– Его застрелили, – сухо сказал Гуров. – И у меня есть основания думать, что это произошло в связи с его долгом.
– Каким долгом? – переспросил Бакурия самым будничным тоном. – Я же сказал, что он заплатил в тот же день! Не понимаю вас, господин полковник. Тут не было никаких сложностей. Позвольте, я вам расскажу, как все было на самом деле. Он… – Бакурия помотал в воздухе пальцем, имея в виду убранную Гуровым фотографию, – этот… Николаев… проиграл и чувствовал себя немного неуверенно, но это и понятно. Отдать такие деньги, если ты несколько минут назад, наоборот, рассчитывал прибавить такую сумму к своим… Но он быстро пришел в себя, расплатился, и мы расстались друзьями. Даже где-то его визитка у меня осталась лежать… – Бакурия так низко перевесился влево со своего кресла, что создалось впечатление, будто он собрался подбирать визитки с полу. Но он всего лишь выдвинул один ящик стола, затем второй, потом махнул рукой.
– Даже если я и найду его визитку, это ничего не изменит.
– Действительно, – согласился Гуров. – А каким образом было произведен расчет? Как я слышал, здесь нужны наличные. Неужели у Николаева при себе была такая сумма?
– Ну почему обязательно наличные? – Бакурия искренне удивился. – Это что, прошлый век, что ли? Или даже позапрошлый? Я имею в виду, девятнадцатый! Если человек может заплатить, значит, он может заплатить, вот и все. А как он это сделает, это вопрос технический. Если человек известный и надежный, то как угодно. Карточкой, чеком или еще как, неважно. А с этим Николаевым вышло по-другому. Ну, не совсем, а почти. Я же понимаю, вам нужны подробности. У него с собою таких денег не было, но у него было несколько карточек, мы быстро проверили его платежеспособность и получили наш выигрыш. Вот и все.
– Каким образом была проверена его платежеспособность и в какой срок? За пять минут? За час или дольше?
– Первый вариант самый правильный. За пять минут. Дело в том, что за него замолвил словечко уважаемый и известный человек. Даже, можно сказать, поручился, и все вопросы были решены. Так вернее.
– Кто же этот уважаемый человек? – спросил Гуров, думая о том, что трусливая скотина Гуринович наговорил много, а самого интересного и не сказал. Или не знал? Или сам он и был тем «известным» человеком? Хотя это вряд ли.
Ответ Бакурии был неожиданным.
– Случайно получилось так, что у нас здесь отдыхал господин Мжванадзе. Мы его давно знаем. Кристальной честности человек, образец порядочности и верности слову. Мы его просто знаем. – Бакурия помолчал, подумал и не нашел ничего лучшего, как повторить уже сказанное: – Кристальной честности человек.
Гуров удовлетворенно кивнул, понимая, что, похоже, клюнуло что-то интересное. Он знал фамилию Мжванадзе и был знаком с этим «кристально» честным человеком. Мжванадзе ничто не мешало быть образцом порядочности и одновременно с этим известным криминальным авторитетом.
– Господин Мжванадзе поручился за господина Николаева? – уточнил Гуров.
– Нет-нет, вы, наверное, меня не поняли. – Бакурия засомневался, не сказал ли он чего лишнего, и поспешил поправиться: – Или я сам не совсем точно выразился. За господина Николаева поручаться было не нужно, он человек, достойный всякого уважения. Господин Мжванадзе поручился, что не будет обмана и деньги, которые сегодня господин Николаев переводит нам, мы действительно получим.
– Вот как, – кивнул Гуров.
– Да, так. И, кстати, – Бакурия внезапно перестал дергаться, окаменел в своем кресле и, аккуратно процеживая каждое слово, произнес: – Говоря о сумме проигрыша, вы допустили преувеличение, если так можно сказать. Я понимаю, как у рыбаков, так и у игроков есть свои страсти. Есть такой шик говорить, что ты выиграл не пять тысяч, а пятьдесят, и проиграл не три рубля, а тысячу долларов. Чем больше проигрыш, тем круче сам себе кажешься. – Бакурия замолчал и забарабанил пальцами по столешнице.
