А ещё его строители построили атаману Шатрову двухэтажный дом в стиле шале. Укоренялся ол Дорг. Семью-то кормить надо.
Глава 35
Вот зачем меня на эту научную конференцию позвали? Ну, поделился я своей находкой пластов чернозёма в огородах станичников, и тут же нашлись доброхоты, которые донесли мои слова и вложили в уши профессора Новых. И от его имени пришёл факс, в котором говорилось, что меня приглашают на научный симпозиум. С указанием места, где оный состоится — Ростов, ДК химиков, четверг, 10–00.
Поворчал, надавал ЦУ и поехал, заблаговременно, разумно посчитав, что могу чего-нибудь пропустить, или допустить опоздание на не особо важное для меня мероприятие. «Среда течёт» — ещё подумал.
Приехал в Ростов перед ужином. Остановился, по привычке, в «Астории». В номере сполоснул мордаху и пошёл заказывать блюда.
«О, Алекс и Макаров». За столиком сидели в ожидании заказа штаб-офицеры донских вооружённых сил. Присоединился. Откушали яства и приступили к кофе. И под кофей Шарп стал ёрничать:
— Борн. Ну, вот как ты проводишь свой день? Молчишь? А я тебе сейчас скажу как. У тебя ж всё по-простому. Так? Чего, ты, безмолвствуешь? Ладно, я скажу. Хе-хе, дело — тело — в тело. Вот как, — заявил егоза с погонами подполковника.
«А мы те сейчас — обратку!» Посмотрел на скаливших зубы офицеров и отставил чашку с кофе. — Жи-ши, бе-ве, дэ-тэ, — обронил. Кавалеры переглянулись. — А действую так. Корплю, потом — тело и в верхнюю часть…дела, — докончил комплект словечек. «Вот!..»
— Да ты шо! — по-простому отозвался Шарп, и вылил своё кофе на брюки и себе и Никите.
Немудрено это у него получилось. Потом было много шипящих «букафф» от ошпаренных, непристойное хватание за обваренные штаны и прибежавший официант растёр следы сладкого кофе. А я сидел и цедил ставший таким вкусным напиток.
«Мда. Нектар богинь, однако». Военспецы, косясь на меня, расплатились и подались к своей машине. И я за ними пошёл, хвостиком. Посмотрел, молча, как они замывают следы, хе-хе, десерта.
— Ну, всё, езжайте с богом. До Клеара обсохнете, — сказал по-доброму.
Хрясть дверцами. Ну, Борн, погоди!! — из салона. И авто, вильнув, стартануло в городок. А я пошагал покупать газеты. Купил парочку, и уселся на лавочку, которой сроду в этом месте не было. Посмотрел передовицы прессы, потом глянул на газон, на рыжего муравья, который, прилагая титанические усилия, тянул куда-то окурок. И стал смотреть на цокающие дамские каблучки.
«Тэкс, тут — новая мода». Тренды — причёски улёт, белая блузка, юбка в цветочек, средний каблучок и мониста с массивными серьгами. Мода, конечно, шагнула на надцать лет вперёд, но осталась консервативной, и прямо на этой улице. Юбки были до середины колена, миди и в пол. «А где мини? Где брюки? Где? О, брючки!» Поднял зеницы и встретился с глазами миссис Стеллы Степанковой.
Пришлось идти знакомиться с содержанием брюк-галифешек в свой номер…
— «Стопудово, бабы — стервы!» — шипел про себя утром четверга. — «Спать не давали, пить не давали и на тебе — у меня комплекс Казановы! Каково, а? Его у меня — нет!..»
Посмотрел на разгуливавшую по номеру Стеллу. На пани не было и нитки, и солнечные зайчики причудливо игрались по телесам любительницы всенощных утех. И какая-то шустрая пташка подглядывала в открытую дверь, ведущую на балкончик.
— Щур тебя! — ввернул. Птичка улетела, а Стелла замерла и пошагала прямо на меня. — Опъять!
