В октябре девяносто девятого в группу почти одновременно возвратились Саня Калмык, Олег Немец и Вано. Итог месячного пребывания на «гражданке» кратко, но емко подвел Вано:
– Здесь я – разведчик, и это звучит гордо! А там, – он махнул рукой куда-то вдаль, – я никто и звать меня Никак…
Игорь Ящер… В группу пришел в октябре 99-го. Тогда в полевом лагере в Шарданове формировались четыре штурмовых отряда, которые должны были первыми войти в левобережные районы Чечни и, закрепившись, обеспечить проход тяжелой технике с десантом на броне.
После тяжелого боя разведчики принесли Игоря на плащ-палатке. На правом виске, пересекая бровь, зияла глубокая рваная рана. Медик, присланный в отряд командованием, отказался ехать в Чечню, когда колонны были уже построены на авиабазе в Моздоке для марша. Он заявил, что лучше уволится из армии, но в Чечню не пойдет, так как у него маленький ребенок. Так отряд оказался в зоне боевых действий без медицинского обеспечения.
Медицинскую помощь раненым пришлось оказывать Сереге Мелкому, который имел кое-какое понятие о медицине, поскольку был в прошлой жизни водителем «Скорой помощи», а в перерывах между боями – Седому. Эвакуации раненых по воздуху тогда еще не было, как не было и линии фронта – война разбилась на мелкие эпизоды. Рану Ящеру пришлось зашивать простой иглой, прокаленной в пламени зажигалки, и замоченной в спирте нитью. Этот же спирт, залпом выпитый Игорем, был использован в качестве анестезирующего средства.
С того дня Ящер всегда был рядом, даже в госпитали с ранениями попадали вместе.
Вот и сейчас Седой чувствовал спиной его присутствие. Игорь лежал метрах в полутора, прикрывая его со стороны дороги.
Два Джоника, Костян, Кум, два брата – Боча и Батон – начинали еще с Первой чеченской, пройдя ее от первого до последнего дня. Когда в Дагестане потребовались добровольцы для ночного штурма высоты Эки-Тибе, вслед за Седым, не колеблясь, вышли из строя.
Седой вспомнил, как ранним утром, пережив за ночь две «рукопашки» и три атаки боевиков на захваченные разведчиками позиции, они сидели на брустверах чеченских окопов и курили, подставив лица лучам восходящего солнца. А по плацдарму, преодолев крутой склон, растекался усиленный батальон пехоты. Мотострелки ошалело разглядывали разведчиков. Молодые пацаны-срочники были просто в шоке от увиденного: забрызганные с ног до головы своей и чужой кровью, в изодранных в клочья камуфляжах, закопченные дочерна пороховыми газами (черными от запекшейся крови были даже бинты) и обсыпанные размолоченной взрывами в пыль каменной крошкой, они являли собой жуткое зрелище. От них веяло смертельным ужасом и смертельной же усталостью… И везде, куда ни кинь взгляд – тела погибших ваххабитов.
Командир мотострелков поднял на высоту российский флаг. Преодолев явное желание водрузить победный стяг самолично, он подошел к Джонику и молча протянул ему древко со свернутым полотнищем. Тот вопросительно посмотрел на Седого. Седой лишь устало кивнул в ответ.
Припадая на простреленную в бою ногу, разведчик тяжело взобрался на бруствер блиндажа, накрытого железобетонными плитами перекрытия, и воткнул древко в выбитую снарядом щель. Медленно развернул он знамя, и трепещущее на ветру бело-сине-алое полотнище полыхнуло в утреннем небе зарницей. Разведчики, помогая друг другу, шатаясь от ран и нечеловеческой усталости, поднимались с земли, с трудом вставая по стойке «смирно»…
И опять они вместе перед лицом смертельной опасности…
Стемнело. Надо было двигаться. Седой сместился к Ящеру и толкнул его в плечо.
– Игорь, развяжи пленного – он понесет нашего Саню, – вполголоса сказал он.
Пленный повернулся спиной к Игорю, и тот быстро освободил его от пут. Извиваясь в высокой траве, араб пополз к телу радиста. Привстав на одно колено, он попытался поднять тело, но не успел. Пуля снесла ему полчерепа вместе с «пуштункой». Звук выстрела долетел теперь с запада, а это означало, что снайперов по меньшей мере двое, и они контролируют поляну с двух направлений. А поскольку звук выстрела и попадание пули были синхронны по времени – один из снайперов пересек дорогу и стрелял с расстояния не более 250 метров, вероятно с дерева, так как пуля вошла в голову пленника сверху вниз.