Гуров понял, что он хотел сказать, но решил потребовать уточнений.
– Вы хотите сказать, что Николаев проиграл меньше, чем сто восемьдесят тысяч? – спросил Гуров.
– Да, конечно же! Именно поэтому я и не смог сразу вспомнить, о ком вы говорите. – Бакурия немного расслабился и веско закончил: – Если я правильно помню, то общий проигрыш господина Николаева был около сорока тысяч. Если же вы будете настаивать, то я прикажу нашему бухгалтеру проверить, но, к сожалению, это дело прошлое, поэтому только завтра с утра наш главбух сможет точно назвать, сколько же проиграл господин Николаев. Но я помню, что ни о каких сотнях тысяч речи идти не может. По-моему, сорок или сорок пять.
– Я не буду уточнять. У вас, – сказал Гуров и, насмешливо посмотрев на приподнятые брови Бакурии, закончил: – Я переговорю об этом с господином Мжванадзе.
– А вы знакомы? – Тон Бакурии стал почти дружеским. – Передавайте от меня привет Ираклию Ивановичу. Сегодня он почему-то не пришел, а то мне бы доложили. Если вы его увидите раньше меня, то скажите ему, что мы его здесь всегда ждем и всегда рады его присутствию.
– Непременно, – ответил Гуров.
Глава 9
Гуров вышел из казино «Астронавт» и вздохнул. Вечерняя улица показалась ему более спокойной, чем общество двух непредсказуемых людей, один из которых явно был наркоманом, а второй – ну, как минимум просто странным типом.
Гуров подошел к своему «Пежо», заметил, что улица пуста, а за машиной стоят две девушки, но вроде не те, что дежурили здесь, когда он подъезжал. Девушки, улыбаясь, выжидательно посмотрели на Гурова и, когда он равнодушно отвернулся, тоже отвернулись, просто, без эмоций, продолжая свой спокойный разговор.
Гуров отъехал по Таганке несколько кварталов и набрал по памяти номер телефона Амбара. Амбар был оперативным агентом полковника.
– Ну, чего надо? – послышался в трубке грубый голос Амбара. – Говори, чего звонишь-то?!
– Я тебе сейчас так скажу, что ты в штаны наложишь! – рявкнул Гуров. – Уже по звонку должен угадывать!
– А-а-а… Это вы?!
Амбар словно задохнулся и учащенно засопел в трубку:
– Ну я занят, не ясно?! – снова грубовато крикнул он. Не грубо, а именно грубовато. Было понятно, что Амбар узнал голос Гурова, но сейчас говорить не может. Значит, рядом с ним посторонние. Но сегодня Амбар Гурову был и не нужен. На него просто не хватило бы времени.
– Завтра, в обычном месте, в обычное время. Понял? – проговорил Гуров.
– Ну еще бы! – недовольно буркнул Амбар и совсем уж нагло добавил: – Все, что ли?
– Пока да, – со значением ответил Гуров и отключился.
Крутя в руках трубку сотовика, сыщик взвешивал варианты и возможности. Потом, приняв решение, он медленно набрал номер личного телефона Ираклия Мжванадзе.
Они были знакомы. Когда два человека живут как бы в одном измерении, хотя и находятся по разные стороны баррикад, они не могут не встретиться. Когда-то Мжванадзе называли не по имени-отчеству, а по кличке. Возможно, и сейчас еще были люди, говорившие в лицо продвинутому предпринимателю «Ираклий Сухумский», но таких было мало. И вот как раз Гуров был одним из них. Мжванадзе пока не заслужил в глазах полковника права называться по имени и отчеству. Возможно, если он поведет себя прилично при этом разговоре, то шансы у него повысятся.
Низкий мужской голос ответил:
– Алло, вас слушают.
– Это ты, Сухумский? – спросил Гуров, хотя сразу же узнал голос Мжванадзе.
