Днем раньше он заказал столик в «Шератоне», позвонил матери и попросил, чтобы она на эту ночь взяла детей к себе. Велел секретарше заказать цветы и убедиться, что в отеле его будут ждать. После заседания наблюдательного совета, не говоря ни слова, вышел и выключил мобильник.
В тот вечер она надела черное шифоновое платье. То самое, с глубоким декольте, в котором больше всего ему нравилась. Они выпили мною вина. В такси по дороге домой он стал ее целовать. Она вошла в ванную, когда он стоял под душем. Бокалы с шампанским поставила на пол, открыла дверь душевой кабины и в своем черном платье стала перед ним на колени, обхватила его ягодицы и потянулась губами к паху. И единственное, что он смог выдавить из себя в этот момент, — жалкое, пошлое: «Извини».
Он всегда хотел понять, почему иногда не получается. Сейчас, через полгода после того вечера, знает о нарушении эрекции практически все. Мог бы сделать доклад на эту тему. Окись азота, присутствующая во всех отделах головного мозга, под влиянием сексуального возбуждения поступает в клетки пещеристого тела, способствуя образованию циклического гуанозинмонофосфата (цГМФ), под действием которою расслабляется гладкомышечная оболочка кровеносных сосудов, увеличивается приток крови в пещеристое тело и происходит эрекция. В то же время «враждебный» фермент фосфодиэстераза (ПДЭ5) пытается нейтрализовать действие цГМФ, вызывающего эрекцию. Приятель-уролог, с которым он советовался, сказал. что либо его мозг вырабатывает сейчас — ведь ему уже 45 с хвостиком — слишком мало окиси азота, позволяя ПДЭ5 победить цГМФ, либо «исчез фактор влечения к жене». От первого еще можно что-то прописать, а во втором случае он должен помочь себе сам. Ушел от врача без рецепта.
Уже три месяца он не работает в выходные. В будни возвращается домой около шести. В воскресенье встает раньше всех, приносит из пекарни булочки и готовит завтрак. В субботу утром они запираются в спальне и не выходят оттуда до двенадцати. Дети уже привыкли и не стучат, даже если звонит телефон.
В прошлую пятницу была годовщина их свадьбы. Он заказал на вечер столик в загородном ресторане. Купил альбом в кожаном переплете и вклеил туда все желтые записочки, которые она ему писала.
Ночью, после ужина, когда они возвращались домой, она вдруг свернула на темную лесную стоянку у дороги. Через два часа, когда они ехали в машине, наполненной их бурным дыханием, он спросил:
— Знаешь, как важна для мужчины окись
азота?
— Нет, — ответила она, повернувшись к нему, — расскажешь?
Трехмерное пространство
Это была идея Сильвии — встретиться в Варшаве. Пятнадцать лет…
Они так долго не виделись! Четыре года вместе в лицее в Ополе. Если бы парты были на троих, сидели бы на одной. Прекрасное время. Беспечное, полное мечтаний. Три часа в одну сторону пассажирским поездом в Краков, чтобы полчаса поболтаться по Рыночной плошали и Казимежу и вернуться, песни под гитару в горах, у костра, со студентами в черных длиннющих свитерах, первая любовь, первые ночи в палатках, первые разочарования и первые размышления о смысле жизни. «Святая троица» из 4-го В. Так их называли в школе. Вообще-то они не были святыми. Они, вероятно, первыми в Польше убедились: чтобы сдать, экзамен на аттестат зрелости, вовсе не обязательно, следуя примете, надевать красные трусики. Они договорились, что придут без трусов. И пришли. И все равно сдали. Сильвия уехала в Краков изучать английский. Агнешка — в Познань в Академию экономики, а Малгося осталась в Ополе, в пединституте.
