Отвязав наручники от крюка, я повел задержанного к выходу. Время близилось к рассвету. Луна поблекла, сморщилась. В ее слабых белесых лучах мертвая деревня смотрелась особенно жутко, а остов титковского особняка напоминал полуразрушенный древний замок. Дул порывистый зябкий ветерок. Повсюду лежала крупная роса, холодно отблескивающая в лунном свете. Где-то далеко тоскливо подвывала бродячая собака… (И откуда только взялась?! – Д.К.)
«Свежий воздух» действительно оживил раскисшего наркодельца (как помнит читатель – полуголого). Он подобрался, выпрямился (насколько позволяли скованные руки). Глубоко вздохнул и окинул нас уже осмысленным, враждебным взором.
– Суки фээсбэшные! – сипло выдал Ахмат. – Думаете, ваша взяла? Ошибаетесь, козлы! Я с моими связями и не таких, как вы, в стойло ставил! Через пару дней… О нет!!! Не надо!!! – Глаза Назарбекова вдруг дико выпучились, уставились в пустоту. Побелев, как простыня, он попятился назад.
Пентоналовый озноб резко усилился, превратившись в судорожную тряску. Штаны «крутого со связями» заметно намокли спереди.
– Призраки увидел! – шепнул Середа. – Я ж тебе говорил, а ты не верил!
– Глупости! – отмахнулся я. – Не может…
– Три черных быка! С перерезанными глотками! – прервал меня истошный вопль Ахмата. – Они возникли из ничего! Рычат по-львиному, бьют копытами… Х-р-р-р! – Тут он согнулся в дугу, словно получил сильнейший удар в живот.
В висках у меня закололи ледяные иголки. Воздух как бы напрягся, сделался густым, тлетворным. Стало трудно дышать. Я размашисто перекрестился. Игорь последовал моему примеру. «Скотобойня построена на фундаменте разрушенной церкви. Чудовищное кощунство! Именно оно в конечном счете погубило эту деревню!.. А теперь в скотобойне гнездится нечисть. Под видом призраков парнокопытных! Ахмат – нехристь, наркоторговец, изменник Родины, по уши в невинной крови… Легкая добыча для бесов! Сейчас они утопчут насмерть Юнусыча, а начальство спросит с нас! Дескать, перестарались с рукоприкладством. Оборвали важнейшую нить, ведущую к высокопоставленным мерзавцам. Без Назарбекова тех гадов будет трудно прищучить!!!» – молнией пронеслось в мыслях.
Фигурант между тем получил новый удар бесовским копытом (на сей раз по почкам). Рухнул в грязь и заорал дурниной.
– Господи Иисусе! Прогони нечистых духов! – громко взмолился я.
– Пресвятая Богородица, помоги!!! – вторил мне Середа.
Колотье в висках мгновенно прекратилось. Напряжение в воздухе спало. Он снова стал обычным, без привкуса падали.
«Убрались в ад, проклятые!» – сердцем почуял я, облегченно вздохнул и обернулся к стонущему Ахмату. – Успокойся, басурман. Опасность для тебя миновала… По крайней мере пока…
– Ты еще видишь черных быков? – спросил задержанного Игорь.
Назарбеков воровато зыркнул по сторонам.
– Н-нет, п-пропали, – вздрагивая губами, сообщил он. – А что… что это было?!!
С неба донесся хорошо знакомый звук, и вскоре зашумела лопастями снижающаяся «вертушка».
– Карета подана, вставай, – не удостоив наркодельца ответом, я потянул за цепочку наручников. – Хватит принимать грязевые ванны. Тебя ждут не дождутся на Лукьянке!..
Глава 6
– Сеньор Гуано рассчитал очень хитро. Мы отправимся к Назарбекову без подкрепления. (Чего беспокоиться из-за двух-трех охранников?!) Нарвемся на засаду, а в боестолкновении погибнут все: и мы, и назарбековские нукеры. Самого же Ахмата арестует ФСБ за убийство двух старших офицеров Конторы. В итоге Левитан останется у него… Надо отдать должное – гнилое чмо быстро сориентировалось в ситуации. Недооценили мы его. Ох, недооценили! – Приспустив боковое стекло, Игорь выбросил окурок наружу.