– Да, Лев Иванович, – спокойно ответил Мжванадзе. – Я жду, а вы не звоните! Я уж подумал, что не хотите со мною встречаться. Я рад, что ошибся.
– Да, ты ошибся. Нужна встреча и разговор, сам знаешь о чем. Я думаю, твой Бакурия тебя предупредил.
– Попробовал бы этот глупый мингрел не сказать мне о вашем визите! Ему бы не долго пришлось дергаться, – добродушно произнес Мжванадзе. Они оба с Гуровым знали, что это не простые слова.
– Ты у себя дома? – спросил Гуров. – Жди в гости, сейчас подъезжаю.
– Очень рад буду вас видеть, – солидно отозвался Мжванадзе. – Я слышал, что этот глупый мингрел совсем потерял совесть и даже не покормил вас, Лев Иванович. Я собираюсь поужинать, и если вы согласитесь разделить со мной стол, то мне будет очень приятно.
Гуров договорился о встрече с Мжванадзе в ресторане «Конкорд».
Когда Гуров подъехал и еще не вышел из машины, то он заметил, как стоящий рядом со швейцаром молодой человек в смокинге что-то проговорил по сотовому телефону и, зажав его в кулаке, отошел в тень, делая вид, будто не обращает на Гурова никакого внимания. Он так старался изобразить свое равнодушие к персоне сыщика, что даже начал позевывать.
Гуров подошел к входу и, сделав шаг к двери, резко повернулся; одним прыжком очутившись рядом с молодым человеком, прижал его к стене:
– Кто такой? Быстро!
– Ираклий Иванович послал… послали… чтоб все нормально… – прохрипел парень, и Гуров отпустил его и даже похлопал по плечу.
– Послал, говоришь. Хорошо, что только к выходу.
– К выходу, к выходу, – повторил несколько раз парень, не поняв шутки, и Гуров, усмехнувшись, вошел в ресторан. За дверями его уже ждали.
– Лев Иванович? – достойно поклонившись, спросил стоящий здесь метрдотель, своим поведением намекая, что он тоже выписан из Австрии, как и шеф-повар «Конкорда».
– Собственной персоной, – ответил Гуров, снимая пальто.
Пальто у него приняли, Гуров даже не заметил кто.
– Вас ожидают, пожалуйста, – метрдотель сделал механический жест рукой и направился вперед, показывая дорогу.
Мжванадзе сидел в отдельном кабинете. Это был крупный лоснящийся лысый мужчина с огромным пузом и с красной жирной шеей. Он с аппетитом ел крем-суп из свежих раков под пикантным соусом и сыром, макая куски хлеба в чашку с соусом.
– О-о! Какой дорогой гость! – воскликнул Мжванадзе, привставая, широко раздвигая руки и помахивая ими, словно стряхивая налипшую на них паутину.
Мжванадзе схватил со стола салфетку и вытер ею рот. Скомканную салфетку он бросил, как показалось Гурову, на пол.
– Я надеюсь, ты не собираешься целоваться и обниматься со мной, как покойный Леонид Ильич? – спросил Гуров.
– Нет, дорогой мой Лев Иванович, я только хочу сказать тебе «добрый вечер» и, слушай, ты хорошо выглядишь! – Мжванадзе рассмеялся и, пожав нехотя протянутую руку Гурова, снова сел на свой стул, тяжело отдуваясь.
Стул скрипнул под тяжким весом Мжванадзе и, кажется, даже немного подогнулся.
– Присаживайся, дорогой, присаживайся, – Мжванадзе сделал знак метрдотелю, и тот поставил стул слева от него. – Ты ведь не откажешься посидеть за одним столом со старым знакомым?
– Присяду, чтобы не засиживаться, – проговорил Гуров.
Мжванадзе рассмеялся.
– Ох уж мне эти ваши ментовские шуточки. Но это хорошо, что ты шутишь, Лев Иванович. Это значит, что за горло меня пока брать не собираешься, – Мжванадзе засмеялся в полный голос.
Откинулась штора, отделяющая кабинет от зала. Метр вопросительно взглянул на Мжванадзе.
