— Ты же не надеялась, что мы тебя так просто отпустим, побродяжка?
Девятая пуговица была безжалостно расстегнута, зимний холод ознобом коснулся едва прикрытой бельем груди.
— Есть на что посмотреть, — ухмылка играла на губах Дастела, — впрочем, знаешь, — он подался вперед, и теперь его дыхание отчетливо ощущалось, — я предпочитаю тактильное наслаждение зрительному.
В следующее мгновение широкая мужская ладонь легла на то, что я и сама избегала трогать столь откровенно.
Смущение, стыд, злость, негодование, страх — все перемешалось! Широко распахнутыми от ужаса глазами я смотрела на адепта Норта Дастела и не могла вымолвить ни слова. Мне было стыдно! Ужасно, дико, неимоверно стыдно, и стыд только усиливался от осознания, что у моего позора имеются еще двое заинтересованных свидетелей. Крайне заинтересованных — носатый и рыжий подались вперед, жадно разглядывая все, обнаженное Дастелом.
— Вы! — голос неожиданно прорезался. — Да как вы смеете?!
И я рванулась, одновременно пытаясь прикрыться руками. Очень опрометчиво с моей стороны — ладони были мгновенно схвачены подскочившим рыжим, подняты наверх и вмиг перехвачены его рукой. Если бы они связали руки над головой, наверное, был тот же эффект — я почувствовала себя вздернутой.
— Ай-яй-яй, — Норт прижал своим телом к дощатой стене, затем его колено жестко вторглось между моих ног, окончательно лишая способности к сопротивлению, — побродяжечка, неужели ты настолько скудна умом, что решила сопротивляться?
И он навалился так, что я лишилась возможности дышать! А думать… думать не особо получалось, учитывая, насколько мало личного пространства мне осталось. Вообще не осталось. Я не могла даже вздохнуть, настолько по-мужски твердое тело вдавило в еще более твердые доски… И ужас, дикий панический ужас захлестывал все сильнее — их трое, я совсем одна.
— Мы сейчас поиграем в игру, побродяжка, — губы Норта скользнули по моей щеке, в следующее мгновение зубы прикусили мочку уха, — ты осторожно снимешь амулет и отдашь его мне, все поняла?
Меня начало трясти. Буквально. Всем телом. Но страх вынуждал спросить:
— А что потом со мной будет?
Жадные бесстыдные ладони скользнули от груди ниже, остановились на месте пониже спины, с силой сжали, вжимая в его тело, и глазастый хрипло прошептал:
— Мы будем нежными, малышка. Я понимаю, что трое в первый раз несколько… необычно, но следовало думать своей хорошенькой головой, а не аппетитной…
И он красноречиво сжал то, что счел аппетитным.
Меня передернуло. От отвращения, и от страха, и даже от панического ужаса.
— А если нет? — сама не узнала свой сиплый перепуганный голос.
— В таком случае я сниму сам, — его губы заскользили от уха к шее, — и мы вовсе не будем осторожно. И на одном разе не остановимся. — Он оторвался от покусывания кожи на плече, взглянул в мои глаза и добавил, — Ты хотела поучаствовать в Мертвых играх? Напрасно, малыш, Мертвые игры тебе в любом случае не светят, но поверь, мы устроим тебе такие игры по-взрослому, что на любые другие сил не останется.
Теперь меня сотрясала крупная дрожь. Просто трясло, всем телом. Я знала, что с некромантами связываться не стоит, но даже предположить не могла…
— Амулет, — промурлыкал адепт Дастел.
— К демонам амулет, — носатый подошел ближе, — я слишком зол, чтобы ждать пока ты наиграешься, Норт. Сорви его с малышки и учти — я первый.
Я не взглянула на некроманта, даже на слова не отреагировала — я не отрывала перепуганного взгляда от Дастела, ему же и прошептала:
— Пожалуйста…
— Тшш, — он приложил палец к моим губам, усмехнулся и жестоко произнес, — не выйдет, побродяжка. Ты можешь даже кричать во все горло, тебя никто не услышит. А единственное что сможет проверит ректор — это наличие синяков и ссадин на твоем теле. Но их не будет, малыш. Нам ведь совершенно не требуется тебя бить, чтобы получить желаемое. Нас трое, ты одна. Снимай амулет и обещаю — тебе даже понравится. Или не снимай, и тогда нам понравится куда больше, и даже не придется тратить время на твое удовольствие. Выбор за тобой, побродяжка.
Черные глаза с фиолетовым отсветом смотрели спокойно, чуть насмешливо и явно издеваясь. И тем противнее под этим безжалостным взглядом оказалось ощутить, как по щекам побежали предательские слезы. Горькие, бессильные слезы.
— Не поможет, — усмешка стала шире.
