– Которого тебе шефа, начальник? – спросил он.
– Давай любого. Виктора, например. – Гуров увидел, что гардероб заперт, решил не снимать пальто и распахнул дверь в первый зал. Там никого не было.
– Кому Виктор, а кому и Виктор Федотович, – пробормотал охранник. – Ты подожди, начальник, чего заголосил так скоро? Сейчас позову и перебазарите нормально.
Гуров резко обернулся.
– Базарить будут такие, как ты, а я разговаривать пришел, понял, да? Короче, говоришь своему шефу, что пришел полковник Гуров и ждет его здесь!
Гуров показал пальцем на ближайший стол, подошел к нему, отодвинул стул и сел.
– Ну чего стоишь? – прикрикнул он на застывшего верзилу. – Иди и докладывай! Для чего тебя здесь держат?
Верзила потоптался, подумал и поплелся, шаркая ногами, к знакомому уже Гурову входу на второй этаж.
Гуров сидел, покачиваясь на стуле, и осматривал интерьер зала. Сзади послышались тихие шаги. Гуров обернулся.
К нему почти неслышно приблизился Виктор Комаров.
– Есть разговор. – Гуров показал рукой на стул напротив себя.
Комаров кивнул и сел.
– Бакурия здесь? – спросил Гуров.
– Сергей Георгиевич приедет позже, – лапидарно ответил Комаров.
– Ну, может быть, нам и не придется его беспокоить. – Гуров вынул из блокнота фоторобот. – Меня интересует вот эта девушка. – Он пододвинул фоторобот Виктору. Тот, не наклоняя головы, покосился на изображение. На его лице ничего не отразилось.
Гуров, не дождавшись ответа, пояснил:
– Она приходила сюда вместе с Николаевым в тот день, когда он проиграл крупную сумму, которую ваш управляющий определил как сорок тысяч. Меня интересует, кто ее видел, может быть, кто-то слышал какие-то разговоры. Любая мелочь может мне понадобиться.
Комаров внимательно выслушал все, что сказал ему Гуров, и медленно кивнул. Он повернулся лицом ко входу на второй этаж, и тут же из-за тяжелой занавеси вышел сутулый верзила.
– Позови Антона, – тихо сказал ему Комаров.
Верзила кивнул и, быстро шаркая ногами, ушел.
– Ираклий Иванович приказал не чинить вам препятствий. – Комаров неожиданно усмехнулся, и его и так почти неслышный голос стал почти неуловимым. – Будем, значит, сотрудничать со следствием.
Гуров промолчал.
Послышались торопливые шаги, и из-за другой двери, расположенной в противоположном конце зала, появился высокий полный парень, стриженный настолько коротко, что казался совершенно лысым. Одет парень был в толстый серый свитер и джинсы.
– Звали, Виктор Федотович? – обратился он к начальнику охраны.
– Антон, помнишь тот день, когда молодой парень играл в долг и проиграл большую сумму денег? Тогда была твоя смена.
– Конечно, помню, Виктор Федотович. – Парень бросил осторожный взгляд на Гурова, сомневаясь, наверное, можно ли при нем говорить, но, рассудив, что руководству виднее, снова преданно уставился на начальника охраны.
– Этот господин из милиции интересуется парнем, потому что его потом застрелили. Мы должны помочь следствию, – повторил Комаров сакраментальную фразу, сам не выдержал своего серьезного тона и скупо улыбнулся. Его взгляд скользнул по Гурову, и, помедлив, Виктор Федотович, чуть снизив интонацию, еще раз сказал: – Надо помочь следствию. Тот парень был один или с девушкой?
– С девушкой, я точно помню, – с готовностью ответил Антон. – Она все восторгалась, как он лихо проигрывает. – Антон еле заметно усмехнулся. – Я еще подумал, что такую надо бы в наш штат записать. Клиентов раскручивать.
