делает уроки, но это случается нечасто. Гораздо чаще срываются родители, которым так и хочется поактивнее помочь сыну. Как только они начинают давить и контролировать, Сережа вновь начинает свой саботаж. Не могу сказать, что проблема в этой семье полностью решена, но стало терпимо. Они больше не испытывают отчаяния и вместе подшучивают над своей «головной болью» в виде «чертовых уроков».
Приемным детям, не имеющим большого опыта жизни в семье, особенно трудно даются хорошие технологии в сфере общения. Попросить прощения, помириться, завязать контакт — для них это очень непросто. Обычно нет времени ждать, пока ребенок наработает эти технологии за счет нового жизненного опыта. Приемным родителям приходится проводить «ускоренный курс обучения», показывая ребенку и проговаривая элементарные, казалось бы, вещи. Имеет смысл ему сказать: «Когда тебя ругают, лучше не улыбаться, а извиниться», «Если хочешь помириться после ссоры, подойди к человеку и обними его», «Чтобы познакомиться ребятами в классе, принеси что-нибудь интересное, например, альбом с наклейками», «Если тебе нужны деньги, скажи об этом мне, и мы решим, как быть».
Это же касается пресловутой проблемы «называния» приемного родителя: мамой, папой, тетей, по имени, по имени-отчеству. Часто родители оставляют это на усмотрение ребенка, боясь на него давить, а сами с замиранием сердца ждут, какой же вариант он выберет. Но для ребенка задача может оказаться неразрешимой. Он будет мучиться сомнениями, стесняясь выбрать то или другое. Гораздо лучше помочь ему, сказав: «Мне было бы удобно, если бы ты называл меня тетей Олей и на „ты“. А тебе?». Или: «Давай договоримся, что папой ты меня сможешь называть, когда немного привыкнешь, а пока можно просто Иван».
Особый случай — трудное поведение, через которое проявляется верность ребенка его кровной семье. Порой приемные дети могут воровать, игнорировать учебу, курить, пробовать алкоголь, если единственное, что они знают о своих родных родителях — это их пороки.
Ситуация 2. Кириллу 12, он живет с приемными родителями уже четыре года. До этого был год в приюте и семь лет с кровной мамой. В приют он попал после того, как маму посадили за воровство и что-то еще более серьезное. Тогда же она была лишена родительских прав. Маму он помнит смутно, видимо, она и до тюрьмы не очень хорошо о нем заботилась, подолгу отсутствовала дома, мальчик оставался со случайными людьми. Информации о ней нет, она не пишет, и он тоже не знает, куда ей написать.
В последний году Кирилла несколько раз были случаи воровства. Он брал деньги у родителей, в школе, а в последний раз украл огромную сумму — отец принес домой чужие деньги на несколько дней, на хранение. Скандал был грандиозный, хорошо еще, что потратить Кирилл успел не так много.
Конечно, были и воспитательные беседы, и работа с мальчиком детского психолога. Было видно, что он сам расстроен, что он дорожит приемными родителями и не хочет их огорчать. Но никакой уверенности, что все не повторится, у семьи не было. Наконец на одной из встреч психолог предложила Кириллу выбрать из коробки игрушки и представить, что это его близкие. Он поставил приемных маму, папу, бабушку, потом вдруг замер над коробкой и очень тихо спросил, не поднимая глаз: «А свою маму… можно?». «Конечно, это же твоя мама». У Кирилла потекли слезы. Он не мог остановиться, все плакал и плакал. Потом выбрал из коробки красное бархатное сердечко и положил на стол: «Это — мама».
Приемные родители были поражены, когда психолог объяснила им, как Кирилл до сих пор тоскует по маме. Он никогда не говорил об этом, ничего не спрашивал, ничем не выдавал своих чувств. Не то чтобы они были против — просто были уверены, что все это уже в прошлом. Приемные родители испытывали негативные чувства по отношению к кровной маме — семья была верующая, до щепетильности честная (потому отцу и доверили чужие деньги на хранение), и, конечно, они побаивались, что мать выйдет на свободу и попытается вернуть ребенка. При этом они любили Кирилла и очень ему сочувствовали и, конечно, не стали бы плохо говорить о маме при нем. Они вообще не касались этой темы. Только когда начались случаи воровства, иногда делились друг с другом мучительной тревогой: вдруг все-таки гены?
