– Похмелье.
– Почти. У алкаша – похмелье, у наркомана – ломка. У солдата – неумение жить без войны. И пока его опять в войну не бросишь, он не в своей тарелке живет. Страдает и мучается. Вот таких, как мы сами, нам и дали. Два месяца мы вместе с Кордебалетом в Ставропольском крае охотников натаскивали. Как ты когда-то нас в Забайкалье. Перед Вьетнамом, помнишь… И потом – в рейд по тылам… За ушами… Страх наводить… Чеченцы такого еще не видели, когда их «на ножи» берут… За две недели около сотни человек положили…
И опять в какие-то комиссии международные жалобы пошли. Это когда на чеченцев жалобы, к ним всерьез не относятся. Россия такая большая, русским пусть уши режут. А если русские, то… Шум опять был. И отказались от нас. А тут какой-то дурак по телевизору нашего парня показал. В новостях. И быстро нас разогнали. Тогда вот мы с Кордебалетом и расстались.
– Больше не виделись?
– Нет.
– И ничего про него не знаешь? Чем он занимался в последнее время?
– Нет.
– А ты?
– А я в спасатели пошел…
– Не понял. В МЧС, что ли?
– Типа того. Только местного масштаба.
– Ну-ну… Расскажи.
– В Курской я осел. Райцентр в Ставрополье. Казаки мне подвальчик выделили. Котельную, как бомжу последнему. А как украдут кого, я с парой человек и отправляюсь туда, уже за границу. Подобрал ребят, которые стреляют сносно. На остальное они, сколько ни учил, не годятся. Психика слаба. Тоже готовы рубаху на себе рвать, а вот пропахать ползком пять километров без звука – не тянут.
У меня в Чечне был разговор короткий. Ночью бью собак из «винтореза» – в голову, чтобы звука не издали. Один раз за ночь тридцать шесть собак подстрелил. Их больше жалко, чем людей, они предавать не умеют, а это всегда уважение вызывает. А потом уже спокойно захожу в село. Всех мне не надо. Я выбираю только старейшину. Как-то раз, помню, даже главу тейпа подхватил нечаянно. Его на пятерых пленных обменял. А так, обычно, действую конкретно: человек за человека.
– Зарабатывал? – поинтересовался Согрин.
– Зарплата сторожа колхозного стада. Все в натуральном исчислении. Кормили обильно, а еще больше боялись. Я их сильно напугал раз… Вместе с новоявленными иностранцами.
Что напугать Сохно может кого угодно – этому подполковник легко поверил.
– Каким образом?
– После первого же моего рейда приехали чеченцы. «Уазик», битком набитый. Никого менять они не будут. И ставят срок – через час отдать им ихнего старейшину. Я спокойно встал за углом. Местные менты сразу куда-то на дело укатили, как и полагается. Чеченцы посреди площади машины поставили, сами в кружок встали, автоматы на изготовку.
Сначала, когда местные к ним близко были, я ждал, а когда разошлись от греха подальше, уже спокойно их приговорил. У меня в подвальчике «РГ-6» завалялся. Знаешь такую машину?
– Не встречал пока.
– Гранатомет. На испытании еще в нашей армии и уже на вооружении в чеченской. На шесть метров вокруг траву скашивает. На ихнюю толпу пары гранат с достатком хватило. Там в каждой гранате по двести осколков. Их в клочья порвало. Только, когда я подошел, четверо еще живы были. Не оставлять же их мучиться. Я и пристрелил. Потом и машины, и чеченцев просто сбросил в реку. Пусть освежатся.
Местные в штаны наложили. Мстить, говорят, им будут. А я со своими парнями на опережение рванул. Выезжают чеченцы обычно с темнотой. А я к началу темноты уже на дороге ждал. По ту сторону границы. Еще четыре машины. У нас три гранатомета. А «РГ-6» до четырехсот метров достает. Только я метров с пятидесяти бил, для верности. А дальше уже из «винторезов». После этого их бабы долго рожать не будут. Не от кого.