Закрыв глаза, я судорожно вздохнула и едва слышно прошептала:
— Я сниму…
Мои руки мгновенно отпустили. Но не меня. Дастел все так же наваливался всем телом, вжимая меня в твердые доски, справа стоял носатый, на его губах играла все та же жестокая усмешка, в глазах отчетливо читалось что-то пошлое и алчное, рыжий выглядел еще хуже — он тяжело дышал и взгляд его блуждал по моим плечам и груди. Казалось, только Норта интересовал артефакт. Тот самый, который он ошибочно за амулет принял.
— Жду, — холодно напомнил Дастел.
И даже слегка отодвинулся, давая пространство для маневра. Опустив глаза, дрожащими руками я потянулась к цепочке, с трудом и с четвертой попытки расстегнула замочек, вздрогнула, услышав тихий звон, и не глядя, протянула некроманту.
Холодные пальцы прикоснулись к моим, отбирая артефакт, и так как я все так же стояла с опущенной головой, увидела, как небрежным движением Дастел засунул его в карман брюк. Небрежно, безразлично, с полной уверенностью, что лишил меня единственной защиты.
— Я первый, — нетерпеливо напомнил носатый.
Норт показательно отступил на шаг. Жесткие пальцы обхватили подбородок, запрокидывая голову, отвратительный рот накрыл мои губы. Поцелуй оказался жесткий, наглый, безжалостный, но прервался быстро.
— Сладкая девочка, — произнес носатый, уже тоже тяжело и хрипло дыша, — а с виду не скажешь.
— Договоришься сейчас, и первым буду я, — бросил Норт.
— Или я, — рука рыжего скользнула по моему телу.
Хотелось реветь в голос. И еще вымыться. И жизнь исковеркать всем троим так, чтобы навсегда поняли, каково это быть униженным, оскорбленным и беспомощным. Чтобы осознали, уроды! Чтобы на собственной шкуре испытали, что это такое…
Но все что у меня было, это амулет и впитанная им энергия заклинания Дастела. Энергия, которую безвозвратно поглотил бы амулет, но был способен отдать артефакт.
— Моя, — хрипло произнес носатый, — да, побродяжка? Ну-ка посмотри на меня.
Я подняла полный слез взгляд, взглянула в его темные глаза.
— Какая послушная девочка, — хмыкнул носатый, — а теперь поцелуй меня, милая. Давай, ты же хочешь, чтобы тебе не было больно, да?
— Да, — прошептала я помертвевшими губами, — не хочу.
И Дастел решительно произнес:
— Все, хватит.
Носатый поджал губы. Рыжий убрал лапы, скрестил их на груди и, прекратив изображать озабоченного урода, весело мне подмигнул.
— Норт, а я бы продолжил, — хмуро высказался носатый.
— Еще раз рискнет перейти нам дорогу и продолжишь, — холодно произнес Дастел.
Рыжий, хмыкнув, добавил:
— Втроем продолжим.
Глазастый медленно подошел, отодвинул от меня не желающего останавливаться носатого, и склонился надо мной, уперевшись руками в стену.
— Ты все поняла, да, побродяжка?
Широко распахнутыми глазами в ужасе смотрю на некроманта.
— Испугалась, да? — притворно-сочувственно поинтересовался парень. Затем, придвинувшись ближе, прошептал: — А теперь слушай внимательно, Каро, завтра утром ты отправишься к ректору и откажешься участвовать в Мертвых играх. Можешь рыдать, умолять, давить на жалость — мне плевать, как ты это сделаешь, но к полудню твоего имени не должно быть в списке победителей, иначе… — широкая похабная ухмылка.
Да, слов уже не требовалось — они наглядно продемонстрировали, что будет если «иначе». Но и сдаваться вот так просто, после того унижения что они заставили вынести, я не собиралась.
— А что если, — нервно сжала края расстегнутой мантии, — я расскажу ректору правду?
— Я буду счастлив, — вставил носатый, — и первый.
Меня передернуло. Заметив мою реакцию, Дастел улыбнулся и, подавшись еще ближе ко мне, выдохнул почти в губы:
— Желаешь поиграть, малышка?
Я промолчала, вжимаясь в стену.
— А ты уверена, что готова на игры по-взрослому, мм? — черные глаза с фиолетовыми всполохами смотрели, не скрывая издевки. — Ты пойдешь к ректору, малыш, наплетешь Гаэр-ашу все, что пожелаешь и откажешься от участия в Мертвых играх. И поверь — мы еще очень мягко обошлись с тобой.
— Мягко?! — охрипшим голосом переспросила я.
— Чуть-чуть поставили на место, — подтвердил Дастел. — Ты наглая и хитрая, пришлось наглядно продемонстрировать насколько ты беззащитная. Поверь, мы не хотели.
— Говори за себя, — вставил носатый. — Я — хотел. И мне понравилось.