«Девчонки, хочу с вами встретиться, пока у меня не наступила менопауза! — написала Сильвия. — И хочу вас узнать без теста на ДНК. Приезжайте! Уже никогда не буду жить так близко от Варшавы…»
Они приехали. Агнешка — четыре остановки автобусом из центра. Малгосю муж привез на машине из Пилы. Сильвия приехала из Цюриха. Как всегда опоздала. Никогда не была пунктуальной. И всегда, копа появлялась, все обращали на нее внимание, Только ее официант провожал к столику, только на нее смотрел, спрашивая: «Желаете что-нибудь еще?» После двух часов непрерывных «А помните, как…» и двух бутылок вина Сильвия вдруг спросила, счастливы ли они…
Агнешка: Не могу сказать, что несчастлива. A это уже очень много. Он изменял мне, даже когда я была на восьмом месяце. Сейчас-то я уже понимаю, что он меня не стоил. А тогда хотела наколоть эти слова на руке — самовнушение не помогало. Он отправил меня в Варшаву и бросил нас, когда Марысе не было и трех месяцев. Но мы выжили без него. В туалете фирмы я сцеживала молоко и бутылку и на такси отправляла домой, няньке. Не могла себе позволить потерять работу Я перестала верить мужчинам, потому что это обременительно. Большинство моих знакомых малоинтересны, у них грязные ботинки, и знают они меньше, чем я. Мужчина должен знать больше, чем я. Должен быть умнее. Это главное условие. Мне не нужно, чтобы какой-то чужой мужик болтался вечером у меня на кухне, а сантехнику я сама могу заплатить. Нет, Сильвия! Я еще не купила вибратор, идиотка! Но, знаешь, может, это хорошая мысль. Хотя вибратор никогда не нальет тебе рюмочку, но и не захрапит, повернувшись спиной.
Малгося: Счастлива? Никогда еще не была так счастлива. Такого некрасивою, как Мачек, у меня еще не было, правда, Агнешка? Ты видела. Не покупает мне цветов, никогда не говорил, что любит меня, но я знаю: цветы в салу перед нашим домом в Пиле он выращивает для меня. Кому нужно это банальное «Я люблю тебя», если мужик встает раньше, готовит тебе завтрак и на тарелке выкладывает сердечко из клубники? Кому и зачем? Он не умеет танцевать, у него нет времени читать книги, к черному костюму может надеть коричневые ботинки только потому, что они новые. Но я уже не в том возрасте, чтобы мечтать о танцах под дождем с розовой ленточкой в волосах. Ленточка может оказаться черной. Оргазм? У женщин в Пиле тоже бывает оргазм, представь себе. Да, Сильвия! Я испытываю оргазм. Не лихорадочный и не на заднем сиденье машины. Пусть я потом и не плачу oт счастья, зато утром получаю клубнику.
Сильвия: Я счастлива, если Майкл привезет мне новое платье от Prada или возьмет трубку, когда я ему звоню. Я знаю номера только трех его мобильников. Время такое… Тридцать пять лет — время, когда женщина уходит из мужских снов. Но я не сдаюсь. Если что, перейду на ботокс. Может, его подружки и знают номер четвертого мобильника, но не знают, что нужно ему шептать на ухо «после». Для этого требуется больше ночей, чем одна. Мы купили дом в Коннектикуте. Ничто так не связывает, как общая ипотека. Майкл обещал мне: когда через год вернемся из Цюриха в США, попробуем завести ребенка.