Меня бояться стали и чеченцы, и местные. Детей мною пугают. Но если кого украдут, обиженные бегут ко мне. А чеченцы, как я им условия выставлю, соглашаются…
А зарплата у меня была простая – кормежка да жилье. Словно сторожевому псу. Большей благодарности не дождался… Ладно хоть, после войны «баксы» остались. Чеченские. Понемногу обмениваю.
– Понятно…
– Это, извини уж, командир, понять невозможно. Это надо пережить. Такой вот у меня абстинентный синдром получился. Похмеляюсь, можно сказать, этим…
* * *На сей раз отдельной мобильной группе не надо было показывать ни себя, ни свои боевые качества. Так думал капитан Тан. Хотя в действительности оказалось, что Тан опять ошибся – боевые качества показать все же пришлось.
Люди, которые спешили с ними встретиться, выслали вперед Нгуена. С ним Тан встретился на заранее условленном месте. Они обговорили место передачи товара. Сам процесс передачи тоже был оговорен почти с точностью дипломатического протокола. Поляна – туда приходят двое гостей и Нгуен. Их встречает один капитан Тан. С грузом. Товар меняют на деньги. С деньгами он уходит после проверки товара. Только после этого появляются носильщики и забирают груз. Отдельная мобильная группа – вне договоренности – занимает позиции вокруг поляны. Уходит с постов одновременно с Таном. Прикрывает его.
– Только, если что… – попросил Тан, – без эксцессов. Нам с ними лучше не ссориться. Это люди влиятельные в Сайгоне, и нам нужна их помощь.
Тан уверял, что все должно пройти без осложнений. Ему так обещали. Согрин вьетнамскому капитану спокойно и без возражений кивал, соглашаясь. Тем не менее перед встречей решил проверить поляну. Тихо, одной только разведкой. Слава Макаров и Толик Сохно сняли с поляны и связали шестерых вооруженных вьетнамцев. Били их аккуратно, по затылку, чтобы совсем не обезглавить. И все же один раз Толик не рассчитал. Но пятеро после этого лежали связанные и довольные, с кляпами во рту.
Поляну заняли. Но только втроем. Остальные вышли на внешние посты. И тоже не напрасно. Четверо новых гостей отправились к пятерым предыдущим, а двое к тому, что оставался в одиночестве и не требовал для себя ремней и кляпа.
Игорь вместе с раненым Сашей Красновым и Кордебалетом наблюдал сам процесс обмена товара на деньги. Старший из гостей – неестественно широкоплечий для вьетнамца человек – долго хлопал себя руками по удивительно коротким ногам – кажется, выражал возмущение. Тан был хладнокровен и держал правую руку на автомате так, чтобы всегда можно было дать очередь с одной руки. Примерно так же вел себя Нгуен, который сразу встал рядом с Таном. Оба гостя, казалось, были без оружия. И все же, когда Тан с Нгуеном пошли и унесли проверенный ими мешок, гости забеспокоились и стали озираться по сторонам. Они явно ждали какого-то действия со стороны, но его не последовало. Тогда прозвучала команда, и по тропе к ним подбежало с десяток вооруженных людей. Но Тан с Нгуеном уже скрылись в зарослях. Снялся и Игорь со своими людьми. Как раз перед тем как туда, в окружающие кусты, на поиски своих направились вооруженные люди с поляны. Конечно, это были не бойцы, по крайней мере бойцы неопытные. Их в минуту можно было бы уничтожить, хотя и передвигались они бегом, петляя.
Отдельная мобильная группа собралась на опушке. Посмеивались над гостями. Не тот уровень, чтобы соревноваться с советским спецназом. Прибавили шагу, чтобы догнать Тана, но тут Саша Краснов, идущий в середине группы, неожиданно упал. Он держался в последние часы, видимо, только на железной силе воли, хотя мутные воспаленные глаза и показывали его неважное состояние.