– Значит, ты ее запомнил, – подхватил Гуров и подтолкнул по направлению к парню фоторобот Анастасии. – Это она?
Антон, нахмурившись, посмотрел на фотографию.
– Можно, я возьму?
Взяв фоторобот в руки, он посмотрел, потом пальцами прикрыл волосы на изображении и уверенно произнес:
– Ну, похожа, да. Только прическа была другая. Здесь гладкая, а тогда она была… ну, как это… – Антон сделал жест рукой, – короче, с прической. Я ее такой гладкой ни разу и не видел. До того как они проигрались, они еще приходили за день или за два, я сразу понял, что девчонка первый раз в казино.
– Как ты это понял? – заинтересовался Гуров. – Ходила с открытым ртом?
– Ну, наверное, можно и так сказать, – согласился Антон. – Это же видно. Как бы движения такие робкие, что ли. Рот, точно, постоянно был открыт. Смотрит по сторонам, присматривается к людям, как себя правильно вести. Видно, в общем. А парень бывал здесь. Бывал, но ни разу, если я правильно помню, не проигрывал такие бабки.
– Что ты можешь сказать об этой девчонке? – спросил Гуров. – Ее зовут Анастасия.
– Кажется, да, – кивнул Антон. – Я не утверждаю, но кажется. А что о ней сказать? Я все и сказал. Я же за стойкой стою, а они ко мне не подходили. Нужно у Светки спросить. Она их обслуживала, может, и вспомнит что… – Антон замолчал и выжидательно взглянул на Комарова.
– Света здесь? – спросил тот.
– Была здесь. Позвать?
Комаров кивнул, Антон спешно удалился.
Гуров, воспользовавшись отсутствием видимых ушей, хотя он не сомневался в том, что иссушенный ханкой и чифирем верзила сейчас таится за шторой, наклонился и через стол тихо спросил у Комарова:
– Ты знаешь уже, где убили этого парня?
Комаров молча кивнул.
– Значит, понимаешь, что я могу об этом думать.
– Мотива нет, – веско ответил Виктор. – Какой же идиот будет срать у собственной двери?
– Ситуации бывают разные.
– Согласен. Но только ситуациями не могут управлять сопляки и кретины. Люди с опытом предпочитают дождаться, когда ситуация повернется другим боком. Насилие не прощается ни в каких случаях. Ни над бабой, ни над жизнью. – Комаров покачал головой и отвернулся.
– А ты философ, Автоген, – заметил Гуров.
– Было время для размышлений, – ровно ответил Комаров, демонстративно не обращая внимания на то, что Гуров упомянул его лагерную кликуху.
В это время вернулся Антон. С ним пришла среднего роста девушка с испуганными глазами. Она сжимала и разжимала кулаки и почему-то отдувалась, словно только что пробежала стометровку на зачет бывшего ГТО.
Гуров и Автоген посмотрели на нее, потом друг на друга.
– Знаешь ее? – Комаров небрежно подал девушке фотографию.
Антон, как было ясно, предупредил Светлану. Она посмотрела на фотографию и ответила:
– Да, это она. Я ее помню.
– Что ты помнишь?
– У нее было черное платье. Такие продаются на Горке за семьдесят баксов. Колечко старое с красным камнем на среднем пальце. Мамино, наверное…
Гурову все это было не интересно, и он жестом прервал девушку.
– Разговоры слышала? – спросил сыщик.
– Ну… так, – Светлана поводила в воздухе пальцами. – Я не прислушивалась особенно.
– А все-таки?
– Ну, как… – девушка наморщила лобик. – Ну, обычный такой разговор. Она ему постоянно говорила, что он замечательный, лучше всех. Что такого, как он, она еще не встречала. Что у него красивые глаза, красивые волосы, что он вообще красивый, как киноартист Харатьян. А парень улыбался и говорил, что… ну, такие обычные вещи. Он говорил, что потом покажет какой-то другой клуб, ей понравится. Он купил ей цветы. Розы. Три. У нас тут можно купить цветы, – торопливо сообщила Светлана Гурову.