А помните, как…
Виват, академия
В залитых голубым светом туалетах на вокзале во Франкфурте-на-Майне в этом году (данные за период с января по июль 2004 года) от передозировки наркотиков умерли 12 женщин и 36 мужчин. Более девяноста процентов из них расстались с жизнью в привокзальной клоаке после «золотой вмазки» героина. Идея полиции, предположившей, что голубое освещение помешает наркоману попасть иглой в вену предплечья, в данном случае себя не оправдала. Чтобы убить столько людей, достаточно всего лишь двадцати пяти граммов героина. Именно такие дозы содержались в изящных хрустальных флаконах, продававшихся без рецепта (!) во всех аптеках Германии еще в 1920 году. Ученые медики и профессора знаменитых университетов расхваливали на страницах научных журналов «необычное действие» героина как «безопасного средства от кашля, разного рода болей и других мучительных недомоганий». Производитель героина, ссылаясь на нерушимый авторитет титулованных мудрецов, помещал разноцветную рекламу «чудодейственного средства» в большинстве германских журналов того времени. Героин в качестве незаменимого средства от кашля. В том числе и для младенцев. Vivat, academia, vivant, professores…
Менее чем через год после того, как химик фирмы Bayer AG Феликс Гофман 21 августа 1897 года получил в пробирке вещество пол названием диацетилморфин, боссы этого фармацевтического концерна при поддержке восхищенной научной элиты, отказавшись от тщательных дорогостоящих клинических испытаний, выпустили на рынок новое «сенсационное средство о кашля». Рыбки, хомяки и кошки от него не дохли. Кашлявшие дети работников концерна в ходе эпизодических исследований чувствовали себя после его приема превосходно. Регистрируя в патентном бюро название своею вещества, производители нарекли его «героином». Героин. Oт геройского нового открытия фирмы Bayer AG в городе Леверкузен. Новое «средство от кашля» заполнило шкафчики аптек и поступало в продажу бесперебойно. Его принимали школьники, беременные женщины, полицейские, рабочие и служащие. Старые и молодые. В виде таблеток, в виде сиропа, в виде суппозиториев. Продумано было все. Для женщин выпускались тампоны с героиновой пропиткой. Вскоре оказалось, что героин помогает не только от кашля. В психиатрических лечебницах Италии его стали использовать в самых разных случаях: при параличе, делирии, галлюцинациях, эпилепсии. В Польше некоторые врачи прописывали его страдающим онанизмом. А один врач из Дюссельдорфа лечил героином пациентов, испытывавших болезненную эрекцию. Далее выяснилось, что героин помогает не только больным. Членам популярных в Германии альпинистских клубов перед восхождением героин назначался внутрь, что якобы должно было облегчить дыхание на большой высоте. Под кайфом можно покорить высоту еще большую. Легальное производство героина в конце двадцатых годов прошлого века достигало примерно девяти тонн в год.
Тогдашние подданные кайзера Вильгельма II не превратились в поколение «торчков» главным образом благодаря присущей им прусской дисциплинированности: если прописано принимать внутрь, они будут принимать внутрь (через пищеварительную систему диацетилморфин очень медленно проникает в мозг): если прописано несколько миллиграммов, они будут принимать по несколько миллиграммов. Немногие додумались героин курить, нюхать, то есть усваивать через слизистую оболочку носа, или просто колоть внутривенно. Со всем этим столкнулась Америка, куда (и еще в двадцать стран) фирма Bayer AG с немалой выгодой для себя экспортировала героин. Впрочем, в те времена Америка и без того уже «сидела на игле». Почти десять процентов врачей страдали зависимостью от опиатов, сотни тысяч людей регулярно вводили себе морфий, массово мигрировавшие в Соединенные Штаты китайцы курили опиум. Около 1910 года многие, причем легально, перешли на героин. Больницы моментально оказались заполнены. Были введены ограничения. Появился черный рынок. И только в 1931 году героин объявили вне закона.
Тот же самый Феликс Гофман за десять дней до получения в пробирке героина синтезировал и другое вещество — ацетилсалициловую кислоту. Однако его начальство сочло эту кислоту «слишком ядовитой» и поначалу задержало ее поступление в аптеки. Сегодня «ядовитая» микстура Гофмана общедоступна как совершенно легальное средство. Ее другое название — аспирин. Vivat, academia…
Проводимость стекла
У пятидесятидвухлетней Ядвиги серые, всегда заплаканные глаза. Наливая чай, она изо всех сил старается скрыть дрожание рук. Даже когда в Хьюстоне скип сильная жара, она носит блузки с длинными рукавами, прикрывающими рельефные поперечные шрамы чуть выше запястья. У нее тихий голос.
