И оно всерьез принялось меня разглядывать. Если б я был живым, я бы слегка засмущался, но, похоже, мне, как душе, смущение было неведомо.
Мое регистрирующее существо замедлило свои действия, сосредоточенно решая, как со мной поступить. И только я собрался было спросить, что же мне делать, как оно, видимо уловив мои мысли, протянув мне мой пакет, произнесло весьма вежливо:
— Вы хотите посетить траурные мероприятия?
— Какие? — не понял я.
— Похороны вашего тела, поминки.
— Это мое право, или моя обязанность? — снова поинтересовался я.
— Это право, правда предоставляется не всем. Вам можно.
Я задумался и довольно отчетливо представил, как пройдут мои похороны. Картина, возникшая в моем сознании, была довольно унылой и меня никак не вдохновляла. Я, честно говоря, и будучи живым, не очень-то любил подобные мероприятия, посещая их исключительно в силу необходимости, а уж теперь, когда имелась такая прекрасная возможность сачкануть, причем никто из покинутых мной родственников этого не заметит, было бы странным проявлять такую активность и тащиться на собственные похороны. Тем более, что в последнее время у меня с моим телом было множество разногласий.
Оно во многом меня не удовлетворяло, и все последние годы жизни я подсознательно чувствовал свою отстраненность от него. Я не слишком его жалел и берег и, возможно, именно-то поэтому и умер так рано. Так что смотреть на бренные останки, когда-то принадлежавшие мне, у меня не было никакого желания. Поэтому я ответил:
— Чересчур скорбное зрелище будет, лучше я на него не пойду. А чего-нибудь повеселей вы не можете предложить? Вроде танцев для тех, кому за тридцать, хотя бы?
— Нет, — ровным голосом ответило существо за конторкой.
Земные шутки их похоже не интересовали.
— Тогда немного подождите, — продолжило существо, — я вызову старшего по смене, и он вами займется.
Я не стал спорить, кивнул головой и отошел в сторону.
Тут же прямо передо мной появилось кресло, которое, как я понял, предназначалось именно для меня. Я не удивился подобному фокусу, я просто в него сел. Хотя мог и продолжать стоять, поскольку абсолютно не чувствовал никакой усталости.
Регистрация душ умерших продолжалась. Толстячок в очках, дорвавшись наконец до регистратуры, протянул свой пакет.
Его пакет засиял лиловым цветом.
Существо, равнодушно сообщило:
— Третий разряд. Ваш портал номер три. Хотите ли вы посетить собственные похороны и поминальные мероприятия?
— А что, можно? — заискивающе спросил очкарик.
— На ваше усмотрение.
— Сходи мужик, — с какой-то странной уверенностью посоветовал ему я.
Не знаю откуда, но у меня вдруг появилась уверенность, что у души толстяка это последняя возможность побыть в человеческом облике.
Сделав вид, что он не слышит моей реплики, очкарик спросил у регистратора:
— Меня отпустят на Землю?
— Вы и сейчас на Земле, только в другом измерении. Я выдам вам пропуск на три посещения.
— Почему три? — спросил толстяк.
— Вам столько полагается. Вам время спрессовать?
— Это как? — недоумевал клиент.
— Это чтобы не ждать между посещениями.
— А что долго ждать?
— Через три дня вас хоронят, потом девять дней и сороковины. Можно ждать, а можно сразу везде поприсутствовать.
— А потом что?
— Потом вы возвращаетесь и в портал номер три на разбор вашего дела, — терпеливо поясняло дежурное существо.
— Какого дела? — испуганно переспросил толстяк.
— Уголовного, — встрял стоявший за ним лысый дяденька. — Мужик, ты здесь не один. Решай короче, в натуре. Очередь же ждет.
Действительно, за спиной лысого уже стояла полная пожилая женщина, пацан лет восьми и весьма симпатичная девушка. Да и другие очереди, к другим регистраторам, заметно обновлялись.
— Не торопите меня, гражданин, — взвизгнул толстяк, — я хочу все понять.
— Чего тут понимать, толстый, — удивился лысоватый. — Берешь ксиву и откидываешься на волю, потом возвращаешься и мотаешь свой срок по полной программе от звонка до звонка. Ты по первой ходке, что ли?
Как ни странно, такое объяснение дошло до очкастого легче.
Не желая далее дискутировать с соседом, он повернулся к регистрирующему существу и заявил:
— Лучше сожмите мне время. Я посещу все сразу. А то у вас публика такая…
Чем его не устраивали окружающие он не пояснил.
— Хорошо, сейчас я надену вам браслет-пропуск и можете отправляться в шестой портал. Там вас примут.