– Где она живет? – напрямую спросил Гуров.
– Я не знаю.
– Я это понимаю. Но, может быть, из их разговоров можно было сделать вывод. Ну, например, она москвичка или из области?
– Она… она из Москвы. Точно из Москвы. Она учится в институте. Точно! Она говорила, что скоро сессия, а она, вместо того чтобы сидеть над учебниками, развлекается. А парень спросил у нее, не жалеет ли она. И они поцеловались.
Комаров хмыкнул.
– Романтика, – согласился Гуров. – Какой вуз? Университет?
– Не знаю. Она не сказала.
– А что еще было? Где она живет? С кем? С родителями? С подругой? В общежитии? Где?
Светлана растерянно покачала головой.
– Хорошо, вернемся к разговору о сессии. Какой предмет был назван? Ну, например, сложная сессия, нужно сидеть над учебниками, а у меня по матанализу задолженность? Или по квантовой физике что-то там не получается?
– Не знаю. Она еще говорила о подружке. Подружка ее ждет. Они договорились встретиться, и подруга будет ругаться.
– Где встретиться? Дома? На улице? В сквере? Где?
– Она не сказала.
Разговор исчерпал себя. Гуров это ясно видел.
– Кто-нибудь, кроме вас, еще обслуживал эту пару?
– Ну, Нинка, моя напарница, может быть, только ее пока нет. Она позвонила и сказала, что задержится.
Гуров взглянул на Виктора. Тот понял его правильно.
– Идите, – сказал он, отпуская подчиненных движением руки.
Когда Антон со Светланой вышли из зала, Комаров обратился к Гурову, впервые позволив себе расслабиться.
– Ну что, гражданин начальник, довольны? – вяло улыбнулся он.
– Будто сам не видишь. Нет, конечно.
– Ну что, гражданин начальник, довольны? – вяло улыбнулся он.
– Будто сам не видишь. Нет, конечно.
Комаров развел руками:
– Чем могли, тем и подмогли, гражданин начальник. К нам – без претензий.
– Ну, ты тут и свой интерес имеешь, – заметил Гуров. – Если убийца окажется не связанным с вами, значит, ты себе помог. – Он подумал и спросил: – Кто-то еще мог и видеть и слышать их?
Лицо Комарова осталось безучастным. Гуров понял, что Автоген инициативу проявлять не станет и ему следует самому выкачивать из временного дружеского нейтралитета все, что возможно.
– Кто из охранников дежурил в тот день? – спросил он у Комарова.
– Манок и дежурил. – Виктор повел глазами к шторе, намекая на сухого верзилу. – Будете допрашивать?
Судя по поведению, этот Манок ничего бы не сказал, даже если бы и знал. У него на роже было написано твердое убеждение всегда идти в отказ. Гуров это понимал и спросил дальше:
– Еще кто?
– Ребята из его смены. Всех звать? По одному или можно кучей? – Комарова начала забавлять ситуация – сотрудничество с оперативником. Напряжение, вызванное непривычностью своего положения и противоречием с давно усвоенным кодексом поведения, стало смягчаться.
– Твой Манок наверняка в зале постоянно ошивался? – задал Гуров следующий вопрос.
– И в зале тоже.
– А кто был около гардероба? И гардеробщицу тоже я хотел бы видеть.
– Насчет гардеробщицы не знаю, – впервые засомневался Комаров, – а вот охранник должен быть на месте.
Не оглядываясь, он приказал:
– Манок, позови, кто там у тебя в дверях стремил…
– Щас, Виктор. – Манок вышел из-за шторы, бросил на Гурова колючий взгляд и зашаркал к выходу из зала.
– А сам ты ничего сказать не можешь? – без особой, впрочем, надежды спросил Гуров у Манка, как только тот поравнялся с ним.