– Никому не двигаться, – прошипел Седой, обернувшись к разведчикам
Он замер, вслушиваясь в звуки леса. Темнота окончательно завладела пространством и временем до рассвета, и ориентироваться можно было только по слуху. Было очень тихо…
Седой подполз поближе к группе и шепотом сказал:
– У них ночные прицелы, и стрелки они не слабые. Поэтому уходим ползком, по одному. И не дай бог, хоть одна травинка шевельнется! Ящер с Сеней – выносите радиста. Осторожно просуньте под тело плащ-палатку и ползком вперед! Идете первыми…
Разведчиков поглотила темнота, и только тихий шорох травы указывал на то, что они покинули поляну, унося с собой тело Сани Мирошникова.
Седой полз последним и вдруг резко остановился: со стороны дороги прогремели две короткие автоматные очереди, затем сухо щелкнул выстрел СВД. «Кто-то из ребят подставился», – подумал Седой. Но через несколько секунд в наушнике раздался щелчок, а потом голос Джоника доложил:
– Командир, минус два! Хотели проверить, опасна ли еще дорога. В ответ их снайпер лупанул из СВД на вспышку – едва не попал.
– Нормально, – отозвался Седой, – теперь уходи к месту сбора. Не рискуй…
Он щелкнул по поводку микрофона пальцем и тональным сигналом передал в эфир общую команду «отход». Разведчики покинули опасную зону, унося с собой свою тяжкую ношу.
* * *Болтнев возвратился из поездки в отряд спецназа и разговаривал с оперативным дежурным, когда из помещения, занимаемого аппаратурой группы связи, донеслись долгожданные позывные: «Каскад» вызывал «Янтарь» – позывной дежурного радиста группы связи. Влад не успел добежать до радистов, как передача оборвалась на полуслове. Но для него это было уже неважно – разведчики живы до сих пор, после трех суток молчания! Значит, враг близко, он вокруг них, но они живы и непременно выйдут на связь снова…
Перепрыгивая через две ступеньки, он помчался на второй этаж в кабинет коменданта.
В насквозь прокуренном кабинете, кроме коменданта, находились начальник отдела ФСБ, начальник временного отдела внутренних дел, командир полка ВВ и неизвестный Владу человек в натовском камуфляже без нашивок и знаков различия.
– Разрешите, товарищ полковник? – При посторонних Болтнев всегда соблюдал субординацию, хотя обычно обращался к коменданту просто по имени-отчеству.
Лаврищев кивнул в ответ и сделал приглашающий жест рукой.
– «Каскад» только что вышел на связь! – доложил Болтнев, сияя от радости.
Лица всех присутствующих обратились к нему.
– Радист произнес «передаю сообщение особой важности», и связь прервалась, – как-то виновато окончил он доклад.
– Значит, как мы и предполагали, ситуация у них сложная. Боюсь, что разведчики попали в эпицентр разворачиваемой боевиками операции и в чем-то уже сорвали их планы, – задумчиво глядя на карту района, сказал Лаврищев.
Заговорил незнакомец:
– Присутствующие уже в курсе событий, докладываю начальнику разведки, – он посмотрел на Влада. – По оперативной информации ГРУ, Хаттаб поставил задачу нескольким полевым командирам нанести удары по расположениям федеральных войск в ряде крупных населенных пунктов. Удары наносятся также по военным комендатурам, админзданиям местных органов власти, отделам МВД. План был бы ясен и вполне предсказуем в плане принятия ответных мер, если бы не одно «но». Сам Хаттаб с большим отрядом своих «гвардейцев» выдвинулся из района Ведено, направляясь, предположительно, в окрестности Майртупа, где у него есть крупная база. Которую, к сожалению, мы до сих пор не отыскали и не уничтожили. Мы отслеживали передвижения мелких групп боевиков в том же направлении до 16 августа, но к исходу суток с наступлением темноты след был утерян… Отряд исчез. Нигде в близлежащих районах нашей агентурой, да и агентурой других оперативных служб, передвижений столь крупного, порядка 150–200 боевиков, отряда не зафиксировано. И тут очень кстати поступает ваш доклад о том, что «Каскад» вышел на поиск отряда Хаттаба уже здесь – в районе вашей дислокации. Вышел – и тоже пропал… В общем, мы полагаем, и полковник Лаврищев с нами солидарен, что «Каскад» вышел все-таки на отряд Хаттаба и «ведет» именно этот пропавший отряд.
– Эх, как необходима сейчас связь с ребятами! – комендант хлопнул ладонью по столу.
У кого-то из присутствующих запищала рация…
– Прошу прощения, – сказал, поднимаясь, начальник ВОВД. – Меня вызывают на связь на канале «Б». – Он поспешно покинул кабинет коменданта.
