Нормально, да?! Это у меня-то дерзкий тон?
Но вместо этого я заглядываю парню через плечо и смотрю на его спутников. Бородатого дядю можно смело сбросить со счетов — пусть он и лаэрд, но катает так себе. Второй мужчина, так и не снявший при общении зеркальной маски, ехал более уверенно и ловко, но, чтобы соревноваться в бордер-кроссе, надо быть первоклассным бойцом и быть очень сильным во фрирайде.
— Ну как, по рукам? — с нетерпением спрашивает Мажор, уже, по-видимому, зажегшийся идеей гонки.
— Хочу уравнять условия. Если вы вдуваете, то отдаете нам трассу, — с милой улыбочкой заявляю я.
А что такого? Риск — дело благородное. И потом, у нас есть действительно неплохие шансы обскакать этого наглого Мажора.
— Ну что, Мажор? Ты согласен? — протягиваю я руку в черной перчатке.
Он дарит мне многообещающий взгляд и пожимает руку.
— Меня зовут Микаэль, — непонятно почему информирует парень.
— Да хоть Федя, — фыркаю я и поворачиваюсь к ребятам. — Кто поедет со мной?
Братья делают шаг вперед и молча подхватывают свои борды. — Мы подождем внизу, — немного расстроенно говорит Бутси.
Авиатор кивает и протягивает мой борд.
— Укатай этого говнюка!
Я улыбаюсь и бегу догонять братьев, торопливо идущих к подъемнику.
Мы поднимаемся первыми. Пользуясь тем, что наши соперники немного отстают, Димас быстро дает нам с Бандитом пару советов по трассе. Я слушаю очень внимательно — ведь одно дело съезжать вниз, пользуясь инстинктами демона, и совсем другое — совет более опытного в этом деле райдера.
— Что-то вы не торопитесь, — с издевкой кричу я соперникам, наконец-таки достигшим вершины.
— Ох, извини, — в тон отвечает Микаэль. — Решал, в какой клуб мы с тобой пойдем…
— Сначала выиграй! — зло обрывает его Бандит.
Натянув очки, я первой подкатываю и занимаю наиболее выигрышные, на мой взгляд, воротца. Димас устраивается рядом, Бандит немного тормозит, и Мажор успевает вклиниться в наши тесные ряды.
— Надеюсь, дама будет не против компании? — с ехидной улыбочкой спрашивает он.
Дама была еще как против. Я — гуф, он — регуляр, наши стойки противоположны, и сейчас мы словно зеркальные отражения друг друга — два самоуверенных райдера, не привыкших уступать. Повторюсь, я — гуф, он — регуляр, а это значит — жди толчков корпусом и наездов на доску.
Я оглядываюсь на своих и невольно улыбаюсь от осознания, что мы одна команда. Даже одежда кричит об этом — у всех троих черные одинаковые куртки, разнится только цвет штанов. У меня синие, у Бандита — лимонные, а у Димаса — красные.
Шапки, доски и маски каждый старался подбирать в цвет штанам. На мой взгляд, получилось забавненько.
Двое лаэрдов в черном неторопливо подъезжают к своим воротцам, встают в стойку. Надо сказать, что нам крупно повезло — обычно на трассах устанавливают ворота для четверых, а здесь спуск рассчитан на шестерых, что делает эту гонку вообще возможной.
Молодой парнишка сбоку дает сигнал, воротца открываются, и мы стартуем.
Сильный толчок на старте позволяет Бандиту вырваться вперед, раскинуть руки и заорать во всю глотку что-то очень нецензурное.
Немного шокированные таким поведением райдеры из команды Мажора шарахаются в сторону, а мы с Димасом уверенно скользим вниз.
Это бордер-кросс! Здесь побеждает техника. В данном конкретном случае техника психологического воздействия.
Обычно на трассе каждый за себя, но мы не на соревнованиях и наше цель — не личная победа, а победа одного из команды.
Сделав свое немаленькое дело, Бандит пристраивается за нами — его задача мешать остальным. Впереди серия широких трамплинов и перегибов, расположенных по прямой, которая и расставит всех по своим местам.
Мы вытягиваемся в линию и плотнячком входим в первый поворот. Немного подотставшие на старте Мажор и его спутник идут почти вровень с нами, дядюшка значительно отстает.
Всего на секунду меня пронзает острое чувство превосходства, но я тут же беру себя в руки — пока рано радоваться. На бешеной скорости мы приближаемся к настоящему полю битвы — трамплинам и брустверам виражей, и здесь я даю слабину.
Пользуясь моментом, меня обходят Микаэль и райдер в черном костюме. Они пристраиваются за все еще удерживающим лидерские позиции Димасом.
Черт, Яблокова! Соберись!
