Но на мою долю и своего хватало. И с этим еще предстояло разобраться. Таким образом, компьютер предоставил мне данные по запросу на адвоката, данные по запросу на криминальных чеченцев, и третий документ по самому интересному вопросу. У восьмерых из девяти убитых были сломаны шеи.
При всем интересе к этому факту меня, признаюсь, сразу же одолело сомнение. Как-никак, а восемь человек для одного – это слишком много. У восьмерых сломаны шейные позвонки – это должно было бы значить, что бил их капитан Беклемишев, как обычно, в лоб. Но как это можно себе представить? Выстроились в одну шеренгу восемь отъявленных, к тому же вооруженных бандитов, а капитан идет вдоль строя и по очереди проверяет на прочность лбы и шеи? Глупая картина. Я хотел было отмести этот случай от расследуемого дела, но что‑то заставило меня не торопиться с выводами. Может быть, присутствие в деле адвоката пострадавшей стороны. И я, подумав, написал все же запрос в судебно-медицинскую экспертизу, требуя более тщательного исследования мозга. Если было растечение мозговой жидкости, можно было бы предположить, что там побывал капитан Беклемишев. Хотя и это не давало полной гарантии участия в деле капитана. Подобное растечение может произойти в случае резкого или сильного удара о какой‑то предмет или же от удара предметом по голове. Правда, при этом могут пострадать и кости черепа. Короче говоря, я сделал запрос в экспертизу, а там уже пусть они сами ищут, что смогут найти. Просил проверить все восемь случаев смерти. Тем не менее, полной уверенности, что ко мне в руки попал нужный рабочий материал, я не испытывал, и это не поднимало настроения.
Естественно, визит подполковника ФСБ Страховщикова основательно расхолодил меня и посеял в душе сомнения, хотя внешне я никак этих чувств не показал. Я знал, что мне следовало в любом случае внимательно относиться к каждому факту, проявлять обычные свои дотошность и пунктуальность, но мысли кружились вокруг событий у селения Киров-Юрт Веденского района Чечни и сообщения неведомого мне осведомителя ФСБ. Следовало брать себя в руки и не расхолаживаться…
ГЛАВА 4
ПОЛКОВНИК ПЕРЕСЛАВЦЕВ, СПЕЦНАЗ ГРУ. ГАМБИТ ВСЕГДА НАЧИНАЕТСЯ С ОТВЛЕКАЮЩИХ ХОДОВКогда мне привезли автомобильный навигатор, приобретенный по случаю капитаном Беклемишевым, осмотрев эту интересную и не слишком дешевую штучку, я нашел видимые следы не компьютерного, а механического взлома, и после этого сразу отнес его в компьютерное управление, чтобы там с навигатором разобрались специалисты. Если был механический взлом, следовало определить, для чего он производился, потому что устанавливать на навигатор программы можно было с обыкновенного CD-диска. Пока я заполнял бланк спецификации, разжевывая исполнителю задание, начальник управления вызвал по моей просьбе и хакера, которого обещал прикомандировать к нашей группе. Старший лейтенант Болодубов пришел как раз к моменту, когда я, перечитав написанное вслух, чтобы все было понятно, передал исполнителю бланк спецификации. Старший лейтенант принес с собой ноутбук.
– Я во всеоружии, – Болодубов погладил ладонью ноутбук. Ладонь у него была слишком узкой для боевого офицера. Впрочем, от него и не требовались навыки спецназовца, поскольку помещение нашего управления он покидать и не собирался. – Готов приступить к работе.
– Вообще‑то у нас своих компьютеров хватает, – усмехнулся я его запасливости.
– В ваших компьютерах не хватает соответствующих программ, товарищ полковник.
С такой постановкой вопроса я не мог не согласиться, поскольку понятия не имел, с каким софтом работают хакеры, да и о том, какие программы стоят на компьютерах диверсионного управления, я тоже имел довольно смутное представление, поскольку пользовался всегда только самыми примитивными, офисными. Конечно, я знал, что большинство служебных программ, используемых в ГРУ, эксклюзивные и разработаны специально для нужд службы, приспособлены к структурным особенностям разведывательной работы и устойчивы к проникновению в них извне. На этом мои знания заканчивались.
– Тогда пойдемте к нам. Я уже распорядился, чтобы вам выделили место. С вами в кабинете будет только один сотрудник, он не будет вам мешать, потому что завален своей работой. Но помочь может, поскольку в курсе всех событий, и знает, что требуется. Устроит вас такой вариант?
