Самым сильным после смерти Андрея Городецкого (1304) было княжество Тверское, выгодно расположенное на торговом пути в Новгород. Там сидел Михаил Ярославич, имевший все основания претендовать на великокняжеский титул.
Однако в это время, вследствие одного совершенно случайного обстоятельства, на политической карте Руси возник новый центр притяжения – городок Москва, прежде никакой важности не имевший.
Незначительная эта волость досталась самому младшему сыну Невского, Даниилу. Как и другие дети великого Александра, этот не блистал никакими талантами. Когда старшие братья, Дмитрий и Андрей, воевали между собой, он переходил из лагеря в лагерь, примыкая к сильнейшему – иного пути у слабого удельного правителя, вероятно, и не было.
Но в 1302 году на Даниила обрушилась нежданная удача. Его родственник, владевший богатым Переяславлем, умер бездетным и завещал свои земли московскому князю. К этому времени волость уже не переходила от брата к брату, как во времена «лествичного восхождения», а превратилась в «отчину», то есть личную собственность, и могла передаваться по завещанию.
Присоединив Переяславль, Даниил Александрович разом перешел из категории мелких феодалов в средние. Правда, своему новому положению радовался он недолго – вскоре после этого умер.
Его сын Юрий Данилович, едва заняв отцовское место, сделал еще один шажок: присоединил княжество Можайское, попросту отобрав его у тамошнего князя, которого привез в Москву и посадил в темницу.
Теперь Москва сделалась достаточно большой и сильной, чтобы поспорить с Тверью, тем более что как раз освободился великокняжеский стол: Андрей Городецкий умер.
Борьба Москвы с Тверью на время становится главным сюжетом русской политики.
Поначалу казалось, что у московских князей мало шансов на успех: соперник был и богаче, и крупнее, и боевитей.
Но споры теперь решались не силой оружия, а иными средствами. Оба претендента, Михаил Тверской и Юрий Московский, помчались в Орду, где начался торг. Татарам было все равно, они обещали ярлык тому, кто больше заплатит. У Москвы денег не хватило. Великим князем стал Михаил Ярославич.
Но Юрий с этим не смирился, и началась междоусобная война, в которую ордынцы не вмешивались, руководствуясь всё тем же принципом «разделяй и властвуй». Война шла с переменным успехом, то затихая, то вновь разгораясь, однако свергнуть Михаила с престола московский князь так и не сумел.
Случай представился в 1313 году, когда умер Тохта и Михаилу нужно было подтвердить свой ярлык у нового хана Узбека.
Юрий поспел в Орду раньше. Пожил там, освоился, задарил всех подарками, да еще и сумел жениться на ханской сестре царевне Кончаке, которая, перейдя в православие, взяла имя Агафья. К тому же московский князь заключил союз с новгородцами – они опасались сильного тверского князя, владения которого находились в опасной близости от Новгорода.
Из ханской ставки Юрий ехал в сопровождении татарского вельможи Кавгадыя и, очевидно, рассчитывал, что Михаил не осмелится напасть на него при таком сопровождении. Однако тверской князь воспользовался тем, что Кавгадый со свитой встали отдельным лагерем, и, не трогая татар, напал только на москвичей. Юрий был разгромлен и еле спасся, бросив жену, которая попала в плен к тверичам.
Пришлось ему просить мира. Враги договорились ехать в Орду на ханский суд, что не сулило Юрию ничего хорошего, так как у Узбека не было никаких оснований отбирать у действующего великого князя ярлык.
И тут Юрию несказанно повезло. Плененная Кончака-Агафья умерла в тверском плену. Тароватый московский князь сообразил, что может обратить свое поражение в победу.
С помощью Кавгадыя, то ли подкупленного дарами, то ли раздраженного дерзостью Михаила, он выставил перед Узбеком смерть сестры в весьма подозрительном свете. Тверской князь обвинялся по меньшей мере в недостаточной заботе об ордынской царевне, если не в ее отравлении.
Теперь Михаилу нужно было ехать уже не за ярлыком, а на суд, и суд этот обещал быть суровым. В 1318 году после долгого разбирательства Михаил Ярославич был казнен по доносу Юрия Московского, который таким образом не только избавился от давнего соперника, но и получил заветный ярлык на великое княжение – без войны, одним лишь интриганством.