– Ну, где? – Мжванадзе плотоядно облизнул губы. – Что за дела?
– Уже готово, Ираклий Иванович, – с чинным полупоклоном доложил метр.
– Ну так давай, дорогой, если готово! – Мжванадзе подмигнул Гурову и отодвинул от себя тарелку с крем-супом.
Метр выглянул за штору, кивнул, и вошли два официанта, неся в руках подносы.
Метр состроил постную физиономию и подчеркнуто невозмутимо начал докладывать:
– Ассорти зеленых салатов с ломтиками поджаренной оленины, спаржей и дольками грейпфрута; воздушный мусс из легкого сыра «Филадельфия» с тремя соусами из ежевики, малины и манго…
– Замолчи! – прикрикнул на него довольный Мжванадзе и наклонился к Гурову. – Вы не очень спешите? А я не могу удержаться: кормят хорошо и недорого…
Гуров усмехнулся, он знал, каковы цены в «Конкорде».
Официанты быстро выставили блюда на стол и удалились. Метр, дождавшись одобрительного кивка от Мжванадзе, тоже вышел. Гуров с Мжванадзе остались вдвоем.
– Ираклий, ты же знаешь, что мне нужно. Ждешь, когда я сам заговорю? – сказал Гуров. – Или спрошу, зачем пригласил?
– Нет, дорогой, совсем не жду. – Жирный Мжванадзе огорченно посмотрел на тарелку, тяжко вздохнул и чуть-чуть отодвинул ее от себя. – Ты уж извини меня, увлекся. Старый, наверное, становлюсь, жизни осталось мало, а радостей в ней еще меньше. Только покушать да поиграть… Об игре хочешь поговорить. О том, как играют молодые люди и как они проигрывают. – Мжванадзе зажмурился и покачал головой, став разительно похожим на китайского болванчика. Такие игрушки были очень распространены в пятидесятых годах, во время апогея советско-китайской дружбы, и Гуров помнил их со времен своего детства.
– Почти угадал, – кивнул Гуров. – Ты мне скажи, зачем ты поручился за него? Николаев был твоим другом?
– Не совсем так, дорогой Лев Иванович. Не совсем. Дело в том, что у него не было таких денег с собою. Вот я их ему и дал. Взаймы.
– Вы были так хорошо знакомы? – не уступал Гуров. – Дружить с тобой тяжко, я понимаю. Так что же, общие дела, или общие знакомства, или и то и другое?
– Не могу сказать, что мы хорошие знакомые, – непробиваемо спокойно проговорил Мжванадзе, словно играя с Гуровым. Но Гуров знал манеру разговора Мжванадзе, поэтому пока терпел все его дипломатические приемы. – В лицо я знал этого парнишку, да, – продолжал Мжванадзе. – Он под Малхазом начинал работать. Ты помнишь Малхаза?
Гуров кивнул, услыхав имя одного из старейших московских воров.
– Вот когда Малхаза убили, тогда Сергей под погоны пошел работать. Твои друзья его и защищали, – выразительно закончил Мжванадзе. Что он хотел сказать, было трудно понять. То ли что менты плохая «крыша» и берутся не за свою работу, то ли что у Гурова ненадежные друзья. Можно было бы рассчитать еще какие-то варианты. Гуров не стал этим заниматься. Он сразу отверг всевозможные обвинения, даже гипотетичные.
– У меня нет таких друзей, – резко сказал он.
Мжванадзе укоризненно покачал головой.
– Трудно тебе живется, Лев Иванович, ты людей делишь как-то напополам: или друзья, или враги. Друзей у тебя, наверное, два или три человека. А врагов, получается, больше. Все остальные, кто не друзья, – твои враги. А это ж несколько миллиардов, если всех посчитать. Сколько миллиардов, восемь или десять? Я уже не помню.
– Я тоже. – Гуров нетерпеливо постучал ладонью по столу. – Сухумский, заканчивай свой кавказский тост и давай поговорим о деле.
