Алиса вышла на улицу (первый раз за три дня — несмотря на то, что жила за городом), вдохнула уже почти теплый воздух, порадовалась, что показались первые желтые и липкие листочки, присела в плетеное кресло, и ее озарило. Она просто до ужаса боится того, чем ей придется заниматься дальше! Точнее, не знает. Поэтому и боится. Делать что-то надо, а она в полнейшем неведении, что именно. И, если уж совсем честно, мысли об этом чертовом шабаше доводят ее до истерики — она готова откусить себе ногу, только бы остаться дома. Но она, к сожалению, не может отказаться. Приглашение — цепочка из белого золота с кулоном в виде метлы, рукоять которой украшена крошечными черными бриллиантами, получено, а, значит, обратного хода нет. Вот так. Единственное, что утешало — кулон очень выигрышно смотрелся на ее располневшей груди. Это если стоять перед зеркалом, втянув живот.
Алиса еще раз проверила холодильник — вдруг продукты сами исчезли, и тут ей в голову пришла удивительная, светлая идея!
Алиса вытащила из шкафа пакеты, собрала еду (кроме овощей), засунула их в машину и поехала к Насте, у которой покупала молоко, творог и мед. Настя работала продавщицей в деревенском магазине, на досуге торговала молочными продуктами и содержала троих детей без отца. Вальпургиева ночь — это же Первое мая, День труда! Пусть ее несчастные детки наедятся до отвала — особенно им понравятся офигительные эклеры с заварным кремом, облитые настоящим горьким шоколадом, а не соевой бурдой!
Настя, конечно, слегка прибалдела от такой щедрости, но потом вдруг как-то подтянулась, странно так на Алису поглядела, прикусила губу, но все же решилась:
— Алиса… — сказала она и впала в транс.
— Настя, говори давай, я не кусаюсь, — поощрила ее та.
— Я, когда муж умер, чуть на трассу не пошла работать, — призналась Настя, все еще странно посматривая на нее. — Но быстро одумалась — мне же детей растить, что из них получится, если мать — поблядушка?
Она замолчала.
Алиса, изобразив крайнюю заинтересованность, кивнула головой.
— Знаешь, мне иногда кажется, что я не живу, а хожу, как в тумане, — сообщила Настя. — Я же в медицинском техникуме училась. Думала, в Москве работать буду, а как родила этого дармоеда… — Настя имела в виду старшего сына Борю. — Так и пришлось выкручиваться. Устроилась в магазин, Толя… — это был ее покойный муж, — хорошо зарабатывал… Я думала — все впереди. Вот подрастет Боря. Подрастет Зинка… Вадика в детский сад отправлю… А потом Толя умер, и… я тоже как будто умерла.
Настя сделала шаг вперед и вцепилась Алисе в руку.
— Я же все про вас знаю! — зашептала она. — Другие только сплетничают, а у меня бабушка в вашем доме работала. Все болтали — нехорошее место, но она говорила, чтоб я дураков не слушала, и что ничего я в этом не понимаю, чтобы судить! Алиса! Скажи мне правду!
Алиса, уже проклинавшая мгновение, когда ее заплывший жиром мозг направил сюда с сумками продуктов, нащупала утюг, которым собиралась если не отбиваться, то пригрозить буйной хозяйке, но вдруг у Насти из глаз брызнули слезы, она с размаху опустилась на стул и заревела.
Алиса что-то бормотала, а Настя, высморкавшись в кухонное полотенце, взвыла:
— Погадай мне, что тебе стоит! — и опять разрыдалась.
У Алисы отвисла челюсть. Так вот в чем дело!
— Понимаешь, я не… — промямлила она, но Настя смотрела на нее, как на чудотворную икону, и Алисе не хватило мужества для отказа.
Так как она сильно сомневалась в своих способностях, то решила просто наврать Насте что-нибудь обнадеживающее. Кофе дома не было, карт тоже, поэтому Алиса взяла протянутую руку, уставилась на нее и принялась сочинять оптимистичный, но не слишком уж радужный текст.