– Ты же чувствовал неладное с самого начала, – выехав с проселка и до предела увеличив скорость, заметил я.
Разбрызгивая лужи, джип понесся по направлению к Халявниково. По обеим сторонам шоссе замелькали, как в калейдоскопе, указатели, придорожные кафешки, магазинчики, бензозаправки… Встречных и попутных машин попадалось мало. А гаишников вовсе видно не было. Очевидно, отдыхали в будках после ночной охоты.
– Чувствовал-то чувствовал, но ничего конкретного, – вздохнул Середа и неожиданно встрепенулся. – Слушай, Дима, а не тот ли он маньяк?!!
– Кто, Гомолов? – я с трудом подавил зевок.
– Ага! – Зеленые глаза полковника хищно заблестели. – Суди сам: «Хитер, изобретателен, легко втирается к людям в доверие». Первые два пункта в комментариях уже не нуждаются, а третий… Гм! Невзирая на резко негативное отношение, мы все же поверили ублюдку! Идем далее – «Хорошо знаком с родителями жертв, является частым гостем в их домах»…
Гомолов ездит в «Платиновый» как на работу, тесно общается со множеством его жителей и спокойно может сделать слепки с дверных ключей… «Образование высшее или незаконченное высшее, интеллект средний». Вспомни, КАК он учился в университете!.. «По характеру самонадеян, самовлюблен, тщеславен, горделив, крайне злопамятен и в глубине души отъявленный трус». Здесь, пожалуй, комментарии излишни.
– Погоди-ка, погоди! – стряхнул сонливость я. – Насчет трусости – согласен. Злопамятность – видно из досье. Самонадеянность – доказали недавние события. Гордыня тоже присутствует, да еще какая! Однако схожими качествами (кроме трусости) обладает месье Назарбеков: наркоторговец, предатель, убийца, но… не сексуальный маньяк!
– Крайне невоздержан в еде, питье и других плотских удовольствиях. Считает себя гением, которому дозволено все, – парировал Середа и добавил: – Ахмат убежден, что Гомолов – пидор. А все серийные убийцы (как тебе известно) вышли из среды так называемых секс-меньшинств, за права коих неустанно борется Запад и наша «пятая колонна».
Например, Жиль де Ре – педераст с юных лет, Головкин тоже, Чикатило – «двустволка», Сударушкин – педофил, Михасевич – безудержный онанист и т. д. и т. п. Наконец, штрихкод! (Прообраз антихристовой печати.) Последние исследования показали – подобные типы поголовно одержимы дьяволом![25]
– Гомолов одержимый? – усомнился я. – А где доказательства?!
– Вспышки бешенства по пустякам!
– Не факт. Мало ли… К тому же подозрения Ахмата насчет педерастии… – Я замолчал, подыскивая нужные слова.
– Ну хорошо, приведу другие аргументы, – Игорь закурил новую сигарету. – Гомолов торговал краденными из церквей иконами. В таких уродов бесы вселяются беспрепятственно. Так же, как в церковных воров… В молодости – регулярные выигрыши на бегах. Кто ему помогал? Ясно, не Ангел-Хранитель!.. Теперь скоропалительно начатый и слишком затянувшийся ремонт. Особняк насквозь провонял краской, заглушающей любые запахи. В том числе трупные…
– В том, что маньяк – Ахмат, мы тоже не сомневались, – вздохнул я. – Обосновали, подвели базу, сравнили с Жилем де Ре, убедили себя в их сходстве и… угодили пальцем в небо! Чечен оказался преступником иного рода, хотя и о-о-очень большим! Но если отбросить громадную пользу от его поимки, то получается – нас элементарно обманул гондон-Гомолов, чтобы обстряпать свои грязные делишки. А толчком к вышеуказанным «обоснованиям» стала грамотная, ненавязчивая, вовремя подсунутая ложь этого говнюка – «Слышал детский крик». А сейчас, как мне кажется, тобой движет злость за подлую подставу.
