Командировочное удостоверение лежало у меня в том же бумажнике, и достать его было недолго. Сначала посмотрел мент, потом передал за плечо омоновцу. Тот осмотрел внимательно, зачем‑то даже бумагу на просвет попытался проверить, словно в командировочном удостоверении должны быть водяные знаки. Странно, что на язык не попробовал.
– Телефонный номер здесь московский указан, – заметил омоновец. – Номера на машине кабардино-балкарские. Так откуда вы?
– Собственный корреспондент московского журнала на Северном Кавказе. Есть специальный корреспондент, который приезжает из Москвы, есть собственный корреспондент, который на месте живет.
– Откройте машину, – сказал стоявший сбоку офицер спецназа ГРУ. – Заднюю дверцу…
Я посмотрел на него, поймал его внимательный взгляд, и понял, что старший лейтенант узнал меня. У нас в спецназе ГРУ у всех память тренированная. И просьба открыть заднюю дверцу машины, как я понял, была направлена на прерывание действий подозрительных чеченских омоновцев.
Я кивнул и протянул руку за командировочным удостоверением. Однако омоновец выставил вперед ладонь, достал сотовый телефон и стал звонить по номеру, указанному в командировочном удостоверении. Я не стал ему мешать. Конечно, я не вникал в такие организационные тонкости, как телефонный номер на этой бумажке. Но был уверен, что, если номер там проставлен, по нему ответят и скажут то, что следовало сказать. И потому я отошел к задней дверце, открыл ее, показывая то, что вообще‑то положено называть багажником, но что багажником, по сути дела, не является. Хотя положить туда автомат впритирку с сиденьями второго ряда можно.
За машиной, невидимый для других проверяющих, старший лейтенант подмигнул мне. Я кивнула в ответ. Но разговаривать как знакомый со знакомым, даже шепотом, было нельзя. Говорить можно было только громко и о чем угодно постороннем.
– И как машина? – спросил старший лейтенант, захлопывая заднюю дверцу.
– Нормальная. Я не новую брал. И ничего, бегает еще. И не застрянешь нигде. Тесноватая только. И жестковатая, как «уазик».
– Такие в финской армии на вооружении стоят.
– А вот этого я понять не могу, – усмехнулся я. – Финны обычно ростом не маленькие. Головой биться должны.
– Я себе думаю такую брать, – старший лейтенант говорил равнодушно, как с человеком, которого видит впервые. – Советуете купить?
– Если много по пересеченной местности ездить, советую. По асфальту лучше на легковой. В долгой дороге устаешь.
– Ну, мне в отпуск на дачу поехать, на рыбалку. Как раз такая и нужна.
Подошел омоновец, вернул мне удостоверение.
– Там сказали, что вы втроем едете. Остальные где?
– Раньше проехали, – сообщил я. – Я догоняю.
– Друг друга не потеряете?
– Там впереди кафе. Договорились в нем позавтракать. Ждать должны.
Я умышленно назвал точное место встречи. Если бы у меня было желание что‑то скрывать, то я, конечно, это место не назвал бы. А так – пусть проверит и убедится, что мне скрывать нечего, следовательно и подозревать меня нет оснований.
– Счастливого пути! – козырнул омоновец.
Инспектор ДПС козырять не стал, поскольку в ГИБДД не так давно отменили эту норму вежливости, и вернул мне права и документы на машину. Другой инспектор в это время остановил следующую машину. И первый крикнул ему:
– Сразу смотри, навигатора в машине нет?
Значит, предусмотрительность полковника Переславцева, не выделившего мне навигатор с машины Атабиева, свою роль сыграла…
* * *– Все нормально? – спросил Вадим.
– Почти. В патруле стоит и спецназ ГРУ. Полковник предупреждал, что их задействовали в поиске. Оказалось, знакомый старший лейтенант.
– Не узнал?
– Узнал.
– Значит, предупредили?
– Не знаю. Мог и сам догадаться, что не все в нашем деле гладко.
– Докапываются сильно?
– Сильно. Кто, куда, зачем… Еще машины первоначально осматривают на предмет наличия навигатора от «Кайенна», – сообщил я. – А я его еще взять хотел. Вот бы и влип…
– Какой навигатор? – не понял Вальтер, уже поднесший шампур с шашлыком ко рту. – У кого вы навигатор украли? Да еще от «Кайенна». Дайте поносить…
– Из машины Альтемира, – сообщил я коротко. – Хотел на мародерстве прожить, не получилось. Полковник Переславцев вовремя остановил.
– Военный трофей не является мародерством, – не согласился Вадим. – Трофей мы захватили в результате боя, пусть и рукопашного, но со смертельным исходом. Со множественным смертельным исходом.
