Тогда Бату повел себя загадочным образом. Вместо того чтоб повернуть назад, он разбил лагерь и стал ждать, когда прибудет Гуюк со своими людьми. Всего в неделе пути от ставки двоюродного брата великий хан внезапно заболел и умер. Если предположить, что его отравили агенты Бату, поведение последнего становится понятным.
Спор за престол между потомками Джучи и Толуя, с одной стороны, и потомками Угэдея и Чагатая, с другой, разгорелся с еще большей остротой.
Новая регентша Огуль-Гаймиш оказалась алчной, неумной и капризной (во всяком случае, такой ее изображает хроника, враждебная по отношению к Гуюковой вдове). К тому же царица уступала в ловкости предыдущей правительнице, вдове Угэдея. Проведенный ханшей Огуль-Гамиш курултай (1250 г.) не сумел выбрать великого хана, и этим не преминул воспользоваться Бату.
Он созвал другой курултай, на территории дружественного Толуева улуса. Противоборствующая партия своих делегатов не прислала, но это не помешало новому курултаю провозгласить великим ханом 42-летнего Мункэ, сына Толуя. Это был друг и со- ратник Бату-хана, вместе с ним участвовавший в Западном походе.
Выборы выглядели сомнительно и могли бы привести к гражданской войне, но Мункэ действовал быстро и не миндальничал. Он велел схватить вождей противоположной фракции, обвинив их во всех смертных грехах, включая отравление Угэдея. Все они были заточены в тюрьму, а затем преданы смерти. Не пощадили победители и регентшу, приговоренную к казни за колдовство.
Нам важно знать все эти монгольские неурядицы для того, чтобы понимать логику поведения Бату в сороковые годы: всё десятилетие хан был сосредоточен на проблемах метрополии, где решалась его личная судьба и судьба его улуса.
Новые походы
С восстановлением твердой центральной власти политика державы изменилась. Мункэ был правителем способным и активным. Наведя порядок дома, он занял империю тем, для чего она и была создана: войной и расширением границ.
В это недолгое царствование монголы предприняли два мощных вторжения – в южнокитайскую империю Сун и на Ближний Восток. Несмотря на то, что от одного театра военных действий до другого было несколько тысяч километров, монгольская боевая машина работала безупречно: армии сами себя снабжали, сами подпитывались людскими ресурсами и шли от победы к победе.
Экспансия в Передней Азии, правда, не увенчалась успехом, но виноваты в этом были не монгольские воины, а очередной политический кризис в метрополии.
Начинался же поход блистательно.
К этому времени (1255 г.) монголы привели в вассальную зависимость закавказские царства и турков-сельджуков, обеспечив себе выход к восточному побережью Средиземного моря.
Брат великого хана выдающийся полководец Хулагу (1217–1265) привел из глубин Азии большое войско. Один только инженерный корпус, оснащенный всем необходимым для осады городов и строительства мостов, насчитывал четыре тысячи мастеров-китайцев. По всему пути следования интенданты заранее приготовили провиант и фураж.
Хашишины
Интересным эпизодом этой войны стала победа монголов над Орденом хашишинов, державшим в трепете всю Переднюю Азию.
Это своеобразное теократическое государство возникло в конце XI века из секты исмаилитов-низаритов (одно из ответвлений шиитского ислама). Шейх тайной организации именовался «Старцем горы». Его приверженцы были фанатиками, следовавшими железной дисциплине и готовыми пожертвовать жизнью по малейшему слову духовного отца. По широко распространенной, но не доказанной версии, свои самоубийственные акции эти воины-федаи (от арабского слова «жертва») совершали, опьяненные гашишом, откуда и возникло прозвище «хашишины». В европейских языках это слово, превратившееся в «ассасин», стало синонимом профессионального убийцы.
Дело в том, что «старцы горы» построили свою державу на индивидуальном терроре. Они не держали больших армий, не устраивали сражений, а просто убивали правителей и министров, которые им мешали. За полтора века своего существования Орден умертвил таким образом около ста монархов, принцев, сановников, полководцев, религиозных вождей и губернаторов. Самыми известными жертвами хашишинов стали предводители крестоносцев Конрад Монферратский и Раймонд Триполитанский, а также знаменитый сельджукский государственный деятель Низам аль-Мульк.