Первое ноября в Соединенных Штатах не праздник. Обычный будний день. Для Ядвиги это в любом случае не имеет значения. Уже много лет она работает семь дней в неделю. С понедельника по пятницу она убирает конторы, а в выходные — квартиры. Но если День Всех Святых приходится на середину недели, вынуждена брать однодневный отпуск, чтобы поехать на кладбище. Тогда она надевает черное платье, идет в парикмахерскую, затем в костел, а вечером на такси едет на маленькое заброшенное кладбище в предместье Хьюстона. Три года назад она брала отпуск на два дня…
В среду она поехала в Хантсвилл. В комнате свиданий была ровно в девять тридцать. Конвоиры ввели Роберта около десяти. Его привезли из ливингстонской тюрьмы для приведения приговора в исполнение. Сорок минут пути в фургоне с маленькими зарешеченными окошками, через которые виден живописный берег озера.
Прощание начинается в десять, в двенадцать входят конвоиры и уводят заключенного, ровно в восемнадцать часов начальник тюрьмы включает автомат, который делает смертельную инъекцию.
В Чикаго она эмигрировала из Польши в середине семидесятых. Однажды в аптеку, где родственники нашли для нее временную работу, зашел Майкл. Потом он стал приходить каждый день. Когда оказалось, что она забеременела, они обвенчались в польском костеле. Еще до рождения ребенка молодожены переехали в Техас, где Майкл получил работу получше — в строительной фирме в Хьюстоне. Их сыну Роберту не исполнилось и двух лет, когда Ядвига осталась одна. Чтобы сводить концы с концами и помогать родным в Польше, она очень много работала. Парень вырос хороший. Только непутевый. Она слишком поздно это заметила. Девять лет назад машину, на которой ехал Роберт, остановила полиция. Перегорела лампочка стоп-сигнала. Машина была краденая. В кармане брюк Роберта нашли наркотики; разрешения на ношение пистолета, лежавшего на сиденье, у него не было. Парень запаниковал. Выстрелил. Через три часа его арестовали в Саут-парке. Через четыре дня полицейский умер от огнестрельных ран. У Ядвиги не было денег на адвокатов.
В Ливингстоне она навещала сына так часто, как только допускалось правилами. Каждые несколько недель в течение восьми лет. Они садились друг против друга. По равные стороны окна с толстым пуленепробиваемым стеклом.
Восемь лет единственными людьми, которые дотрагивались до Роберта, были конвоиры. За восемь лет никто его не обнял, не положил ладони ему на плечи, не пожал руку.
Но если изо всех сил прижать раскрытую ладонь к стеклу, в нем возникает тепло. Очень сильно прижатая ладонь оставляет отпечаток. Она знала, что Роберт чувствовал это тепло с другой стороны и вплел отпечаток сердца. Он писал ей об этом в письмах. Иногда он вырывал у себя ресницу, и, если надзиратели были невнимательны, она находила ее между страницами письма.
В хантсвиллской тюрьме оконное стекло в комнате свиданий гораздо толще, но она все равно почувствовала прикосновение Роберта, когда он отложил телефонную трубку и на прощание прижал к стеклу обе ладони. Временами, когда она гладит пальцами стеклышко рамки с фотографией Роберта, у нее возникает похожее ощущение. До сих пор…
Вечером она присутствовала при приведении приговора в исполнение. Если бы она и могла говорить об этом, рассказ ее был бы коротким. Но у нее провал в памяти. Утром следующего дня ей официально передали тело сына. Это было первого ноября. День казни Роберта был назначен несколькими месяцами ранее. У нее хватило времени выбрать кладбище и уладить все формальности. Благодаря тому, что она проработала на одном месте больше пяти лет, ей дали ссуду пол низкий процент. Хватило даже на надгробие. В мраморной плите рядом с выгравированной надписью она велела пробить прямоугольное отверстие и вставить в нет пластину из толстого стекла…
Химия облатки
Предрождественский вечер несколько лет назад. Ворота больницы Святой Елизаветы во Франкфурте-на-Майне выходят прямо на улицу. Напротив, на другой стороне оживленной проезжей части, — итальянский ресторанчик. Перед ним, на маленькой каменной террасе, незадолго до пращников владелец установил елку. Увитая гирляндами разноцветных лампочек, украшенная блестящими игрушками, осыпанная искусственным снегом, она вспыхивает сиянием, многократно отражающимся в окнах ближайших домов и больницы.