– Устроит, товарищ полковник. Я могу вообще в общественном транспорте работать, – похвастался старший лейтенант. – Включаю компьютер, и больше ничего вокруг себя не вижу. Однажды в троллейбусе ноутбук включил, и только на конечной остановке меня растолкали. Через весь город проехал.
– Мы растолкаем раньше, – мрачно пообещал я.
* * *Расталкивать, честно говоря, пришлось не старшего лейтенанта Болодубова, а меня, поскольку я вторые сутки работал практически без сна. Хорошо еще, что в кабинете имелось мягкое кресло, и я мог иногда в нем отдохнуть. Специально для этого кресло и поставил. Сам привез, из дома, когда мебель меняли. Думал на дачу его пристроить или в кабинет, и остановил выбор на последнем варианте. В трудные дни можно хоть немного отдохнуть. Но, как опыт показал, в кабинете глаза закрываются самое большее на полчаса. Больше нервная система не выдерживает, требует подъема и действий. Впрочем, получаса для отдыха мне хватает.
Завершив все срочные утренние дела, я как раз только сел в это кресло и стал засыпать, как в дверь постучали.
Старшие офицеры, особенно если просто поболтать заглядывают, входят обычно сразу после стука. Младшие ждут приглашения, и приходят только по делу.
– Войдите, – пригласил я, поскольку никто не вошел, и сам встал навстречу. Глаза уже не слипались, и я готов был к работе – проснулся, то есть.
Капитан Санталов, к которому я подселил на время прикомандированного хакера, зашел и посторонился, почти торжественно пропуская вперед старшего лейтенанта Болодубова. И только после этого спросил:
– Разрешите, товарищ полковник?
Я вместо ответа указал на стулья у стола и сам за стол направился.
– Есть что‑то, как я понимаю?
– Есть, товарищ полковник, – ответил старший лейтенант.
– Выкладывай.
– Товарищ полковник, мне можно идти? – спросил капитан.
– Ты в курсе? – я кивнул на Болодубова.
– В курсе. Мы уже обменялись мнениями.
– Иди. Загляни на узел связи. Посмотри, есть ли что‑то из Чечни.
Капитан Вася Санталов участвует в операции вместе со мной с первого дня, и в курсе всех дел и событий. Если необходимо решить какой‑то вопрос в мое отсутствие, его решает не мой заместитель подполковник Волоктионов, а именно Вася. Да Волоктионова и застать в управлении сложно – он большую часть времени проводит в Чечне. Он и урегулирует чеченские вопросы. В том числе «запустил в производство» и текущий вопрос, по которому сейчас работал старший лейтенант Болодубов.
Я повернулся к Болодубову, всем своим видом выказывая внимание.
– Слушаю, старлей…
– Как вы и просили, – он протянул мне несколько листов принтерной распечатки. – Первые страницы можете не смотреть. Чтобы не копировать текст, я сразу его весь в распечатку пустил. Так время сэкономил. На первых страницах общая информация. Наша – с третьей начинается. Это из всероссийской сводки происшествий. Взял с сайта оперативного управления МВД. Полное описание событий глазами прибывших на место милиционеров. Начиная с сообщения на пульт дежурного.
– А выводы какие? – потребовал я подробности. – Следствие началось?
– Материалов следствия пока никаких в наличии не имеется. Я уже смотрел. Районная прокуратура, конечно, имеет свою компьютерную сеть; тем не менее, следователи районного масштаба пока не научились материалы сразу в сеть ставить. У них там вообще беспорядок, лепят кто во что горазд. Разобраться трудно. Несистематизированный подход. Потому по следствию и по выводам пока ничего не имеется. Но, я думаю, московские чиновники их подгонят. Они не захотят каждый раз обращаться с вопросами и требовать, чтобы им выслали материал, о котором следует немедленно доложить по инстанции. А вопросов по такому серьезному делу будет масса, и с разных сторон. Московские журналисты, как обычно, уже с утра в Интернете поднимают шум о местных националистах, а местные власти, когда их донимают с такими звонками, в ответ спрашивают, что это такое и почем это продается… Заставят, короче, следователей сразу материалы в сеть ставить. И мы попутно тоже будем любопытствовать.
– Вас они не засекли, когда смотрели? – Я не знал Болодубова, как хакера, и потому этот вопрос казался мне важным.
– Они, на мой взгляд, и со стороны‑то никого заметить не могли. А я вообще под них замаскировался. Очень удачно случай подвернулся. Как раз их сервер готовил ответ на множественный и постоянный, то есть действующий до команды полной отмены, запрос следователя по особо важным делам следственного комитета при военной прокуратуре. Я подсуетился, пароли скопировал и потом под его именем работал.
