Это была тяжелая ночь. Маргарита, хоть и вернулась в спальню, заснуть больше не смогла. Она долго стояла вместе со своими дамами у окна, глядя на тлеющие развалины конюшен, а узнав, что обе ее новые белые лошадки погибли при пожаре, принцесса бросилась на кровать и заплакала, как ребенок.
Милые, дорогие лошадки, она так их любила! Лошадки, что привезли ее в такую даль!
– У меня уже никогда не будет лошадей, которых бы я так любила, – горевала девушка.
Но утром пришло нежное послание от короля. Он узнал о несчастье, постигшем его невесту, и был глубоко огорчен. Обещал приехать сегодня же, но, коль скоро Далкит оказался несчастливым для Маргариты местом и она здесь не будет чувствовать себя так удобно, как хотелось бы королю, он предлагал немедленно перебраться в расположенный неподалеку замок Ньюбэттл, где и пребывать до торжественного въезда в Эдинбург и настоящей свадьбы. «Это продлится всего несколько дней – и только чтобы я смог подобающим образом поухаживать за вами», – писал Яков.
Маргарита, услышав это сообщение, повеселела и вместе со свитой тотчас отправилась в Ньюбэттл.
Она уже совсем успокоилась, без всяких хлопот обосновалась в новом жилище и села играть в карты (принцесса обожала это занятие) у себя в покоях, когда доложили о прибытии гостя.
Маргарита поднялась и невольно вскрикнула от восторга – Яков куда больше походил на короля в черном бархатном камзоле с алыми вставками, отороченными белым мехом.
Принцесса вернула жениху поцелуй, и он, усевшись рядом, выразил сочувствие по поводу печальных событий прошлой ночи.
Маргарита рассказала о гибели своих белых лошадок и опять заплакала.
– Они были такие милые… – пробормотала она, – и я их очень любила…
– У моей Маргариты – нежное сердце, – отозвался король. – Но не надо плакать – мне больно видеть ваши слезы. У вас появятся другие лошадки, а мы возблагодарим Бога, что с нами не произошло никакой беды.
Принцесса смахнула слезы и сказала, что благодаря ему чувствует себя счастливой.
– Ну, – улыбнулся король, – вы еще ничего не знаете о счастье. Погодите, пока мы поженимся на глазах у моего народа. – Он хлопнул в ладоши. – Нельзя ли нам послушать музыку? Я думаю, дорогая, вы любите ее не меньше, чем я.
Заиграли менестрели, и король попросил Маргариту потанцевать для него с леди Суррей, как в Далките, и принцесса с радостью выполнила просьбу. Глядя на счастливое личико, которое всего минуту назад было таким печальным, король думал, что Маргарита, в конце концов, просто ребенок.
Будучи большим любителем музыки, Яков сам захотел что-нибудь сыграть и действительно мастерски исполнил на клавикордах небольшую пьесу. Маргарита захлопала в ладоши и объявила, что никогда не слышала столь прекрасной игры. Потом король взял лютню и сыграл для нее такую нежную мелодию, что девушка была совсем очарована.
– Я уверен, – заметил Яков, – что здесь найдутся и другие, кто мог бы усладить наш слух.
Маргарита знаком велела сэру Эдварду Стэнли сыграть на клавикордах и спеть.
– Чудесная английская баллада, – одобрил исполнение король и взглянул на одного из дворян, сопровождавших его в Ньюбэттл. – А теперь спойте дуэтом, – приказал он.
И они спели, причем голоса сливались в столь совершенной гармонии, что все присутствующие восторженно зааплодировали. Но хлопали они не только пению, а еще и тому, что дуэт оказался символом зарождающегося союза между двумя странами.
И опять Якову пришлось оставить невесту. Уходя, он шепнул Маргарите:
– Как я хотел бы провести эту ночь с вами! – Король почти не лукавил – девушка была так молода и свежа, а он устал от любовницы, появившейся после смерти Маргариты Драммонд. – Увы, короли и королевы вынуждены подчиняться созданным для них правилам… как бы им ни хотелось поступить иначе.
Горящие щеки и блеск глаз Маргариты яснее всяких слов говорили, что она разделяет желания короля.
– Всего несколько дней… – прошептал он.
– Да, несколько дней, – повторила принцесса. Она настояла па том, чтобы проводить Якова до коня, и король вместе со своими дворянами и невестой покинул дворец.
Яков еще раз обнял Маргариту, а потом вскочил в седло, не ставя ногу в стремя, – ловкость, вызвавшая общий восторг. Он повернулся, снял шляпу и, отвесив невесте поклон, ускакал прочь, во тьму.