Она смотрела и смотрела в Настину грубую ладонь, пока вдруг не заметила, что бессистемное сплетение линий обретает смысл. Скоро Настя заболеет и попадет в больницу. Ничего страшного — что-то по женской линии, скорее всего, воспаление придатков. Дети, конечно, останутся без призору, зато ее переведут в город, и там она познакомится с мужчиной, который станет отчимом ее дармоедам. Ее ждет смена работы… то есть просто тут ясно видно, что она будет заниматься чем-то другим, и это принесет ей деньги. С мужем она, возможно, разведется — но это не точно, зависит от обстоятельств, или от того, что она сама решит, но Настя будет… богата.
— Да не может быть! — воскликнула Настя, и тут только Алиса поняла, что давно уже говорит вслух.
Она с трудом выпуталась из паутины линий, ощутила, что вспотела, устала и рассердилась, забрала творог, который ей всучила Настя (ничего, добавит в салат), и уехала в легком недоумении. У нее что, дар предвидения? А как же ее собственное неопределенное будущее? Может, стоит на этом сосредоточиться?
Развалившись дома на диване, Алиса уставилась на свои ладони, но никак не могла сообразить, о чем говорят все эти знаки на руках. Путаница. Она набрала номер Нины — все-таки специалист по ясновидению, хоть и слабенький, но та ее, увы, не утешила.
— Знаешь… — смутилась она. — Ладно, не буду врать. В общем, если ведьма не может разобрать, что показывают линии на ее собственных ладонях, значит, тебя впереди ждет беда.
— Какая беда? — испугалась Алиса.
— Я не знаю.
— А… может, я к тебе сейчас приеду? — настаивала Алиса.
— Я сама к тебе приеду, — пообещала Нина. — Кстати, тебя в последнее время ничего не тревожит?
— Не считая лишнего веса?
— Все! Буду часа через полтора! — рассердилась Нина и дала отбой.
Приехала через три — разумеется, сославшись на пробки, и с собой привезла самую жирную, сытную и вредную еду на свете, включая восхитительный «Наполеон».
— Издеваешься? — хмыкнула Алиса.
— Что?! — возмутилась Нина. — Да ты в кои-то веки выглядишь как живой человек! Ты в курсе, что худоба выходит из моды?
— Я не худая!
— Уже нет!
— И не была! Я была нормальная! А сейчас у меня сало!
— Сало у тебя в голове! Оно заменяет тебе мозг, потому что только люди без мозга могут назвать тебя толстой! — сопротивлялась Нина. — Тебе Марик случайно не говорил, что у тебя аппетитная задница, грудь, как у Холли Берри и нормальные женские щеки? Ты хотя бы понимаешь, что вся индустрия красоты основана на том, что у слишком худых женщин кожа свисает и покрывается складками?
— Фу! — Алиса швырнула в Нину подушкой. — Замолчи, злобная извращенка!
— Сама ты тощая анорексичная обвисшая извращенка! — Нина броском вернула Алисе подушку и ушла на кухню ставить чайник.
— Слушай, а что происходит во время Вальпургиевой ночи? — допытывалась Алиса у Нины.
— Там круто, — скупо поделилась Нина. — Но ты должна все увидеть сама. Это вроде как тест. В свою первую ночь на первое мая ты воспримешь себя как ведьму.
Алиса сделала все, чтобы изобразить полнейшее недоумение: открыла рот, посмотрела исподлобья, подняла одну бровь, покачала головой — но большего от Нины не дождалась.
— Я могу сказать лишь то, что всем известно, и о чем тебя все равно предупредят, — улыбнулась Нина. — Здесь мы все разные. На Лысой горе все равны. Нет ссор, былых обид, зависти, ревности… Это и хорошо, и плохо. Ты увидишь новые лица, с кем-то здорово проведешь время, но это ничего не будет значить, как только взойдет солнце. Да, кстати… Э-э… Ладно, замяли.