– Возможно, – согласился Середа. – И тем не менее в чем-то он виновен. По-крупному! Голову даю на отсечение! Давай так: приедем к нему, жестко прессанем, а дальше… видно будет!
– Договорились. – Перескочив железнодорожный переезд, я значительно снизил скорость. – Кстати, о затянувшемся ремонте! Здесь, по-моему, есть рациональное зерно. Уж чересчур внезапно и бесследно исчезли его жена с сыном!
– То-то и оно, – покивал Игорь. – То-то и оно…
Элитная часть Халявниково мирно спала. В громадинах особняков не светилось ни одно окно. Кое-где за заборами вяло брехали собаки. Луна окончательно съежилась под бурным натиском наступающего рассвета. Из-под колес машины веерами летела грязь…
Я не спеша свернул к гомоловской усадьбе и… обомлел. Ворота были распахнуты настежь. Обычно стоявший во дворе «Чероки» исчез. В окне четвертого этажа горел яркий свет. А на крыльце валялся труп одного из молдаван. Почти обезглавленный. С застывшим на губах беззвучным криком.
– Скорее туда! – Схватив «Вал», Игорь выпрыгнул из машины и побежал к дому. Взяв второй автомат, я устремился за ним. Следующий гастарбайтер лежал в вестибюле в луже крови с надрубленной шеей. «Чечены проснулись раньше срока?!! Да нет, чепуха, препарат сверхнадежен!.. Или они все-таки успели вызвать подмогу? Тогда Вадимыч попал в заложники. Будут требовать обмена, высылая видеозаписи рыдающего Гомолова с разбитой рожей… Левое ухо, правое, пальцы один за другим… Н-да, веселенькая перспектива! Назарбекова отдавать нельзя, а паскудного антиквара вызволять придется. Мы – русские офицеры – принимали присягу и должны защищать всех граждан России. Даже такое гуано!!!» На площадке между третьим и четвертым этажом я едва не споткнулся о последнего молдаванина с расколотым на две половинки черепом. «У всех трех похожие раны, как… от ударов туристическим топориком, – вдруг сообразил я и быстро прокрутил в памяти наработки следственной бригады ГУВД. – Точно так же убили горничную в одном из домов «Платинового города». Ага-а-а! Дело принимает интересный оборот!..»
– Дмитрий, сюда! – услышал я громкий голос Середы. – Здесь он… наш злодей!
Гомолов находился в мастерской, куда мы раньше никогда не заглядывали. В полу торчал железный, надежно закрепленный кол: острый, обильно смазанный машинным маслом и залитый жидким калом. В двух сантиметрах (задницей от острия) на медленно тлеющем толстом канате был подвешен за туловище Сергей Вадимович. С искаженной ужасом физией, без штанов, скрюченный, умело связанный, с заткнутым кляпом ртом. На шее у него болталась табличка с надписью. Он утробно мычал, плакал и, как водится, извергал дерьмо. Вонь в мастерской стояла невыносимая.
– Канат будет тлеть еще минут восемь. Потом оборвется, и Гомолов усядется прямиком на кол, – тихо сказал Игорь.
Завидев нас, антиквар вздрогнул, побелел и дико выпучил глаза, словно встретил выходцев из могилы.
«Думал, мы уже на Том Свете, вошь лобковая!» – зло подумал я и шагнул к Гомолову с намерением убрать кол.
– Погоди-ка, – придержал меня за рукав Середа. – Ознакомимся сперва с надписью на табличке, а потом полюбуйся, – он указал на левую от входа стену.
– Грязная шлюха, – прочел я, проследовал взглядом за рукой напарника и увидел две написанные маслом картины с крупными заголовками вверху каждой. Первая называлась «Время умирать» и изображала обнаженного, связанного, зверски истерзанного малыша лет восьми. Над ним нависла широкая черная фигура в маске с окровавленным ножом и с торчащим, напряженным пенисом. На спине у нелюдя пестрели крохотные разноцветные буковки. «Из всех существующих наслаждений нашему миру досталась лишь одна маленькая искорка, так называемый «Нэр дакик». Присутствие ее в материальных предметах дает нам удовольствие. Причем в течение жизни человек вынужден постоянно искать новые и новые объекты, надеясь получить бóльшие и бóльшие удовольствия»[26] – присмотревшись, разобрал я.