Комаров улыбнулся и наклонил голову, пряча лицо. Манок замер на месте, посмотрел на своего пахана, потом на Гурова. Помолчав и пожевав губами, он нехотя просипел:
– Не могу. Разговоры не подслушиваю. По телке я заметил, что она была голодная и жадная. С такими связываться можно, если только молод и приключений ищешь.
Проговорив это, Манок подошел к дверям и приоткрыл их, кивая кому-то, стоящему снаружи.
– Почему так? – весело спросил Гуров, удивляясь сравнительной словоохотливости Манка. Очевидно, приказ Ираклия и поведение Автогена произвели на того впечатление.
– А ты бы хотел ходить с бабой, у которой в глазах вечная зависть ко всем подряд? Мне этого не надо. Я простоту люблю, – закончил тему Манок и сказал: – Ну вот и Мишаня пришел.
Мишаней оказался тот самый вчерашний парень, с которым Гурову уже приходилось встречаться. Манок зашаркал на свое место, а охранник подошел к столу.
– Мишаня, а гардеробщица ваша на месте сейчас? – спросил у него Комаров.
– На месте. Уже привыкает, – с готовностью ответил тот.
– Ах да, у вас же новенькая, – вспомнил Комаров и повернулся к Гурову. – Ну вот, гражданин начальник, уволилась та телка. Ее данные в отделе кадров должны быть. Но не тратьте время – ей только коров доить. Дебилка, короче, с Урала приехала на заработки. Туда и уедет…
Комаров снова обратился к охраннику.
– Ну ладно, Мишаня. Ты уже в курсах, о чем разговор?
– Да, Виктор Федотович, – негромко ответил охранник.
– Прекрасно, давай колись, о чем они базарили перед уходом?
– Да, в общем, так, ничего особенного… – замялся охранник, посматривая на Гурова. Тот понял, что нужно надавить.
– Ты вспомни, пожалуйста, подробнее, что там было не особенного, а я решу, что мне нужно, а что нет, – резко сказал он. – Мы здесь не на завалинке лясы точим! Тебе же сказано: колись! Вот и начинай!
Мишаня взглянул на Комарова, тот слабо кивнул. Приличия были соблюдены, и Мишаня, словно нехотя, начал рассказывать:
– Ну что… парень был расстроен. Еще бы! Он проиграл… – В этот момент предостерегающе поднялся указательный палец на руке Комарова, охранник запнулся, с некоторым удивлением посмотрел на Гурова и продолжил: – В общем, сколько он там просадил, я не знаю. Я понял, что много, нервничал парень. А девушка его, значит, успокаивала.
– Вот она? – Гуров ткнул пальцем в уже помятый листок с фотографией.
– Она? – Парень взял лист и повертел в руках. – Ну, как сказать. Похожа, в общем-то. Но я не знаю, у той прическа другая была.
– А платье ее ты запомнил? – спросил Гуров.
– Не-ет. А надо было? – удивленно переспросил Мишаня. – Я не заметил. Ну, платье было, наверное. Как без платья-то?
– А что ты у нее заметил?
– Ну, то, что фигура неплохая. И живет без родителей.
– Ого! – воскликнул Гуров. – Это она тебе сказала?
– Ну, не мне, – засмущался парень. – В общем, не так она сказала, но я понял. Она этого парня звала к себе, сказала, что подружка сегодня уже не зайдет, так что им никто не помещает. И ехать недолго.
– Куда? – Гуров подался вперед, и Мишаня спокойно ответил:
– Она сказала, что к «Соколу».
– Ближний свет, – хмыкнул Комаров.
Глава 12
Гуров отказался пить кофе с Виктором, но тот и не настаивал. Каждый показал другому, что умеет, когда нужно, вести себя на уровне: один вежливо предложил кофе, другой вежливо отказался. Как они принадлежали к враждебным мирам, так и остались каждый при своем. Автоген – это был не Ираклий, который не прочь был бы и забыть свое прошлое, взяв, впрочем, из него все преимущества и связи…
Гуров вышел из казино, взглянул на небо и подумал, что, пожалуй, можно было бы купить себе пачку сигарет, так, на всякий случай, если вдруг захочется покурить… Но он быстро отогнал от себя эту мысль.
