Как раз в тот момент, когда я собирался постучать, чтобы меня выпустили, стальная дверь с натугой пошла наружу, и в открывающемся проеме появилась рожа моего монаха. Увидев, что я готов выйти, он посторонился, а закрывая дверь на замок, пробормотал:
– Долго очень по гостям ходишь. Епископ велел к обеду у него быть.
– А что, уже подошло время вкушать пищу? – привычно витиевато обратился я к монаху. Он похлопал глазами, но, видимо, все-таки сообразил, о чем идет речь, хотя и ответил достаточно односложно:
– Подошло…
– Тогда пойдем, отведаем, чем кормят Епископа, – энергично сказал я.
– Ты чего, думаешь, тебя за один стол с Епископом посадят?! – изумился мой провожатый. – Ну ты совсем с ума сошел!
– То есть, ты хочешь сказать, что ваш Епископ будет жрать, а я глотать голодные слюни?! – в свою очередь удивился я. – Ну и порядки в вашем Храме. А еще о своем гостеприимстве распространяются!
Но монах оставил мой выпад без внимания, поскольку слишком торопился сдать меня с рук на руки самому Епископу.
На этот раз мы блуждали по этому странному Храму достаточно долго, несколько раз поднимаясь и опускаясь по лестницам, проходя длинными и совсем не прямыми коридорами, странно пустыми анфиладами комнат. Мне стало казаться, что Бормотун специально таскает меня по всему зданию, чтобы я не смог запомнить дорогу и затем самостоятельно отыскать обеденный зал Епископа. Воспользовавшись случаем, я решил попробовать простенькое заклинание из своего весьма ограниченного репертуара. «Заклятие спрямленной тропы», как оно называлось в моей драгоценной книжке. Это заклинание как раз позволяло запомнить дорогу, по которой тебя вели недруги. Только ничего у меня не получилось. Я то и дело сбивался и никак не мог точно вспомнить последовательность сложения пальцев. В конце концов в моей голове раздался знакомый тоненький голосок:
– Ну что ты мучаешься?! Тебя же предупредили, что ворожить здесь бесполезно. Тем более на таком примитивном уровне.
«Да, – мысленно ответил я своей помощнице. – А если у меня другого уровня нет?!»
– Вот и нечего ерундой заниматься! – тут же раздался довольный ответ, и книжка замолчала.
«Можно подумать, что моя ворожба помешала ей заниматься чем-то важным», – обидчиво подумал я.
Именно в этот момент мы наконец оказались около высоких, застекленных матовым серым стеклом, дверей. Бормотун потоптался около них, а затем начал слегка поскребывать узкий деревянный переплет своим сосискообразным пальцем. И почти мгновенно одна из створок открылась и на нас глянула… до боли знакомая физиономия Твиста.
– А-а-а! Наконец-то привел! – заверещал темпераментный карлик, а я, признаться, даже обрадовался, увидев его в добром здравии. Воистину, «…мириться лучше со знакомым злом»!
– Заходи! – скомандовал мой коротконогий знакомец и отворил дверь настежь. Я шагнул в открывшийся проем, а Твист прямо у меня из-под мышки заорал своим пронзительным фальцетом:
– Личный гость Епископа, Гэндальф Серый Конец!
Я шагнул в открытую дверь и на мгновение замер.
Да! Комната для приема пищи у местного Епископа размерами напоминала главный зал московского ресторана «Пекин» и была столь же сумрачной. У ее дальней стены располагался огромный стол, заставленный сверкающей посудой, а за ним располагался смутно видимый из моего далека хозяин Храма. Впрочем, когда он заговорил, его голос опять раздался совсем рядом со мной:
– Проходи, проходи, гость дорогой! Обед уже подан, как бы главное блюдо не остыло!
А вслед за этим приглашением явственно раздался короткий смешок, сделавший его довольно двусмысленным.
Однако сразу после этих слов под потолком зала вспыхнуло неяркое свечение, выхватившее небольшой столик, стоявший метрах в десяти от главного стола. Возле этого столика притулился одинокий стул, предназначенный, как я сразу понял, для моей персоны. Не заставляя хозяина приглашать меня дважды, я направился к своему месту, и стоило мне опуститься на стул, как светильник, освещавший столик, погас, и зал снова погрузился в полумрак.
– Попробуй для начала грибной икры, – порекомендовал мне радушный хозяин. – Ее мой повар готовит просто великолепно. А за икоркой да за супчиком и разговор интереснее сложится.
– Как бы этот разговор мне аппетит не испортил… – буркнул я себе под нос, но мой собеседник прекрасно меня услышал.