Предрождественский вечер несколько лет назад. Медленно спускаются сумерки. Большой город умолкает и в тишине пустеет. Начинается нечто очень торжественное…
Вдруг из ворот больницы выбегает маленькая девочка. Куртка надета на пижаму, на босых ногах — зимние ботинки. Она торопится туда, где елка. Я торможу, машина останавливается. На тротуаре перед воротами появляется пожилой мужчина в темно-синем мундире и, нервно жестикулируя, что-то кричит малышке. Через минуту, выскочив на середину мостовой, он в панике пытается остановить и без того замершее движение. Когда охранник уже рядом с ребенком, под елкой, автомобили снова трогаются. Люди спешат домой к своим елочкам. Поскорее. Разве можно объяснить то, что слепо гнало ну девочку; чем-либо, кроме отчаянной жажды исключительных переживаний, какие запомнились ей по Сочельникам раннего детства? Что такого особенного в Сочельнике, помимо мистического волнения? Как это определить? По какой-то особой энцефалограмме? Или дело тут в особой химий мозга? Оказывается, да…
Ожидание (адвент'). Механизм ожидания активизирует лобную долю головного мозга. У людей, которые прислушиваются к звуку падения капель из неисправного крана, как и у людей, которые ждут Сочельника, увеличивается частота электрических импульсов в этой области мозга. Если вода внезапно перестает капать, частота импульсов многократно возрастает, вызывая, в частности, тревогу. Это сопровождается снижением концентрации серотонина — гормона, отвечающего за хорошее настроение и ощущение гармонии. Лишить нас ожидания праздника — то же самое, что закрыть капающий кран. Наш кран, однако, капает. С начала декабря, ежегодно.
Снова елками украшены улицы, по радио звучит та же, что и всегда, праздничная музыка, тот же, что и всегда, гормон стресса (кортизол) гонит нас в магазины за подарками для близких. За несколько дней до Сочельника мы исповедуемся в храме либо перед самими собой. Священник ли отпустил наши грехи или собственная совесть — в результате мы повышаем свой уровень эндорфинов (опиатов из группы морфина), которые утоляют нашу боль, утешают, успокаивают, вселяют в нас надежду. В самом деле, после исповеди мы обещаем исправиться, находясь в состоянии своеобразного наркотического опьянения. Потому, вероятно, когда хмель проходит, мы быстро об этих обещаниях забываем.
Сочельник (бдение). Несколько часов возвышенной сопричастности, ощущение безопасности, высшая степень волнения при причащении Святых Тайн, подарки, упоение при пении колядок. Большинство из нас только раз в году и поют. Причем именно колядки и именно в Сочельник. Музыка и пение способствуют вырабатыванию гормона счастья (допамина), активизируя так называемую дорожку вознаграждения — несколько миллиардов нейронов в среднем отделе мозга. Эта область активна также, когда мы утоляем голод, жажду, сексуальное влечение. Подарки? В повседневной жизни мы четко разграничиваем понятия «мое» и «твое». За это отвечает опять-таки гормон стресса кортизол, который у нас практически не вырабатывается при наличии «сочельнико-вогодопамина». Сочельник — это, главным образом, эмоции, на которых мы прежде всего сосредоточены. Они, ни эмоции, для нас важнее всего. Возможно, поэтому в Соченьник молятся немногие, и ничего парадоксального тут нет.