Современников больше всего поражало то, что федаи убивали только кинжалом, глядя прямо в глаза, и никогда не пытались скрыться. Смерть они принимали бестрепетно, а, как известно, убийцу-фанатика, готового умереть, остановить очень трудно. К тому же у хашишинов были высоко поставлены навыки конспирации и подготовка профессиональных убийц. Прекрасно обученных бойцов охотно брали в телохранители – к тем самым владыкам и вельможам, кого им в будущем, возможно, предстояло умертвить.
Еще больше, чем сами убийства, помогал мистический ужас. Иногда было довольно угрозы покушения, чтобы иноземный владыка делался шелковым. Например, Санджар ибн Малик-шах, правитель восточной Персии, однажды, проснувшись, обнаружил у изголовья хашишинский кинжал – и немедленно заключил договор, которого от него добивался Орден.
Инфраструктура государства хашишинов держалась на нескольких десятках неприступных замков, для защиты которых было довольно очень небольших гарнизонов. Если бы монголы стали все их осаждать, на это ушли бы долгие годы.
Но Хулагу поступил иначе. Он начал с того, что внезапным нападением захватил правящего имама хашишинов. К этому времени титул уже передавался по наследству, и «Старец горы» Рукн ад-дин Хуршах был молод, да к тому же не слишком мудр. Он поверил, что хашишинам будет выгоднее поступить на службу великой империи, и велел всем цитаделям сдаться без боя. Но монголам с их сакральным отношением к власти фанатики, специализирующиеся на убийстве государей, были отвратительны. Поэтому все хашишины, включая «Старца горы», после капитуляции были перебиты.
Справившись с этим необычным врагом, Хулагу-хан нанес удар по Багдаду, столице некогда могущественного, но пришедшего в упадок арабского халифата.
Богатый и многолюдный Багдад был взят штурмом в феврале 1258 года. Халиф Аль-Мустасим, последний отпрыск великой династии Аббасидов, попал в плен и был предан «уважительной» казни: его завернули в ковер и затоптали копытами коней, чтобы священная кровь потомка Пророка не пролилась на землю (как мы помним, монголы с почтением относились к чужим религиям). Жителей, посмевших обороняться от захватчиков, перебили – погибли по меньшей мере сто тысяч человек. Кроме того, в Багдаде произошла культурно-цивилизационная катастрофа: монголы уничтожили прославленные багдадские книгохранилища, в том числе библиотеку исламской академии «Дом мудрости», где находилась самая драгоценная коллекция рукописей всего тогдашнего мира. Невежественные степняки использовали книги, чтобы устроить переправу через реку Тигр.
Из Междуречья победоносный Хулагу пошел на Сирию, входившую в зону влияния сильного египетского султаната, власть в котором принадлежала ма- мелюкам – касте профессиональных воинов, которые набирались из мальчиков-рабов, в основном половецкого и кавказского происхождения.
Неизвестно, устояли бы мамелюки перед ударом главных монгольских сил, однако в 1259 году кампания хана Хулагу внезапно оборвалась. Он стоял уже под самым Дамаском, но в это время из Монголии пришла весть о смерти Мункэ – и повторилась история 1242 года, когда кончина великого хана спасла Европу. Только теперь от монгольского завоевания был избавлен Ближний Восток.
Хулагу спешно ушел, взяв с собой самые лучшие части, которые должны были стать весомым аргументом при решении вопроса о власти. У нойона Китбуки (Кит-Буке), которому было поручено закончить поход, остались только второсортные отряды, укомплектованные кипчаками. Дамаск сдался без боя, но с подошедшей из Египта мамелюкской армией это слабое войско совладать не смогло и откатилось назад.
Так завершилась монгольская экспансия в Западной Азии.
Одновременно с этим великий хан Мункэ вместе с другим своим братом, Хубилаем, вели кампанию в южном Китае, имевшую для монгольской державы огромное значение.
Северное царство Цзинь пало двадцать лет назад, но империя Сун была еще населенней, еще богаче, еще развитее в культурном отношении. Это была самая главная страна тогдашнего человечества. Во всяком случае, именно так смотрели на Сун жители степей. С их точки зрения, покорение всего Китая мало чем отличалось от покорения всего мира.
Первая попытка была предпринята еще в царствование Угэдея, примерно в одно время с Западным походом, но тогда китайцы смогли выторговать мир, прельстив монголов невероятной данью: 200 000 штук шелка и 200 000 слитков серебра в год.