«Черная душа»
В русской истории хватает несимпатичных персонажей, и Юрий Данилович Московский – один из самых отвратительных. Даже по меркам своего не слишком нравственного времени он отличался редкостной неразборчивостью в средствах. По аттестации Карамзина, он «по качествам черной души своей заслужил всеобщую ненависть и, едва утвердясь на престоле наследственном, гнусным делом изъявил презрение к святейшим законам человече- ства». Имеется в виду коварство, с которым Юрий добился своего первого триумфа – заточение можайского князя и захват его владений. Еще хуже Юрий поступил с Константином Рязанским: велел его убить, рассчитывая прибрать к рукам и Рязань. Правда, из этой затеи ничего не вышло, и Рязань еще долго сохраняла независимость от Москвы – Юрию пришлось довольствоваться пограничной Коломной.
Погубив Михаила Тверского, Юрий вернулся из Орды не только с ярлыком, но и с телом казненного, которое отдал родным для погребения только после долгого торга.
Сын погибшего Михаила князь Дмитрий должен был признать первенство Москвы и к тому же передать Юрию собранную для татар дань – 2000 рублей. (Кажется, это первое упоминание в русских письменных источниках о новой денежной единице, куске рубленого серебра весом не то 100, не то 200 грамм – мнения историков расходятся.) Немалую эту сумму Юрий должен был доставить в Орду.
Однако он был не только коварен и жесток, но еще и алчен. То, как московский князь обошелся с «казенным» капиталом, выглядит на удивление современно: он решил сначала пустить деньги в оборот через новгородских купцов, заработать проценты, а там видно будет.
Жадность Юрия и погубила. Дмитрий Тверской воспользовался методикой своего врага: поехал в Орду и донес там о проделках московского князя. Хан Узбек рассердился и передал ярлык Дмитрию.
Неугомонный Юрий засобирался в ставку доказывать свою невиновность. Узнав об этом, поспешил в Орду и Дмитрий, опасаясь, что москвич его переловчит.
Там, на очной ставке, увидев перед собой погубителя отца, молодой тверской князь, которого за гнев- ливость прозвали Грозные Очи, выхватил меч и зарубил лютого врага. Так окончилась малопочтенная карьера первого из «московских» великих князей.
За свою дерзость Дмитрий поплатился головой (был казнен по ханскому приказу), но Тверь все равно осталась в выигрыше. Очевидно, решив, что Москва чересчур усилилась, Узбек передал ярлык не Ивану Даниловичу, брату Юрия, а брату храброго Дмитрия – князю Александру Михайловичу. Это случилось в 1325 году.
Таким образом, могло показаться, что в двадцатилетнем противостоянии Москвы и Твери верх взяла последняя.
Однако брат и наследник убитого Юрия оказался личностью недюжинной.
Иван Калита
Известно, что такое «калита» – большой кошель, который носили на поясе; но почему современники дали Ивану Даниловичу такое прозвание, не совсем ясно. Есть разные версии. Одна из них почтительная: князь носил при себе калиту, чтобы щедро раздавать милостыню. Другая, более распространенная, объясняет прозвище иначе: Иван Данилович рачительно, одну за одной, собирал русские земли, будто в мошну складывал. Однако скорее всего князя назвали «калитой», потому что главным его оружием были деньги; он умел их добывать и с пользой тратить.
По своим человеческим качествам Иван мало чем отличался от брата Юрия – был и коварен, и безжалостен к соотечественникам, и угодлив перед татарами. И все же этот правитель сыграл в эволюции русского государства большую и безусловно позитивную роль. В истории часто случается, что малопривлекательная личность приносит стране благо. Хватает и противоположных примеров, когда приличный человек оказывался ужасным правителем, приводя свой народ к катастрофе.
Младший брат был умнее и дальновиднее старшего. Калита никогда не погнался бы за малой выгодой, рискуя потерять все. Он аккуратно и точно строил свои планы, безукоризненно их исполнял и за относительно недолгое время правления (1325–1340) вывел свое княжество в неоспоримые лидеры. Со времен Калиты первым среди русских городов становится Москва.