Я объяснил, как и почему к нам попал навигатор.
Шашлыки нам принесли прямо в машины. Не знаю, кто сказал, что шашлыки умеют только на Кавказе готовить. У нас в России, на мой вкус, их делают гораздо лучше. Здесь шашлык был пересушен, разжевать его можно было только имея полный рот стальных зубов, и потому позавтракали мы без большого аппетита. От чая отказались, предпочтя простую воду. После завтрака я позвонил полковнику Переславцеву и рассказал о встрече со старшим лейтенантом спецназа ГРУ на посту ДПС.
– Хорошо, что предупредили офицеров.
– Никто их не предупреждал, – сдержанно заметил полковник. – Этот старший лейтенант сам сориентировался и проявил корпоративную солидарность. Я просто понадеялся, что вы сможете избежать встречи.
– Избежать встречи можно было, товарищ полковник, только организовав за собой погоню. Это не лучший вариант.
– Ты прав. Я не знал, что наши группы выставили на дороге. Мне докладывали, что их задействуют в поиске вдоль дорог на подозрительных участках. Там, где возможно провести минирование. Они предположили, что спецназу ГРУ легче найти взрывное устройство, установленное другими спецназовцами ГРУ, то есть твоей группой. Отказаться командование не могло. В этом случае нас снова обвинили бы в том, что вы действуете по нашему приказу. Сейчас доложу командующему. Нечаянная встреча может повториться. Нужно предупредить всех офицеров, задействованных в поиске. Если все будет хорошо, я позвоню.
– Договорились, товарищ полковник. Мы скоро уже в Грозном будем.
– Там тоже связь работает. С дислокацией определился?
– Так точно. Полковник Дакашев обещал предоставить свой дом. Безопаснее его жилища не может быть ничего. В Грозном полковника уважают. И есть за что. Я тоже к нему с великим уважением отношусь.
– Согласен с тобой – он хороший человек. Я позвоню.
– Буду ждать звонка…
ГЛАВА 4
КАПИТАН БЕКЛЕМИШЕВ, СПЕЦНАЗ ГРУ. ДОМ ПОЛКОВНИКА ДАКАШЕВАЯ убрал мобильник, и сделал знак сидящим уже в машине Вадиму с Вальтером. «Волга» тронулась с места. Я сел в «Джимни» и быстро догнал их, но обгонять не стал. Со скоростью около ста километров в час. Мы доехали до Грозного.
Через центр города решили не ехать, лишний раз не светиться. Город хорошо знал Вадим, я чуть хуже, и мы быстро сориентировались и проехали по окраинам в нужный район, на противоположную окраину, и остановились около добротного дома в два этажа с мансардой, заменяющей третий. Я вытащил трубку и позвонил. Ответили не сразу.
– Абали Бесланович, это Павел Валентинович. Мы у ваших ворот.
– Да-да, Павел Валентинович, звоните в калитку. Жена в курсе. Она откроет и примет. Машины в гараж поставьте, места хватит. Я приеду через сорок минут, может, раньше. Постараюсь раньше…
Полковник был на службе, а служба его, в связи с нашим предполагаемым появлением в городе, была, видимо, в эти дни напряженной. Дакашев, один из заместителей министра внутренних дел республики, по долгу службы был, очевидно, завязан на нашей поимке. Но я слишком был уверен в его порядочности, чтобы ожидать ловушки в его доме. Абали Бесланович и свою честь, и честь своего дома ставил высоко. И слишком был благодарен мне за события шестилетней давности, когда я, будучи еще старшим лейтенантом, командиром взвода, вызволил его, раненого и избитого до полусмерти, но не сломленного духом, из бандитского плена. Полковник безоговорочно поверил моему рассказу о случившемся, и мне его даже убеждать не пришлось в том, что ситуация была подстроена. Да он и сам лучше меня знал о том, какие мастера его земляки на подобные мероприятия. А может быть, кое‑что слышал и о причинах, для чего создавалась ситуация. Естественно, расспрашивать Абали Беслановича я не собирался. Он, как человек чести, не стал бы рассказывать о том, что было открыто для него в качестве служебной тайны. Но не вмешиваться в дела беглецов и предоставить им убежища он мог себе позволить. Причем более надежного убежища нам в республике было не найти. Разве что в президентском дворце, но там слишком много людей, которые желают нам зла. Здесь нам зла никто не желал, и даже чувство благодарности к нам испытывали за спасение главы семейства.
Я нажал кнопку вызова в домофоне, который Дакашев назвал звонком.
– Кто там? – почти сразу спросил женский голос. Должно быть, нас ждали.
– Кто там? – почти сразу спросил женский голос. Должно быть, нас ждали.