— Борн, ты — противный! — капризно проговорила менеджер департамента, и уселась на меня сверху, сдёрнув преграду — простынь…
А потом пришлось быстро-быстро одеваться, кормить завтраком подружку и довозить её до работы. При этом, не запамятовав, вручил бомбине веник гладиолусов и маленькое драгоценное под цвет глаз из запасов секретного чемоданчика. Стелла помахала ручкой и истаяла в дверях присутствия. «А истай так на полгода, ненасытная», — подумал, разворачивая джип. «Всё. Денёк будет ещё тот» — додумалось.
В ДК я катастрофически опаздывал; ещё не туда свернул, там — одностороннее движение; светофоры эти, обоз поселенцев на пути. Чух-пых. И — приехал.
«Вона как!» На порожках ДК стояла толпа представительниц слабого пола со свёрнутыми транспарантами. Забыв фуражку в машине, стал пробиваться через этот «цветник». Мода-то — вчеравиденная, дамочки — всевозможные. Селянки, мещанки в шляпках, аристократки с зонтиками. Четвёрка разбитных девиц, дождавшись меня, стреляя лупилками, распахнули блузки и тряхнули сиськами перед моим носом.
«Свят-свят. И группа FEMEN тута?» — ужаснулся. «Эва как их пре!» «Радикальный эксгибиционизм» мазнул меня сосками и остался позади. Это я ужиком заскользил, под задорно-издевательский смех фемин. «Вот тебе и борьба против сексдомогательств!» — ужасался дальше. И чуть не наскочил на мужичка с плакатом: Бирегите прероду — ммать вашу. «И этого пре!»
— Мужчинка, вы ошибки-то исправьте, — уловил обращение к мэну от толстушки с цветочным венком на голове. Голоском таким и зовущим и отталкивающим одновременно. Мужик отмахнулся, я пробился к двери.
«И чё им надо? В смысле, что у них на плакатах написано? А там должно меня уже и не ждут-с».
Фойе ДК химиков встретило прохладой и похожестью интерьера нашего РДК. Слева было шубохранилище, справа — непонятный кабинет…
Вроде не опоздал. Из глубин дворца, вместо тишины, доносился гул голосов. Пошагал вперёд и заметил блондинистую барышню, которая из лейки поливала какой-то фикус.
«Вау! Наука и мини-юбка!» Сердце тренькнуло, девушка, увидев меня, лейку отставила и зацокала походкой манекенщицы к хлипкому столику ресепшен. Пани была в белой блузке, тёмной юбке и туфельках на высоком каблуке.
«И где они нашли такую длинноногую?» Девушка в это время дошагала до стола, присела, блеснув белыми трусиками, когда закидывала ногу на ногу и отдалась работе.
«Тэкс. Уже, хе-хе, сдается». Пригладил пятернёй волосы, поздоровался и учтиво кивнул. В ответ — хлоп-хлоп длиннющими ресницами блондинки и взгляд из разряда предупредительный, а потом сразу — контрольный. Назвал себя и углядел ФИО блонды на бейджике — Жанна Эдмондовна де Эппле, секретарь.
«Где-где нашли, да в Париже и нашли!» — про себя сделал вывод. Мадмуазель меня записала, выдала бейджик и выпросила визитку. А потом, вместо пятка минут приватной беседы с панночкой, пришагал жандарм. Хмуро козырнул и забрал кобуру с пистолетом. И остался у столика. «Млять!»
«Млять!» Пришлось идти дальше. По стрелочкам на полу. Путеводная нить довела до «предбанника» залы симпозиума. Там были группки из приглашённых и техперсонал, который, скоречко, устанавливал столы-стулья передвижного пункта общепита.
Потолкался в группах среди прессы, капиталистов и научной братии. Заметил, что маститые журналисты обзавелись видеооператорами. И — визитки туда, визитки сюда, бла-бла-бла за погоды-с, «мы вас ждём-с, любезный господин майор» и другая нонсенсы ожидания. Звякнул сигнал призывающий зайти в залу.