– А может быть, как раз этот разговор не только твой аппетит улучшит, но и вообще все твое здоровье значительно поправит.
– Ну что ж, слушаю тебя, Епископ, – громко произнес я, накладывая себе на тарелку рекомендованной икры.
– Вначале поведай мне, как ты нашел своих друзей? – спросил Епископ, что-то пережевывая.
– В общем, все нормально. Ребята в хорошей форме и даже шутят, – бодро ответил я. – Так что я доволен их морально-физическим состоянием.
– Да? Значит, тебе не показалось странным, что, находясь в плену, можно сказать, в застенках и даже, некоторым образом, прикованными к стене, твои друзья не воспринимают это серьезно?!
– Они все воспринимают достаточно серьезно, – возразил я. – Но мы считаем, что уныние – тяжкий грех и поддаваться ему бесперспективно!
– Вот как? – протянул Епископ и на минуту замолчал, то ли обдумывая мой ответ, то ли пережевывая свой обед.
– Ну хорошо, – вновь раздался его голос. – Вернемся к нашим делам!
– Да у нас пока что никаких дел нет! – усмехнулся я.
– Вот я как раз и надеюсь, что они в скором времени появятся! – зацепился за мою фразу Епископ. – Я предлагаю весьма выгодное для тебя сотрудничество. И учти, что это предложение исходит от без пяти минут правителя страны!
– Так ты что же, намерен скинуть Качея? – изобразил я удивление.
– Да какой он правитель?! – пренебрежительно бросил Епископ. – Думает, если обосновался в Замке, так уже и страну под контролем держит. На самом деле все обстоит абсолютно по-другому!
– Да? И как же?
– Ты в курсе, что королеву Кину похитили прямо из Замка?
– Ну-у-у, – неуверенно протянул я, лихорадочно соображая, насколько можно открыть свою осведомленность. – Я слышал кое-какие слухи, но ничего конкретного…
– А что конкретное можно услышать, если королева однажды ночью просто пропала из своей спальни, и при этом никто не видел, чтобы она оттуда выходила! Так вот, я думаю, что тот, кто отыщет законную королеву и поможет ей вернуться на трон, тот и будет иметь на нее очень большое влияние. Фактически он станет истинным правителем страны!
«Ай да Ворон!» – мысленно воскликнул я, а вслух спросил:
– Так ты что ж, знаешь, куда подевалась королева?
– Догадываюсь, – ответил Епископ, и в этом коротком слове послышался смешок. – Но разговор у нас пойдет не о королеве.
– А о чем? – искренне удивился я.
– О тебе. Только вначале ты мне скажи, как ты относишься к… душе?
Я давно ожидал подобного вопроса и тем не менее вздрогнул. Впрочем, может быть, я вздрогнул потому, что именно в этот момент невидимый слуга выдернул у меня из-под носа тарелку с недоеденной икрой и вместо нее поставил глубокую чашку с каким-то супом. Ответил на ожидаемый вопрос я достаточно уверенно, но вопросом:
– К чьей душе?
– К своей! – тут же последовало уточнение.
– Ну-у-у, мне еще никто не доказал, что она у меня есть.
– Вот как?! Ты сомневаешься в ее наличии?! – В голосе Епископа сквозило ликование.
– Конечно, – коротко ответил я.
– Почему?
– Потому что этот термин несет очень большую смысловую нагрузку и на него вешается практически вся морально-психологическая суть человека. Так что вряд ли он может определять какое-то конкретное тело, вещество или другую субстанцию, находящуюся внутри человека.
«Каково излагаю!» – восхитился я сам собой. Похоже, и Епископа моя формулировка проняла, во всяком случае, он замолчал на целых две минуты. Хотя, с другой стороны, ему именно в этот момент так же подсунули какое-то новое блюдо.
– Значит, если ты не веришь в то, что душа существует, тебе будет легко без нее обходиться? Ведь, право слово, нельзя горевать о потере того, чего не было? – продолжил Епископ разговор очень замысловатым вопросом.
Я сделал вид, что увлечен предложенным мне куском какой-то изумительно приготовленной дичи, поэтому ответил не сразу, а тщательно продумав последствия своего ответа:
– Может быть… Если мне объяснят, что в человеке управляет его любовью и ненавистью, что дарит ему восторженные мысли и понимание прекрасного, что не позволяет ему скатиться до полного скотства в погоне за властью и наживой! Может, это и есть душа, существование которой не доказано!
– Хм… – негромко донеслось от хозяйского стола. – Да он романтик!
Я понял, что это восклицание отнюдь не предназначалось для моих ушей. И все-таки я его услышал! Грех было этим не воспользоваться.