– Вас они не засекли, когда смотрели? – Я не знал Болодубова, как хакера, и потому этот вопрос казался мне важным.
– Они, на мой взгляд, и со стороны‑то никого заметить не могли. А я вообще под них замаскировался. Очень удачно случай подвернулся. Как раз их сервер готовил ответ на множественный и постоянный, то есть действующий до команды полной отмены, запрос следователя по особо важным делам следственного комитета при военной прокуратуре. Я подсуетился, пароли скопировал и потом под его именем работал.
– Следователь смотрел материалы по этому делу? – спросил я с легкой заинтересованностью. – Именно по этому? Следователь из Москвы?
– Так точно, товарищ полковник. Запросы шли по трем статьям, и материал по всем трем проходил. Я как раз тем и воспользовался, что адрес повторялся трижды. И успел его скопировать. При одиночной подаче трудно успеть.
– А что за запросы? – Сам не знаю, что заставило меня уточнить, но что‑то толкнуло.
– Первый – все криминальные случаи с участием чеченцев. Большое, должно быть, у него дело, если следователь не ленится такую кипу материалов ежедневно просматривать. Этих материалов, как я понимаю, должна быть гора. Второй – фамилия одного из убитых, какого‑то адвоката. Третье – все случаи насильственной смерти в результате перелома шейного позвонка.
– Конкретно шейного позвонка?
– Именно так, согласно запросу, товарищ полковник.
– Следователь по особо важным делам Розов Артур Юрьевич? – спросил я, непонятно чему радуясь. – Я правильно угадал?
– Так точно, товарищ полковник. Розов Артур Юрьевич, подполковник.
– Очень любопытно. А его компьютером ты не интересовался?
– Никак нет. А есть такая насущная необходимость?
– Самая непосредственная. Это наш главный противник. Один из главных противников, так будет точнее.
– Сделаю. И не думаю, что могут возникнуть проблемы. Тем более адрес я уже знаю, пароль тоже.
– Хорошо. Докладывай об остальном.
– По второму вопросу пришлось повозиться со взломом. И это при том, что я с данной сетью уже раньше работал. Причем совсем недавно. Там система защиты мощная. Пароли меняются периодически. Но я пробился. Посмотрите последний лист распечатки. Полный текст сообщения осведомителя ФСБ. Резолюция по факту прозрачная: «Принять к сведению». Это, как обычно, ни о чем конкретном не говорит.
– Это ни о чем не говорит, – согласился я. – Тогда просьба к тебе, старлей. Сможешь отследить компьютеры лиц, которым отправлено донесение?
– Постараюсь.
– Постарайся. Ты, вижу, умный и многое можешь.
– Это заметно? – серьезно спросил старший лейтенант.
– Имеющий глаза да увидит. Наука такая есть – физиогномика. Многое говорит, хотя не все ей доверяют. И напрасно. Я сам много раз убеждался, что она верна. Так вот, там есть один из признаков… Если у человека верхняя линия уха выше брови, то это очень умный человек. Это к тебе относится. Если умный, значит, сможешь. Контроль нужно будет осуществлять если не постоянный, то частый. Не за всеми компьютерами – покажешь мне список, я выделю те, которые необходимо будет отследить.
– Понял, товарищ полковник. У меня все. Разрешите идти? – старший лейтенант был явно осчастливлен тем, что его назвали умным. Наверное, в детстве не часто доводилось это слышать. Умные люди обычно медленнее развиваются, но потом намного опережают сверстников. И потому, развившись, старший лейтенант Болодубов доброе слово ценил и готов был доказать, что похвалили его не зря.
– Иди, работай. Не сильно мы тебя загрузили?
– У меня каждый день такая загрузка. А бывает и в два раза больше. Привык… – улыбнулся Болодубов.
– Хорошо. Тебя, кстати, как зовут‑то? – Обычно я предпочитал тех, с кем работаю, называть по имени. Так устанавливаются более тесные взаимоотношения.