– Мы к Абали Беслановичу. Я сейчас с ним по телефону разговаривал.
– Павел Валентинович?
– Да. Я с друзьями. Нас трое. На двух машинах.
– Абали Бесланович говорил. Я открываю ворота, заезжайте и проходите в дом. Вам покажут, куда поставить машины.
Я едва успел сесть за руль, как автоматика, повинуясь команде из дома, стала медленно разводить створки ворот. И мы с Вадимом один за другим въехали в просторный двор. Какой‑то человек в камуфляже и с пистолет-пулеметом «ПП-2000» на плече – с тем самым пистолет-пулеметом, которые нам обещал выделить подполковник Волоктионов – стоял чуть в стороне. Он показал нам рукой, куда проехать и где остановиться. Во дворе был гараж на две машины, тоже с автоматическими, только не створчатыми, а секционными воротами, но туда нас, вопреки недавним словам полковника, не позвали. Должно быть, места там уже не было или наши машины для такого гаража не подходили. Мы, в принципе, на большее и не претендовали. После того, как мы остановились, человек с пистолет-пулеметом так же молча показал на дорожку, ведущую через большой пышный сад к дому.
Вальтер не удержался, поставил на дворовую брусчатку ноутбук в сумке и потрогал пальцем оружие, словно погладил.
– Как, браток, техника? Новинка?
– Не совсем новинка, но не старье, – ответил охранник, как мы определили его должность.
– И как шмаляет?
– Нормально. Скорострельность маловата, но это и хорошо. С прицела не сбивает.
Охранник был немногословен и более подробных комментариев не дал. И вообще не был расположен к откровенному разговору, обычно сближающему людей, неравнодушных к оружию. А Вальтер к любому оружию неровно дышал, особенно к новому.
– Прицел коллиматорный?
– Да. Но он не в комплекте. Его я сам поставил.
Я знал, что и глушитель не входит в комплект этого оружия, и поставляется только по обоснованному заказу спецслужб, но не стал спрашивать, сам ли охранник добывал на свой пистолет-пулемет глушитель.
Мы двинулись по дорожке, выложенной брусчаткой, к дому. Около дальнего угла стоял еще один охранник с точно таким же пистолет-пулеметом. Третий стоял на крыльце веранды и ждал нас. И тоже имел «ПП-2000» с глушителем. Если бы я хуже знал Абали Беслановича, то мог бы заподозрить здесь ловушку. Не полагается выделять глушитель на оружие охраны. Даже охраны заместителя министра. Кажется, он заместитель министра по боевой подготовке личного состава. Но я знал и самого полковника Дакашева и, помимо этого, знал любовь всех чеченцев – от мальчишки, который только научился ходить, до дряхлого старика – к оружию, тем более, к хорошему оружию. И потому мог предположить, что Абали Бесланович сумел добыть для своей охраны именно такое оружие. Вид этих охранников мог приносить заместителю министра внутренних дел удовлетворение. Кроме того, я только беседовал с Дакашевым по телефону, и голос узнал – значит, ловушку следовало почти исключить. Оставалось несколько процентов на то, что ловушку выстроили, не введя Абали Беслановича в курс дела, грамотно и оперативно, и потому, подходя к крыльцу, я слегка щелкнул языком. В нашей профессиональной символике это означало повышенное внимание и возможную опасность. Старший лейтенант Корчагин отреагировал на это, расстегнув две пуговицы на своей легкой летней куртке, а старший прапорщик Хост переложил сумку с ноутбуком из руки в руку.
Охранник у двери молча и бесстрастно посторонился, пропуская гостей. При этом на нас даже не взглянул. Я вошел первым, держа руку в готовности для нанесения удара от пояса навстречу тому, кто попытается приблизиться ко мне с намерениями, которые мне не понравятся. Внешне моя готовность в глаза не бросалась, я просто запустил большой палец за брючный ремень. Может же быть у человека такая привычка, почему бы ей не быть! Но рука стала пружиной, готовой выпрямиться с предельной резкостью. А Вальтер, идущий последним, снова переложил сумку с ноутбуком в другую руку, чтобы иметь возможность со всеми удобствами нанести удар охраннику у двери, который оказался бы как раз на дистанции для нанесения такого удара. Однако выпрямляться в ударе моей руке не пришлось. Навстречу нам вышла довольно симпатичная молодая чеченка в традиционном платке и улыбнулась нам.
– Здравствуйте. Я Камсари, жена Абали. Вы, наверное, Павел Валентинович, – сразу обратилась она ко мне, женским чутьем, что ли, выявляя того, к кому следовало обращаться.
– Да, это я и есть.