– Да нет, какой я романтик, я скорее прагматик…
Мне доставило истинное наслаждение наблюдать, как Епископ вскочил со своего места, опрокидывая посуду. «Вот мы тебя и встряхнули немножко…» – мелькнула в голове злорадная мысль.
– Ты меня слышишь?! – Вопрос был похож на вопль обывателя, раздетого финансовой пирамидой.
– Конечно, – мигом состроил я удивление. – Как же я мог бы с тобой разговаривать, если бы не слышал тебя?
– Ну да, конечно… – понизил тон Епископ, однако было видно, что успокоения его душа от моего ответа не получила.
– Дурак… – раздался в моей голове тоненький голос моей рукописной подружки. – Теперь твой противник будет настороже, и ты потеряешь свое маленькое преимущество.
– Так на чем мы остановились? – спросил Епископ, восстанавливая оборванную нить разговора. – Ах да! Что в человеке управляет любовью и ненавистью, ну и прочая чепуха… Что ж, я тебе поясню моральную природу человека.
Видишь ли, человек изначально был создан как самый страшный хищник в мире. С помощью своего уникального оружия – разума, которого нет ни у одного другого существа, он способен захватить, присвоить, подгрести под себя все что угодно. И остановить его может только одно! – Епископ сделал эффектную паузу и закончил: – Другой человек, вернее – более изощренный разум!
Мне было видно, с какой жадностью он хлебнул вина из стоявшего рядом хрустального бокала, прежде чем продолжить свою лекцию.
– Ты, конечно, понимаешь, к чему могло привести такое соревнование разумов?
Вопрос был риторический, и лектор вполне самостоятельно ответил на него:
– Верно, к полному истреблению рода человеческого. И вот для того, чтобы этого не произошло, человекам была дана душа! Так что, как видишь, душа – это просто ограничитель. Именно она вырабатывает в человеке такие эмоции, как сострадание, совестливость, жалость, щедрость, порой смехотворную, ну и прочие слюнявые штучки. И поверь мне, этот ограничитель действительно имеет в человеческом теле биологическое воплощение, и его можно из человека убрать. Ты, надеюсь, представляешь, какие преимущества в человеческом обществе получает личность, лишенная этого ограничителя!
– Прежде всего он потеряет уважение людей, – мрачно ответил я.
– А зачем ему их уважение?! Зачем ему уважение людей, не способных сделать то, что может он?!
– Да что он может?
– Все!!! Для него не будет никаких моральных ограничений, и он сможет использовать возможности своего разума полностью. Для него не будет недостижимого!
– Это что ж, хочу – убью, хочу – ограблю?
Я почувствовал, как мои пальцы впились в древко посоха, и понял, что ярость начинает переполнять меня.
– Ха-ха-ха, – раздельно каждый слог произнес Епископ. – Разум не оперирует категориями «хочу». Разум оперирует категорией «надо для…».
– А в чем разница? – перебил я его.
– А разница в эмоциональной окраске, – тут же ответил Епископ.
– Но получается, что человек, лишенный души, будет лишен и эмоциональности?!
– Да! Этот человек будет рационален!
– Ну не знаю, – с сомнением произнес я. – Можно ли назвать человеком существо, лишенное эмоций?!
– Ты рассуждаешь так, потому что в тебе как раз бушуют эмоции! Если встать на рациональную позицию, сразу станет ясно, что они, кроме износа нервной системы, ничего не дают!
– Да?! А как же простые человеческие чувства?! Какая, например, без эмоций любовь?!
– Смешно! – иронически воскликнул Епископ. – Смешно слушать! Да эмоции как раз мешают нормальной любви! Все эти ахи, вздохи, переживания, слезы восторга и слезы разочарования, трепет и экстаз! Я же говорю, ничего, кроме нервотрепки. Если рациональный человек решает, что для удовлетворения потребностей его тела необходима именно эта женщина, он практически сразу видит и средства достижения этой женщины – деньги, драгоценности, курорты, круизы, высшее общество – ну чего там еще они могут пожелать в обмен на свое тело?!
– А если она ничего от тебя не желает и видеть тебя не хочет, можно, значит, и изнасиловать!
Я произнес эту фразу со всей иронией, которую смог в нее вложить, но она не была услышана.
– Конечно! Потерпит, и ничего с ней не случится!
– Круто! – коротко выдохнул я и почувствовал, что от накопившейся ярости у меня сводит живот. Да, вкусные обеды готовит местный повар!