— Что?! — подбоченилась Алиса.
— Да, ладно… — Нина отвела глаза.
— Нина!
— Откуда ты взяла эту Лизу? — Нина с грохотом отложила нож и схватила бокал с коньяком.
— Я ее не брала, — подозрительно поглядывая на нее, ответила Алиса. — Мы познакомились у Лили.
— У Лили? — удивилась Нина.
— Почему ты вообще меня спрашиваешь? С Лизой что-то не так?
Нина развела руками и беспомощно взглянула на Алису.
— Слушай, это ты начала! — Алиса ткнула в нее указательным пальцем. — Так что выкладывай!
— Я думала, ты уже поняла… — смутилась Нина. — В общем… Наш мир делится — условно, конечно, но это работает — на три части. Первая — элита. Талантливые ведьмы, которые делают нечто такое, чего не могут все остальные… Знания передают из поколения в поколение, но не в этом суть — суть в крови, которая зовет тебя к большим свершениям и великим открытиям. Большая часть — ремесленники, иногда удачливые, иногда — не очень: тут все основано на усидчивости и старательности. Быть хорошей ремесленницей — вполне почетно, многие входят в большие дома, вроде дома твоей двоюродной бабушки. И есть третья категория. Это такие ведьмы, которые… В общем, они не бездарны, но и не настолько талантливы, чтобы соответствовать своим амбициям. Поэтому они занимаются тем же, чем и обычные люди, но свои таланты тратят на то, чтобы достичь в своем деле большего успеха.
Алиса нахмурилась. Лиза говорила об этом, но совсем в другом тоне. В превосходной степени.
Алиса нахмурилась. Лиза говорила об этом, но совсем в другом тоне. В превосходной степени.
— И что? — не очень дружелюбно поинтересовалась она у Нины.
— Ну… Это считается не очень… престижным. Я спросила про Лизу, потому что она…
— Ладно, давай вернемся к этой теме позже! — оборвала ее Алиса, которой совершенно не хотелось омрачать предчувствие первой Вальпургиевой ночи терзаниями и смятением. Уже имеющихся, включая страдания по поводу ляжек, как у Келли Осборн, вполне достаточно.
Нина отказалась ночевать у нее — она завела кошку, по которой соскучилась, и уехала, так и не забрав с собой остатки «Наполеона» — как Алиса ее ни умоляла.
Едва за ней закрылась дверь, зазвонил телефон.
— Ты уже выбрала? — закричала Лиза.
— Кого? — опешила Алиса.
— Ты так и не зашла на «лысаягора. ком» — по-английски?! — завопила Лиза.
— О чем ты?
— Ты автоответчик прослушиваешь, или он у тебя для видимости?! — буйствовала та.
— Э-э… Нет. А что случилось-то?
— Ты в чем поедешь? В платье с выпускного вечера?!
— У меня не было платья на выпускном вечере! — по примеру Лизы Алиса тоже перешла на крик. — Я была в джинсах и топе с жутким бантом!
— О, черт… — простонала Лиза. — На Лысую гору ты в чем поедешь?
— А… — замялась Алиса. — Там нужна одежда?
Лиза выдержала паузу.
— «Лысаягора. ком» — по-английски, — уточнила она. — Пока.
Алиса швырнула трубку, включила комп и зашла на сайт. Требовалось ввести имя, фамилию и дату рождения. Некоторое время крутилась стрелочка — где-то там думали, но вскоре ее перебросили на лаконичную страничку черного цвета с двумя ссылками: «Доставка» и «Коллекция».