— Говори за себя, — вставил носатый. — Я — хотел. И мне понравилось.
— Я заметил, — не оборачиваясь и не отрывая от меня взгляда, произнес Норт.
— Кончаем спектакль, нужно проверить нежить, и да — по правилам мы сегодня получаем королевские свитки?
— Завтра, — глазастый все так же стоял, не меняя ни позы, ни объекта для пристального изучения, — и о тренировке мы подумаем тоже завтра. Сегодня гуляем. — Затем мне: — Ты ведь не забыла о приглашении, малышка?
Я улыбнулась. Вышло, наверное, жалко, а хотелось казаться уверенной в себе и разгневанной.
— Извини, — тихо начала я, — а ты действительно считаешь, что после такого, я в состоянии даже просто смотреть на вас?
Рыжий расхохотался, носатый пробурчал «Это только начало», Дастел растянул губы в улыбке, и когда его коллеги соизволили заткнуться, насмешливо поинтересовался:
— «Такого»? А что «такого» здесь произошло, Каро? Мм? Никто не пострадал… пока. Никому не было больно… пока. Никем не попользовались…
— То есть ничего такого? — в моем голосе прорезались истерические нотки.
— Ни-че-го, — издевательски подтвердил Дастел.
Я прикрыла глаза всего на мгновение, просто стараясь взять себя в руки, а затем решительно активировала артефакт:
— Сири ллаэн анннар!
Вспышка!
Ни носатый, ни рыжий так и не поняли, что происходит, Дастел вскинулся, выплетая защиту — но что он мог сделать против собственных чар? А ничего, абсолютно. Магия была его, вот только обернулась против владельца.
— Вам плохо, — жестко произнесла я, вгоняя «напугателей» в ту гамму ощущений, что по их милости испытала я. — Больно, стыдно, противно от осознания собственной слабости!
Хрип, ругань сквозь зубы и два некроманта сползли на холодную грязную землю — Норт держался. Из последних сил, пошатываясь и едва удерживаясь.
— Слезы льются градом! — продолжила я. — Ноги слабеют! Руки дрожат. И так противно, что хочется свернуться в комочек и рыдать в подушку!
Носатый и рыжий начали всхлипывать, Норт держался.
— Вам от самих себя противно! — мои слова в пустом деревянном строении звучали набатом. — Тошно, до безумия! Вы ощущаете себя слабыми, жалкими, беззащитными.
Носатого вырвало. Рыжий трясся, но не рвал. Дастел, неимоверным образом удерживающийся на ногах, прохрипел:
— Ректор за использование магии подавления воли убьет, Каро!
Я не плакала. Мне с огромным трудом удавалось сдерживаться и даже улыбнуться получилось. Вот с этой неестественной улыбкой я и произнесла:
— А кто ему донесет, Дастел? Ты? Сомневаюсь, ведь тогда придется объяснить, что толкнуло меня на подобные действия! И про то, откуда в моем амулете появилась магия подчинения. Твоя магия.
Он заскрипел зубами. Скрежет послышался отчетливо — любой маг проверив артефакт сразу поймет чье заклинание было впитано.
Оттолкнувшись от стены, на негнущихся ногах я подошла, молча засунув руку в его карман, извлекла разряженный артефакт, и торопливо надела на шею. А затем, глядя в черные глаза Норта, тихо прошептала:
— Ты падаешь!
Дастел рухнул. На одно колено, но рухнул. И взгляд его не обещал мне ничего хорошего. Только смерть, причем мучительную.
— Нравится? — стараясь казаться спокойной поинтересовалась я. — Вот это, малыш, игры по-взрослому, наслаждайся.
— Ты ответишь! — в хриплом голосе отчетливо звучала угроза.
— За что? — зло спросила я. — Что здесь произошло «такого»? Я лишь чуть-чуть поставила вас на место, Дастел.
И развернувшись, я гордо покинула помещение под платформой, напоследок от души хлопнув дверью. Уходила не торопясь, дрожащими руками застегивая пуговицы — точно знала, что у меня не менее четырех часов прежде, чем магия артефакта рассеется. Но не успела отойти и на десять шагов, как на меня налетел Гобби, обхватил, сжал в объятиях, и я поняла, что все это время мое маленькое умертвие бегало и искало. Меня. И пока зомби хватал за руки когтистыми лапами, заглядывал в заплаканные глаза, принюхивался и скалил зубы в глухом рычании, я, застыв, смотрела на него и чувствовала, как в груди растет что-то удивленно-благодарное, невероятное и неожиданное — осознание того, что я больше не одна во всем мире, у меня есть Гобби.
— Ыыы! — зарычал мой единственный друг. — Ыы!
И ринулся к тому самому помещению под постаментом. Запоздало вспомнила, что нюх у умертвий развит на высочайшем уровне и обнюхавшая меня нежить, кажется, все поняла.