Зашёл и занял отведённое место — восьмой ряд, первое место. Осмотрелся. Сцена, украшенная как к съезду партии «Единая Россия», имела совсем другое название конференции — «Наука и магия». А у меня в методичке было записано — «Достижения НТР в Донском краю». Поделился с соседом непонятками по теме. В зале зашумели, в президиуме занервничали. Рабочий сцены выкатил интерактивную доску, два других что-то поподсоединяли и председатель произнёс:
— Господа, мы начинаем. Господа, — после заминки, продолжил председательствующий, — нам пришлось, в свете изменений по текущему моменту, переменить тему нашего симпозиума. Не шумите, господа… Вы поймете, почему…попозже. Слово представляется доктору Аэ Гуну. Прошу, ол…
Хлопки из зала, и к микрофону трибуны подошёл невысокий врач из расы накнан. Я приготовился поспать, но не получилось.
— Здравствуйте, коллеги. Я с большой радостью хочу поделиться с вами нашим вчерашним открытием. Оно, господа, имеет колоссальное значение для всех нас.
— Доктор, не тяните, — из зала.
— Коллеги, мы раскрыли миг перехода нашего разума и тела на эту планету. Господа, мы взяли десять добровольцев, — проговорил ол Аэ, вытащил микрофон из гнезда и пошёл с ним к доске.
— У доктора носимый голо-процессор на руке, — заявил сосед.
Присмотрелся, и точно, какие-то прожилки голубого цвета пробивались сквозь ткань лёгкого пиджака. А ол док дойдя до доски, после трёх пассов, предъявил залу десять письменных, заверенных нотариусом, разрешений на проведения опытов с использованием директивного гипноза.
— Юрист, мля, прикрыл тылы, — от соседа, ол Аэ продолжил:
— Смотрите, господа, что мы предприняли…
А сделали накнаны, и это было отражено на экране, вот что. Добровольцев, усыпив, довели вопросами до «Точки У»; момента копирования мозга и тела индивида на объект — планета Х, где-то в Галактике. Сосед хмыкал. Десять раз показывали заставку проигрывателя Windows Media, со зрительным образом — «Алхимия». И арготизмами от кого-то чудовищно могущественного; ол Аэ, этого даже не упомянул: «Переезд мозгов» и «Тело предоставлено корпорацией DoGulag Ltd» (девять раз) и разок — «PoslяGulag Ltd». — Фигасе, — от соседушки. И в зале, после показа последней послойной томозаписи мозга, стало тихо-тихо. — Господа, мы имеем дело с необъяснимыми предметами ненаучного происхождения. Ибо в начальные дни нашего здесь пребывания, активно использовались лекарства седативной группы, гипноз и магию воздействия на состояние материи. Материалы имеются…
— Юрист, мля, прикрыл тылы, — от соседа, ол Аэ продолжил:
— Смотрите, господа, что мы предприняли…
А сделали накнаны, и это было отражено на экране, вот что. Добровольцев, усыпив, довели вопросами до «Точки У»; момента копирования мозга и тела индивида на объект — планета Х, где-то в Галактике. Сосед хмыкал. Десять раз показывали заставку проигрывателя Windows Media, со зрительным образом — «Алхимия». И арготизмами от кого-то чудовищно могущественного; ол Аэ, этого даже не упомянул: «Переезд мозгов» и «Тело предоставлено корпорацией DoGulag Ltd» (девять раз) и разок — «PoslяGulag Ltd». — Фигасе, — от соседушки. И в зале, после показа последней послойной томозаписи мозга, стало тихо-тихо. — Господа, мы имеем дело с необъяснимыми предметами ненаучного происхождения. Ибо в начальные дни нашего здесь пребывания, активно использовались лекарства седативной группы, гипноз и магию воздействия на состояние материи. Материалы имеются…
Соседи и я кивнули этому утверждению. И в тишине ол доктор зачитал, что вся научная братия «должна искать и находить неопровержимые улики сущности бытия и сосуществования науки и магии». «Закруглился ол», — подумал.
— Выдал пипеткой новину, а за здоровьем приходите сами и денежки приносите, — злобно от соседа, а зал проводил ола накнана растрёпанными аплодисментами.
Следующим «первый на селе» пригласил мастера сталелитейного цеха завода «Аксай» Кряжистого Ивана Михайловича. Передо мною поднялся названный камрад, плотного телосложения, в куцем пиджачке, и пошагал к микрофону. Вслед за ним двинулась гора из коридора. Детинушка был ещё больше, чем мастер Михалыч. Типа подмастерья, молодой беловолосый тяж, тащил звякнувшие железки в… авоське!