Алиса кликнула на «Коллекции» и оказалась один на один с картинкой обнаженной девушки, слева от которой алели надписи: «белье», «корсеты», «плащи», «юбки», «шорты», «чулки»… Ткнув наугад в «юбки», Алиса столкнулась с новым списком»: «мини», «миди», «макси», из которого в свою очередь произрастал еще один — по тканям: «бархат», «шифон», «кожа»…
Алиса еще и не начала выбирать, когда выяснилось, что она просидела в Интернете полтора часа. Очнувшись, ткнула в ссылку «корсеты» — ради того, чтобы обнаружить — самые красивые модели уже разобрали. Осталась какая-то жуть из латекса со шнуровкой. До трех часов ночи Алиса балансировала на грани истерики, но, в конце концов, нашла то, чего хотела. Потрясающее платье из мерцающего шифона — на размер меньше, но тут все дело в груди. Как выяснилось, картинке с ведьмой следовало задать свои параметры — талия, плечи, длина рукава, бюст, и вот с этим платьем вышло так, что оно было сшито словно нарочно для нее — талия чуть более широкая, чем следовало, бедра ниже, чем положено, и бюст умеренный. Была бы она пышнее на сантиметр, лиф бы на ней не сошелся. Хочется надеяться, что она все правильно померила, иначе ей крышка. Юбка была длинной — как Алиса и рассчитывала. В короткой юбке она куда угодно может пойти, а вот на особенные вечеринки — только в длинной. Туфли она, пожалуй, заказывать не будет — у нее столько черных шпилек, что она и сама может их загнать зазевавшимся ведьмам… Но сделать заказ не получилось — графа «Туфли» мигала и сопротивлялась, пока Алиса не догадалась, что без обуви ее отсюда не выпустят. Она выбрала прозрачные туфли с украшением в виде броши — орхидеи, усеянной черными стразами, черные трусы тоже со стразами и самые настоящие чулки с подвязками.
Вернувшись на главную страницу, кликнула в «Доставку», полагая, что имеется в виду доставка товара, и так и застыла — с рукой на правой кнопке мыши. Доставлять должны были не одежду, а ее саму — на метле, на козле, на свинье, или в карете, запряженной стаей ворон.
Бедным ведьмам предлагались скидки на «Люфтганзу», и хотя Алиса и была сейчас той самой бедной ведьмой, но запомнить первый визит на Лысую гору как перелет из Шереметьева в Ганновер или в Эрфурт, а потом еще и переезд на поезде и на такси… Это неприемлемо. Поэтому она заказала черного козла, который обошелся ей как бизнес-класс до Мюнхена.
Чуть позже выяснилось: она волнуется так, что ее чуть не стошнило, и Алиса вышла прогуляться вокруг пруда. Завернувшись в плед, с пачкой сигарет и бокалом рома, она шла вдоль прозрачной воды, глядела на застланное мхом дно, считала отраженные в воде звезды и мечтала о том, что вдруг ее жизнь и правда станет похожа на сказку. Можно ни о чем не волноваться, жить-поживать в свое удовольствие, наслаждаться — без чувства вины, ни от кого не зависеть…
Купаться в мечтах было так сладко — особенно в этот немного приторный, сотканный из ожиданий вечер, что даже едва заметная тоска — эхо разочарований, которые ожидают всех мечтателей, не желающих видеть жизнь в истинном свете, не умеющих мириться со скучной действительностью и отказывающихся взрослеть — если взрослеть означает утратить воображение, — не могла омрачить дивную ночь — ночь предвкушений.
Глава 9
Платье, упакованное в чехол, висело на двери, туфли стояли на плите, а посреди кухонного стола валялась груда косметики. Алиса в третий раз пыталась накрасить ресницу, но ничего не выходило — руки тряслись.
С самого утра она делала вид, что все в порядке, но когда, нарисовав правый глаз, у нее случилась мощнейшая паническая атака, Алиса наконец призналась себе, что совершенно не контролирует ситуацию. Во рту было сухо, как в печке, все время хотелось пить — отчего каждые пять минут она бегала в туалет, на ходу сбивая то стулья, то столы, и возможности сосредоточиться хоть на чем-нибудь не было никакой.
Телефон зазвонил — и Алиса бросилась к нему в безумной надежде: сейчас ей скажут, что все отменяется, или что ее, Алису Трейман, просят остаться дома.
