Южане относились к ним без вражды, но с заметной ревностью. Вековое соперничество монастырей впитывалось в кровь каждого монаха, переступившего черту третьего круга. До этого что мощные атлетичные южане, что сухие да жилистые северяне были еще неумелыми и неуклюжими учениками без плащей. Слово Верховного оградило избранников севера от нападок, однако оценивающие взгляды они ловили на себе даже во сне.
Словно во сне прошла и дорога из Южного монастыря в Северный. Орлы, конечно, следили за процессией, но у них достало благоразумия не показываться.
Лишь в стенах родного Храма Даан Геш позволил себе расслабиться. Знакомые лица Высших, улыбки братьев-наставников, кутающихся в зеленые плащи, почтительные поклоны учеников... Напряжение последних двух недель постепенно проходило. Он даже потренировался пару дней.
А потом Верховные объявили о начале Турнира. Ситы и младшие монахи вылизали всю обитель до блеска. Главный таут украсили алыми и желтыми вымпелами с изображением Солнца и серебристыми - с полукружиями двух лун.
Ворсистые ковры устлали арену. Монахи-зрители расположились ближе к выходу; Верховные - Бин и Тао - на возвышении в глубине таута, рядом с возвышением - шестеро теней-наставников Севера и трое приехавших южан.
По правую руку Верховных в ряд сидели семеро избранников Севера Даан Геш, Юл Ю, Сань Но, Каат и Ао Хито, Рут Ма и Лоот Зин. Серебристые одежды Гор отливали холодным сиянием. Напротив них застыли в золотых одеждах семеро парней-южан.
Даан не знал их имен, не знал он и кто будет его первым соперником. И кто вторым, если, конечно, у него будет больше одного соперника...
Обряд. Древнее, как сами монастыри, слово. Раз в двадцать четыре года сходятся не Турнире по семь лучших бойцов, чтоб выявить двух сильнейших. Двух, а не одного. Почему? Последние события убедили Даана, что Турнир лишь ступенька к чему-то более значительному, хотя до сих пор он воспринимал Турнир лишь как состязание, которое не дает победителям почти ничего кроме почета да алой каймы на плаще.
Он настраивался на поединок. Бин и Тао сказали приветственное слово, зрители загалдели, предвкушая волнующее зрелище, и вот уже Цхэ-хаат вызывает на арену первую пару. Даан напрягся, но первым вызвали Сань Но.
Двое застыли друг против друга - золото и серебро, долина и горы, день и ночь, Солнце и луны...
Соперник выглядел повнушительнее Сань Но. Впрочем, с первых же секунд Даан отметил, что южанину недостает настоящей скорости. Южане вообще не любили скорость, уповая более на точность и мощь. Их статичные стойки казались странными, хотя и внушали определенный трепет.
Сань Но как истый северянин атаковал на предельной скорости; удар следовал за ударом. Южанин, застыв, парировал их едва заметными движениями кистей и колен. Вот и он нанес удар - резкий, исполненный гранитной сокрушительной мощи. Сань Но увернулся, пытаясь сбить соперника с ног нижним "хвостом дарка". Безуспешно: южанин стоял, как скала. Еще некоторое время избранники танцевали на арене, так и не сумев одолеть друг друга.
- Время! - сказал Цхэ, взмахнув полосатой лентой.
Следующим на ковер взошел Ао Хито. И снова ни один из сражавшихся не добился перевеса.
Не повезло Лооту Зин: под конец схватки он попался на ловкий маневр южанина, пропустил удар в грудь и рухнул на арену. Уходил он низко понурив голову под возмущенный ропот зрителей-северян и ликование трех десятков гостей-южан.
Зато Юл Ю тут же восстановил равновесие: его соперник даже уйти сам не смог и его унесли ситы под восторженный рев болельщиков.
Рут Ма с трудом отбился от великолепного бойца-южанина по имени Су То, но время схватки выдержал до сигнала Цхэ с честью и ушел с гордо поднятой головой. Его приветствовали даже немногочисленные южане из свиты Тао.
Каат Хито на равных завершил свой бой с самым высоким из южан. Страсти накалились.
Настал черед Даана. Его соперник, поводя плечами, вышел в центр арены. Был он невысок, коренаст и низколоб.
- Начинайте!
И снова золото против серебра, Север против Юга...
Крепыш, не раздумывая, атаковал: его удар пробил бы, наверное, винную бочку. Рука чуть-чуть завалилась влево. Даан зафиксировал это в памяти.
Удары сыпались на него один за другим, приходилось уклоняться, падать, вставать, садиться на шпагат, вновь вставать; ответить пока не удавалось. Каждый раз крепыш уводил ударную руку (или ногу) немного влево, словно боялся, что Даан его зацепит встречным.