– Я примерно таким вас и представляла. Абали много про вас рассказывал. Проходите в дом. Проходите…
Трудно, конечно, представить, что полковник Дакашев описывал меня именно таким, потому что он меня в этом облике еще не видел. Но эти слова можно было отнести и к восточному гостеприимству, и к желанию сказать человеку что‑то приятное. Тем не менее, я снова щелкнул языком и вернул руку в боевую готовность. Ситуация мне нравилась все меньше и меньше.
Нас провели в большую комнату с зашторенными окнами. В комнате было прохладно, и обстановка располагала к тому, чтобы усесться поудобнее в кресле, включить телевизор и вытянуть перед собой уставшие от долгой дороги ноги.
– Я сейчас принесу чай. Или хотите что‑то выпить? Есть водка, коньяк…
– Лучше чаю, – сказал Вадим, мило улыбаясь. – Только мы не привыкли, чтобы нас обслуживали. Я помогу вам…
– А я кое‑что в машине забыл, – сказал я, похлопывая себя по карманам. – Я быстро…
– Из машины никто не возьмет, – сказала Камсари даже с легкой обидой в голосе.
– Я возьму, – сказал я с улыбкой.
И, вопреки ее недовольству, двинулся к выходу.
Мы разделялись…
С общепринятой точки зрения, это было более опасно, чем находиться всем вместе. Но это с общепринятой точки зрения, с которой противник должен считать, что одолеть нескольких человек по отдельности легче, чем всех вместе. С нашей же точки зрения, так, во‑первых, было легче проконтролировать ситуацию в доме и вокруг него, а во‑вторых, мы просто не вписывались в общепринятые нормы и по отдельности были даже более опасны, чем все вместе. По отдельности каждый мог в какой‑то сложный момент выйти победителем и прийти на помощь другим, тогда как все вместе мы могли быть легко блокированы несколькими наставленными на нас автоматами или теми же пистолет-пулеметами «ПП-2000».
Коридор в доме был длинный. Я направился к выходу, за моей спиной Камсари с Вадимом пошли в другую сторону, на кухню. Я не оборачивался, но чувствовал спиной, что Камсари обернулась и смотрит на меня. И убедился, что был прав, когда Корчагин сказал ей:
– Не переживайте, Камсари, он не заблудится. Имя у вас красивое…
Я умел ходить раньше, не разучился и за два года вынужденного простоя в боевой практике. Со стороны посмотреть, я шел совершенно обычно, но при этом сам своих шагов не слышал. А это было главным. Если не слышу я, не слышат и другие. Я дошел до угла, и повернул к входной двери. И только за углом, когда Камсари, или как ее еще могут звать, если это в действительности не Камсари, уже не имела возможности, обернувшись, увидеть меня, слегка присел, пружиня на ногах, и принял стойку для максимально эффективного удара. Вплотную приблизился к двери и прислушался. Несколько человек разговаривали по‑чеченски, и уловить смысл разговора я не мог. Говорили спокойно, следовательно, они не готовились врываться в дом, если вообще собирались это сделать. И потому, напряженно ожидая, что дверь может открыться, я все же рискнул и присел, чтобы через большую замочную скважину посмотреть наружу. На крыльце, в непосредственной близости от двери, стояли четверо. Внешне это были те же самые охранники с пистолет-пулеметами «ПП-2000». Хотя меня снова взяло сомнение. Охранники только что были без бронежилетов, а теперь все четверо нацепили бронежилеты и, кажется, приготовились к бою. И пистолет-пулеметы с плеч сняли, держали их наготове.
Оказалось, в замочную скважину я посмотрел не зря. Успел заметить, как у незнакомого оружия передергивается затвор. Без этого наблюдения я быстро не сумел бы подготовить пистолет-пулемет к стрельбе. Но они сами все подготовили. И собирались, кажется, начинать действовать. И даже предохранители опустили. И шагнули к двери вплотную.
Я вынужденно привстал, занял боевую позицию, но стоять памятником не пожелал и сдвинулся вбок, за вторую створку, которая не открывалась. Ждать пришлось недолго. Дверь стала открываться без скрипа, пуская в полутемный коридор дневной свет. Это удачно получилось, что они входили со света. Когда со света входишь в полумрак, не можешь сразу все увидеть. Удачно получилось и то, что идти они должны были не все сразу, а один за другим, как мы входили, и как дверь только и позволяет. Бить мне приходилось сбоку, и потому мой коронный удар в лоб уже не был бы таким эффективным. При этом ударе, приходящемся в висок, голова просто болтанется на шее, но конечный результат достигнут не будет. И потому я просто протянул левую руку, взял первого входящего за локоть, развернул, успев увидеть удивленные и непонимающие глаза, и только после этого ударил.