— Тут не в чем их обвинить. Они ничего не утверждают, это лишь рассуждения, а за мысли не судят, — заметила женщина.
— А если им этот материал подбросили грабители? Что они задумали? — недоумевал Панкратов.
— Вы знаете, кому принадлежит отель, — уверенно заговорил Кулешов. — С этими людьми и государство справиться не может. Кто же рискнет наступать им на мозоли? Ограбление на презентации… Представьте себе такой текст: «Во время награждения президентом России лучших людей страны в Георгиевском зал Кремля с груди академика такого-то украли орден Андрея Первозванного!» Мировая сенсация. Новый отель для владельцев — результат двадцатилетней деятельности на черном рынке. Воры правят бал и торжествуют, и вдруг в доме вора происходит ограбление. А чего же вы хотели? Так и должно быть. Хозяева отеля считают себя хозяевами страны и не позволят марать свои имена. Огласка — значит война. Грабители не станут поднимать шум.
— Если они не работают на политиков, — поправил Панкратов.
— Я бы об этом знал. Уверяю вас, в верхних эшелонах власти делают подкопы гораздо глубже. У них и возможности другие. Скандал им на руку, но они к нему не имеют отношения. Истина плавает где-то на поверхности, и мы до нее доберемся. Главное — настроиться на нужную волну, понять идею. А теперь давайте вашу пленку. Нам потребуются комментарии.
— У меня есть комментарии, — уверенно произнесла Алина.
— С них и начнем.
4
Катя Дербенева сидела на стуле посреди комнаты и думала. Вокруг — дым коромыслом, все перевернуто верх дном. Два этажа, восемь комнат — и сплошной бардак. Вряд ли менты работали такими варварскими методами. Они хамы, но не до такой степени. И что они могли искать? Сева, зная о слежке и наблюдениях за ним, не стал бы держать в доме компромат. Сработали люди Игумена. Значит, они споткнулись на каком-то звене. Катя загасила очередную сигарету и прикурила новую. Тут суток не хватит, чтобы навести порядок. В доме много мелочей, и все теперь разбросано.
Они жили богато и широко. Всеволод имел три антикварных магазина и хорошо зарабатывал на официальных продажах. То, что он считается одним из лучших черных риелторов, знали все, доказать не могли. Сыщикам не оставалось ни одной ниточки, за которую можно было бы дернуть и получить результат. Таких, как Сева, не ловят. Одной ошибки в молодости ему хватило — уроком для него стали пять лет колонии. С тех пор сыскарям не удается выдвинуть ни одного стоящего обвинения. Хуже всего, если в дело вмешиваются дилетанты, от них добра не жди.
Что-то маячило за окнами и мешало Кате думать, словно соринка попала в глаз. Она встала, открыла дверь и вышла на веранду.
— Эй, где ты там?
Девушка вышла из-за гранитной колонны, подпирающей солярий над крыльцом. Ее вид был растерянным.
— Ты, Ляля?
— Да. Я просто хотела узнать…
— Все чего-то хотят узнать, оттого и дохнут от собственного любопытства. Заходи, поможешь мне с уборкой.
— Конечно.
Теперь в доме оказались две вдовы. Ляля с нескрываемым восторгом рассматривала хоромы.
Заметив это, Катя объяснила:
— Это была заброшенная усадьба князя Голицына. Сева купил развалины — груду кирпичей и восстановил все по старым чертежам. Теперь власти очухались и требуют вернуть ее государству как народное достояние и памятник старины. Шиш им! Совдеповские привычки не изживаются. О чем они думали в течение семидесяти лет, глядя на поросшие мхом стены? Ничего в этой стране не меняется. Заела пластинка на куплете: «Кто был ничем, тот станет всем!»
— Кто-то у вас похозяйничал. Обыск делали. Кто?
— Халявщики. У нас других не встретишь. У тебя еще не были?
— Нет.
— Придут.
— Там раскидывать нечего, весь дом, как одна ваша комната. Кто их убил?
— Ванька с тобой говорил о делах?
— Он всегда считал меня дурой.
— А ты с этим не согласна.
Катя положила на стол шахматную доску и начала поднимать с пола фигуры из полудрагоценных камней зеленого и белого цветов. Ляля занялась тем же.
— Я знаю, что Иван готовился к какому-то делу. Они с Севой чертили схему. Дня два чертили, много спорили. На меня не обращали внимания. В конце концов, договорились и сели обмывать решение, будто уже кого-то ограбили.
Хозяйка сложила фигуры в складную доску и закрыла ее.
— И где же эта схема?
— Так и осталась на столе. Ваня накрыл ее клеенкой, и все.