Первая попытка была предпринята еще в царствование Угэдея, примерно в одно время с Западным походом, но тогда китайцы смогли выторговать мир, прельстив монголов невероятной данью: 200 000 штук шелка и 200 000 слитков серебра в год.
Внутренние раздоры среди монголов дали возможность китайской империи как следует приготовиться к неминуемому продолжению войны. Неисчислимые людские ресурсы и огромные богатства позволяли сунцам содержать гигантскую армию в миллион солдат (и это, кажется, не обычное летописное преувеличение, если учесть, что население Сун составляло пятьдесят, а по некоторым оценкам, и сто миллионов человек). Китайские крепости были прекрасно укреплены, в них стояли сильные гарнизоны. Война обещала быть долгой и трудной.
Не отваживаясь нанести лобовой удар, Мункэ применил обычную монгольскую тактику: пошел в наступление четырьмя отдельными корпусами, заставляя врага распылять силы.
Самых больших успехов добилось войско Хубилая, проявившего не только полководческий, но и адми- нистративный талант. Царевич старался щадить гражданское население и оставлял на местах китайское чиновничество, а кроме того выказывал явную симпатию к буддизму. Придворные интриганы настроили великого хана против удачливого и популярного брата. Над головой Хубилая собрались тучи. Он был обвинен в различных злоупотреблениях, некоторых его соратников казнили. Однако Хубилай обезоружил грозного Мункэ-хана, лично явившись к нему с изъявлениями покорности, после чего был прощен и полностью восстановлен во всех полномочиях.
В 1258 году война перешла в решающую стадию. Хубилаю было поручено вести наступление в Хэнани и Хубэе, сам же Мункэ возглавил основные силы, воевавшие в провинции Сычуань. Там в августе 1259 года он и умер, когда в монгольской армии началась жестокая эпидемия дизентерии.
Получив сообщение о смерти брата, Хубилай вначале повел себя нетипичным образом: вместо того чтобы спешить в Каракорум и бороться за престол, продолжил поход, чтоб довести его до победного конца.
Однако события в Монголии повернулись таким образом, что Хубилаю все-таки пришлось срочно заключать перемирие и возвращаться домой.
Пик могущества: Хубилай
К этому времени никто в Монголии уже не оспаривал главенство представителей Толуевой ветви Чингизидов, однако на этот раз конфликт возник внутри самого этого дома.
По обычаю, собственно монгольскими землями управлял самый младший из сыновей Толуя – Ариг-Буга. Точно так же, как его отец после смерти Чингисхана, он должен был гарантировать мирный переход власти к следующему великому хану, когда того изберет курултай. Первым по старшинству, по славе, по влиянию считался Хубилай. Однако Ариг-Буга решил сам стать государем и спешно созвал съезд, не дожидаясь возвращения старших братьев.
Хану Хулагу с Ближнего Востока до Монголии было добираться далеко и долго, а вот Хубилай находился гораздо ближе. Перед лицом столь явной угрозы он приостановил китайскую войну и заторопился на север. Собрал собственный курултай, провозгласивший его великим ханом. Ариг-Буга с этим решением не согласился.
Так, в 1260 году, через 33 года после смерти основателя империи, произошла первая открытая война между его потомками.
Она продлилась несколько лет, причем боевые столкновения чередовались с дипломатическими маневрами. Каждая из сторон пыталась обзавестись наибольшим числом сторонников. («Наши» монголы, из улуса Джучи, поддержали Ариг-Бугу, что имело важные последствия для Золотой Орды и, разумеется, для Руси.)
Верх в военно-дипломатическом противостоянии одержал Хубилай. Оставшийся без союзников Ариг-Буга сдался на милость победителя, был торжественно прощен и вскоре после этого очень кстати умер – согласно официальному извещению, от болезни.
Теперь империя могла вернуться к завоеванию царства Сун. В новой кампании участвовали силы всех областей великой державы, в том числе и русские воины, которые отправились в Монголию согласно закону об обязательной людской повинности, введенному оккупантами.
Став великим ханом, Хубилай взял за правило всюду, где возможно, действовать мирными средствами. Он не позволял грабить города, которые сдавались без боя; не использовал обычную тактику террора; старался не нарушать устоявшегося уклада местной жизни. Взяв в плен малолетнего сунского императора, хан обошелся с ним весьма почтительно.