В вираж я вхожу, стараясь по максимуму кантовать, как учил Димка, и использую низкую стойку. Скорость немного возрастает, но этого все равно мало, чтобы догнать тройку лидеров.
На одном из кикеров с небольшим вылетом Микаэль перелетает и, не очень хорошо приземлившись, вынужденно гасит скорость. Пользуясь моментом, я вырываюсь вперед и равняюсь с райдером в черном.
Зря я, наверное, его старпером обозвала. Вон какой резвый на деле оказался!
Все также, в тесном соперничестве, мы пролетаем контрстенку, виражи, а вот на биг эйре «темная лошадка» (вернее, таинственный райдер в черном) каким-то непонятным образом вырывается вперед, обгоняя изумленного Димаса и мчит к финишу первым.
Яблокова, ты попала. Причем крупно, аж на целое свидание с богатеньким мальчиком. Поправочка — с НЕВЫНОСИМЫМ богатеньким мальчиком.
Тихо ругнувшись сквозь зубы, я прихожу к финишу третей и расстроенно наклоняюсь, чтобы отстегнуть крепления.
Блин! Ну кто бы мог подумать!
Кхм… Я могла подумать.
Как-то чересчур легко согласился Мажор на соревнование. Да к тому же и своих родственничков подключил. Ведь знал, зараза, что этот в черном — сильный райдер.
Димка, отстегнувшийся первым, уже торопливо идет к победителю с одним единственным вопросом — «как ты это сделал?», а я поворачиваюсь, чтобы встретить на финише Мажора.
Он картинно тормозит прямо передо мной, с победной улыбочкой стягивает маску с лица.
— Ну, и кто пришел первым? — смеется Микаэль.
Я с кислым видом смотрю на райдера в черном, что-то на пальцах разъясняющего Димасу, и фыркаю.
— Жду извинений, — вовсю лыбится Мажор.
К полоске финиша приходит Бандит, а следом за ним и дядя Мажора. Оба чем-то крайне недовольны, и я прекрасно их понимаю.
— Трасса твоя, — выдавливаю из себя с превеликим трудом. — И да, извини, я действительно очень дерзкая девчонка… — покаянно опускаю голову и тут же не без гордости добавляю: — Девчонка, которая легко обошла тебя!
Мы с лаэрдом обмениваемся злыми взглядами, а после я иду к райдеру в черном, чтобы поздравить его с победой. Он действительно крут, а я умею признавать свое поражение.
Иногда…
— Ты хорошо катаешь, — говорю я убитым голосом.
Он оборачивается, как-то знакомо улыбается и снимает маску.
— Ты тоже хороша, — говорит лаэрд, в котором я с ужасом узнаю того вчерашнего демона, которому вкатила нехилую порцию транквилизатора и бросила на крыше.
Ой-ей! Вот теперь, Яблокова, ты действительно попала!
В панике оглядываюсь по сторонам. Что делать? Их трое, я одна. Можно попробовать рвануть вниз по склону, но борд я банально не успею пристегнуть. Да и бросать ребят наедине с тремя лаэрдами — тоже край.
Блин!
— Узнала меня, девочка? — с мягкой улыбкой спрашивает лаэрд, и мне почему-то становится безумно страшно даже стоять так близко к нему.
Облизнув пересохшие губы, осторожно спрашиваю:
— Курт?
Мужчина кивает.
— Так вы знакомы? — вклинивается радостный Димас.
Я честно хочу что-то ответить брату, но встречаюсь глазами с лаэрдом, и на меня находит непонятная оторопь. Телу кажется, что оно все еще скользит вниз по склону, и с каждой секундой скорость становится все выше и выше.
Словно почувствовав этот невероятный спуск вместе со мной, лаэрд едва уловимо качнулся по направлению ко мне. Не знаю, что он хочет сделать — бросить в снег и, заломив мне руки, громко крикнуть, что поймал воришку, а может, просто схватить за шкирятник и сдать властям, но я на всякий случай отскакиваю назад, и внезапное наваждение проходит.
— Ну, не будем мешать вам кататься, — почуяв неладное, максимально дружелюбно говорит Димас, подхватывая борд в одну руку, а другой хватая меня за куртку и утаскивая в сторону.
Я позволяю себя увести, внутренне готовая к тому, что вот сейчас этот странный лаэрд окликнет нас, и тогда придется худо. Как ни странно, но мужчины дают нам возможность беспрепятственно спуститься и уйти со склона.
Не к добру такая доброта… Ох, не к добру!
Настроение у нас пятерых сходит на нет, и ни о каком продолжении ни братья, ни приятели даже не заикаются.
День испорчен — это очевидно.