С лысым разобрались быстрее. Его пакет был грязно серого цвета.
— Ваше тело еще не найдено, — объявили ему.
— И что, до каких пор мне чалиться здесь.
— До тех пор пока его там не обнаружат. В принципе, если хотите, можете отказаться от последнего посещения Земли и отправляться на суд. Но вы ведь сами настаиваете. Придется ждать.
Я неожиданно для себя вдруг понял, о чем речь. Словно в убыстренном виде просмотрел фильм с участием этой души. Ее владелец — авторитетный вор был убит своими подельниками еще в сентябре минувшего года. Его труп вывезли за город и запихнули в бетонную трубу водоотвода под каким-то шоссе. И с тех пор он ждет, когда его тело обнаружат и похоронят. Вот из таких иногда и получаются приведения, если их отпускают или они проникают на Землю.
Но не знаю почему, я вдруг увидел и дальнейшие события, и поспешил обрадовать несчастного.
— Ты не переживай, приятель, сейчас там весна. Снег тает.
Скоро, недели через две, будут твою трубу чистить, чтобы вода уходила и найдут тебя. Твое тело, — заявил я уверено.
— А ты откуда знаешь, умный такой? — удивился лысоватый. — Ты же только прибыл.
— Он знает, — уважительно сказало дежурное существо. — Он же
"Ашка", а у них дар есть.
— Какой дар?
— Судьбы читать, — пояснило существо. — Так что вам в четырнадцатый портал и через две недели приходите.
— Вот ведь. Опять в эту скукотищу. Чего ж у вас там ни баб, ни водяры нет. Даже книжек нет. В другом месте нельзя ожидать?
— Нет, — ответило существо за конторкой довольно таки строго. — Да и зачем вам женщины и спиртное, если вы ими воспользоваться не можете? Следующий.
Скользя в свой портал бывший уголовник бубнил про себя:
— Зачем, зачем. Хоть поглазеть и то интересно.
У стоявшей за ним полной женщины пакет светился голубым — сюда ее привели запущенный диабет и тяжелая гипертония.
"Второй разряд, второй портал", — подумал я за секунду до того, как регистрирующее существо повторило эти мои мысли вслух.
И самое странное, что такая непонятно откуда взявшаяся способность моя читать чужие судьбы и предугадывать некоторые события, меня ни чуть не удивляла. Я воспринимал ее уже как данность. Я просто увидел пакет женщины и, как только он засветился, словно в убыстренном кино в моем сознании промелькнули все основные события ее жизни. При желании отдельные эпизоды я мог просмотреть подробнее, я мог понять мысли, которыми она обосновывала свои поступки и решения. За шестьдесят четыре прожитых этой женщиной года она родила двоих детей и сделала четыре аборта. У нее было двое законных мужей и несколько случайных партнеров. Работала она в основном по торговой части, хитрила, изворачивалась, иногда обвешивала, порой обсчитывала и дважды увольнялась по недоверию, хотя судимостей не имела. Любила и баловала детей и внуков, закончила заочно торговый техникум, была довольно жалостлива и охотно подавала нищим. В эпоху финансовых пирамид слегка погорела на «Хопре», к концу жизни задумалась о боге и стала захаживать в церковь. В общем, обычный компот из грехов и добродетелей.
Чего больше, сразу и не поймешь.
Женщина тоже хотела посетить свои поминальные мероприятия, и, естественно, получила браслет- пропуск.
Стоявший за ней щуплый восьмилетний пацан был из категории беспризорников. Вообще-то, родители у него имелись и даже были живы на момент смерти сына, но воспитанием этого отпрыска и еще трех его братьев и сестер не занимались в виду отсутствия такой возможности. Папочка отбывал долгий срок за убийство собутыльника, а мамочка после заочного развода очень была увлечена своей личной жизнью, меняя вечно нетрезвых партнеров с калейдоскопической быстротой. Парнишка успел изрядно настрадаться за свою короткую жизнь: и голодал, и холодал, и лупили его часто. Сам он тоже подворовывал. Отбился от семьи, предпочитая улицу со всеми ее приключениями. Погиб глупо и нелепо: забрались компанией в колодец теплотрассы нюхать бензин, случайно облился горючей жидкостью, а потом, не подумав, закурил. Одежда вспыхнула как факел, пацаны, испугавшись, выскочили, а он, получив сильнейшие ожоги лица и рук, через два дня скончался в больнице. В общем на ангела никак не тянул. Его пакет светился зеленым.
"Тоже второй разряд, второй портал".
На вопрос о посещении собственных похорон парнишка отрицательно замотал головой.