Эти дни королевских ухаживаний стали самыми счастливыми из всех, что знала Маргарита. Король верхом приезжал в Ньюбэттл, девушка играла для него на лютне и клавикордах, а он – для нее; и все замечали, насколько внимателен к Маргарите король – вплоть до того, что в ее присутствии всегда остается с непокрытой головой.
В замке неизменно велись беседы и звучала музыка, а потом наконец настал тот августовский день, когда Маргарите предстояло торжественно въехать в Эдинбург.
Придворные дамы одевали принцессу в платье из золотой парчи, отделанное черным бархатом; украшали ее шею жемчугами и драгоценными камнями, когда графиня Суррей явилась доложить, что прибыл подарок от короля. Это были две лошадки взамен потерянных при далкитском пожаре.
Маргарита запрыгала от радости.
– Знаете, я уверена, что у меня самый лучший муж на свете! – объявила она.
Дамы переглянулись. Да, Яков и вправду был красив, обаятелен, учтив и добр, но о нем ходили кое-какие скандальные слухи, и леди склонялись к мнению, что оные возникли не на пустом месте. Вот ламы и гадали, как поступит их восторженная и своенравная маленькая принцесса, обнаружив, что для пересудов есть основания.
Хорошо хоть пока она могла наслаждаться неведением.
Яков встретил Маргариту, следовавшую в карете, па пути к столице. И вновь при виде короля девушка пришла в восторг – он выглядел поистине великолепно: камзол из золотой парчи слегка приоткрыт, так что виднелась пурпурная бархатная подбивка; края оторочены мехом черной выдры; атласный жилет сплошь расшит жемчугом и драгоценными камнями, вдобавок алые чулки прекрасно дополняли цветовую гамму. И король так прекрасно смотрелся верхом на коне, чьи седло и упряжь отливали золотом, а поводья и налобник сверкали серебром.
Яков спрыгнул с коня и, подойдя к карете, поцеловал Маргариту, потом снова вскочил в седло, развернулся и поскакал у дверцы, а свитский дворянин, вынув королевский меч из пурпурных бархатных ножен, торжественно вез его перед королем.
Яков улыбнулся Маргарите.
– Готовы ли вы въехать в свою столицу? – спросил он.
– Я мечтаю об этом!
– Я собираюсь посадить вас к себе па коня, – продолжал король. – Будет ли вам приятно и удобно, если я так поступлю?
– Вы хотите сказать, что я буду сидеть у вас за спиной?
– Почему бы и нет? Я хочу этого, и народ – тоже. Вам не будет страшно на таком норовистом коне, как мой?
– Я ничего не испугаюсь рядом с вами.
– Ах, Маргарита, – пробормотал король, – вы слишком доверчивы. – Он нахмурил брови. – Я никогда не простил бы себе, вздумай копь вас сбросить, – продолжал монарх, потом велел одному из своих людей сесть сзади, чтобы проверить, как скакун воспримет лишний вес.
Когда стало ясно, что коню это не понравилось, король покачал головой:
– Нет, я не стану рисковать. Приведите одну из лошадей королевы.
Лошадку привели, и, когда король сел на нее, а Маргарита устроилась сзади, оба наконец могли вступить в Эдинбург.
Но, прежде чем процессия достигла города, им предстояло многое увидеть, ибо король решил, что народ должен оказать его невесте королевский прием. На лужайке, примерно в миле от города, следовало остановиться и оцепить турнир между двумя рыцарями, устроенный в их честь, а когда турнир завершился, выпустили ручного оленя, за которым бросилась гончая.
Похоже, весь Эдинбург вышел посмотреть на свадебные увеселения, так как вдоль дороги стояли толпы людей, приветствовавших короля и королеву.
Потом навстречу вышли Серые братья с крестом и какими-то святыми реликвиями жутковатого вида, каковые королю и королеве надлежало облобызать. Потом, когда они приблизились к воротам города, трубачи, сопровождавшие Маргариту, задули в фанфары, а шотландские менестрели и волынщики присоединились к ним, заиграв нечто бравурное.
«Ангел» преподнес новоявленной королеве ключи от города, Маргарита с улыбкой приняла их и, повернувшись, увидела, что ей протягивают драгоценную реликвию – руку святого Джайлса. Святыню эту опять-таки полагалось поцеловать.
Когда и это было сделано, король с королевой въехали в город, где их ожидала еще большая пышность. У Маргариты голова шла кругом, и покой церкви Холируд, куда привел ее Яков, показался райским. Здесь они с Яковом опустились на колени у алтаря, а потом королева была представлена самым знатным вельможам Шотландии, в том числе столь прославленным, как Хантли, Аргайл и Леннокс.
Церемония почти завершилась, и король привез невесту во дворец Холируд.