– Игорь Владимирович. Лучше просто – Игорь. Так привычнее…
– Хорошо, Игорь. Иди…
А я достал мобильник, чтобы позвонить капитану Беклемишеву…
* * *Компьютер, конечно, больше облегчил жизнь людям, чем усложнил. Но есть немало и тех, кому усложнил, особенное если часто приходится работать в сети. Хотя представить себе современную жизнь без компьютера невозможно даже у нас, в военной разведке, однако всегда следует учитывать тот факт, что особо секретные документы следует все же хранить вне доступа к сети. Лучше всего, конечно, по старинке, в бумажном варианте. Но чтобы создать документ на бумаге, его тоже следует сначала набрать на компьютере, поскольку печатные машинки в нынешние времена стали раритетом. Есть, конечно, кабинеты, в которых стоит несколько печатных машинок. Без этого бывает невозможным сделать документ определенной степени дряхлости, когда в таком документе возникнет необходимость. Но в доступном пользовании для всех офицеров имеются только компьютеры, причем подключенные к сети. И потому, исходя из простейшей логики и из возможностей современных хакеров, состоящих на службе всех спецподразделений мира, для соблюдения элементарного режима секретности следует иметь компьютеры, не подключаемые в сеть. В каждом кабинете, естественно, такой не поставишь, поскольку сетью пользоваться приходится всем, и избежать этого невозможно, а иметь по два компьютера на каждого оперативного офицера – это для государства накладно. Потому и изворачиваемся, кто как может. Кто из дома старый компьютер принесет, кто еще что‑то придумает. Я вот, к примеру, хожу в случае необходимости в другой отдел. Хорошо, что у меня необходимость наступает крайне редко. За меня большинство документов готовят сотрудники, и я не всегда спрашиваю, на каком компьютере набирался документ. Существует в нашей системе локальная сеть, не подключаемая к сети большой, но компьютеры локалки иметь положено не всем, а только тем, кто имеет соответствующую форму допуска к документам, носящим грифы «совершенно секретно» и «особой важности». К «совершенно секретным» документам допуск имеет практически каждый офицер управленческой системы ГРУ, а следующий по высоте уже не для всех предназначен, как и компьютер локальной сети.
Но пользоваться достижениями компьютеризации обязан уметь каждый разведчик. Официально служба хакеров ГРУ, хотя так она и называется только в разговорах между собой, работает исключительно против потенциальных противников и обслуживает заказы разных управлений. Спецназу ГРУ обращаться в компьютерное управление приходится реже других, поскольку работа у нас специфическая и иногда выполняется кулаками. Но и нам приходится иногда извлекать из прогресса пользу.
Извлекли и в этот раз… И как удачно получилось, что старший лейтенант Болодубов при выполнении моего заказа нечаянно нарвался на старшего следователя по особо важным делам Розова! У меня у самого возникала мысль каким‑то образом добраться до старшего следователя. Но он не пожелал ждать и пошел нам навстречу. Могу только одобрить такое благоразумное поведение – при том, что все остальные шаги Артура Юрьевича благоразумными назвать никак нельзя. Он так и не уразумел, что вроде бы закончившаяся война на Северном Кавказе продолжается теперь уже не только там, но и в наших исконно русских регионах. И противник не выбирает методы. И потому действовать против этого противника следует предельно жестко и целенаправленно. Но при жестких методах бывают ошибки. Старший следователь считает произошедшее с капитаном Беклемишевым, старшим лейтенантом Корчагиным и старшим прапорщиком Хостом ошибкой спецназа ГРУ. Если это ошибка, причем приведшая к гибели мирных людей, то за ошибку кто‑то должен ответить. С этим трудно не согласиться. Наша задача в этом случае – и все мы, участники той операции, уверены, что это единственно верный вариант – доказать, что это было не ошибкой, а чьей‑то целенаправленной «подставой».
Как еще могло такое случиться, что машина проехала в одну сторону? Из машины высажены несколько человек, которые выставили рядом с дорогой взрывные устройства. На обратном пути машина забрала минеров. Это видели наши люди. Потом машина въехала в «мертвую зону», где наблюдать за ней не было возможности. А через километр, когда следующая группа спецназа ГРУ блокировала дорогу, и водитель машины не пожелал остановиться, и автомобиль был подбит выстрелом из РПГ-7 и расстрелян несколькими автоматными очередями, вдруг оказывается, что в нем ехали совсем другие люди. Более того – женщины и дети. Из всех семи пассажиров в живых осталась только семилетняя девочка, которая давала только те показания, которые ее заставили выучить. Девочка даже русского языка не знала, и допрос велся через переводчицу. Но наш переводчик заметил один интересный факт. Ответы на вопросы звучали бойко, и всегда одними и теми же словами. Текст явно был заучен. И если во время монолога девочки ей задавали вопрос, она сбивалась и не могла ответить. Тогда родственники и адвокаты, присутствовавшие на допросе, сразу уводили ее. Девочка волнуется, ей страшно все вспоминать и заново переносить психологический стресс.