Второй «шедевр», под названием «Гению дозволено все!!!», запечатлел самого Сергея Вадимовича: голого, с бесстыдно выпяченным задом, к которому пристраивался тот же «черный». На сей раз без маски, с хорошо знакомой рожей. И Гомолов, и Бахтияр жевали кровоточащие куски мяса, вырывая их из миниатюрных детских трупиков.
– Па-анятно! – я выдернул у антиквара кляп и угрюмо произнес. – Стало быть, вы оба маньяки-убийцы. Редкий случай, но не уникальный. Особенно в последние годы!
– Нет, нет!.. Это он, только он… убивал детей!!! – визгливо зачастил Гомолов. – А я… я всего лишь помогал немножко… Указывал цели, делал слепки с ключей, отвозил его туда, привозил обратно…
– И жрал останки жертв в процессе гомосечной случки, – добавил Игорь.
– Трупики – аллегория, художественный прием, не более! – захныкал Сергей Вадимович. – На самом деле Бахтияр приносил с охоты уже отрезанные кусочки… А я… я… я страшно возбуждался, грызя их! Но убивал всегда он… На мне крови нет!.. Умоляю, уберите кол!!!
– Подождешь! – отрезал я. – Сперва выкладывай информацию. Вопрос первый: давно уехал Бахтияр?
– М-минут д-десять назад.
– На твоей тачке?
– Да!
– Далеко не уйдет. Я в первый же день поставил на нее «маячок». Так, ради профилактики, – ухмыльнулся Середа и по прибору связи вызвал Нелюбина. А я возобновил допрос. – Говоришь, крови на тебе нет… А как же жена с сыном? Куда трупы спрятал, животное?!! Они в доме, понятно, но где именно? Колись в темпе, гнида!!!
– Ка-а-ак вы узнали?!! – по-крысиному пропищал Гомолов, обдавая кол фонтаном буроватого поноса.
– Не твоего ума дело!!! Повторяю, где трупы?!
– В подвале. Замурованы в пол, – Гомолов с ужасом покосился на засранное орудие казни. – Мальчишка подсмотрел, ну-у-у… того… рассказал мамаше… Ляля закатила кошмарный скандал… Мне ничего не оставалось… Уберите кол!!!
– Почему твой хахаль так с тобой поступил? Зачем убил гастарбайтеров? – неумолимо продолжал я.
Сергей Вадимович замешкался с ответом.
– Наши поймали сигнал «маячка». На место вылетела группа спецназа. Основного нелюдя возьмут в течение получаса, – весело улыбнулся Игорь.
– Отлично! – обрадовался я и напомнил Гомолову: – Канат почти перегорел. Поторопись с ответом, животное! Иначе…
– Я понял, понял! – зарыдал подручный маньяка. – У нас с Бахтияром была любовь… еще с университетских времен! Наша первая любовь! Понимаете?!! Потом пути разошлись… на долгие годы… Я женился, вел гетеросексуальный образ жизни, растил сына… А в начале 2001-го он приехал ко мне, в Халявниково, и давняя страсть вспыхнула с новой, неистовой силой!..
– Ты отвлекся от основной темы, а канат продолжает тлеть, – заметил я.
– Кусочки трупиков у нас закончились, а у Бахтияра без них не встает… последнее время, – сквозь слезы выдавил Сергей Вадимович. – Сегодня ночью мы попытались, но ничего не получилось… Тогда он пошел спать, а я… я… почему-то жутко распалился! И позвал молдаван… Они не отказались меня… э-э-э… ну вы понимаете! Особенно когда я пообещал заплатить по сто долларов каждому… Сперва все шло хорошо… Я получал колоссальное удовольствие, но… в самый разгар вошел Бахтияр с туристическим топориком в руке… Молдаване бросились бежать… Он погнался за ними, но вскоре вернулся… Обозвал меня «грязной шлюхой» и подвесил… А-а-а-а-а-а-а-а!!! Х-р-р-х-х-х…
Перегоревший канат оборвался, и Гомолов плотно уселся на кол. Однако мучился он недолго. Заостренная, обильно смазанная маслом и дерьмом железяка за секунды пропорола его насквозь, вышла через рот… Скрюченное тело немного подергалось и застыло. Как жирная гусеница на булавке энтомолога.