Не зря боялся: улучив момент Даан рванулся в ближний, отвел руку южанина еще дальше влево, сблокировал удар колена коленом же, полуобернулся и...
Не ударил. Кулак его застыл у самого виска южанина.
- Стоп! - сказал Цхэ и Даан увидел, как улыбается Бин, Первый-в-храме. Видит Каома, он сражался достойно!
Перед вторыми поединками осталось по пять избранников с каждой стороны. Перед третьими и последними - всего по два. У северян Юл Ю и Даан, у южан - Су То и первый соперник Сань Но. Сам Сань Но покинул арену со слезами на глазах: он ни в чем не уступил перед этим высокому южанину, но Настоятели выбирают только двоих...
Последние две схватки увенчали турнир. Юл Ю и Су То долго вынуждали зрителей замирать и вскакивать с мест, а сигнал Цхэ застал их во встречных блоках. Даан, собранный и заведенный до предела, напротив, быстро и красиво разделался со своим оппонентом: пресек "ступню Каома" встречный ударом кулака и пока ошеломленный южанин пытался сохранить равновесие и удержать горизонт, свалил его заурядным "хвостом дарка".
Опомнился Даан лишь когда Цхэ повязал ему на шею полосатую ленту и велел стать на колени перед Верховными. Он скосил глаза: рядом с такой же лентой на шее преклонил колени Су То-южанин.
Все ясно. Они - победители. Что же, Су То - достойный боец, Даан уже жалел, что не сможет встретиться с ним на арене. Впрочем, время покажет.
А вот Юла жалко. Он ведь не проиграл, хотя и не победил. Кто знает, что случилось бы, если с Су То довелось бы встретиться ему, Даану?
Когда поздним вечером зрители удалились после остальных поединков, не имеющих отношения к избранникам и Обряду, унеся с собой шум, споры и веселье, в тауте остались только Верховные, тени-Настоятели из обоих монастырей, Даан и Су То, снова поставленные на колени, и Сатэ.
Встал Бин, Первый-в-храме Севера.
- Вы постигли многие тайны ши-тао, младшие. Вы оказались лучшими среди избранников-до. Но это не значит, что отныне вам предстоит жить за ладонью Каома. Нет: испытание только началось.
Даан и Су То еще долго показывали Высшим на что способны. По команде они ломали каменные плиты, пробивали толстые доски, доставали в прыжке высоко висящие кувшины, сражались с Наставниками последнего круга, ходили с завязанными глазами по слабо натянутому шнуру, отвечали на тысячи вопросов...
Даан видел, что ровесник-южанин делает все по-своему, немного иначе, чем северяне, но справляется не хуже.
Испытание закончилось далеко за полночь. Избранников отправили спать так ничего толком и не объяснив.
- Они вполне достойны, брат Бин! - удовлетворенно сказал Тао-южанин. - Ничуть не хуже тех парней, что побывали на их месте сорок восемь лет назад...
Бин усмехнулся. Он все помнил: тогда на этом же месте в этом же тауте стояли, преклонив колени перед тогдашними Верховными, они с Тао и легкий ветер, врывающийся в таут, шевелил свисающие с шей полосатые ленты победителей.
Сатэ-хранитель привел Матурану. Юноша приветствовал Настоятелей по обычаю монастырей. Его уже несколько раз выслушивали, но до сих пор не решили какую роль сыграет он в исполнении Обряда.
Сатэ предлагал послать его с избранниками. Настоятели вежливо сомневались: надо ли? Хранитель отыскал в библиотеке старые записи, из которых явствовало, что много циклов назад островитянин (кстати, родившийся в год Тигра-воина) помогал монахам исполнить Обряд. Это вынудило Настоятелей задуматься и еще раз все взвесить. В конце концов решили подвергнуть испытанию и Матурану.
Бин хмурился. Не нравился ему Матурана. Хрупок, нежен, словно девушка. Мужчина должен быть сильным.
- Готов ли ты служить Каоме, чужеземец?
- Да, Высший. Я служу ему всю свою недолгую жизнь.
Ритуальная татуировка паутинилась на его левом плече, это давно проверили. На островах Архипелага встречались общины, поклоняющиеся Каоме, в монастырях прекрасно знали это. Изредка появлялись островитяне-паломники и всякий раз находили кров и пищу в обители монахов.
- Постигал ли ты ши-тао?
- Нет, Высший, это ваше искусство и нам оно неведомо.