– В каком смысле – круто? – растерянно спросил сбитый с толку Епископ. Это выражение явно было новым для местной аристократии. И знаете, от этой его растерянности мне как-то сразу полегчало.
– В смысле – здорово, – гораздо спокойнее ответил я. – И, видимо, этот человек без ограничений строит свои отношения со всеми остальными людьми на тех же самых принципах: не хочешь добровольно – изнасилую!
– Ну вот! Наконец-то ты понял!
– Ты понял? – раздался в моей голове тоненький книжкин голосок.
– Я понял… – задумчиво пробормотал я.
– Так вот, я могу избавить тебя от этого ограничителя! – самодовольно изрек Епископ.
– То есть ты предлагаешь мне продать тебе свою душу?
– Продать, передать, подарить, уступить – называй, как угодно! – В голосе Епископа начало проступать нетерпение.
– А что я получу взамен, кроме… рациональности?
– О! Ты настоящий… человек! Но этот вопрос мы можем обсудить дополнительно, сейчас важно твое принципиальное согласие.
– А если я откажусь?
В зале мгновенно повисла тяжелая тишина. Даже в дальнем углу, где прислуга раскладывала кушанья по тарелкам, перестали звякать ложки. Тишина плыла над моей головой, сгущаясь до материальной осязаемости. Казалось, сейчас эта толща тишины рухнет мне на голову и погребет под собой все мои мысли, желания, стремления, надежды! Даже мою любовь! «Не хочешь добровольно – изнасилую», – пронеслось в моей голове, и я сжался в ожидании молнии. Но тишина разразилась всего лишь тихим голосом Епископа:
– Вообще-то у меня есть способ отобрать душу без согласия носителя, но мне очень не хотелось бы применять эти методы к тебе…
– Почему? – простодушно вырвалось у меня.
– Я тебе объясню, – так же тихо ответил Епископ. – Во-первых, у тебя есть Дар. А для того, чтобы разделить душу и тело человека с Даром, необходимо истратить слишком много собственной энергии. Это очень тяжело! И чем мощнее Дар, тем тяжелее разлучить душу с телом. Но это меня не остановило бы, поскольку мы находимся в моем Храме! К сожалению, есть во-вторых! Дело в том, что тело, насильно разделенное с душой, долго не живет. Собственно говоря, человек, насильственно разделенный со своей душой, перестает быть человеком, остается только тело! Есть, конечно, методы замедления распада этого тела, но… в общем, сейчас я не имею возможности применить их по отношению к тебе.
«Конечно, – быстро сообразил я, – ты же поддерживаешь тело королевы, а два тела тебе, судя по всему, не потянуть!»
– Терять же тебя как человека мне не хочется, ты для меня имеешь довольно большую ценность, – продолжал между тем Епископ свои пояснения. – Так что я очень надеюсь на твое согласие и готов обсудить все условия, которые ты можешь предложить.
– Значит, у меня есть пара дней на размышления? – мягко поинтересовался я.
– Есть, – коротко согласился Епископ. – Но только пара!
– Тогда еще несколько чисто технических вопросов, – попросил я.
– Слушаю тебя.
– Эта… процедура… она очень болезненна?
Епископ довольно весело хмыкнул и проговорил с явной улыбкой:
– Ну что ты, зачем же мне мучить достойных людей. Ты просто войдешь в специальное помещение и выскажешь согласие передать мне свою душу на тех условиях, которые мы согласуем. И все!
– Ага!.. Тогда еще один вопрос. Моих друзей ты тоже уговариваешь отдать тебе души?
– У твоих друзей нет душ, – сухо ответил Епископ.
– Как это – нет?! – изумился я.
– Я сам очень удивлен, но у них нет душ, – повторил Епископ.
И тут в моей голове раздалось тихое тоненькое хихиканье, а затем книжечка внесла необходимые пояснения:
– Твои друзья – сумеречный эльф и тролль. Это существа мифические, им души не положены.
– Тогда зачем же они тебе нужны? – спросил я Епископа.
– Твои друзья – только средство давления на тебя, – так же сухо ответил он.
– Но если я стану человеком без… человеком рациональным, они перестанут быть средством давления!
– А тогда на тебя и не нужно будет давить, – тут же парировал Епископ.
«Ну да! Или у тебя появятся новые, пока что неизвестные мне рычаги!» – догадался я.
– Тогда последний вопрос. – Мне почему-то захотелось поскорее покинуть это место. – Если ты точно знаешь место нахождения королевы, скажи мне, она жива?
– Мне не очень понятен твой интерес, но я тебе отвечу… – медленно проговорил Епископ. – Королева жива настолько, чтобы подтвердить мое право повелевать этой страной!