Родители по совету психолога поговорили с мальчиком о его маме, помолились за нее, сходили вместе в церковь и поставили свечку за ее здоровье. Они обратились в опеку, которая в свое время занималась Кириллом, попросили навести справки о его маме, найти ее адрес. Сотрудники опеки написали в колонию, оттуда пришел короткий ответ, что мама жива и более-менее здорова, но сидеть ей еще долго. Она прислала сыну открытку к Новому году, в которой просила его хорошо учиться и слушаться «добрых людей, которые тебя растят». Ничего не обещала. Кирилл ей ответил, они еще несколько раз обменялись короткими письмами, но постепенно переписка сошла на нет.
В результате Кирилла «отпустило». Он стал спокойнее, мягче, еще больше привязался к приемным родителям, случаев воровства больше не было. Он твердо намерен помогать кровной маме, если ей понадобится помощь, но своей семьей считает новую семью. Ему важно, что он знает, где мама, а мама знает, где он. Этого достаточно.
Таким образом, суть этого шага в том, чтобы показать или подсказать ребенку другие, «хорошие» способы добиться того, чего он хочет. Трудное поведение очень энергозатратно, и если необходимость в нем отпадает, так как стоящая за ним потребность удовлетворена иначе, оно проходит само. Поэтому если ребенку нужно внимание — уделите ему внимание, не дожидаясь, пока он начнет его «выбивать», если он «качает права» — покажите ему, «кто в доме хозяин», если он испытывает трудности в общении со сверстниками — подскажите, что ему делать и помогите с ними подружиться. Делитесь своим опытом, показывайте на примерах из книг и фильмов, как вышел из сходной ситуации кто-то из героев.
Однако показав правильные, хорошие технологии и, возможно даже, увидев первые попытки ребенка их применить, рано почивать на лаврах. Успех очень важно закрепить.
Шаг девятый Поддерживаем, хвалим, закрепляем достижения
Чтобы проделать огромную работу по замене одних способов поведения на другие, ребенку нужно много душевных сил и вера в себя. Он сможет измениться к лучшему только в атмосфере поддержки, симпатии, принятия, заботы. Любое недовольство, отвержение, неуважение, критика, контроль подчеркивают неуспешность ребенка и усиливают его тревогу. Что мы делаем, когда не уверены в себе? Естественно, цепляемся за самые привычные, хорошо освоенные виды поведения и реакций. То есть в результате ребенок будет еще крепче держаться за те самые «плохие» технологии, от которых мы хотим его избавить.
Вы никогда не задумывались, почему дети в возрасте 6–8 лет так охотно помогают родителям по дому, а подростка не допросишься? Обратите внимание, как все это происходит. Вот шестилетка гордо моет посуду — ему разрешили! Естественно, мама расхваливает его усилия, даже если ей пришлось незаметно перемыть все тарелки снова. Ведь он такой маленький, а уже помощник! Время идет, ему уже 9. Он моет посуду. Слышит ли он в ответ похвалу? Гораздо реже. Ведь он уже большой, это его обязанность. За что же тут хвалить? А что произойдет, если посуда будет помыта плохо? Его раскритикуют, при нем тарелки демонстративно перемоют и низведут его усилия до нуля. Да еще что-нибудь обидное скажут. Вы все еще спрашиваете, куда же испаряется трудовой энтузиазм детей в период с 9 до 12. И почему подростков не заставишь ничего делать?
Именно поэтому так важно поддерживать у ребенка оптимизм и веру в то, что все обязательно получится, замечать и подкреплять любой успех. Исследователи поведения животных и дрессировщики утверждают, что позитивные подкрепления примерно в 4 раза эффективнее негативных. То есть, грубо говоря, чтобы голубь научился кружиться, поворачиваясь в нужную дрессировщику сторону, его придется 20 раз ткнуть палкой с гвоздем, «наказывая» за неверное движение, или достаточно всего 5 раз подкрепить верное вкусным зернышком. С детьми то же самое. Поэтому совершенно необходимо каждому родителю иметь в запасе много хороших и разных «зернышек» — способов подкрепления правильного, нового поведения.