Всё это означало, что Хубилай рассматривает Китай не как чужую территорию, а как самое ценное из своих владений – разорять его не следовало, равно как и антагонизировать население, будущих подданных.
Эта стратегия растянула завоевание на целых двенадцать лет, но зато, когда оно завершилось, великий хан стал полноправным китайским императором. Последний монарх династии Сун официально передал ему «Небесный Мандат», и огромная страна признала новую власть. Завоевание окончилось в 1279 году.
Монгольская династия китайских императоров взяла себе имя Юань («Изначальная династия»), что соответствовало истине: впервые за всю историю Поднебесная объединилась в одно государство.
Свою столицу Хубилай перенес в Пекин (который тогда еще так не назывался). Новый император мало что изменил в системе управления, сохранил большую часть бюрократии, принял буддизм, переустроил придворный церемониал по китайскому образцу.
Создание империи, о которой мечтал Чингисхан, завершилось. Как пишет Марко Поло, «от времен Адама, нашего предка, и доныне не было более могущественного человека, и ни у кого в свете не было столько подвластных народов, столько земель и таких богатств».
На пространстве в десятки миллионов квадратных километров установился единый закон и порядок. Караваны переправляли товары и технические знания с Востока на Запад и с Запада на Восток. Ис- правно собиралась дань. Все религии мирно сосуществовали, охраняемые властью. Богатели города. Вновь начало увеличиваться поредевшее в войнах население. Как ни странно это прозвучит, но в результате монгольского завоевания Евразия на какое-то время (правда, ненадолго) обрела покой и достигла процветания.
Больше всего Хубилай, конечно, заботился о сердцевине своей державы – Китае. Он прокладывал дороги, проводил водные коммуникации (например, завершил строительство Великого канала протяженностью в тысячу семьсот километров), в неурожайные годы подкармливал подданных рисом.
Остаток своего царствования Хубилай прожил в покое и неге. Умер он в 1294 году глубоким стариком (ему было под восемьдесят).
Эволюция Хубилая
Биография человека по имени Хубилай по-своему символична и, в целом, повторяет этапы естественной эволюции всей монгольской империи.
Мальчиком он получил обычное монгольское воспитание, чуть не с младенчества приучившись сидеть в седле и владеть луком.
Предание сохранило занятный эпизод из детства Хубилая.
После первой «взрослой» охоты братьев Мункэ и Хубилая (старшему было одиннадцать лет, младшему девять) Чингисхан совершил положенный по обычаю обряд – смазал царевичей жиром и кровью убитых животных. При этом оба сжали деду палец – Мункэ почтительно, а Хубилай так сильно, что хан шутливо воскликнул: «Этот стервец оторвал мне палец!». Летописец пересказывает этот анекдот, желая подчеркнуть свойственную Хубилаю ухватистость и цепкость.
Но кроме того Хубилай был еще переимчив, он быстро обучался новому и не держался за старину.
В юности он был назначен наместником одной из китайских провинций и поначалу не мешал своим помощникам вести дела «по-монгольски», то есть грабить и притеснять местное население. Но когда увидел, что люди разбегаются и земли пустеют, взял управление в свои руки, упразднил произвол – и увидел, что доходы увеличились. Царевич хорошо усвоил этот урок.
Во время войны с царством Дали (1253 г.), союзным Сунской империи, монголы, как водится, сначала послали парламентеров, а неразумные далийцы – что, как мы знаем, случалось часто – посланцев убили. Поразительно то, что, взяв вражескую столицу, Хубилай, вопреки Чингисхановым заветам, не устроил резни, а пощадил горожан, взятый же в плен царь был оставлен губернатором.
Как уже говорилось, с той же сдержанностью Хубилай вел себя и в Китае. Это явно был Чингизид нового поколения и новой формации. Вскоре и в других улусах империи монголы станут относиться к покоренным народам мягче – если уместно так выразиться, цивилизованнее.
Сев на китайский престол, Хубилай и сам охотно сделался китайцем. Неутомимый, расчетливый и напористый в бытность завоевателем, он быстро пристрастился к роскоши и сибаритству. Растолстел, обрюзг, пил много вина, в старости еле передвигался из-за подагры. Марко Поло с восхищением описывает огромные дворцы Хубилая (один – с оградой длиною в 16 миль), его гарем из отборных красавиц, стада белоснежных коней, полчища слуг и прочие излишества, которые вряд ли одобрил бы Чингисхан.