— Сыскал тару, баклан, — шепнул сосед.
Михалыч, годков так пятидесяти отроду, взгромоздился на трибуну, уверенно плеснул в стакан воды. «Э, да он — пьющий. Мастер наливания» — позавидовал. Мастер оказался мастаком hot шуток. И зашёл опоздавший. «И где я его видел?»
— Господа, э, господа, — Кряжистый замялся под взорами сидящих. «Ха, он же привык по-простому: эту хрень на ту хрень, а ту херь принеси сюда. Бегом». — Господа, изрекать словеса я не умею складно. Но, надоть, — подтвердил мою догадку дядя Ваня. — Судари, я уж сорок лет варю железо. Как начал с шешнадцати годков, кода мине батя привёл на завод, и варганю вот до сих пор; и еще могу токарем, инструментальщиком и исчо слесарить научили. Умелец я на все руки на заводе. Оказия с премией там какие, или ещё чего… Магарыч и все дела. Ну да. А вчерась, мне директор и инженер и заявляют, ехай, Михалыч, без тебя никак. Сюда значит. Ты, грит, наша надёжа и опора. Я грю, што дашь? А мне бы день простоять, да ночь продержаться… Дам выходной, грит, и премию, — дядя вещал без бумажки, «растекаясь по древу», хотя застывший Эверестом, подручный и тянул ему листок с заготовленной речью. — Вот, а сталь, у меня рука лёгкая, глаз — алмаз и все дела, получается аху… кх-кхе, — чуть не проговорил словечко Михалыч.
Зал заржал.
— Ох, извиняйте, господа; я грю, сталь у меня выходить зашибись, — дядька почти исправился. — А, да. Стёпа, а где моя речуга от инженера? — стребовал пропажу виртуоз словечек и забрал мятую бумажку.
— А, Стёпа, на неё уже глаз положил, коричневый, — насмешливый голос из зала. Гы-гы-гы.
— От жеж у него какая какава, — обмолвился Михалыч. — Стёпа, почему тут джирное пятно?
— Там не читай, — от бронзового Стёпы. «Там не играй. И. Поезд мчи-и-и-тся в чистом по-о-о-ле», — вспомнилось. А от дядя Вани, в полный голос:
— Волк позорный. Млять! — Бац. Звяк. Стоявший под правой рукой докладчика стакан от удара кулаком по трибуне от разозлённого мастера, подпрыгнул и опрокинулся. — Ууу! — от мастера.
Зал лёг. Дальше вокруг трибуны летали члены президиума, успокаивали мастера; Стёпа затирал носовым платком воду и оправдывался. Его бас попадал в зону действия микрофона и мы услышали:
— Михалыч, ты чё, распетушился? Я не хотел. Ей-ей… Переволновался я. Живот прихватило… а измял нечаянно, речугу твою… да руки я помыл после тувалета…
Зал ржал. Минут пять уже нас успокаивали, Михалыч на коленке разглаживал бумажку. Многие в зале вытирали выступившие слёзы от нежданно подаренной забавы.
— Итак, судари мои, читаю, — продолжил мастер. И бу-бу-бу о технологии производства стали и тд и тп. Лекция получалась длинная, Михалыч два раза пил воду, устал и бумагу отложил.
«Счас, что-то будет» — предположил. — Но, вот что я хочу сказать, господа, — выпалил дядя Ваня, — после пятого и двадцатого, технология становится не в пи… кхе-кхе, не в пику как вчерашняя.
Гы-гы-гы… Рецидив ржачки в зале. Стёпа прямо расстроился от нового фортеля наставника.
— Извиняюся, господинчики. Нас чё пригласили. Знамо чё, — Михалыч снова перешёл на отсебятину, — чугунку нас одну попросили сделать, вот…
— После двадцатого? — из зала со смешком.
— После тридцать второго, — с издёвкой в голосе, врезал мастер. — Стёпа, давай нали… это самое, собирай изделие.
Опять — ха-ха в зале. Красный Стёпа вывалил железки из авоськи и стал их шустро составлять. Мастер бубнил ЦУ работнику. Подбежал оператор. На экране мы увидели, как из стальной груды слагаются бруски на колёсиках. Минута делов, и получился шарж на пассажирский поезд метро. Вагончики были сантиметров двадцать в длину. Сцепки — из медной проволоки. «И»?
— Стёпа, давай, — скомандовал мастер.
— Чё?
— Икс через плечо! — ответ на вылет.
Гы-гы. Стёпа: Фух. И принялся вытирать пот.
Михалыч: Ну?
Работник: Счас, ага?
— Ага…
— Поезд ехай по кругу — гуднул таки Стёпа. Состав бодренько покатил по кругу. «Опаньки!» — от соседа. — А моторчика тама нет, — сказал пролетарий, при абсолютной тишине зала.
Михалыч, соколом осмотрел зал, и торжественно изрёк:
— Сию игрушку дарю Ростовскому музею магии и колдовства. И под крики «бис» и «браво» они удалились. «Супер».
Следующим докладчиком выступил мой сосед — Артур Валентинович Матохин — инженер «М-фона». Увидал на экране: «медный провод = суперпроводник постоянного тока», «скомканная бумага = наушники телефона». «Бумажка = аккумулятор для ноутбука или мобильника». «Чёткий доклад». И ИТ-инженер отдал два образца для музея магии.
Потом выступил профессор филологии, с размышлениями о том, что заурядная речь казаков бойко меняется на речь из XXl века плюс заклинания от казачек и мещанок…
А потом за трибуной оказался…Элиасен Жак Франсуа Мари Паганель, доктор ботаники. Со скучным докладом о пестиках-тычинках и прерванными пищевыми цепочками. Но.
— Здоровенькi булы, дорогие россияне, — в начале заявил ботан. — Я хочу, вам, розпов╕сти о сделанных мною сенсационных открытиях. Господа, хто бачив пласти чернозёма?
Я поднял руку.
— Ось, деревня бачила, — воскликнул доктор. Я свою руку тут же укоротил. «Сам ты — селюк», — зло подумал. А доктор Паганель, погнал нам текст на украинско-русском смешанном языке…
Моя ярь, к тому времени сошла на нет; я заскучал, собрался поспать — и мне стало не до сна. Позади президиума прошагала милейшая леди. Забыв дышать, смотрел на незнакомку. Фигура, взгляд, стать… Я с ней затанцевал танго, зашептал нежности, прижал её чарующую руку к своему сердцу… И она исчезла. «Это как понимать?»
И сидел минут двадцать пять, соображая, что это мне с переляку пригрезилось. «Жаль». Уже и ботаник ушёл со сцены и докладчик-астроном, а я всё восседал деревянным человечком. Ажник, закручинился, ибо незнакомка была чарующе восхитительна своей божественной красотой…
— … магия погнала меня, с перепуга видно, в парк имени Вити Черевичкина, — услышал середину фразы. Или речи. — И там я встретил свою жену. Живём душа в душу…
— Ну, ты, муженёк, смотри сёдни ночью не опозорься, — циничный возглас из зала.
Докладчик мигом сдулся. Шум, гам, склока от соседей циника. И влез пред симпозиума:
— Это недопустимо, — заявил. — Что говорит милейший Акакий Акакиевич, чистейшая правда. Сердца соединяются. И не на небесах, а на грешной земле. Даже в программе «Давай поженимся» на первой кнопке, режиссёры жалуются, что нельзя провести передачу. Миряне знакомятся и идут под венец до эфира! — с апломбом закончил фразу пред.
— Да вы ему ещё свечку подержите, — изрёк наглец, и его погнали из конференц-зала.
А я выпытал у Матохина, что докладчик — полицейский эксперт. «Хлипкий что-то спец». От докладчика ещё услышал, что появилась новая секта неоязычников — верят в богиню планеты — и о двух смертных случаях, которые завершились помещением праха сразу в урны. Плюс бумага от врача о причинах несчастия. Это же подтвердил батюшка отец Денис. Молодой, и в джинсах под рясой. Потом объявили перерыв.
«Можа ну его… говорильню». Вышел, а точнее слинял, из зала, получил назад свой грозный «Глок» от жандарма и под руку сунулась Жанна.