Тут же соорудили носилки. Такой груз был некстати. Игорь отправил двух человек догнать Тана с Нгуеном, четверых с носилками, а сам с Кордебалетом задержался.
Люди, получившие груз и отдавшие деньги, после обыска поляны могут почувствовать некоторое недовольство. Это бывает, когда пытаешься обмануть сам, но обманывают тебя. Их было, как перевел Тан слова Нгуена, тридцать три человека. Сейчас тридцать. И они не знают силы группы Согрина. Могут они пойти на обострение и попытаться догнать спецназовцев? Вполне. Поэтому Игорь с Кордебалетом быстро установили и замаскировали две мины. Одну прямо на самой тропе, которую опытный минер обнаружит обязательно, вторую – рядом, где так и тянуло обойти опасное место, замаскировали более тщательно. И отошли на безопасное расстояние.
Минуты не прошло, как Игорь с Шуриком заняли позицию, и грянул взрыв. А еще через двадцать секунд второй. Командир с шифровальщиком сделали только с десяток шагов вперед, и все преследователи оказались перед ними как на блюдечке – в кучу, голубчики, собрались. Специально для стрелков. Несколько коротких очередей раскидали их по кустам. Кроме тех восьмерых или девятерых, кто остался лежать на тропе, – жертвы взрывов и автоматного огня. Теперь они не будут спешить и скорость передвижения их должна, по логике, напоминать черепашью. Если вообще захотят продолжать, это опасное дело. Можно теперь и своих догонять.
Внимательно глядя под ноги, чтобы не повторить ошибку сайгонских мафиози, Игорь с Кордебалетом побежали. И уже через пятнадцать минут догнали группу. Здесь собрались уже все. И Тан с Нгуеном тоже.
Внимательно глядя под ноги, чтобы не повторить ошибку сайгонских мафиози, Игорь с Кордебалетом побежали. И уже через пятнадцать минут догнали группу. Здесь собрались уже все. И Тан с Нгуеном тоже.
– Что там случилось? – Тан так откровенно волновался, словно в группе преследования была его мама. – Нам нельзя конфликтовать с этими людьми. Мы очень долго их искали.
– Эти люди выставили на тебя засаду. И ты с деньгами не ушел бы дальше поляны. Мы ихнюю засаду сняли. Они продолжили преследование и попали на мины. Если хотят действовать в том же духе и дальше, мы им объясним некоторые элементарные уроки боя. – Игорь говорил жестко и четко, чтобы Тан не сомневался в его решимости.
– Нельзя! – Тана убедить, понял Согрин, не слишком легко. Капитан в своем деле уверен и не пожелает отступить. – Груз обязательно должен попасть в Сайгон.
– А ты куда стремишься попасть?… Мне бы очень хотелось это узнать.
– Не торопись, браток, на тот свет, там девочек нет!.. – Со смешком Сохно опять хлопнул маленького капитана по плечу так, что тот присел.
Но тот все еще упорствовал.
– Я готов отдать им деньги, лишь бы груз дошел до места назначения… – Капитан настаивал на своем, и от этого его писклявый голос становился еще противнее. – Иначе вся наша операция провалена.
Игорь успокоился после бега и ответил почти без возмущения, тихим голосом, но этот тихий голос по интонациям своим был более действенен и убедителен, чем откровенная ругань.
– Возможно, операция будет и провалена, но если ты пожелаешь отдать им деньги, тебя просто пристрелят. Это уже твои собственные проблемы. А я группу, только ради того, чтобы несколько морских пехотинцев стали отъявленными наркоманами, подставлять не могу и не буду. Уж не обессудь… Сохно, Макаров! В охранение! Если будут доставать – вали их напропалую… Кордебалет – в авангард. Остальные, взять носилки, вперед!
* * *– Никак не пойму – каким образом ты сюда попал?… Как меня нашел настолько вовремя? – спросил Сорин.