Пока парни грузят борды, я иду в туалет, чтобы побыть одной и подумать. Надо как можно скорее отзвониться куратору. Вениамин Георгиевич, конечно, будет орать (тут и к бабке не ходи). Зато есть маленькая вероятность того, что он подскажет какой-нибудь выход.
Но стоит мне, стянув перчатки, достать из кармана куртки телефон, как черный аппарат тут же оживает сам.
Подозрительно кошусь на незнакомый номер и почему-то жму зеленую трубку.
— Да-а?
— Неужели никто не объяснил тебе, девочка, что красть у своих неприлично?
Я замираю, моментально опознав по голосу своего собеседника. Тот самый демон, которого я героически спасала этой ночью, и тот самый райдер в темном, что с легкостью обошел даже Димаса.
Если ему известен мой номер телефона, значит, я влипла. Потому что, если ему не составило труда разузнать мой номер телефона, то о сохранности оставшейся информации можно позабыть.
— Согласна, как-то неправильно получилось… — лепечу я в ответ, щелкая на телефоне значок диктофона — теперь наш разговор автоматически окажется на сервере управления.
Ну, а дальше…
Чтобы не случилось дальше, у куратора будет информация, где и у кого меня искать, а это уже немало.
— Эва, тебе очень повезло, что Кристоф так сильно занят ликвидацией произошедшей благодаря тебе утечки, что не поехал сегодня с нами, — «приободряет» меня Курт.
— Из всех склонов я выбрала тот, который был заказан вами, разве можно говорить о везении?
Мужчина молчит, и мне почему-то очень хочется верить, что он улыбается. Почему? Потому что разозленного демона мне за глаза и за уши хватило вчера.
— Я хочу предоставить тебе шанс все исправить. Так сказать, в счет твоего благородного спасения меня от падения этой ночью.
Подобравшись всем телом, я настороженно оглядываю абсолютно пустой женский туалет и спрашиваю:
— Что от меня требуется?
— В семь за тобой приедет машина. Ты — в платье, туфлях, с прической и обворожительной улыбкой на лице, сядешь внутрь и приедешь к нам на ужин, где попытаешь объяснить Кристофу причину, подтолкнувшую тебя на воровство.
Ехать куда-то на ужин, тем более в платье и туфлях, да к тому же встречаться с Кристофом Дамиром и что-то ему объяснять, мягко говоря, не хотелось.
— А если нет? — осторожно уточняю я.
— В противном случае в семь ноль одну тебя, твоих братьев, твоих друзей и отца доставят в специальное место, — жестко предупреждает мужчина. — И сомневаюсь, что к ним будут относиться хорошо.
— Это угроза?
— Это реальность, девочка.
В совершенно пустом туалете мне неожиданно становится жутко. Неосознанно выпустив когти, поднимаю голову и смотрю на свое отражение в зеркале умывальника.
Как я могла так проколоться вчера? Почему так смело пошла одна без Кряка? Дура!
— В семь, — еще раз напоминает лаэрд немного устало, словно уже битый час доказывает ребенку, что земля круглая. — И, пожалуйста, не делай больше глупостей, — просит он перед тем, как отключиться.
Ужин
Он встречает меня на ступеньках крыльца, ведущего в трехэтажный коттедж. Весь такой стильный, ухоженный и на редкость солидный даже в обычных черных брюках и сером свитере.
Водитель торопливо открывает передо мной дверцу, я выхожу, делаю большой вдох холодного воздуха и ловлю его взгляд.
— Что? — передергиваю я плечами, ощущая себя на редкость неуютно в коттеджном поселке для олигархов.
— По-моему, ты не умеешь слушать, — рассерженно подмечает мужчина тоном готового к атаке тигра.
Я обижаюсь и деловито показываю большим пальцем себе за спину:
— Туфли в рюкзаке.
Видимо, поставив на мне жирнючий крест, Курт обреченно качает головой и, стремительно развернувшись, молча поднимается по ступенькам.
Что, и даже не попытается отослать меня обратно, чтобы я вернулась, вся из себя расфуфыренная? Вот это да!
Переступив ногами, обутыми в черные высокие сапожки, неуверенно следую за мужчиной по ступенькам в дом.
Давай, Яблокова! Ты сможешь. Ты не ударишь лицом в грязь перед кучкой зажравшихся толстосумов. Ты с честью пройдешь это испытание и с чистой совестью доложишь Вениамину Георгиевичу об успехе возложенной на тебя операции.
Еще раз мысленно повторяю алгоритм действий, который куратор заставил повторишь раз шесть, не меньше:
1. вести себя прилично, как и положено воспитанной девушке моего возраста;
2. попытаться уговорить Кристофа Дамира спустить мой взлом на тормозах (хотя меня и терзают смутные подозрения, что взбешенный мужчина придушит меня раньше, чем я успею торопливо выговорить: «Простите меня, пожалуйста!»).