Церемония почти завершилась, и король привез невесту во дворец Холируд.
Они ужинали не вместе, но потом король пришел в покои Маргариты, чтобы взглянуть, удобно ли она устроилась. Снова звучала музыка, и придворные танцевали.
Принцесса слышала, как звонят городские колокола; знала, что улицы украшены знаменами и вся знать Шотландии собралась в Эдинбурге, ибо завтра ей, Маргарите Тюдор, предстоит выйти замуж за короля в церкви Холируд.
Это был день ее свадьбы.
Маргарита стояла у купели в церкви Холируд – завораживающе изящная фигурка в платье из золотого и белого атласа, отделанного алым бархатом; на голове у нее – сверкающая корона, а непокорные золотые волосы, такие длинные, что девушка легко могла бы на них сесть, свободно струятся вдоль спины. Шею обвивает жемчужное колье. Придворные дамы одеты почти так же роскошно. Справа от невесты стоит архиепископ Йоркский, а слева – граф Суррей.
Король приближался к ней медленно и церемонно, а за ним следовали вельможи в пышных нарядах. Яков выглядел таким красавцем, что Маргарита, не в силах устоять перед искушением, не сводила с него глаз. Белый атлас и золото удивительно шли к его смуглому лицу; а черная бархатная отделка камзола и алые атласные вставки на рукавах, в цвет чулкам, придавали костюму оригинальность. При виде Маргариты король снял черный бархатный берет с огромным сияющим рубином, дабы голова осталась непокрытой в ее присутствии и все могли увидеть, какое почтение он выказывает невесте.
В смотревших на принцессу карих глазах светилось, помимо всего прочего, ободрение. И Маргарита подумала: «Это самый счастливый момент в моей жизни. Наконец-то я выхожу за него замуж по-настоящему, и уверена, это лишь начало грядущих радостей».
Они стояли вместе перед архиепископами Йорка и Глазго, и брачная церемония близилась к концу. А после того как была прочитана вслух папская булла, дозволяющая этот союз, грянули фанфары.
Маргарита и Яков стали супругами.
Они сидели на пиру бок о бок, и король распорядился, чтобы сначала блюда подавали королеве.
При всем своем упоении счастьем, Маргарита сильно проголодалась и уплетала кабанью голову, ветчину, окорок и прочие лакомства с усердием, явно забавлявшим ее супруга.
После трапезы все покинули пиршественный зал и отправились в другой, увешанный гобеленами и золотой парчой, где король с королевой первыми закружились в танце.
Так прошел вечер. Наконец королю и королеве настало время удалиться.
Маргарита была счастлива, а король – весьма удовлетворен.
Юная и прекрасная королева, как верно угадал Яков, оказалась способной ученицей в тех искусствах, каковые он давно постиг. Король с удовольствием увидел в жене чувственность, не уступавшую его собственной, и не продолжай он втайне оплакивать Маргариту Драммонд, мог бы посчитать себя вполне счастливым.
Маргарита, с ее тюдоровским эгоизмом, ни па миг не усомнилась, что король от нее в таком же восторге, как она от него. Наутро, как бы в приложение к свадебным дарам, Яков преподнес ей Килмарнок.
Несколько недель после свадьбы Маргарита предавалась удовольствиям с пылом, каковой мог бы превзойти разве что ее царственный брат, как полагали те, кто приехал с принцессой из Англии. Каждый день она устраивала с придворными дамами совет, решая, что лучше надеть. Маргарита танцевала и пела, охотилась и стреляла из лука, но всегда с нетерпением ждала часа, когда останется наедине со своим супругом.
После нескольких недель подобного веселья Яков доверительно сказал жене, что празднествам пора закончиться и настало время показать народу Шотландии новоиспеченную королеву. После этого венценосные супруги отправились в путь: из Эдинбурга в Линлитгоу, оттуда – в Стирлинг, Фолкленд, Перт, Абердин и Элчин. Каждую ночь они проводили в каком-нибудь замке, монастыре или аббатстве, где в зависимости от обстановки устраивались танцы, звучала музыка, играли в карты или проходили религиозные церемонии.
Одной из величайших трудностей стала перевозка гардероба Маргариты, ибо для этого пришлось нанять особые повозки.
– Неужели вам необходимо так много нарядов? – мягко спросил Яков.
– Совершенно необходимо, – твердо ответила Маргарита.
У многих это вызвало бы раздражение, но не у Якова. Он лишь равнодушно пожал плечами, и повозки были наняты.