— Гобби, не надо! — крикнула я, заподозрив попытку свершения праведного правосудия.
Не знаю, как именно подчиненная нежить должна проявлять послушание, мой личный зомби проявлял его весьма нехарактерно — игнорировал!
— Гобби, стой! — заорала я.
Мой маленький мертвый друг распахнул дверь и попытался ворваться к трем корежащимся от малоприятных ощущений некромантам. Попытался, потому как в тот же миг путь ему преградила Яда. Гештьяра на преграждении не остановилась — рывок, и Гобби оказался лежащим на земле, а придавившая его лапой ящерица, начала медленно склоняться, оскалив острые парные как у змеи клыки.
Не задумываясь о последствиях, я бросилась к нежити, с воплем:
— Яда, не смей!
Гештьяра медленно подняла голову и едва я подбежала, слишком близко, если честно, ощерила клыки. Она казалась огромной — с мой рост, когда поднимала голову. Сейчас не подняла, но глухо зарычала, едва я оказалась рядом.
— Не смей! — прикрикнула я, напрочь позабыв о том, насколько опасно боевое умертвие.
И тут случилось нечто — Яда демонстративно фыркнула, обдав меня зловонным дыханием.
— Плохая ящерица! — окосев от амбре, прошипела я.
Нежить фыркнула снова, а затем, совершенно неожиданно уткнулась носом мне… в декольте. Ладно, если быть точной, то в грудь. Если еще точнее, то в ту самую грудь, которую лапал Дастел. Уткнулась, шумно втянула воздух, и подняла голову, внимательно глядя на меня черными провалами глаз.
— Отпусти Гобби! — тихо, но отчетливо приказала я.
Гештьяра медленно убрала лапу, освобождая мое умертвие.
— Хорошая ящерица, — мгновенно поблагодарила я.
Недолго думая Яда вдруг потянула ко мне голову. Наверное, я находилась в каком-то ступоре, потому что так же не раздумывая, взяла и почесала ее по шее, и под пастью. Дальше случилось нечто — блаженно заурчав и прикрыв полусгнившими веками глазные провалы, Яда придвинулась ко мне, намекая, что ей все нравится. Мне не все нравилось, но ожидая, пока Гобби выползет из-под ящерицы, я продолжала ее почесывать. И почесывала, пока не увидела потрясенно округлившиеся глаза все так же стоящего на одном колене Норта Дастела. Моя рука замерла. Сам глазастый порывался что-то сказать, но не мог — артефакт приложил его в первую очередь, ведь находился в пространстве его ауры. А он все порывался и в итоге выдавил хриплое:
— Уйди… сейчас…
А затем посмотрел на что-то надо мной. Медленно подняла голову, вслед за его взглядом — красные глаза дракона вызвали желание удариться в панику. Хуже другое — протянув ко мне морду Коготь шумно втянул воздух… После заурчал, и протянул голову ко мне, с очень характерным блаженным прикрыванием глаз. Автоматически и его почесала за ухом. Дракон заурчал, плюхнулся на пузо и наслаждался. Адепт Дастел пошатнувшись, свалился на землю, так и не удержавшись в позе несломленного рыцара.
— Ыыы, — обиженно протянул Гобби.
Протиснуться в помещение и покарать моих обидчиков он не мог — Яда прочно закрыла собственной тушей вход. Я же пыталась понять суть происходящего, к моменту, как мне откровенно надоело, появилась догадка — запах. На мне был запах трех некромантов, а эта вот блаженствующая от почесываний нежить принадлежала этим самым некромантам, и раз на мне оказался запах их хозяев, видимо приняли за свою. Здорово! Очень. Правда вот только орка мне не хватало.
— Хррр! — раздалось сзади.
И холодный внушительный нос уткнулся мне в шею. Чесать у орка под шейкой я не буду! Не буду и все.
— Хороший Культяпка, — прекращая радовать умертвий, произнесла я, осторожно поворачиваясь. — Очень хороший Культяпка, только мне, правда, пора идти.
— Ыырр, — ответил монстр и одна рука вместе с одним обрубком крепко меня обняли.
Нежить — по сути трупы. Обниматься с трупом то еще удовольствие, особенно если труп не как мой Гобби, в котором костей больше и вообще он помылся. Так вот орк, в момент становления нежитью, был видимо всего неделю как труп, соответственно запах…
— Пусти, Культяпка, — взмолилась я. — Пусти, пожалуйста, мне в общежитие надо, я…
— Ыррг, — прорычал орк, а затем одним движением усадил меня на плечо.
Свое, могучее плечище, и понес в направлении общежития.
Действительно понес и действительно к женскому общежитию. Находясь в совершенном шоке, я нервно погладила по лысой голове и искренне сказала: