Это очень удобный способ спросить о стыде – о неуверенности в себе и самокритике, которые мы постоянно прокручиваем в голове. Я ответила ей: «У гремлинов есть несколько мнений. Один говорит, что моя статья – скукотища и она никому не будет интересна. Другой шепчет, что на меня обрушится критика, и я этого заслуживаю. А самый огромный гремлин внушает: “Настоящие авторы не поступают так, как ты. Настоящие авторы не размахивают своими находками”».
Понимание общей парадигмы стыда имеет решающее значение для его преодоления. Ведь мы не каждый раз можем точно указать на определенный момент времени или конкретный поступок другого человека, который вызывает в нас это чувство. Иногда стыд появляется как ответ на реализацию наших детских мечтаний или же приходит к нам из недр нашей культуры. Мой хороший друг и коллега Роберт Хилликер считает: «Чувство появляется там, где присутствуют два человека, но со временем я научился справляться с ним один». Иногда, когда мы смеем выходить на арену, величайший критик, с которым мы сталкиваемся, – это мы сами.
Стыд начинает властвовать изза того, что о нем не говорят. Вот поэтому он предпочитает перфекционистов – их очень легко заставить молчать. Если мы достаточно понимаем о стыде и накапливаем моральные силы, чтобы говорить о нем вслух, то мы срезаем его на корню. Стыд ненавидит разговоры. Если мы говорим о стыде, он начинает чахнуть. Как воздействие света было смертельным для гремлинов, так и разговор является светом, разрушающим стыд.
Как и предупреждал Рузвельт, когда мы решимся на великие дерзания, мы не раз потерпим неудачу. Нас обязательно будут преследовать ошибки и критика. И если мы хотим пройти через жестокие разочарования и тяжелые чувства, которые неизбежны при искренней жизни, мы не должны отождествлять свои неудачи с тем, что мы недостойны любви, причастности и радости. Такая взаимосвязь не позволит нам когданибудь попробовать снова то, что однажды не удалось. Стыд поджидает рядом с ареной, он ждет, когда мы придем, сокрушенные поражением, с желанием никогда больше не рисковать. Он будет шептать с усмешкой: «А я говорил тебе, что это ошибка. Я знал, что ты недостаточно _________». Устойчивость к стыду – это способность ответить: «Да, это больно. Да, я разочарован и, возможно, даже опустошен. Но успех, признание и одобрение – это вовсе не те ценности, которые движут мной. Для меня смысл в проявлении смелости, и сегодня я был отважным. Так что, стыд, иди к черту!»
Итак, я не пытаюсь вас прикончить. Я просто говорю: «Мы не можем адекватно воспринимать уязвимость, если стыд убивает чувство собственного достоинства и препятствует взаимосвязи с другими людьми. Поэтому пристегните ремни, и давайте поговорим о стыде, чтобы больше понять, что значит жить понастоящему».
Что такое стыд и почему о нем так трудно говорить?
(Если вы уверены, что стыд не имеет к вам никакого отношения, то все равно продолжайте читать; я вскоре все объясню.)
Каждое выступление, статью и главу про стыд я начинаю с трех основных тезисов, которые вы должны знать.
1. Чувство стыда испытывают все. Стыд является универсальной и одной из самых примитивных человеческих эмоций. Люди, которые не испытывают стыда, лишены способности к сочувствию и человеческим отношениям. Можете выбирать: признаться в том, что вы испытываете стыд, или признать, что вы – социопат. Короткое примечание: это единственный случай, когда стыд – это хороший вариант.
2. Мы все боимся говорить о стыде.3. Чем меньше мы говорим о стыде, тем больше он контролирует нашу жизнь.
Есть несколько способов подумать о стыде. Вопервых, стыд – это страх потери связи. Мы психически, эмоционально, когнитивно и душевно желаем взаимосвязи, любви и участия. Взаимоотношения, а также любовь и единство (два выражения взаимосвязи) являются целью и смыслом нашей жизни. Стыд – это страх потери связи. Это страх того, что наши поступки или неудачи, идеал или цель, которых мы не достигли, делают нас недостойными взаимоединства. Я не достоин или недостаточно хорош для любви, единства, или взаимоотношений. Я не достоин любви. Я недостоин составлять одно целое с кемлибо. Вот какое определение стыда я получила благодаря своим исследованиям:
«Стыд – это весьма болезненное чувство или состояние уверенности в том, что мы несовершенны, и, как следствие, недостойны любви и какихлибо взаимоотношений». Люди часто хотят верить, что стыд – это удел людей, которые пережили сильные травмы, но это не так. Стыд – это то, что испытываем все мы. И в то время, как нам кажется, будто стыд скрывается в темных уголках нашего сознания, он на самом деле проникает во все сферы нашей жизни. Я обнаружила «12 сфер для стыда», это:
• внешний вид;
• деньги и работа;
• материнство/отцовство;
• семья;
• воспитание;
• психическое / физическое здоровье;
• пристрастия;
• секс;
• старение;
• религия;
• переживание травмы;
• стереотипы.
А вот что ответили участники опроса, когда мы попросили их привести свои примеры этого понятия:
• стыд – это рассказать своей беременной жене, что тебя уволили;
• стыд – это когда ктото спрашивает меня: «Когда ты родишь?», когда я не беременна;
• стыд – это когда ты скрываешь, что проходишь курс реабилитации;
• стыд – это быть бедным;
• стыд – это орать на своих детей;
• стыд – это банкротство;
• стыд – это когда мой босс назвал меня идиотом перед клиентом;
• стыд – это когда у тебя нет пары;
• стыд – это когда муж ушел от меня к соседке;
• стыд – это когда жена просит меня о разводе и говорит, что хочет детей, но не от меня;
• стыд – это управление автомобилем в пьяном виде;
• стыд – это бесплодие;
• стыд – это сказать своему жениху, что мой отец живет во Франции, когда на самом деле он находится в тюрьме;
• стыд – это порносайты;
• стыд – это когда тебя выгнали из школы. Дважды;
• стыд – это слышать, как родители ругаются за стеной и думать: «Неужели я один считаю, что это страшно?»
Стыд – это реальная боль. Важность общественного признания и взаимосвязи подкрепляется химией нашего мозга, и боль от социальной отверженности и потери связи с другими людьми – это реальная боль. В исследовании 2011 года [13], финансируемом американским Национальным институтом психического здоровья и Национальным институтом по изучению злоупотребением наркотиками, ученые обнаружили, что, в связи с особенностями нашего мозга физическая боль и интенсивные переживания социальной отверженности ощущаются одинаково. Поэтому, когда я определила стыд как очень «болезненное» переживание, я не шутила. Нейробиология подтверждает то, что мы и так знаем: эмоции могут ранить и причинять боль. Описать эмоциональную боль так же трудно, как и физическую. Описать стыд особенно трудно, потому что он ненавидит, когда о нем говорят.
Разберемся со стыдом, виной, унижением, и смущением
Одной из самых простых причин того, что о стыде так трудно говорить, является, как ни странно, наша лексика. Мы часто используем термины «смущение» , « вина» , « унижение» и « стыд» как взаимозаменяемые. Подчеркивание важности употребления подходящего термина для описания эмоций может показаться придиркой, однако это гораздо больше, чем просто семантика.
Понимание этих различных эмоций сводится к разговору с самим собой. Как мы говорим сами с собой о том, что происходит? Лучше всего приступить к изучению разговора с самим собой и распутыванию этих четырех различных эмоций со стыда и вины. Большинство исследователей стыда [14] считает, что разницу между стыдом и виной лучше всего понимать как разницу между «я – плохой» и «я сделал чтото плохое».
Вина = я сделал чтото плохое.
Стыд = я – плохой.
Приведу пример. Предположим, вы забыли о том, что договорились с подругой пообедать. В 12:15 подруга звонит вам из ресторана, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Если в этот момент вы говорите себе: «Я – полный идиот. Я – ужасный друг и вообще неудачник», то это стыд. Если, же вы думаете про себя: «Черт, как же я забыл? Что же я наделал!», – то это чувство вины.
Тут есть коечто интересное – особенно для тех, кто автоматически подумал: «Должно быть, в этой ситуации человек чувствует себя ужасным другом» или «Немного стыда поможет человеку внимательнее относиться к своему поведению». При переживании стыда мы, скорее всего, попытаемся защититься, обвинив когото или чтото, оправдывая свой поступок или придумывая отговорку. Вместо того чтобы извиниться, мы можем обвинить свою подругу и придумать оправдание собственной забывчивости: «Я же говорил тебе, что очень занят. У меня был плохой день»; или мы приносим формальные извинения и думаем про себя: «Наплевать. Если бы она знала, как я занят, она бы сама извинялась»; или мы видим, кто звонит, и не отвечаем на телефонные звонки вообще, а потом, когда наконец, приходится объясняться, мы лжем: «Ты разве не получила сообщение по электронке? Я же еще утром отменил встречу. Наверное, оно попало в папку со спамом».
Когда мы извиняемся за то, что сделали, пытаемся загладить свою вину или изменить поведение, которое не совпадает с нашими представлениями о ценностях, то тут нами правит чувство вины, а не стыд. И это есть движущая сила. Мы чувствуем себя виноватыми, когда совершаем поступки, не отвечающие нашим ценностям. Это неприятное чувство, но оно полезное. Психологический дискомфорт, похожий на когнитивный диссонанс, – это то, что мотивирует нас к значимым изменениям. Вина является столь же мощным чувством, как и стыд, но ее влияние положительно, в то время как влияние стыда разрушительно. В ходе своих исследований я обнаружила, что стыд разъедает очень важную часть нас, которая считает, что мы можем измениться и стать лучше.
Мы живем в мире, где большинство людей все еще полагают, что стыд – это хороший инструмент, чтобы «построить» людей. Это не только неправильно, но еще и опасно. Стыд в значительной мере коррелирует с зависимостью, насилием, агрессией, депрессией, пищевыми расстройствами и издевательствами. Ученые не считают, что стыд вообще какимлибо образом коррелирует с положительными результатами [15] – нет никаких данных, подтверждающих, что стыд является полезным инструментом, вызывающим хорошее поведение. Стыд, скорее, служит причиной деструктивного и негативного поведения, нежели решением проблем.
Все же, человеческая природа диктует нам желание чувствовать себя достойными любви и быть частью некоего целого. Когда мы испытываем чувство стыда, мы ощущаем потерю всяких связей и отчаянно нуждаемся в чувстве собственного достоинства. Когда нам больно или стыдно, мы склонны к саморазрушению, нападкам и попыткам застыдить других. В главах, посвященных воспитанию, лидерству и образованию, мы посмотрим, как стыд разрушает наше мужество и способствует разобщению, и что мы можем сделать, чтобы развивать чувство собственного достоинства, уязвимость и устойчивость к стыду.
Унижение – это еще одно слово [16], которое мы часто путаем со стыдом. Дональд Кляйн фиксирует разницу между стыдом и унижением, когда пишет: «Люди считают, что заслуживают стыда; но полагают, что не заслуживают унижения». Если Джон находится на встрече со своими коллегами и боссом, и этот босс называет его неудачником изза того, что он не смог совершить сделку, то Джон испытает либо стыд, либо унижение.
Если Джон говорит сам себе: «Боже, что я за неудачник. Это полный провал» – то это стыд. Если же он думает про себя: «Нда… Мой шеф просто вышел из себя. Ужасно. Я этого не заслуживаю», тогда это чувство унижения. Унижение – ужасное чувство, которое оказывает негативное влияние на работу и личную жизнь. И если это ощущение затягивается надолго, то оно, безусловно, может трансформироваться в стыд. Однако чувство унижения – это всетаки лучше, чем стыд. Вместо того чтобы присвоить комментарию о «неудачнике» субъективный характер, Джон может сказать про себя: «Это не обо мне». Тогда меньше шансов на то, что мы закроемся, будем отвечать ударом на удар или начнем претворять в жизнь это «прозвище». Мы продолжаем следовать своим ценностям, одновременно пытаясь решить эту проблему.
Смущение является наименее серьезной из этих четырех эмоций. Обычно это мимолетное ощущение, которое в конечном итоге может оказаться забавным. Мы смущаемся, когда делаем чтото неловкое, но при этом мы не чувствуем себя одинокими. Мы знаем, что другие люди делали то же самое, и, смущение, как румянец, пройдет, и не будет определять нашу жизнь и дальнейшее поведение.
Знакомство с понятиями – важное начало для понимания стыда. Это часть первого элемента, который я называю стыдоустойчивостью.
Я понял. Стыд – это плохо. Так что же с ним делать?
Ответ такой: воспитывать устойчивость к стыду. Обратите внимание, что сопротивляться стыду невозможно. До тех пор пока нам важна связь с другими людьми, страх ее потери всегда будет мощной жизненной силой, и боль, вызванная стыдом, всегда будет реальной. Но есть и хорошая новость. Мои исследования показали, что у мужчин и женщин с высоким уровнем устойчивости к стыду есть четыре общие особенности – я называю их элементами стыдоустойчивости. Процесс обучения тому, как заставить работать эти элементы, я называю «воспитанием ниндзя для борьбы с гремлинами».
Мы рассмотрим каждый из этих четырех элементов, но сначала я хочу объяснить, что я имею в виду под устойчивостью к стыду. Я говорю о способности к практике аутентичности при переживании стыда, к преодолению этого пути без ущерба для личных ценностей, и к выходу из тоннеля стыда более мужественным человеком, способным глубже сострадать и устанавливать более надежные взаимосвязи, чем были до этого. Устойчивость к стыду – это переход от стыда к сопереживанию – реальному противоядию от чувства стыда.
Если мы можем поделиться своей историей с теми, кто отнесется к ней с сочувствием и пониманием, то стыд не может выжить. Важно также самосострадание, но поскольку стыд является социальным понятием (и возникает во время контакта между людьми), то и сострадание лучше помогает, когда его получаешь не только от себя, но и от других людей. Социальная рана нуждается в социальном бальзаме, а сопереживание как раз и есть тот самый бальзам. Но самосострадание также необходимо. Когда мы можем быть добрыми к себе, находясь в гуще стыда, то у нас появляется больше шансов на помощь и сопереживание со стороны других.
Прежде чем подробно говорить о сочувствии, мы сначала должны понять, с чем имеем дело. Вот четыре элемента стыдоустойчивости – последовательность не всегда именно такая, но в конечном счете они всегда приводят нас к сочувствию и исцелению.
1. Признание стыда и понимание того, что его вызывает. Стыд – это биология и биография. Можете ли вы физически распознать, когда вы зажаты в тисках стыда, найти выход из него, и выяснить, что стало его причиной?
2. Практика критического мышления. Вы можете проверить в реальных условиях, какие ожидания и сообщения провоцируют чувство стыда? Являются ли они реальными? Досягаемыми? Являются ли они тем, чего хотите вы, или тем, что хотят от вас другие люди?
3. Обращение за помощью. Вы можете поделиться с кемто вашей историей? Мы не можем испытывать сочувствие, если мы не ищем с кемто связи.
4. Разговор о стыде. Вы рассказываете о своих чувствах и просите о помощи, когда вам стыдно?
Устойчивость к стыду – это стратегия для защиты связи – нашей связи с самим собой и с людьми, которые нам дороги. Но устойчивость требует знания и размышления, и тут у стыда есть огромное преимущество. Когда приходит стыд, мы почти всегда оказываемся заложниками лимбической системы [9]. Другими словами, префронтальная кора, где происходит мышление, анализ и разработка стратегий, уступает примитивной реакции типа «борьбы или бегства».
В своей книге «Incognito» («Инкогнито») [17], нейробиолог Дэвид Иглмен описывает мозг как «команду соперников». Вот что он пишет: «Между различными отделами вашего мозга постоянно происходит диалог, при этом каждый борется за право контролировать выходной канал вашего поведения». Иглмен называет доминирующую двухстороннюю систему ответственной за рационализм и эмоции: «Рациональная система несет ответственность за анализ окружающей обстановки, в то время как эмоциональная система контролирует внутреннее состояние озабоченности, насколько все хорошо или плохо», иглмен приводит соответствующие доказательства того, что, поскольку обе части борются за контроль над поведением, эмоции могут склонить чашу весов принятия решений в свою пользу. Я бы сказала, что это, безусловно, верно, когда эмоцией является стыд.
Вот пример из его исследования. Мужчина везет своего сынаподростка в школу. Отец замечает, что на сыне надета рубашка с какойто надписью и именем. По какимто причинам отцу не нравится рубашка, и он спрашивает сына: «Где ты взял эту ужасную вещь?» Сын пытается объяснить, почему она ему нравится, но отец перебивает его и говорит: «Сними немедленно. Тебя зовут не Винс, и ты не работаешь на компанию Texaco».
Сын отчаянно сопротивляется и объясняет: «Папа, я не могу снять рубашку. У меня под ней старая футболка. Я не могу». Но папа злится: «Или ты снимаешь эту чертову рубашку, или я сам это сделаю».
Мальчик снимает рубашку. Отец подъезжает к школе, мальчик выходит из машины и идет в класс. Не проходит и пяти минут, как ктото из его товарищей по футбольной команде подходит к нему и говорит: «Классная футболка. Где ты ее взял? В детском саду?» И этот мальчик, который обычно добрый и хороший, бьет своего товарища. И за эту долю секунды его жизнь меняется. Политика школы, полностью исключающая насилие, означает, что его выгонят из школы, а не только временно отстранят от занятий. Вопрос, который задает себе каждый: а он вообще подумал прежде, чем бить товарища? Ответ: «Нет». Он испытывал стыд. Борьбу. Мороз. Вихрь. Срабатывают стратегии, направленные на выживание, а не на рассуждение или взаимосвязь. И боли стыда вполне достаточно, чтобы активизировать эти стратегии выживания в нашем мозгу. Когда я спрашивала участников исследования, что они чувствовали и как реагировали на стыд, прежде чем начали работать над устойчивостью к нему, ответы были такие.