Сохно посмотрел на него долгим взглядом, потом все-таки дотянулся до бутылки и сделал из горлышка большой глоток, отчего кадык его, заросший седоватой щетиной, судорожно прыгнул.
– Можно подумать, я сам это понимаю. Я почти не помню… А вообще-то дело так обстояло, докладываю. Были у меня в запасе две трехлитровые банки самогонки. Хорошая, надо сказать, штука. Свекольная. Мужик один сердобольный приносил. Что-то ему от меня надо было, только никак он сказать не решался. Ходит все кругами и мнется. Так и не сказал, уехал я…
Так вот, принес он эти шесть литров, сальца на закуску, хлеба… Я и засел у себя в котельной. Закрылся изнутри. Дверь металлическая. Местность-то, сам понимаешь, приграничная. А за мою голову тысяч полста обещали в баксах – это точно.
И уснул, угомонился. А дверь, повторяю, закрыта изнутри. Окно я самолично задолго еще до этого армированной кладкой в полтора кирпича заложил – нос не всунешь… Даже ты забраться бы не смог.
Игорь кивнул:
– А я на роль взломщика пока и не претендую. У меня специализация всегда была чуть-чуть иная, если помнишь.
– И тем не менее…
– Что – тем не менее?
– Тем не менее ты туда забрался…
– Я? – Игорь спросил коротко и абсолютно серьезно, без удивления и даже без сарказма.
– Ты так тряс меня за плечо, что я проснулся. Потом ты мне еще уши потер, как тот мент в московском вытрезвителе. Я ему, кстати, на следующий же вечер чуть самому уши не отрезал. Выследил и… побеседовал… Но это не к делу. А ты – точно приходил. Уже после второй банки…
– А дальше?
– Ты был предельно краток. Написал мне на бумажке адрес этого дома и приказал как можно быстрее отправляться сюда. Товарищи в беде – товарищей надо выручать!
– Где эта бумажка? Сохранил?
– Конечно. Только я ее не на столе нашел, а приклееной к двери своего подвала снаружи.
Сохно наклонился над кроватью, выдвинул из-под нее грязноватую спортивную сумку, покопался там несколько секунд и вытащил половинку листочка из школьной тетрадки в клетку. Протянул командиру.
Игорь взял листок в руки. Посмотрел внимательно, подошел ближе к окну, еще раз посмотрел.
– Адрес правильный… Ладно. Рассказывай дальше.
Сохно мрачно кивнул:
– Потом уже узнал я, что приходили с почты. Телефонограмму для меня приняли. Передавал человек, странно говорящий по-русски. Но не кавказец. Другой акцент. Непонятный.
– А кто – не известно?
– Нет.
– Ладно. Хочется надеяться, время покажет… Но тем не менее мне ведь очень хотелось бы, чтобы ты был здесь, только я не знал, где тебя искать.
– Значит, я не напрасно дальнобойщиков замучил, сюда добираясь…
– Не напрасно. Даже очень не напрасно, потому что здесь тоже вещи непонятные творятся. И еще здесь появился человек, который вызывает у меня желание взять в руки твой гранатомет…
– Кто такой? – сразу оживился Сохно.
– Лисовский.
– Ой-ей, как же я так сплоховал, что без оружия приехал. «РГ-6» ему в глотку засунуть было бы очень приятно. И полный барабан выпустить, чтоб наверняка. Ну, ладно, значит, начинаем действовать? Что от меня требуется?
– Действовать начинаем. Первое к тебе условие – приведи себя в порядок с дороги. Умойся, побрейся, переоденься. Мне пока лучше не появляться на квартиру к Кордебалету. Меня там должны ждать. Пойдешь ты. Поговоришь с матерью, если она жива. Я с ней разговаривал только по телефону. По голосу – она. По данным центрального компьютера Службы – она уже умерла. Все там выяснишь.
– А кто должен ждать тебя?