— Потом ты ее видела?
— Я не смотрела. Чего я там пойму.
— Вот что. Поедем к тебе. Надо проверить. Убийцы искали эту схему здесь, но не нашли. Будут искать у тебя, если у них мозги работают нормально.
— Я боюсь возвращаться домой.
— А ты не бойся. Мы их не интересуем. Поехали.
Катя взяла напуганную гимнастку за руку и вывела в сад, где стояла машина.
5
Бандитскую базу нашли. Получилось все просто. Оперативники показали фотографии Дербеня и Шатилова продавщице сельпо. Она их узнала.
— С ними еще третий был. Коренастый мужик. Они дня три здесь тусовались. Я думала, Валька их наняла черепицу на крыше поменять, но они не работали. Только пили. А дня три назад исчезли.
— Валька, говоришь. В каком доме живет?
— В конце улицы, перед самым оврагом. Зеленый дом с красной черепицей. Она уже купила новую на замену, но так и не перекрыла крышу.
— Кого из них раньше видела?
— Здоровяка видела. Кажется, его Валерием зовут. Валькина соседка с ним поздоровалась. Прасковья. Живет на один дом ближе.
Оперативники вышли из магазина, один из них позвонил Федорову и доложил обстановку. Полковник тут же выехал на место.
На мягкой почве огромного участка были бензиновые пятна и следы от грузовых машин. Гараж на две машины, построенный из кирпича, оказался не заперт, но оперативники не стали входить, решили сначала поговорить с хозяйкой. Не получилось. Молодая женщина лет тридцати лежала посреди комнаты с пулевым ранением в грудь и голову. Глаза остекленели, на лице застыла маска ужаса.
Оперативник склонился над трупом:
— Холодная.
Он заметил сотовый телефон, закатившийся под кровать, но трогать его не стал:
— Тут экспертам надо поработать. Не будем топтать, попробуем поговорить с соседкой до приезда наших.
Оба вышли из дома и направились к забору, за которым немолодая женщина развешивала белье.
— Вы Прасковья? — спросил тот, что постарше.
— Да, я. А вы кто будете?
Ей показали милицейские удостоверения. Женщина напряглась:
— А что случилось?
— Вы знали мужчин, которые гостили у вашей соседки?
— Здоровались. Нас никто не знакомил. Валеру я и раньше видела, он бывал здесь. А его друзей видела только один раз.
— Когда они уехали?
— В субботу утром. Уехали рано. Я у магазина сидела. По субботам молоко с фермы привозят, очередь затемно занимают. Вижу, их фургон из ворот выезжает. Я решила, на рыбалку собрались. А что вы у Валентины-то не спросите? Она лучше знает.
— Ее нет.
— Куда же она подевалась?
— Вопрос не по адресу. Когда вы ее в последний раз видели?
— Вечером. Вчера вечером. Часов в шесть ко мне заходила. Трех кроликов купила. Опять, думаю, пировать будут. Для себя-то она мясо не покупает, да еще так много.
— A гдe стоял фургон? Как он выглядел? — спросил второй оперативник.
— Синяя машина. Я в них не понимаю. В гараже стоял. Покойный муж Валюхи ремонтом промышлял, вот и отстроил себе боксы. Рукастый был мужик, но пьющий. Так со стаканом в руке и помер, «мотор» не выдержал. Он мотором сердце называл. Года три назад Богу душу отдал.
— А бензовоз в деревню не заезжал?
— Нет, бензовоза не видела. У нас же газ. Привозной, в баллонах. Его привозят два раза в год.
— Спасибо, Прасковья.
Женщина что-то почувствовала, взгляд насторожился. К участку подъехала черная «Волга». Из машины вышел полковник Федоров, его помощник и криминалист.
Когда они зашли в дом, старший оперативник доложил:
— Шофером фургона, судя по всему, был хахаль хозяйки по имени Валерий. Коренастый мужчина средних лет. Фургон прятали в гараже. Уехали в субботу утром. Их было трое. К вечеру обещали вернуться. Там на кухне хозяйка ужин готовила, но не закончила. Предположительно ее убили в субботу поздно вечером. До или после аварии с бензовозом, надо уточнить. Под кроватью лежит мобильник. Скорее всего, Валентина пыталась соединиться с Валерием, но ей не дали этого сделать. Выстрелов никто не слышал. Возможно, убийца стрелял из пистолета с глушителем. Гараж мы еще не осматривали.
— Начинайте, Илья Петрович, — сказал Федоров криминалисту.
6
— Начинайте, Илья Петрович, — сказал Федоров криминалисту.