Управлять московским княжеством Иван начал еще при жизни Юрия – тот почти все время проводил в Новгороде. Начинал Калита с малого: прикупал отдельные села и городки, иногда целые волости. Следил, чтоб в его владениях был порядок и ничто не мешало торговле. Люди московского князя жили сытнее и покойнее, чем у соседей. Очень часто князь наведывался в Орду, где его принимали как желанного гостя. Никто не раздавал таких щедрых подарков и взяток, как Калита.
На великокняжеский стол Иван Данилович до поры до времени не претендовал – ждал своего часа. И когда такая возможность предоставилась, ее не упустил.
В 1327 году великий князь Александр Михайлович совершил роковую ошибку. К нему в Тверь приехал некий Чолхан (в русских летописях – Щелкан) – за очередными поборами. Вел себя ханский посланник с какой-то особенной беспардонностью, так что даже привычные к татарским бесчинствам горожане зароптали. Пошли разговоры, что Чолхан, который приходился Узбеку не то родственником, не то свойственником, в общем принадлежал к высшей ордын- ской знати, собирается сам усесться на великое княжение, а всех христиан насильно обратит в басурманство. Вспыхнуло народное восстание, к которому примкнул и сам Александр Михайлович, очевидно, встревоженный нехорошими слухами.
Дьяконова кобылица
Отечественные авторы, особенно советского периода, иногда описывают тверское восстание как героический эпизод народной национально-освободительной борьбы против татаро-монгольского ига, чуть ли не пролог грядущей Куликовской битвы. На самом деле бунт произошел спонтанно, по совершенно нелепому поводу. Летописный рассказ о том, как всё случилось, настолько простодушен, что имеет все признаки достоверности.
Рано утром 15 августа некий дьякон по имени Дудко вел к Волге на водопой свою молодую, превосходно откормленную кобылицу. Навстречу попались какие-то татары, которым лошадь понравилась, и они стали ее отбирать. Дьякон отдавать не хотел, начал кричать и звать на помощь. Завязалась драка, которая перешла в массовую потасовку. Обнажились мечи.
Кто-то ударил в колокол, звон подхватили другие церкви, и скоро восстал весь город. Захваченных врасплох ордынцев убивали по всей Твери, не разбирая, кто воин, а кто купец. Чолхан с приближенными заперся в тереме, но тут подоспел князь Александр с дружинниками. Двор подожгли и всех татар, включая ханского посла, умертвили.
Народные восстания, повлекшие за собой эпохальные исторические перемены, чаще всего именно так и происходили. Когда всё клокочет, довольно самой незначительной искры, чтобы разгорелся испепеляющий пожар. Из-за такой же ерунды – скандала в очереди за хлебом – в феврале 1917 года рухнет Российская империя. То есть, конечно же, не из-за этого, а по серьезным, роковым, объективным причинам, однако же бывает очень интересно пройти по цепочке событий, чтобы определить изначальный толчок, вызвавший мощное землетрясение.
Если рассматривать историю как хаотический процесс, в котором всё случайно, генеалогию московского государства вполне можно возвести к тучной кобыле дьякона Дудко. Если б она не была такая упитанная, на нее не позарились бы татары, не завязалась бы драка, не убили бы ханского посла, Тверь не накликала бы на себя беду, этим не воспользовался бы Калита – и так далее.
Есть основания полагать, что ловкий Иван Данилович одним из первых кинулся к Узбеку с вестью о страшном преступлении. Во всяком случае, именно московскому князю разъяренный Узбек доверил сопровождать карательную экспедицию. И Калита извлек из этого поручения всю возможную пользу.
Польза заключалась в том, чтобы разорить и ослабить все области, не входившие в число московских владений. Летопись сообщает, что князь «просто рещи [попросту говоря] всю землю Русскую положиша пусту». Города и села Калита сжег, людей увел к себе. Всё вокруг пришло в запустение, нетронутой осталась только Москва.
Благодаря своей оборотистости и безжалостности Иван Данилович добился двойной выгоды: во-первых, обеспечил своему княжеству экономическое и политическое первенство; во-вторых, получил в награду от Узбека великокняжеский ярлык, отобранный у бежавшего прочь Александра.
С этого времени, 1328 года, московские князья стараются не выпустить великокняжеский титул из своих рук.
Конфликт с Александром Михайловичем на том еще не закончился. Беглец несколько лет тихо сидел в Пскове, ожидая, когда пройдет гнев Узбека. Потом выпросил себе прощение и получил назад тверское княжество – видимо, хан захотел создать противовес быстро усиливающейся Москве.