– Сейчас закончу, – невозмутимо сказал Мжванадзе. – Так вот, Лев Иванович. Про Сергея мне сообщили, потому что у меня в «Астронавте» тоже есть свой интерес. Небольшой совсем. – Мжванадзе сложил свои толстые пальцы горстью и показал, какой это небольшой интерес. – Я попросил пригласить ко мне Сережу и поговорил с ним. Он был расстроен. Я бы даже сказал, очень расстроен. Все-таки деньги были приличные для него.
– Сто восемьдесят тысяч или сорок? – быстро спросил Гуров.
Мжванадзе укоризненно посмотрел на Гурова.
– Ты, дорогой, зачем-то постоянно злишься на людей, – с комической серьезностью покачал он головой. – Разве это важно, сколько было денег? Важно, что человека убили и я тут ни при чем. Ты же эти слова хотел от меня услышать? Вот я и говорю.
– Расскажи все подробнее.
– Я поговорил с Сережей и дал ему денег. Он мне обещал, что недели не пройдет, как он заплатит долг. Я ему поверил, ведь мы с ним были знакомы. Он знал, кто я такой, я знал, кто он такой. Я был уверен, что Сергей сдержит свое слово.
Эти слова старого вора прозвучали как угроза, хотя прямо она не была высказана. Но Гуров понял подлинный смысл слов Мжванадзе.
– Николаев писал какие-то расписки?
– Нет, – четко ответил Мжванадзе, и Гуров понял, что расписка существует.
– Вы еще встречались?
– Сережа мне звонил два раза. Первый раз он сказал, чтобы я не волновался. – Мжванадзе рассмеялся и даже непроизвольно прихрюкнул носом. Такими смешными показались ему слова Николаева. – Второй раз он позвонил мне накануне убийства.
Мжванадзе замолчал и взял фужер с вином.
– Твое здоровье, Лев Иванович.
– Спасибо, Сухумский, – ответил Гуров, но вина не взял.
– Твое здоровье – это не только твое, но и мое, наше, – продолжил Мжванадзе, он уже начал произносить настоящий кавказский тост. – Таких, как ты, Лев Иванович, ментов мало. Я ничего не хочу сказать, и среди ментов встречаются нормальные люди, даже большинство их таковы, но если одни прогибаются под системой, то другие систему прогибают под себя. Вот ты один из таких.
– Ты меня прямо Дон Кихотом каким-то называешь. – Гуров усмехнулся и взял свой бокал.
Мжванадзе рассмеялся.
– Я вот тут подумал на досуге. Никто этого Дона не понял. Он был из наших, из деловых.
– Это как? – удивился Гуров. Услышать интерпретацию образа Дон Кихота из уст одного из «заслуженных» воров России было интересным сюрпризом.
– А почему тогда он «Дон»? – Мжванадзе снова рассмеялся, но тут же резко оборвал свой смех и стал серьезным. – Мне Сергей деньги был должен, и он не отказывался платить, поэтому мне его убивать не было смысла. Ты это понимаешь? – неожиданно жестко сказал Мжванадзе. – Даже если предположить, что он пошел бы в отказ, все равно, ты знаешь порядки, Лев Иванович, сначала предупреждают. Он что, был предупрежден? Нет.
– Мне ничего не известно об этом.
– Брось, Лев Иванович, как так не известно? Ты еще скажи, что покойник тебе ничего не сказал. Он и не скажет. Можешь мне поверить. Ты на труп посмотри, синяки у него пересчитай, если они есть. С женой поговори. Если его предупреждали, то жена не может не знать об этом, ведь и ее предупреждают тоже, вот так-то, Лев Иванович.
* * *То, что говорил Мжванадзе, было весьма похоже на правду. Но мешало одно маленькое обстоятельство. Гуринович сказал, что Николаев срочно продал недостроенный дом на Ярославском шоссе. Продал, потому что ему были нужны деньги. Однозначно получается, что деньги Николаев собирал для возврата долга Мжванадзе. Но тут же возникал вопрос: где деньги?