— Не-е, я похороны не люблю. Покойников боюсь. Еще встанет из гроба и схватит за руку, — честно признался он, абсолютно не отдавая себе отчет в том, что в бесплатном, плохо выструганном гробу для неимущих, будет лежать его собственное тело. — Да и мамка с дядей Петей опять напьются, да драться будут, как на поминках бабушки. Не-е, не хочу.
Тут он был прав. Примерно так все и должно было произойти.
Я откуда-то знал, что мамаша его уже суетилась, в надежде заполучить похоронное пособие, но в тоже время она совершенно не собиралась заниматься похоронами сына, надеясь, что эту обременительную для нее функцию выполнит государство.
Дошла очередь и до симпатичной девушки. Ее пакетик осветился ярким желтым светом.
"Самоубийство", — с огорчением подумал я. — "Такая хорошенькая…"
— Ваш портал восьмой, — произнесло существо за стойкой, — пройдите туда.
Впервые, как мне показалось, в его сухой интонации прозвучало что-то человеческое. Какая-то легкая тень сожаления.
— А мне можно будет посетить траурные мероприятия? — с надеждой спросила девичья душа.
— Нет, вам не полагается.
— Почему? — неприятно удивилась девушка. — Всем предлагают, а мне вдруг не полагается. А мне очень надо.
Последнюю фразу она произнесла с некоторым надрывом в голосе.
— Потому и не полагается, что очень хочется, — произнес ей в ответ неизвестно откуда взявшийся мужчина в синем рабочем халате. — Все из-за вашей причины, по которой вы сюда прибыли. Наказание в вашем случае действует незамедлительно. Да и незачем, милая, вам туда отправляться. Ничего вы не дождетесь. Не придет он и каяться не будет. Так и будет весело проводить время с Маринкой, а потом Аленой, Катериной и другими. А вот для вас уже ничего никогда не будет. Отправляйтесь, милая, пожалуйста в восьмой портал.
И мужчина легко мотнул кистью правой руки, как бы отправляя душу в путь. Девичья душа, прижав к груди пластиковый пакет со всеми своими деяниями, медленно, но послушно поплыла к соответствующим дверям.
— Судя по всему, я за вами, — произнес мужчина, обернувшись уже ко мне.
Его лицо мне показалось знакомым. Было оно благожелательным и интеллигентным. Не сразу, но чуть попозже я сообразил, кого мне напоминал этот субъект- киноактера Георгия Жженова в ту пору, когда он снимался в фильмах про резидента. Даже тембр голоса был похож.
— Наверное, если вы — начальник смены, — согласился я, вставая.
Он протянул мне руку и мы поздоровались, как люди. Живые люди.
Не знаю, почему мы поступили именно так. Обычно души не касаются друг друга и держатся на расстоянии. По крайней мере, пока я здесь находился, мне и мысль такая не приходила: прикоснуться к кому-либо. Даже если это была симпатичная девушка, как та, что пошла в восьмой портал. А тут вдруг я понял, что это — ровня, и если я протяну ему руку, ничего страшного не произойдет.
Это просто обряд для посвященных. И, действительно, ничего такого не произошло. Ни спазма, как в том случае на лестнице, когда я пытался коснуться живого существа, ни каких-либо других неприятностей.
После этого символического рукопожатия мы сразу же, не сговариваясь перешли на ты.
— Давай, я гляну твои документы. Формальность, понимаешь, — сказал он.
И, взяв мою папочку, он подплыл к столику регистратора.
Она вновь запылала ярким алым светом.
— Ну все в порядке… — успел было произнести начальник смены, как мирное течение регистрации душ было прервано чрезвычайным происшествием.
Одна из вновь прибывших душ- это была женщина лет около сорока — вместо того, чтобы встать в указанный старичком вахтером темный круг для идентификации, вдруг упала на пол. Именно упала, а не легла. Это было странно. Все удивленно уставились на нее — нормальные души себя так вести не могут — это понимали все. Лежащая фигура ее вдруг дернулась несколько раз подряд, словно через нее пропустили электрический ток.
— Всем стоять! — крикнул начальник смены. — Никому не приближаться!
В помещении регистратуры все остановилось.
— Петр Андреевич, следи за дверями, — продолжал командовать мой новый знакомец, — чтоб не закрылись.
Старичок- вахтер проскользнул к входу и стал придерживать ту створку дверей, которую лежащая женщина при конвульсиях эпизодически пинала ногой.
Вдруг женщина стала блекнуть. Изображение ее словно бы таяло: становилось все более прозрачным. Потом вроде бы опять проявлялось. Но после еще одной конвульсии, женщина умиротворенно вытянулась, сделала глубокий вдох, очень быстро поблекла и растворилась окончательно. Только голубоватый дымок утянулся куда-то в глубины коридора вечности.