Один из самых сильных — конечно, похвала. Но хвалить надо правильно. Хвалите ребенка конкретно, по возможности точно описывая, что именно вам понравилось. Тогда он будет знать, чем порадовать вас в следующий раз. Как основание для похвалы подойдет любая мелочь, даже еле заметное изменение к лучшему. Вы удивитесь, насколько хорошо это работает. Очень эффективна косвенная похвала, когда вы изливаете свои восторги не прямо на ребенка, а при нем — пришедшему с работы папе или бабушке по телефону.
Другой распространенный способ подкрепления — подарки и вкусности. Вас смущает аналогия с дрессировкой животных? А вы сами разве не любите побаловать себя шоколадкой или пирожным после тяжелой и успешно выполненной работы? Фуршеты на презентациях проектов, корпоративные вечеринки в конце года, банкеты после защиты диссертации — того же происхождения. Все мы в каком-то смысле животные, что уж тут… Используйте это для поддержания у ребенка хорошего настроения и для создания игрового начала.
Например, гиперактивному ребенку будет проще справиться с домашним заданием, если вы предложите такую игру: после каждого примера (записанного предложения) он быстро бежит на кухню и получает изюминку или дольку мандарина. Детям будет приятнее участвовать в генеральной уборке, если по традиции она заканчивается чаепитием с пирогом. И наоборот, ребенку будет легче отказаться от покупки запрещенных врачом чипсов, если вы с ним заведете специальный кошелек и будете каждый поход в магазин откладывать туда сумму, сэкономленную «на чипсах». А в конце месяца покупать на нее подарок в магазине игрушек или просто давать ребенку на расходы.
Конечно, незаменимый способ поддержки — ласка, объятия, поцелуи. Об этом и говорить долго не надо, чем младше ребенок и чем сильнее его депривационная травма, тем важнее для него прикосновения, физический контакт.
Поощрением является и само присутствие родителя, его внимание и время. Часто «пружиной» трудного поведения, например, истерик или саботажа с уроками, с одеванием по утрам является «выцыганивание» внимания родителей. Сделайте из себя награду: «Если ты сможешь сегодня справиться с уроками сам, то я успею приготовить ужин, и мы выиграем целый час времени. Я с удовольствием проведу его с тобой. Чем мы займемся?». Но только честно, если вы — приз, то без сериала по телевизору, хлопот по хозяйству и разговоров по телефону в это время. Приз должен быть качественным!
Научите ребенка видеть и признавать собственные достижения. Это непросто, ведь в нашей культуре хвалить себя считается стыдным, неправильным. Особенно тяжело дается умение видеть свои успехи детям со сниженной самооценкой, а таких среди приемных большинство.
Только вы можете научить ребенка радоваться каждому, пусть небольшому, продвижению вперед, сравнивать себя не с недостижимым идеалом, а с собой вчерашним, гордиться своими успехами.
Всегда уверенно и позитивно говорите о будущих изменениях к лучшему. Не призывайте ребенка измениться, не требуйте, не уговаривайте, не выражайте надежду, а уверенно утверждайте: так будет. Например: «Ты еще не совсем можешь справляться с собой, когда сердишься, но ты еще немного подрастешь и обязательно научишься», «Сейчас ты боишься темноты, многие дети боятся, но потом это обязательно пройдет», «Ты еще не привык к нам и пока нас не любишь, но со временем мы станем одной семьей», «У тебя много пробелов, поэтому сейчас учиться так трудно, но с каждым днем будет лучше». Помните: дети нам верят. Как вы скажете, так и будет.
Шаг десятый Бережем себя, любимых
Иногда приходится слышать от родителей: ребенок-то у нас замечательный, это у меня проблемы. Как сказала одна мама: «Дело не в том, что он мне не нравится. Дело в том, что я сама себе не нравлюсь такая, какой становлюсь с ним». Это вообще-то гораздо лучше, чем позиция «полечите этого ненормального ребенка, а мы тут ни при чем». Недовольный собой родитель готов искать, меняться, обращаться за помощью. Но увлекаться самоедством не стоит.