К Рождеству они вернулись во дворец Холируд, где Маргарита со свойственным юности энтузиазмом окунулась в подготовку рождественских празднеств. Холируд должен увидеть такое, чего доселе никогда не видывал! Здесь будут танцы и развлечения, о коих они с Генрихом так мечтали на Рождество при дворе своего отца. Как чудесно избавиться от скупости и осторожности, составлявшей часть ее былой жизни! Маргарита была решительно настроена вкусить всевозможных удовольствий независимо от того, во сколько это обойдется. Арфисты и лютнисты, скрипачи и волынщики, трубачи и танцоры заполонили королевские покои.
А когда рождественские праздники закончились, наступил Новый год.
Подарком Якова жене в первый день нового года стал золотой дукат, весивший целую унцию, и два сапфировых кольца; а на второй день она получила два креста, усыпанных жемчужинами.
К огорчению Маргариты, новогодние торжества резко оборвались из-за смерти брата Якова, герцога Росса, а когда погребальные обряды были закончены, король объявил жене, что на некоторое время вынужден ее покинуть. Она должна понимать, что у монарха есть определенные обязанности перед страной. Он непременно будет ей писать, и Маргарита пусть тоже пишет ему, но на несколько недель им надо расстаться.
Маргарита, со слезами обняв мужа, умоляла не оставлять ее слишком надолго. Король уверил ее, что вернется так скоро, как только сумеет. Началась первая из отлучек Якова.
Все время, что Яков оставался в разлуке со своей королевой, он слал ей письма и подарки. Выражал огорчение тем, что они сейчас не могут быть вместе. Маргарита занимала себя охотой, стрельбой из лука или устраивала в лесу бешеные скачки со своими придворными. Дни протекали довольно приятно, но она тосковала по Якову.
По возвращении он бывал так же ласков и очарователен, как всегда, но однажды, приехав в замок Стирлинг, Маргарита сделала неприятное открытие.
Яков всегда с удовольствием ездил туда, и она как-то сказала ему:
– Я думаю, это самый любимый из ваших дворцов, и меня это немного интригует, ведь в детстве вы долго жили там. Значит, ваши детские воспоминания не могут быть неприятными.
– Люблю ли я Стирлинг больше других замков? – задумчиво обронил он. – Не думаю. В этот раз – да. На следующей неделе я могу полюбить Линлитгоу, Холируд или Эдинбургский замок. Боюсь, я ужасный ветреник.
– Пока ваша ветреность касается только замков, мне все равно, – рассмеялась Маргарита.
Она не заметила, как на мгновение его лицо омрачила тень.
На следующий день королева увидела в холле замка маленькую девочку. Крошка была очаровательна, и за ней присматривала высокородная леди. Маргарита подозвала девочку и спросила, кто она.
Леди-опекунша с явным смущением ответила, что девочка живет тут временно.
– Меня зовут Маргарита, – сказала малышка королеве.
– Маргарита? Как странно! И меня так зовут.
– Вы тоже Маргарита? А дальше? Я леди Маргарита Стюарт.
– Вот как? Это очень интересно, – ответила королева.
– Боюсь, она ужасная болтунья, ваше величество, – пробормотала опекунша. – И, увы, немного избалованна.
– Вовсе нет, – возразила девочка. – Мой отец говорит, что это не так!
– А кто твой отец, дитя мое?
– Мой отец король, – гордо заявила кроха. Пугающее известие! Маргарита, выгнув бровь, посмотрела на незнакомую леди, но та лишь пожала плечами.
– Это малое дитя, ваше величество, – выдавила она. – А вы ведь знаете, как болтают дети… без всякого смысла.
– Но если твой отец король, то кто тогда мать? – спросила Маргарита девочку, отмахнувшись от бессвязного лепета ее наставницы.
– Маму тоже звали Маргаритой, – объяснила малышка. – Меня назвали в ее честь.
– Мать ребенка здесь? – осведомилась королева.
– Нет, ваше величество. Она умерла.
– Мама вовсе не умерла! – возмутилась девочка. – Мой отец говорит, что она не умерла и не умрет никогда!
– Ну, ладно, ладно… вы утомляете ее величество.
Маргарита не стала их удерживать и лишь молча смотрела, как женщина, взяв ребенка за руку, куда-то повела.
Зато она немедленно отправилась к королю. Яков, сидя у себя в покоях, играл на лютне.
– Яков, я хочу поговорить с вами… наедине, – непререкаемым топом отчеканила королева.
Король с ленцой поглядел на жену, но, поняв, что она действительно вне себя, знаком попросил друзей удалиться.
– Ну? – спросил он, когда они остались наедине.
– Здесь есть ребенок, девочка по имени Маргарита, которая утверждает, будто она ваша дочь. Я знаю, что это не так, но мне не нравится, когда кто-то объявляет себя вашей дочерью. Я хочу, чтобы вы это прекратили.