3. отрицать свою причастность к УНЗД…
Ничего не забыла?
Курт оборачивается и с подозрением смотрит на меня.
Блин! Я что, только что шептала это вслух?
— Это же куртка от костюма, — на высокий лоб мужчины набегают задумчивые морщинки. — Разве у тебя нет другой?
Я растерянно останавливаюсь в просторном холле, осматриваю свою черную широкую куртку, предназначенную для катания, и пожимаю плечами.
— Есть, — внутри поднимается обида — он вообще за кого меня принимает? — Точнее была, но кое-кто ее порвал.
Курт дарит мне взгляд из серии — «девочка, вы несете чепуху» и помогает снять рюкзак.
— По-моему, я упомянул прическу, — как бы между прочим замечает мужчина, глядя на мои распущенные волосы.
— Вы просто не видели платья, — интригующе улыбаюсь и дергаю молнию вниз.
Лаэрд учтиво помогает снять куртку, окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом и на пару до-о-олгих секунд задерживается на самой декольтированной части наряда.
Платье мне выдали в управлении, когда поминутно хватающийся за сердце Вениамин Георгиевич велел сделать из меня конфетку.
На мой взгляд, просто вопиюще короткое платье в облипочку делало меня больше похожей на девицу легкого поведения, чем на конфетку, но мои аргументы никто принимать во внимания не стал.
Верх платья и рукава были выполнены из полупрозрачного кружева. Открытый лиф делал большую часть моей груди достоянием любопытной общественности. Лента красного цвета подчеркивала слишком узкую талию. Начиная от шелковой алой полоски, низ платья был сшит из черного стрейча, который сидел на моих нижних девяносто, как вторая кожа. Довершали образ красные лаковые туфли на шпильке, которые пока еще таились в рюкзаке.
Короче, в таком виде меня можно было смело выставлять в зале музея и водить толпы старшеклассников. Ручаюсь, выручка музея моментально скакнула бы вверх…
— Согласитесь, что при таком платье прическа уже не важна, — улыбаюсь я, невероятно гордая тем, что застала Курта врасплох и, кажется, произвела впечатление.
Мужчина поднимает глаза немного выше и смотрит мне в лицо. Долго и чересчур внимательно…
Я ниже всего на полголовы, но, из-за ширины плеч мужчины, кажусь самой себе маленькой моськой, застывшей под взглядом титана древности. Как бы еще лужу от страха не надудонить…
А он все продолжает смотреть!
От неловкости я неуклюже переступаю с ноги на ногу и опускаю глаза.
— Что-то не так?
Лаэрд еще раз оглядывает меня с ног до головы и молча вытягивает руку с зажатым в ней рюкзаком.
— Туфли, — напоминает он.
Ощущая нервозность, вспотевшими руками дергаю молнию и достаю туфли. Оглянувшись по сторонам, замечаю белый пуфик, сажусь и быстро переобуваюсь.
Курт все с тем же непроницаемым выражением лица наблюдает за моими неловкими действиями. Вот спрашивается — чего он на меня так глазищами зыркает?
Так, Яблокова, без паники! Проверяем по списку — платье, туфли, прическа… ну, будем считать, что прическа тоже есть. Что там еще значилось в перечне? Обворожительная улыбка?
Полностью готовая к исполнению возложенной на меня управлением миссии, я встаю на ноги и растягиваю губы в улыбке, но вместо «обворожительной» выходит нечто растерянное и неловкое.
Облизнув разом пересохшие губы, напрямую спрашиваю у лаэрда:
— Я как-то не так выгляжу?
— С чего ты взяла? — тихо переспрашивает он и снова… смотрит!
Внезапно на меня накатывает острое желание поскорее свалить из этого чересчур богатого для меня дома и оказаться в своей маленькой однушке в тьму-таракани, а еще лучше, у папы в Подмосковье.
Так, Яблокова, держись! Еще слишком рано для побега.
Набрав в грудь побольше воздуха, пытаюсь вернуть себе былую уверенность.
— Ну, просто вы так странно смотрите…
И тут на лице мужчины появляется мягкая улыбка.
— Странно смотрю? — переспрашивает он и негромко смеется. — Наверное, ты права, — он замолкает и поднимает с пола мой рюкзак. — Я видел тебя дрожащей от страха на крыше, видел чертовски пьяной в офисе Криса, видел невероятно дерзкой сегодня на склоне… — Курт встречается со мной взглядом. — Просто не ожидал увидеть тебя такой красивой.
Я хмурюсь, пытаясь переварить только что сказанное лаэрдом. Он сказал, что я красивая? Это не слуховые галлюцинации? Он, правда, так думает? Тра-ля-ля! Я красивая!