6
Жена, трое детей и четверо внуков — все отдыхали в саду на огромном дачном участке, и только глава семейства без устали работал с очередным клиентом в своем кабинете на втором этаже коттеджа. Так думали члены семьи. На самом деле Веня Скуратов не был клиентом знаменитого адвоката. Хозяин и гость тихо разговаривали, разглядывая фотографии.
— А это, Гурген Вартанович, вы с женой Варганяна Лиличкой. Я думаю, с вас хватит, — сказал Вениамин, откладывая очередное фото. — Знаете, что с вами сделают, если мужья этих дам увидят снимочки. Ведь многих из них вы не сумели вытащить, и они сидят в зоне. Одна малява на свободу и от вас только мокрое место останется. Жены пытались спасти мужей, а вы их в койку. Неблагородно. Я понимаю, кавказский темперамент… Вам все с рук сходит. Только не сейчас.
— Я не вправе разглашать…
— Вы не святой, вы бес. Уговаривать не стану. Я человек жесткий. Ваши проблемы меня не интересуют, предпочитаю думать о своих.
— Хорошо. Кто конкретно вас интересует?
— Ювелир Печерников и его жена Алина. Банкир Гурьев и его жена Анна. Каждый по отдельности, и какая между ними связь.
Нерсесян — немолодой, но красивый мужчина с посеребренными висками и крупными чертами лица — сидел в кресле за роскошным письменным столом, побледневший и неподвижный, словно статуя, и пытался держаться с достоинством. Его гость, устроившийся напротив, вел себя развязно, попивал мартини, постоянно подливая себе в бокал.
— Никакой связи между ними нет. Люди разных интересов. Они входят в один круг, но друзьями их не назовешь. Играют в карты в клубе. Я видел их за одним столом.
— Вы говорите об Английском клубе?
— Да. Время от времени там надо отмечаться. Поддерживать свой статус. Но оба — люди занятые и завсегдателями их не назовешь. Ну и конечно, они бывают на вечеринках Ковальского. Но там все бывают.
— Продюсер порноиндустрии?
— Он продюсирует многие успешные проекты. У этого человека самые обширные связи во всех областях. Его услугами пользуются многие бизнесмены.
— По этой причине в нашей стране бессмысленно бороться с пиратством. Рынки видеопродукции принадлежат ему. Знаменитые «Горбушка», «Савок» и прочие.
— Скажем так. Он курирует некоторые доходные места. Но мы ведь не о нем говорим. С Гурьевым я вам не смогу помочь, его дела ведет Роман Лурье. О Печерникове знаю больше.
— Роман Лурье. Обрусевший француз. Роман Лукич. Только отца его звали не Лука, а Луи. Он входил в вашу ассоциацию адвокатов, и с ним мы тоже сможем договориться с вашей помощью. Он вам не откажет.
— Его на снимочках не поймаешь. Он холост, может спать с кем угодно.
— Но не может содержать притоны.
— Сумеете это доказать? Плохо знаете наши законы. Сутенера можно взять только с поличным, а Лурье человек умный.
— А я с дураками не работаю, с ними милиция справляется. О Лурье поговорим потом, начнем с Алины Малаховой. Что она значит для мужа?
— Я бы по-другому ставил вопрос — что он для нее значит. Юлиан — тряпка, она вертит им как хочет. Она хозяйка Медной горы, а он для нее Данила-мастер. Помните сказки Бажова? Так вот, Юлиан раб своей жены и без амбиций. Он жив лишь потому, что у него руки золотые, и он еще не ослеп. Все состояние давно отписано на имя жены. Если она выгонит его на улицу, он погибнет в нищете. Я знаю, что Юлиан купил себе пистолет. Как только он потеряет способность работать, тут же застрелится. Но творческие люди долго живут, они питаются своим творчеством. Каждый раз, начиная новый проект, Юлиан возрождается, молодеет, у него горят глаза, он полон сил, энергии и жажды творить. А результаты идут в карман Алины.
— Она единственная наследница?
— Теперь да. Три года назад погибла дочь Юлиана Галина. Обстоятельства не известны. Девушке было двадцать семь лет, и когда отец женился на ее ровеснице, она перестала с ним общаться. Галя жила в Санкт-Петербурге и работала экспертом в Эрмитаже. Ювелира из нее не получилось. Мне пришлось переписывать завещание на двоих. На Алину и сына Юлиана Сергея. Сергей был дипломатом. Работал первым секретарем в нашем консульстве в Нидерландах. Попал под машину. Погиб полтора года назад. Я опять переписал завещание, но потом Юлиан распорядился все перевести на имя жены. Чтобы после его смерти ей не платить налог на наследство. Сейчас всем владеет она, а муж — ее наемный работник.