– На две минуты раньше срока, – сверившись с часами, хладнокровно молвил Игорь. – Не успели кол убрать.
– Ты сожалеешь об этом?! – удивился я.
– Нисколько. Просто констатирую факт. А ты?
– Еще чего не хватало! – возмутился я. – Жалеть ТАКОЕ… Блин! Слов не нахожу!.. А смертную казнь давно заморозили, и детей погибших не вернуть… Так что…
– Понятно! – дружески улыбнулся Середа и обратился к мертвецу: – Время умирать, Сергей Вадимович!!! Время умирать!!!
«Вполне подходящая смерть для пидора-людоеда, – взглянув на труп, подумал я. – Какими местами грешил, теми и расплатился… Здесь, на земле… А в аду его ждет… Б-р-р!!! Даже представлять не хочется!!!»
Судя по глазам Игоря, его посетили аналогичные мысли. С минуту мы оба молчали.
– Ты писал на диктофон речи существа?! – спохватился мой напарник.
– Разумеется! В суде, конечно, не прокатит, но нашим генералам пригодится.
– Тогда пойдем отсюда. Дышать нечем!
Мы вышли из зловонной мастерской и в ожидании известий от Нелюбина закурили по сигарете. Сквозь незанавешенное окно в конце коридора проник первый луч солнца…
– Спасибо, дяденьки офицеры! – внезапно прозвенел в ушах хор знакомых по сну детских голосов. – Спасибо…
– Спасибо, – грустно вторили им подростковый и женский.
– Ты слышал?!! – шепнул я Игорю.
– Да, благодарят, – тихо ответил он. – А у меня все равно заноза в душе… Плохо мы работаем… Плохо!!!
– ?!!
– Пидоров и прочую пакость двуногую надо изначально изолировать от общества. И никаких маньяков-убийц не будет, – сухо пояснил полковник.
– К сожалению, у нас нет такой возможности, – вздохнул я. – По крайней мере, ПОКА НЕТ.
– Пи-ип, – ожил прибор Середы.
– Бахтияра взяли, «теплого», – выслушав Бориса Ивановича, заметно оживился Игорь. – В багажнике джипа обнаружили похищенную девочку… живую!!! Слава Богу, хоть одно дитя удалось спасти!..
Эпилог
Как вскоре выяснилось, Бахтияра Рашидова взяли без каких-либо проблем: перегородили дорогу, наставили оружие, выволокли из машины, заломили руки… При виде свирепых лиц спецназовцев (ребята знали, КОГО берут. – Д.К.) он моментально скис, расплакался и даже не пытался сопротивляться. На первом же допросе Рашидову дали прослушать диктофонную запись откровений Гомолова, и маньяк раскололся до задницы. Он подробно рассказал об убийствах в Халявниково, в «Платиновом городе», указал места захоронений. Не скрывал Бахтияр и предыдущих «похождений». Оказывается, свою преступную карьеру Рашидов начал на Северном Кавказе, где воевал в качестве наемника в составе одного из самых беспредельных бандформирований. ТАМ он терзал чеченских детей в селах, лояльных Федеральному Центру. Всего на кровавом счету Бахтияра оказалось шестьдесят восемь жертв. Из них – пятьдесят две в Чечне. В конце 2000 года нелюдю стало жарковато на Кавказе. Родственники умученных детишек собственными силами разгромили банду, в которой обретался Бахтияр, и безжалостно казнили всех пленных мятежников. Однако Рашидову в тот раз удалось ускользнуть (не иначе дьявол помог). Он перебрался в Россию под крылышко к господину Гомолову – старой любовнице университетских времен. Немного осмотрелся и потихоньку взялся за старое. Остальное читателю известно…