Незнакомец подошел к Болтневу и представился:
– Как вы уже поняли, я представитель аппарата ГРУ. Зовут меня Валерий Иванович. Я много слышал о ребятах из «Каскада» еще в Ханкале. Читал оперсводки по результатам проведенных ими операций… Но скажите – по зубам ли им такой лютый зверь, как Хаттаб? Да еще и с такой мощной свитой? Все-таки около двухсот отборных боевиков…
Влад ответил, не задумываясь:
– Знаете, такое уже было, причем не раз. Однажды, вы, наверно, слышали об этой операции, они освобождали пленных в районе, полностью контролируемом «духами» Арби Бараева. Ожидалось, что пленных будет немного, пять человек, но среди них – высокопоставленный чиновник какой-то международной миротворческой миссии. Словом, очередной борец за мир на Кавказе. Но, поскольку денег он не привез, «духи» потеряли к нему интерес и кинули в «зиндан», требуя выкуп с его организации. Вот из-за этого «деятеля» и поднялся международный тарарам. Из-за него «каскадеров» отправили волку в зубы. Они задачу выполнили – освободили и наших ребят, и заморского гостя. Однако «зиндан» оказался районного масштаба, и пленных там было 18 человек, не считая иностранца. И как их выводить? Ведь был ноябрь – месяц сплошных туманов. «Вертушки» не летали, да и сколько бы их понадобилось, чтобы эвакуировать такую толпу? Какой-то умник передал ребятам по радио приказ вывести только иностранца. Остальных вооружить, благо трофеев было захвачено немало, дать направление, и пусть выходят самостоятельно, пробиваясь с боями. А пленные-то разуты, раздеты, измучены голодом и побоями…
Седой сослался на помехи в радиоэфире, приказ не понял и вывел всех, не потеряв во время перехода ни единого человека. Просто пошел ночью в селение, по каким-то признакам нашел дом муллы и посетил его. Никто не знает, как и о чем они разговаривали, но утром мулла сел на ишака и потрусил на нем впереди отряда. Несколько раз нарывались на группы боевиков, но мулла, иногда на повышенных тонах, разводил ситуацию. Через двое суток пути вышли к станице Галюгаевской, где по ним открыли огонь с нашего блокпоста. Слава богу, стреляли милиционеры слабовато – не попали даже в ишака. Кстати, Седому за эту операцию благодаря воплям «миротворца из-за бугра» влепили строгий выговор и отозвали представление на орден Мужества – «при передвижении пешим порядком по контролируемой НВФ территории подверг неоправданному риску жизни заложников»…
Влад прервал свой рассказ, потому что в кабинет вошел начальник ВОВД. Он молча прошел к столу коменданта и положил перед ним исписанный листок бумаги. Это была расшифровка перехвата радиопередачи на милицейской частоте: «мы под прицелом снайперов», «уходить самостоятельно», «командир, минус два»… Непосвященному эти скупые фразы радиоперехвата мало о чем бы сказали. Но профессионалы сразу поняли и оценили ситуацию, в которую попала разведгруппа. Более того, в переговорах разведчиков прозвучала команда Седого, обозначившая точку сбора группы. Эта команда стала ключом для дальнейших действий офицеров штаба, поскольку позволила сузить зону поиска пропавшего отряда Хаттаба до одного населенного пункта – Довлетби-Хутора.
Офицеры склонились над картой, просчитывая возможные варианты развития событий. Начальник штаба, вызванный вместе с начальником оперативного отделения, тут же начал разработку боевого распоряжения. Рука начальника оперотделения уже уверенно вычерчивала схему блокирования населенного пункта и его окрестностей. На схему наносились задействуемые силы и средства, направления ударов, пути подхода колонн…
В напряженной работе незаметно летело время. Стоящие на столе электронные китайские «ходики» возвестили жестяным голосом робота «двадцать два часа ровно». Неожиданно тишину кабинета разорвал треск автоматных очередей. Это заработала в режиме приема радиостанция начальника милиции. Сквозь звуки боя прорвался охрипший, но спокойный голос Седого:
– Всем, кто меня слышит, перейти на канал «Б»! Я – «Каскад»! Повторяю, всем, кто меня слышит, перейти на канал «Б»!
И через несколько секунд, необходимых для переключений позиций тумблера:
– Я – «Каскад»! Веду огневой бой со спецназом «Солдаты Халифа Рашида» из отряда Хаттаба. Основные силы отряда находятся в квадрате 76–04. Ориентир – лесная вырубка каплеобразной формы. Отряд на юго-западе, дальше 100. Повторяю – 76–04, отряд численностью 150 боевиков. Сам Хаттаб находится в настоящее время в отряде Увайса Саидова в квадрате 75–05. Повторяю – 75–05, окрестности Довлетби-Хутора. Цель – нападение на региональных руководителей Чечни 25 августа на открытии школы. Повторяю…
В эфире прозвучал громкий щелчок, и рация умолкла…
Некоторое время в кабинете царила гробовая тишина, но затем верх над эмоциями взял разум. И зазвучали четкие команды: «выдвинуться к часу ноль-ноль», «доложить о готовности», «выделить дополнительно два вертолета с полным боекомплектом»…
Военная машина, получив команду, заработала на полную мощность. Формировались штурмовые группы, стягивались к квадратам блокирования войска, выстраивалась в колонны бронетехника. Уже через сорок минут начали посадку в вертолет 10 «каскадеров», которые были назначены в группу спасения. А в 15 километрах от места боя грузился в вертолеты отряд спецназа ГРУ, которому предстояло сыграть решающую роль в спасении попавших в беду братишек.