Только он сел за руль своего «Пежо», как зазвонил сотовый.
– Слушаю, – ответил сыщик.
– Ты, шеф, так отвечаешь, словно тебе только что отрезало ногу трамваем, – услышал он отнюдь не соболезнующий голос Крячко.
– Хуже, – признался Гуров. – Пять минут назад я умер, и ты мне звонишь уже туда.
– Интересно! – восхитился Стас. – И как там погода?
– Такая же гадость, как и везде. Что у тебя с Егоровым?
– А Егоров взял отпуск за свой счет и пропал бесследно в череде московских улиц, – начал лицемерно вздыхать Стас, но Гуров почувствовал, что у того есть и еще какая-то новость. Но он не стал торопить события, а решил немного расслабиться.
– Ты поэтом сделался? – спросил Гуров.
– Стараюсь от тебя не отставать. Ты где?
– Я уже сказал.
– Ах да. Ну что, увидимся на месте встречи, которое изменить нельзя?
– Давай, а потом поедем за Марией. У нее сегодня спектакль, – размечтался Гуров.
– А вот это не прокатит! – убежденно заявил Стас. – Подъезжай, я тебя обрадую!
И обрадовал.
Гуров со Стасом встретились на стоянке перед главком.
– Все время потратил на разговоры с друзьями и товарищами Егорова. Портрет сереет с каждой минутой, и ничего интересного выловить не удалось. Кроме его исчезновения, – проговорил Стас, закуривая. – Это самое интересное, но тоже не интересно. Если честно, мне этот гаишник уже надоел. Есть же такие люди, про которых, даже если они женятся на Синди Кроуфорд, все равно слушать неинтересно. Так вот это про сержанта… Теперь он, видите ли, куда-то исчез. – Стас сплюнул. – Тоска.
– Так не навсегда же он исчез?
– Будем надеяться, что не навсегда. Он взял за свой счет два дня и куда подевался, никто не знает. Его мама, с которой он живет, сообщила, что он уехал с каким-то другом на рыбалку. На работе подтвердили, что Егоров заядлый рыбак.
Гуров покачал головой.
– Что-то не то, – заметил он. – Как это – на рыбалку? Меня вчера утомили разговорами, что в такую погоду ничего не клюет. – Как всегда, трудно было понять, шутит Гуров или говорит серьезно.
– Ну, значит, дело не в рыбалке, – спокойно отреагировал Стас. – Слышал же загадку: чем отличается зимний рыбак от летнего?
– И чем же?
– Та же пьянь, только в валенках. – Стас рассмеялся. – Ну, это про наших рыбаков, я думаю. Норвежцы ловят немного по-другому.
– Смешно, – кивнул Гуров. – Значит, ты с мамашей уже говорил?
– По телефону, – ответил Стас. – Хотел съездить к ней в гости, да вот пока не успел.
– Рыбалка… – протянул Гуров. – Может, он и рыбак, кто же его знает. Только запойный. Если не клюет, то можно лишь уходить в запой.
– На два дня? Что-то это скромно слишком. На два дня даже не стоит начинать.
– Действительно, – согласился Гуров. – В общем, знаешь что… не нравится мне эта история с рыбкой, которая не клюет, и с пьянкой, которую прикрывает мамочка.
– Про пьянку – это только версия, – напомнил Стас. – И то не моя.
– Один черт, не нравится, – настойчиво повторил Гуров. – Поеду-ка я к этой мамаше и сам с ней поговорю.
– А что же я? – Стас с робкой надеждой взглянул на Гурова. – Неужели мне так и придется возвращаться домой впервые за последние три недели вовремя? Как я вынесу такой кошмар?