— Железная леди. Причин убивать мужа у нее нет, он ей нужен. Если только в дело не вмешалась бешеная любовь.
Нерсесян криво усмехнулся:
— Такие женщины, кроме себя, не способны никого любить. К тому же мужчины ее не интересуют, Алина лесбиянка. Она в открытую приводит к себе женщин и занимается с ними любовью на глазах мужа, а тот наслаждается зрелищем. Натуральная бесплатная порнуха на дому.
— Что известно об Алине? У нее есть прошлое?
— У таких женщин всегда есть прошлое. И они умеют его скрывать. Дочь Юлиана пыталась выяснить подробности о невесте отца. Нанимала детектива, но ничего не получилось. Непробиваемая стена.
— Или Алина перекупила детектива. Женщина умна не по годам.
— Согласен. Она быстро учиться. Сейчас в ювелирном деле понимает не меньше мужа. Знает три языка, разбирается в экономике, бизнесе, умеет налаживать связи с нужными людьми, а главное, умеет находить их слабые места. Вот тут вы с ней схожи. Родственные души.
— Достойная соперница.
— Да. Вы оба лишены чувств. Вы поклоняетесь одному идолу — деньгам.
Скуратову понравилась оценка его личности.
— Представим себе черную тучу, которая нависла над нашими героями. Нашелся смельчак, сумевший украсть у Печерникова «Око света». Каковы последствия?
У адвоката брови полезли вверх:
— Зачем? Кому оно нужно?
— Для коллекции. Есть такие психи, любящие собирать раритеты и прятать их в своих запасниках. В каталоге значится больше сотни знаменитых украшений, именных бриллиантов и других камней, превышающих двадцать пять карат. Десятая часть зарегистрирована официально, тридцать процентов находится в частных коллекциях, а местонахождение остальных неизвестно. Где они? В сейфах или на дне океана? То же самое можно сказать о картинах и книгах.
— В нашей стране люди больны тщеславием. Они ничего не умеют прятать, и любая тайна вылезает наружу раньше, чем становится тайной. Речь может идти о мести, но Юлиану никто мстить не будет. Не за что. У него нет врагов. А ведь первый удар обрушится на него. Вы правы. Есть теневые коллекционеры, и они платят сумасшедшие деньги за раритеты. За те, которые никто давно не ищет. Ни один здравомыслящий человек не будет воровать у арабского шейха даже пепельницу. Найдут. Я знаю случай, когда израильский «Массад» работал на арабов. Речь шла о поисках ценностей, тут политика уходит на второй план. Нашли. Вору отрубили руки, а всю его семью сожгли живьем у него на глазах. Поучительный урок, не правда ли?
— Пожалуй.
— Заказчики очень влиятельные люди, имена мирового значения. Это не просто мультимиллионеры, сидящие на нефти. Тут все смешано в одном флаконе: и политика, и торговля, и биржи. Вор должен был знать, на чью собственность покушается. Украсть нетрудно, надо понимать последствия.
— Ладно. Я к вам загляну на днях, и мы продолжим нашу беседу. Мне надо обдумать наш разговор.
— Я хотел бы от вас избавиться за один визит.
— Не получится, Гурген Вартанович. Закончим мое следствие, и я оставлю вас в покое до следующей вашей ошибки. Пардон! У меня работа такая, приходится трудиться по локти в дерьме. В вашем дерьме, а не моем. Вы гадите, а я разгребаю. Пока вы есть, я без работы не останусь. Каждому свое!
7
Более чем скромную дачу Ляли Шатиловой тоже не пощадили. Левая часть комнаты была перевернута кверху дном, до правой не добрались. Все стояло на местах. Поваленный на бок стол, стоящий посредине, дал ответ на вопрос: «Что они искали?»
— Под клеенкой этого стола лежал план? — спросила Катя.
— Да, — тихо ответила хозяйка.
— Не расстраивайся. Тут за час убраться можно.
— Вы знаете, кто это сделал?
— Догадываюсь.
Екатерина прошла в комнату, подняла стул, села на него и закурила.
— Это они убили наших мужей? — трясущимися губами задала вопрос Ляля.
— Присядь. Я тебе объясню, что произошло. Когда-то на моего мужа работал один ублюдок. Костя Игумнов. Однажды он предал Севу. Настучал на него, и Сева попал в зону. Там он и познакомился с твоим Иваном. Костя набрал новую банду головорезов и стал королем. Он сам себе присвоил кличку Игумен. После каждого налета оставлял записку: «Игумен Пафнутий руку приложил!»