Начальник смены тяжело вздохнул.
— Вот ведь, опять объяснительные собирать. Второй раз в моей смене такое безобразие. Ты ее идентифицировать успел? — спросил он у стража ворот.
— Никак нет, к счастью, — ответил тот.
— Тоже мне счастье. Что ж, приступайте к работе, — скомандовал начальник регистраторам.
Те сразу принялись опрашивать очередных клиентов.
А он, взяв мою папочку подмышку, сказал, обращаясь уже только ко мне:
— Ну все, пошли.
И на ходу стал делиться своими мыслями.
— В прошлый раз был маленький ребенок. А сейчас вот взрослая женщина. Тот-то ничего не расскажет, а этой рот не заткнешь.
Именно после таких случаев и появляются среди живых легенды про светлый тоннель, в который улетали их души.
— Так что она ожила? — удивленно спросил я
— Да. Там, в мире живых, ее все-таки откачали. Надо признать, что медицина на Земле не стоит на месте. Раньше таких случаев практически не было. А теперь случаются и не по одному в год. Но это проблема не нашего отдела. Это «смертники» пусть теперь отчитываются, почему они дату ее появления здесь неправильно определили.
— А мы куда? — спросил я.
— Прогуляемся по помещению, — ответил мой спутник.
IV
— "Земную жизнь пройдя до середины, я оказался в сумрачном лесу…"- процитировал я классика.
Начальник смены оглянулся на меня с любопытством.
— Приятно общаться с культурным человеком. Неужели старика
Данте еще кто-то читает? — спросил он.
— Да практически нет. Что-то мне не попадались люди, которые бы сознались, что одолели его целиком. Видимо, времени не хватает. Быт заедает.
— В мое тоже его редко кто читал, — согласился мой спутник.-
А я, значит, получаюсь, вроде, как твой Вергилий? Ну что ж, что-то в этом есть, похоже. Тогда и зови меня Валерием. Тем более, что однажды меня именно так и звали. Нам сюда.
При этом он показал на дверь без каких-либо надписей, после чего прошел сквозь нее, не открывая створок. Я же решил не экспериментировать и дверь открыл.
Помещение было пустым. Это я успел разглядеть еще на пороге. Но стоило Валерию выйти на середину комнаты, как в ней самым волшебным образом появилась мебель.
— Я заказал деловой кабинет, — сказал он, — так разговаривать будет удобно. Садись в кресло.
Я опустился на предложенное мне место. Валерий же сел за шикарный письменный стол.
— На той Земле, где все еще живы, для завязки разговора я предложил бы тебе сигарету или выпить, — сказал он. — Но здесь у нас всего этого, понятное дело, нет, да и как, мне кажется, ты в этом не очень-то нуждаешься.
Я прислушался к своим ощущениям. Действительно, я ничего подобного не хотел: ни есть, ни пить, ни курить. Я даже не нуждался в женской ласке. У меня ничего нигде не болело, не чесалось, не свербило. Я не ощущал собственного веса, а также хоть какой-либо усталости от своих действий. Я не пробовал, но был полностью уверен, что запросто смогу сесть на шпагат, подтянуться на перекладине тысячу раз, встать на голову и совершить еще множество подобных оригинальных поступков из категории тех, которые ранее были мне абсолютно недоступны. Но в то же время, честно говоря, я не мог сказать, что эти вновь появившиеся у меня способности сильно меня радовали. Я ведь осознавал, что с потерей своего тела, своих мускулов, пусть и дряблых от сидячей работы, своего изработавшегося сердца и своих почти здоровых легких, с потерей своих хронических болячек в виде гипертонии, колита, перхоти и грибка на ногах я потерял все. У меня не сохранилось ни чувств, ни желаний, ни нормального тела. Я был уже не я.
У меня не было ни фамилии, ни имени, только временный номер для той регистратуры, где я только что был. Существо с моим именем и фамилией прекратило свое существование и, после захоронения на одном из кладбищ, перейдет в другую субстанцию. А что же осталось? Я вытянул вперед руку. Я видел ее. Но не совсем так, как раньше. Я вдруг понял, что это была только видимость руки. При желании я чувствовал это — сделать ее мускулистой, как у культуриста, или изящной, как у девушки, но зачем. За те сорок восемь лет, что я успел прожить на Земле, я привык к тому своему прежнему телу и, видимо, по этой причине я и теперь неосознанно продолжал сохранять его формы. Хотя, в последние лет десять я не был от него в восторге. Здесь же эта, сохраняемая мной видимость, была мне нужна как оболочка для моего разума, моего сознания.