* * *Седой не знал, да и не мог знать, что у боевиков, вышедших на задание с Хаттабом, были радиостанции, работающие на частоте МВД, в том числе и с функцией искажения радиосигнала, дешифруемого на канале «Б». Рацию эту передал Хаттабу замминистра внутренних дел Чечни, в недалеком прошлом – бригадный генерал Вооруженных Сил Ичкерии. Во время перехода эта рация фиксировала милицейские переговоры, давая боевикам информацию практически обо всех перемещениях милицейских подразделений.
Поэтому, услышав в эфире позывной «Каскад» и просьбу перейти на канал «Б», радист боевиков сделал то же самое и прослушал передачу. Так боевикам стало известно, кого они преследуют, и маршрут движения группы Седого.
Командир йеменцев связался с командиром личной охраны Хаттаба Абу-Сайяхом, находившимся вместе с хозяином в отряде Увайса, и доложил ему о радиоперехвате. Хаттаб, уже знавший о похищении и гибели одного из своих людей, был вне себя от ярости: погиб человек, от которого зависело дальнейшее финансирование джихада, который был наиболее влиятельным спонсором из числа зарубежных экстремистских лидеров. Погиб, несмотря на то, что для его охраны Хаттаб выделил 35 «Солдат Халифа Рашида» – отборное горное войско, способное сражаться с десятикратно превосходящим противником.
С Увайсом Саидовым пришло в пункт сбора 54 боевика. Хаттаб приказал выделить 20 из них, чтобы перекрыть «Каскаду» пути выдвижения к Довлетби-Хутору и совместно с йеменцами уничтожить разведгруппу.
Ислам Эскиев, командир моджахедов, уходящих в засаду, родился и вырос в этих местах и знал здесь каждый камень. Он решил устроить засаду на месте старой лесоразработки, куда неминуемо должны были выйти разведчики, направляясь к населенному пункту. Эскиев расставил своих людей в лесу, расположив их уступом, охватывающим делянку вырубки подковой. Позиция была удобная: с блокпоста федералов моджахедов огнем не достать, хотя звуки боя будут, конечно, слышны; разведгруппа, втянувшись в мешок, гарантированно попадет под перекрестный огонь, а с тыла их дожмет йеменский спецназ. Эскиев и Абу-Сайях проверили каждую огневую точку, пока не убедились, что западня готова. Огневая мощь засадной группы обепечивалась шестью ПКМ – по три с каждой стороны засады, плюс по две «Мухи» у каждого боевика. У троих снайперов винтовки были оборудованы ночными прицелами, приборы ночного видения были также у троих помощников пулеметчиков.
По прикидкам боевиков, шансов уцелеть у разведгруппы не было.
Абу-Сайях и сопровождающие его моджахеды ушли, и засадная группа затаилась в ожидании.
* * *Около 22 часов разведчики, совершив марш-бросок по сильно пересеченной местности, то бишь по ночному лесу, вышли к небольшой плоской горке, откуда уже видны были тусклые огоньки Довлетби-Хутора. В населенном пункте все еще не было восстановлено электроснабжение, и хуторяне жгли керосиновые лампы.
Разведчики скатились вниз, под прикрытие горки, и отдышались – усталость давала о себе знать. Все-таки семь километров в полной темноте, ориентируясь только по компасу, постоянно спотыкаясь о корни и натыкаясь на деревья, плюс осознание того, что преследователи дышат тебе в затылок…
Седой осмотрел «каскадеров» и отметил запавшие щеки, заострившиеся носы – сухпай закончился еще два дня назад, и разведчики питались только плодами боярышника и мушмулы. Да однажды наткнулись на поляну ежевики…
Собрались не все – отсутствовали Батон с радиостанцией и снайпер Калмычок. Седой, накрывшись плащ-палаткой, включил фонарик и уткнулся в карту, изучая подходы к селению. Его не оставляла мысль о возможной засаде, и он прикидывал места, где бы сам расположил засадную группу с наибольшим эффектом. Выходило, что только на выходе группы из леса к обозначенной на карте вырубке, блокируя подходы к блокпосту и размещая личный состав засадного отряда с таким расчетом, чтобы огонь с блокпоста не причинил вреда. В таком случае группа, зажатая внутри треугольника, образованного двумя линиями засады, и запертая линией преследователей, практически не имеет шансов выжить.