Сев в Твери, Александр немедленно принялся враждовать с Калитой, но тот решил проблему испытанным манером, по-московски: вместо того чтоб воевать, поехал в ханскую ставку с доносом. В этих делах Иван Данилович был мастер. Узбек потребовал к ответу Александра вместе с сыном и предал обоих жестокой казни.
Этот триумф стал для Калиты последним – в следующем году он скончался, оставив наследнику мощное, богатое княжество, значительно расширившее свои границы.
Победа Москвы над Тверью теперь стала окончательной. Тверские князья обладали генеалогическим старшинством и искуснее воевали, но в первой половине XIV столетия действеннее оказались «московские» методы: дипломатические и коррупционные. Помогло Москве и то, что самая богатая русская область, Новгородчина, предпочитала ориентироваться не на воинственную Тверь, а на прагматическую Москву.
В общем, ум и хитрость взяли верх над силой и смелостью. Поясной кошель оказался действенней меча.
Когда обстоятельства переменятся и сила станет важнее хитрости, московские князья выучатся отлично воевать, но это произойдет уже на следующем историческом этапе.
Возвышение Москвы
Пришло время рассмотреть причины и обстоятельства превращения захолустного городка Владимиро-Суздальского княжества в политический центр обновленного русского государства.
Выбор столицы – событие огромного значения для любой страны; в особенности для страны, которой предстояло превратиться в империю, то есть сверхсильное государство жесткой вертикальной конструкции, где облик и дух главного города в значительной степени определяют судьбу и жизнь всего огромного организма. Достойные и недостойные качества московских правителей, привычки и традиции столичного населения, выгоды и невыгоды географического положения города – всё это сказалось на облике страны, которую на протяжении нескольких веков называли Московией, а ее обитателей московитами.
Как обычно случается в истории, город стал колыбелью новой государственности вследствие соединения случайных и неслучайных факторов – причем первых явно больше.
В предыдущем томе было рассказано, что этот населенный пункт начинает упоминаться в летописях с середины XII столетия. Москов или Кучково (по имени владельца боярина Кучки, от которого впоследствии сохранился топоним «Кучково поле») был пограничной крепостцой Владимиро-Суздальского государства.
Долгое время городок не являлся даже центром удельного княжества. Сюда сажали, всегда временно, самых младших сыновей. Младшим сыном был и Даниил Александрович, который после смерти Невского стал первым постоянным московским князем. Сорок лет он прозябал в своей волости, не имея никакой политической важности, пока по удачному стечению обстоятельств не получил в наследство от бездетного родственника Переяславль-Залесский.
На этом цепь счастливых для Москвы случайностей не закончилась. Сыновья Даниила – Юрий и в еще большей степени Иван – оказались хваткими собирателями земель. Оба отлично владели искусством дипломатии и подкупа, много времени проводили в Орде, где умели переинтриговать своих соперников. Любопытно звучит суждение о русских араба Ибн-Баттуты, который при дворе Узбека видел, должно быть, посольство Калиты (1334 г.) и составил по нему мнение обо всем народе: «Русские, христиане, народ с рыжими волосами и голубыми глазами, весьма хитрый и коварный».
В конце концов Ивану Калите ценой доноса и разорительного похода против собственного отечества (но не своей отчины) удалось войти к хану в ми- лость и получить ярлык на великое княжение (1328), который так и остался за Москвой.
К этому времени звание великого князя Владимирского вновь обрело важность. Дело было не в верховной власти (она принадлежала Орде) и не в чести (об этом тогда особенно не заботились), а в мотиве сугубо практическом: праве собирать «выход» для татар.
Калита добился полномочий на сбор дани и с других русских княжеств, что стало для Москвы могучим инструментом экономического и политического влияния. В. Ключевский называет великого князя «простым ответственным приказчиком хана по сбору и доставке дани», но эта должность открывала перед ловким политиком богатые перспективы. Всегда можно было дать послабление послушным и посильнее прижать непокорных; прямые контакты с Сараем давали возможность очернить врага в глазах высшей власти; ну и, конечно, часть собранного, как водится, прилипала к рукам «приказчика», делая его всё богаче (мы видели, как Юрий Данилович от жадности утратил осторожность и поплатился за это).