Ну почему все должно было так обернуться?
Вчера она представляла себя королевой бала, а сегодня из нее с треском вылетает завтрак (он же обед), и сердце стучит так, словно она только что стала единственным свидетелем конца света.
— Алло! — произнесла она из последних сил.
— Волнуешься? — хихикнула Лиза.
— Я никуда не поеду! — завизжала Алиса.
— Спокойно… — вальяжно произнесла Лиза.
— Может, белладонны бухнуть, а? — дрожащим голосом предположила Алиса.
— Оставь беладонну в покое! — рявкнула Лиза. — Единственный выход — абсент.
— Ты с ума сошла? — нервно расхохоталась Алиса. — Да я от абсента через минуту буду на карачках ползать!
— Не будешь.
— Лиза, ты враг мне! — укорила подругу Алиса.
— Я тебе говорю — выпей абсента! — сорвалась та. — У меня нет времени с тобой сюсюкать, так что поверь на слово! Абсент — то самое, что тебе нужно! Это наш напиток, ты не знала?!
— Ясно! — буркнула Алиса и положила трубку.
ОК. Она сейчас напьется и никуда не поедет. Во всем будет виновата Лиза. Супер! С чистой совестью Алиса налила полстакана абсента, растворила в кипятке несколько ложек сахара, все размешала и сделала большой глоток. Закрыла глаза. О-о… Как же хорошо… По телу разлилось тепло, перегнавшее алкоголь в блаженство — ей стало так легко, что тело воспарило. Алиса открыла глаза и обнаружила себя над диваном. Жадно глотнув еще, она взмахнула руками и сделала пару кругов по комнате.
Какой же кайф!
Ни паники, ни страха, ни жуткой неуверенности.
Алиса залпом допила стакан, плюхнулась на диван, попрыгала на нем, каждый раз высоко взлетая в воздух (удивительное ощущение!), завела Бонни Тайлер и приступила к сборам. К десяти она была в полном боевом снаряжении, с уложенными, как у Бриджит Бардо, волосами, и оставшиеся до прибытия транспорта полчаса провела в веселой компании абсента. Странный напиток! Она не пьянела — просто становилась все веселее и веселее. Может, это иллюзия, а на самом деле она уже давно спит с одним кое-как накрашенным глазом где-нибудь между обеденным столом и камином?
И тут часы пробили ровно половину одиннадцатого. В письме, отправленном вместе с платьем, было написано: «С последним ударом маятника выходите на улицу. Вас ждут».
Алиса спешно задула свечу, на всякий случай залила ее чаем и выбежала во двор. Прямо напротив входа стоял самый настоящий черный козел с отполированными рогами!
— Минутку! — взвизгнула Алиса и бросилась назад.
Схватила бутылку абсента, что-то перевернула на обратном пути, выскочила на улицу, а дверь за ней с грохотом захлопнулась, и замок — сам! — повернулся на три оборота. Волшебная ночь! Погода, правда, была не праздничная — низко висели серые днем и черные ночью унылые облака, что уже сутки предвещали дождь, но так и не разродились — воздух был по-летнему тяжелый, предгрозовой, отчего на секунду захотелось все бросить и спрятаться в уютной теплой спальне.
Но Алиса храбро подошла к козлу, сказала зачем-то: «Я — Алиса», и провела рукой по его спине. Шерсть казалась ухоженной, гладкой, но посредине было нечто странное. Алиса схватилась за это и чуть не подпрыгнула — в руке у нее оказался клок шерсти. В ужасе она уставилась на кусок козлиной шкуры, и поняла — это не шкура, а… шаль. Черная кашемировая шаль. Алиса накинула ее на плечи, осмотрела козла, вспомнила, что в каком-то кино говорили — сидеть амазонкой совершенно невыносимо, и устроилась на спине животного по-мужски, что тоже, если уж честно, было не особенно удобно, и сказала: поехали!