– Я думаю, или какая-то мафия, или ребята из Конторы… Вчера двое встречали меня на дороге. Не доезжая до города.
– Похоронил?
– Машину жалко. Красивая была. Почти новая… Глава 7
Отдельная мобильная группа без суеты отступала. Лишь однажды со стороны прикрытия послышалась стандартная, в три патрона, автоматная очередь – остановила, как нетрудно догадаться, еще что-то живое, и больше звуков не доносилось. Через три часа Игорь объявил привал – с раненым идти было тяжело. И хотя Саша Краснов пришел уже в себя и хотел встать, чтобы передвигаться самостоятельно, Игорь не разрешил ему это сделать. Дали сигнал Кордебалету, который шел метров на двадцать впереди остальных, подождали Макарова и Сохно, осуществляющих прикрытие.
– Что там было? – спросил Игорь. – Так и не отставали эти заразы?
– Да нет, – засмеялся Макаров, – это я сдуру сплоховал. Показалось, тень среди деревьев сбоку, я и шмальнул… А там обезьянка была. Жалко животину… Мордашка симпатичная, даже благородная какая-то… Глаза совсем не вьетнамские, – добавил смеющимся шепотом, покосившись на Тана с Нгуеном, что-то обсуждающих в стороне.
Вьетнамцы подошли.
– Нгуену надо уходить, – сказал Тан. – Больше он не хочет с нами работать. За эту стрельбу бандиты уничтожат его родню в Сайгоне. Вы его подставили. Очень нехорошо!
– Ваши бандиты сами хотели поставить нам ловушку. И первым в нее попал бы ты, Тан.
– Но груз тогда все равно дошел бы по назначению. И не было бы никаких дальнейших осложнений. А ловушка это или предосторожность – еще неизвестно. Может быть, они просто боялись нашей ловушки и потому выставили посты.
– Конечно… И из предосторожности пошли за нами в погоню…
– Что бы ни было там, но это срывает всю долгосрочную программу, которую мы разрабатывали больше года… Мы бы сделали из морских пехотинцев стадо идиотов…
– А вот в этом я как раз и не хочу участвовать… – сказал, как отрезал, Игорь. – И прекратим разговор.
Тан прекратить разговор не пожелал. Характер у вьетнамца был, видимо, нудный, и он решил его показать. И даже птичий голос терялся под жесткостью слов, произносимых отчетливым командирским тоном:
– Вы здесь не добровольцы, а военнослужащие и выполняете приказ, а не отдыхаете по собственному желанию. И не вам выбирать, в чем вы будете участвовать, а в чем не будете.
Тогда Игорь просто поднялся во весь рост и подошел к маленькому капитану вплотную, со смаком сплюнул ему под ноги.
– Послушай, ты, вояка… Мы – не находимся с Америкой в состоянии войны. И если вынуждены были убивать «беретов», то так сложились обстоятельства. Понял разницу между нами и тобой?… Но одно дело – убивать, а другое дело – травить… Во все времена для мужчины считалось позорным быть отравителем… Мне плевать на ваши болота, и ради них я не собираюсь терять свою честь офицера. Запомни это раз и навсегда и не пытайся больше заговаривать об этом…
Тан обернулся, ища поддержки у Нгуена, который стоял с автоматом в руке в трех шагах от них. Но прямо за спиной Тана, чуть не касаясь выпуклой грудью его детской головы, оказался Сохно. Лейтенант улыбался и готов был опять, с привычным уже невинным смешком, хлопнуть по плечу маленького капитана. Так хлопнуть на этот раз, что тот мог бы и сесть – он почувствовал это во взгляде Толика. А рядом с Нгуеном, хотя и смотря в сторону, стоял, поигрывая большим ножом, Слава Макаров. И было ясно, к каким последствиям может привести неосторожное движение проводника и знатока болот. Пантомима спецназовцев была понятна и красноречива и являлась прямым продолжением высказывания их командира.