— Всё, Веня, экзамен сдал, можешь наниматься к Будённому…
Полуэскадрон гордо поцокал к казарме, а к нам направился есаул Ястребов, на жеребце, от которого Веня пришёл в полный восторг. Восторг мы его не разделяли. — Мерин, он и Африке — мерин. Ястребов приветствовал нас оригинально:
— Приветствую вас, джельтемены. О, и вы, кабальеро, здесь. Кивок Вене. — Вот, сеньоры, приобрели коников у здешних «магнатов». Своих за сто двадцать ассигнациями, а этих за — триста и еле сторговались с панами.
«Откуда он Веню знает? И откуда у офицеров столько денег?» — пронеслось у меня в голове. А Веня спокойно подошёл к жеребцу, погладил, и стал бойко осматривать.
— Сколько жеребцу? Шесть, да? — спросил у есаула. — Нарядный, экстерьер хорош, иноходец.
— О, месье поручик разбирается в лошадях. Похвально. У вас, что свой конезаводик был, мистер Веня?
— Конечно, и назывался — имени Первой Конной Армии, э, херр есаул, — ехидно ответил Чесноков. — И денег море!
— Ах, ты, краснопузый выкормыш, зарублю гада! — прямо зашипел угрозой есаул, а Ястребова лицо сразу стало жёстким, рука потянулась к шашке.
— А ну брейк! — рявкнул Борисов, и сразу тише, — Распетушились, мля, господа офицеры.
Веня, не слушая Николаича, сжав кулаки, с вызовом смотрел на есаула. Дембеля поднапряглись и стали окружать «белого» командира. Обстановка стала попахивать боестолкновением, и я сознательно пошёл на обострение:
— Я счас яйца всем посшибаю. Назад! — гаркнул. Пистолет прямо прыгнул мне в руку.
— Пардон, судари, погорячился, — лицо Ястребова, мгновенно приобрело — тот ещё артист — приветливо-добродушное выражение. — В станице ничего интересного не произошло, господа?
Есаул вопрос задал для всех, а смотрел на Борисова. Николаич ему и рассказал о появление русского военного корабля. Есаула, как пеструха языком слизнула.
Дембеля покурив, захотели продолжения культурной программы; досмотрели все серии «Терминатора», и как стемнело, тоже засобирались. Подрядили телегу у соседей, погрузили холодильник, припасы от Эльзы, и — «чао» дядя Ваня. Только закрыли ворота, прикатил Шатров. Смущённый. Помялся и ошеломил просьбой:
— Господа, э, головка лучших людей станицы, хочет у вас, э, раут провести. Сегодня. Если конечно вы не против. Всё уже заготовлено, «от обчества», не тревожьтесь.
— А что давно пора! — Борисов потёр руки. — И Борн — за, а лялек мы уговорим. Приказом…
И это было-таки верно! Это нам бы пришлось напрашиваться к головке-то. А так выходило даже лучше. Шатров замахал руками. Подкатила целая «флотилия» повозок со столами, венскими стульями, столовыми приборами и закусками. Наши машины Борисов загнал в огород, чтобы не мешали. Видно нанятые молодые люди, стали сноровисто готовить праздничный стол. Я пошёл к себе готовиться. Ляльки «покудахтав», побежали наводить макияж.
Когда я вышел, с лёгким мандражём, гости уже стали прибывать. Военные, чиновники, коннозаводчики, купец Парамонов. Настоятель собора Александра Невского отец Владимир, директора училищ, доктора. Ястребов, два его взводных, владельцы заводиков, мельниц, весь местный бомонд, в общем. С супругами и дочками. Больше полста человек собралось за полчаса. С Парамоновым прибыла очень милая восточная женщина Зара и кашкайский купец Акиф. Накрытый стол дополнился десятком бутылок с настойками, минеральной водой, вином и булочками со сгущёнкой. Это уже малышки постарались. Наряды Лиэль и Зоси вызвали одобрение мужчин и жгучую зависть у женщин.
Представились друг другу и расселись. Справа от меня уселись Шатровы, а слева — есаул Евсиков, военный руководитель Сальского округа, невысокий, подвижный, с выпученными карими глазами, с усами пирамидкой и тонкими губами циника. Первый тост — отца Владимира — я не услышал. Частичная скованность воздействовала, слух отбила. «А где их визитки, французский прононс, вальяжность. А женщины, они что, на фитнес ходят? А кто это интересно всё это организовал?» И ещё много чего у меня в голове крутилось, отвлекало от застолья. И, забыв закусить, удивлённо наблюдал за тем, что все за столом выпели нашей крепкой настойки. «Это же, как то неправильно!»
— Борн, теперь твой тост, — шепнул Шатров и налил мне настойки; я поднялся, лица гостей видел расплывчато, горло пересохло, но собравшись с духом…
— Ну, за встречу! — изрёк. Выпил, сел и налёг на закуску.
— Краткость Михалыча — сестра таланта, — прогудел Борисов под хохотки гостей.
Третий тост произнесла Эльза в платье от Зоси и тесных туфельках. Тост за дружбу был хорош, но Эльза вначале произнесла — «товарищи», по привычке. Евсиков поморщился. Под воздействием крепкого напитка общий настрой гостей стремительно стал позитивным. Положительно-похвально-благоприятный и лестный для нас, хозяев. Стоял гул голосов и звяк столовых приборов. Единственно, отца Владимира, после третьей рюмки вмиг развезло, и его жена потащила домой. Евсиков снова поморщился.
— Не умеешь пить, не садись за стол, — развязно декларировал. Налил настойки и поднялся с длинным кавказским тостом: — … И упала с опалёнными крыльями маленькая, но гордая птичка, на дно самого глубокого ущелья. Так давайте выпьем за то, чтобы мужчины были всегда на высоте…
— … а женщины не залетали! — закончил за Евсикова радостный Борисов.
Послышалось пырсканье. Евсиков надулся, а Зося, Лиэль и Аэлита, побросав громко столовые предметы, закрыли лица руками в притворном плаче. Тишина за столом.
— Что с вами, миледи? — прозвучал взволнованный голос Ястребова.
— Птичку жалко! — в ответ, в три голоса.
— Язвы, учить вас не кому! — взвился Евсиков и ушёл, громко хлопнув калиткой.
— Так мы и расстроились, догматик — самоучка. Шатрова воинственно повела плечиком.
Пауза, и вечеринка покатилась дальше. Я, ухмыляясь про себя, доел вкуснейшую горячую домашнюю колбаску и заработал прямо в ухо шёпот Аэлиты: «Пойдём, покурим». За сараем, около разросшихся вишен и «покурили». Бытие становилось совершенным. Молнию мне застегнули, и мы вернулись к столу. Ястребов произносил тост за прекрасных дам. Ляльки тяпнули, и их Аэлита утянула в дом. На место Евсикова подсел Парамонов.
— Борн, продайте мне ваш автомотор! — огорошил. — Я на ём в Ростов сбегаю-то…
— Счас, — запрос купца меня позабавил. — Это ж столетний раритет! У вас денег не хватит.
— Даа, а вообще чем вы заниматься-то будете в наших краях? — проворно интересовался Савва Миронович; я принял деловое выражение лица.
— Задумка у меня есть построить пансион в кедровой роще, — задумке было две секунды жизни. — Бесспорно при содействии окружной администрации.
— Борн, вы льстец. А почему сразу пансион-то?
— Так, пойдём простым логическим путём, — стал рассуждать вслух. — Море есть? Есть. Пляж есть? Есть. Кедровая роща есть? Есть. Это кто не понял — чистый воздух. Плюс хорошие подъездные пути, дешёвая рабочая сила, инфраструктура и интерес хорошо отдохнуть в красивом месте людей с толстым кошельком. Вот кратко наш бизнес-план.
— А поправку можно-то?
— Какую?
— А если сразу — аглицкий яхт-клуб-то! — выдал Парамонов.
— Так это же на порядок денег больше…
Парамонов посидел, подумал, а потом обратился ко всем гостям:
— Господа, а не отгрохать-то нам на море яхт-клуб-то?
Гости одобрительно зашумели и высказались. Кто в лес, кто по дрова:
— Точна, правильна, надоть, давно пора…
В ходе общего обсуждения, решили создать ЗАО со сроком аренды участка лет на пятьдесят. За идею мне предложили двадцать процентов акций.
— Борн, это нормально, — Борисов и Эльза мне одобрительно закивали.
— Я там, господин атаман, ресторацию открою. Живое ж место пропадает! — Парамонов под шумок, выпрашивал у Шатрова магазин «Мебель».
— Давай завтра, Савва Мироныч, — отвертелся от требования купца атаман.
— Завтра так завтра. Ох, царица Савская! Свят-свят.
Появились ляльки. Докрашенные, в блестящих топиках, шортах, сандалиях а ля гетера; вытащили музыкальный центр и стали его становить.
— Смело, девочки, смело. И, что дальше, Борн? — смеющие глаза атаманши с интересом глядели на меня. Я приложил палец к губам.
Шарах. Из динамиков, на всю мощь колонок, грянула — «Voulez vous coucher avec moi», гости ажник подпрыгнули от такой нечаянности. «0». Ляльки плясали расковано, а Аэлита реально показывала аборигенам танцевальный мастер-класс. Гости, открыв рты, смотрели на показательный Dance-Show, Эльза втихую снимала всё на видеокамеру. Потом была «Macarena», гости помладше, вскочив со стульев, стали пританцовывать. А когда зазвучала ламбада, Борисов залез на стул и крикнул: «танцюют все!» Тут уж все стали отплясывать. И «паровозик» был со свистом и визгом. А под Верку Сердючку, гости от-ры-ва-лись.
Далее вынесли «Тошибу», стали в два микрофона петь караоке. Местные дамы прилежно «дишканили», поглядывая на современный русский текст. Их вторые половинки лезли ко мне с налитыми рюмками. Девицы на выданье прилежно угощались домашним вином в своём девичьем кругу. И всем дамам провели экскурсию по дому и флигелю. Пик вечеринки наступил, когда трио наших девиц залезли на стол танцевать «Поцелуи» «Виагры», а шальная Аэлита устроила стриптиз. Этот «моветон» радикально пресекла Эльза, к неудовольствию всех представителей сильного пола и зависти слабого пола от увиденного шикарного мини-белья Аэлиты.
Гости стали расходиться, когда закапал дождик, и было всё выпито и съедено.
«Интересно, какая реакция будет завтра, когда они проспятся. И почему собаки не гавкали?» Эти мысли пришли в мою пьяную голову, а потом меня огрузневшего и «уставшего» Зося и Лиэль потащили спать. Последняя фраза моя была:
— Ляли, вы с меня пылинки, должны, ик, сдувать!..
В ответ услышал: «хорошо, хозяин» — с одной стороны. И что-то ласковое, но матерное — с другой стороны. А потом Морфей принял в свои ласковые объятия грешное тело.
Глава 14
— Бу-бу-бу. С трудом вслушался. — … Да, Борн, да просыпайся же, ты, мля, султан, хренов!.. Вы бы хоть закрылись, любовнички. И не стыдно, спят, как суслики. Давай просыпайся, ты, мля!
— Уйдите, я вас не знаю, — мякнул, не открывая глаз.
— Во, допился, мля, вставай, давай, атаман ждёт!..
Моё тело стало уезжать вниз. Открыл глаза. «Батюшки, вот это кино!» Борисов меня наполовину стащил с дивана, сопит недовольно, и шлёпает по щёкам.
— Себя пошлёпай! — я обиделся и полез опять на диван, досыпать.
— Шатров просил помочь, Рома. Помочь надо, байбак, мля!
Пришлось просыпаться, отрывть голову от подушки. «Так, я в полуспущенных труселях, ляльки вообще топлесс, дрыхнут. Что вчера было-то?» Борисов подал мне халат.
— Вы очень любезны, мистер.
— Пошли, Казанова! И давно ты так спишь? — спросил Борисов. И пошёл к выходу.
— С детства. В голове был сумбур, во рту это самое…
— Что сразу с двумя?
— Не, на животе. А! Эти сами расколбасились, — процедил, и меня пару раз валко шатнуло.
— Возлегли возле султана, — поддел Борисов на пороге.
Вышли во двор. Солнышко ярко светит, птички поют. Вчерашние завезённые пожитки гостей испарились. Всё убрано и подметено. Ворота раскрыты, джип тихо работает на холостом ходу. В машину Борисов кладёт целую бухту верёвки. Умылся у колонки.
— Счас…
И пошёл в маленький домик. Вернулся и застал у машины ошеломлённого Николаича в окружении клетчато-полосатой компании. Увидев меня, они рванули ко мне, как будто я им, что-то должен. «Ой. Журналисты приехали, акулы, блин, пера». Компания шустро окружила меня со всех сторон и стала совать визитки. «Ой». Мне в нос попали их завезённые дорогой запахи. «Фу»…
— Господин Борн, дозвольте…
— Не «пдозволю»! Дайте хоть в себя прийти… «Понаехали тута»…
— Видите, барин гневается, молодое люди, — Борисов согнулся в полупоклоне. «Ай, молодца, Борисов». Молодые люди замерли с открытыми ртами. «А что, вправду злой, даже вон халат опрыскал».
— Ждите! — величаво ответил и пошёл переодеваться.
— Барин выйдет через десять минут, господа. Борисов ещё ниже согнулся в поклоне.
На полдороге я остановился.
— А как мы поступим с предстоящей поездкой? — спросил. Солнце засветило мне в левый глаз.
— Дозвольте поехать с Эльзой, барин.
— Хорошо, товарищ Жуков. Мне ваш план нравится. Приступайте.
— Не извольте беспокоиться, хозяин, — Борисов забежав наперёд, открыл мне входную дверь. — Актер, мля. Борн, с тебя бутылка, — развязно нашепнул «молодец».
— Сам такой!..
Через десять минут вышел. Борисов уехал, корреспонденты завалили вопросами. Самый настырный стал допытывать, как я отношусь к теории Дарвина о происхождении видов.
— Ну, у нас как. Утром тебе говорят — вставай слон. Потом — иди есть свинья. А вечером — иди ко мне, мой зайчик…
Пресса офигела. Позади меня послышалось хихиканье. Обернулся. Лиэль стоит, снимает всё на видео, а Зося стоит с чашкой кофе. Помахал ручкой в камеру.
— А обезьяны у нас в цирке в штанах ходят, клетчатых, — подколола «клетчатых» Зося. «Усато-полосатые» засмеялись.
— А если серьёзно, — не отставал настырный.
— И в полосатых тоже ходят. Теперь уже смеялись все.
— А если серьёзно, то ничего эта теория хорошего не дала. Разные чудаки идеек ещё навыдумывали в довесок к этой гипотезе. Очеловечились до потери памяти, божественное происхождение в себе выбросили. И раз! Журналисты вздрогнули. — Мировые войны, революции, разруха, голод, эпидемии. Особенно народам России досталось.
— Почему? — строчили в блокноты ростовские журналисты. «А чому вы без фотографов?» — подумал про себя.
— А народ, у нас сильно продвинутый, любит в бунтах поучаствовать.
— Очищение необходимо в обществе! И революции нужны! — выпалил какой-то полосатый юноша, мечтающий участвовать в мятежах. «Не умно».
— Ага, ты вон казакам это скажи, — Лиэль светлые порывы юноши очернила, а потом ещё и вразумила. — Революции и гражданские войны это — грязь, кровь, вши и болезни. А ребёнку своему, как в глаза смотреть будешь. После тысяч смертей. Всем стало неловко. На целых четыре такта…
— Барышня, а кофе угостите? — настырный принялся подбивать клинья к Зосе. Под четвертичный этот самый ритм. Он же — мужской кобелизм.
— Обойдётесь, — после продумывания ответа, независимо заявила Зося.
— А сигаретами?
— Сигаретами можно.
«Этот уже второй за два дня. Этак, при таких разбазариваниях, и курить придётся бросать». Зося принесла блок «Петра I».
— А это ваши наложницы, господин Борн? — сболтнул лишнего настырный: тут же блок из рук Зоси полетел в голову настырного.
— Ой, — ойкнул настырный, но блок сигарет поймал.
— Иди, давай отсюда, пока ветер без камней! У, бессовестный, пиииии…
Зося неистовствовала. В выражениях она не стеснялась. А одёргивать её я не спешил. Зося выговорилась, и ушла. И уши у прессы горели и свернулись тряпочкой.
— Всё господа, брифинг окончен…
Какой там окончен, полчаса ещё выставлял визитёров. За это время вернулся джип. Из него выскочила злющая Эльза, а весёлый Борисов опять укатил. «Так есть не хочу, пить, брр, тоже не хочу». Сунулся во флигель с расспросами. Меня послали. Зашёл на кухню. Ляльки сидели над бутылкой и ревели. И тоже послали. «Горюют, тогда пойду трудиться»…
Разыскивал рабочую одежду, а отыскал борновскую заначку. В двух больших банках от детского питания таили злато и сьребро. «А я барин-то с золотом, обнаруживается!» Настроение вмиг улучшилось, но отыскавшее сокрыл. В глубине трусов, что на полке.
Робу всё-таки разыскал, но дома потрудится, не довелось. Приехал Борисов и потянул меня в робе к Шатровым. Во дворе атамана стоял легковой автомобиль неизвестной модели. С мокрыми разводами.
— Это откуда? — вопросил и стал кругами ходить, рассматривать седан.
— Нептун подарил, — от радостного атамана.
Но новости на этом не закончились. Оказывается, всё главное мы проспали. Шатрова подняли посередь ночи с вестью о том, что в окрестностях появилась, какая-то банда. Рапортичку доставили два измученных албанца из Корчи. Хмыкнул. — Борн, не кашляй. Их городок на берегу бухты оказался. Шатров решился помочь, без доклада вышестоящему начальству. Обратился к Ястребову и Вилькицкому за содействием. Получил добро. В 7 — 20, эсминец с сорока добровольцами под руководством Евсикова отправился на помощь. А с Шатровым случился конфуз. Атаман вывалился из ялика. Шашка оторвалась и пошла на дно. Пришлось нырять. — И вот итог купания. Вслед за тем, атаман написал нам цидулку, и с помощью джипа машину вытащили.
— Втроём? — удивился такой прыти.
— Втроём, — атаман засмущался. — Я, своими радостными криками всех распугал. А потом началось светопреставление. Вода сошла, сунулся в салон, а там, что-то белеет.
— Утопленник?
— Да, баба надувная, мля! — доложился Борисов. Смеялся я долго. — Борн, теперь понятно, почему Эльза злая домой вернулась?
— Понятно. Так, обобщим последствия гидрографических изысков господина атамана. Карта Сальского округа, э, дополнилась…
— Счас, мля, Борн, какую-то гадость вякнет!
— Дополнилась карта, э, Берегом Надувной Бабы!
— Мля, язва, мы её тебе отдадим!
— Расписочку, будьте любезны, с указанием дарителей попрошу-с.
— Злыдень, ты, Борн.
— Но-но, без оскорблений. И рассказал, как утром Борисов прогибался…
— Злыдень и злюка. Давай работать, господин белоручка.
— Весело взяли и весело понесли, — сказал и я попёр вымышленное брёвнышко.