И это было правдой. Архипелаг воспитал свое учение и свои стили единоборств. Но ведь любой стиль требует силы и тренировки. А что Матурана? Ни одной рельефной мышцы.
- Как же ты защитишь себя в трудную минуту?
Островитянин прижал ладонь к груди:
- Над всем властен Каома и если ему угодно будет сохранить мою ничтожную жизнь, я останусь невредим.
- Как же ты защитишь себя в трудную минуту?
Островитянин прижал ладонь к груди:
- Над всем властен Каома и если ему угодно будет сохранить мою ничтожную жизнь, я останусь невредим.
- Каома любит сильных.
Матурана покорно склонил голову.
- Докажи, чужеземец, свою силу. Видишь эту черепицу? Разбей ее.
Юноша поднял на Бина твердый на удивление взгляд.
- Я не умею разбивать камни, Высший. Разве это поможет справиться с недругами?
Бин поморщился. Такой попутчик будет избранникам только обузой.
- Хорошо. Тогда попробуй защититься от человека. Брат Фын!
Один из теней-Настоятелей, невысокий монах, глава кона меча, встал и поклонился Верховным. Но Матурана виновато отступил.
- Мне нельзя сражаться, Высшие, если нет угрозы жизни. Учитель говорил о любви ко всем, в том числе и к врагу, а не о ненависти. Он запрещал пускать в ход силу.
На Архипелаге Учителем звали главу общины.
- Оставим это, брат Бин, - подал голос безмолвствовавший Тао-южанин.
"Чужак совсем не так прост, как пытается показаться. Может быть, он слаб телом, но наверняка силен духом."
- Он умен и смекалист; думаю, избранники сумеют защитить его в случае нужды. А нет - пусть пеняет на себя и своего Учителя. Пусть идет!
Бин поразмыслил.
- Ладно, брат Тао! Пусть. Ступай, чужеземец! Ты пойдешь с избранниками. Сатэ очень хвалил тебя, так не подведи же его!
Сатэ вздохнул с облегчением. Последний козырь не понадобился, Матурану допустили к Обряду и так.
Хранитель не хотел без нужды раскрывать истинную сущность островитянина даже Первым-в-храме. Удивительно еще, как монахи не обратили внимания на главную татуировку, что украшала левое предплечье.
Матурана поклонился и покинул таут. Несколько минут все Настоятели молчали.
- До рассвета, братья. Завтрашний день станет первым днем Обряда. Воззовем к Каоме, дабы хранил он наших посланников.
Все на несколько мгновений склонились, и направились к выходу.
- Сатэ! - окликнул Бин. - Подобрал ли ты себе нового Хранителя?
Старик обернулся.
- Да, Высший. Мне нужен Юл Ю.
Бин кивнул и проворчал:
- Зачем ты называешь меня Высшим?
Собственно, он и не сомневался в выборе Сатэ. Сорок восемь лет назад в последних схватках Турнира Сатэ сошелся с Тао и никто не уступил в том поединке. А Бин сумел одолеть бойца-южанина, ныне - Хранителя Седьмого Места. Выбрали тогда Бина, как победителя, и, конечно же, Тао. А ведь случись все наоборот, будь соперником Бина Тао, а не второй южанин... Сатэ бы с ним тоже справился... Кто знает, не стоял бы сейчас Сатэ в плаще Первого-в-храме, а Бин не был бы Хранителем? Кто знает, кроме Каома?
Бин не возразил:
- Юл Ю твой, Сатэ-Хранитель.
Тот отвесил благодарственный поклон, воздал хвалу тому, кто Выше, и удалился.
Ночь вползала в таут: Цхэ гасил светильники.
Даан, Су То и Матурана покинули монастырь на рассвете. Верховные в последнем напутствии сказали две вещи: надеяться только на себя и не пренебрегать случайностями.
Теперь они могли положиться лишь на собственные силы. Невыполненный Обряд означал все, что угодно, вплоть до конца Мира. Впервые ощутив на своих плечах такую ответственность посланники недолго погрузились в размышления. Их путь лежал на северо-запад, в горы, к южным склонам Фын-Бая.
Монастырь растаял в неверной дымке высокогорья. Можно забыть о его существовании, пока Око Каома не будет доставлено в Первое Место, в долину Утан.
Когда не подозревающих ничего худого Орлов настигла мучительная и неотвратимая смерть оттого, что они коснулись Ока, Матурана-пленник перепилил путы о выступ камня и оставил тайное убежище враждебного клана, прижимая к груди котомку со святыней. Он, рожденный в год Тигра-воина, мог без вреда ненадолго прикоснуться к ней, но лишь весной и лишь в год Тигра-воина, в год Обряда, когда могучая пульсация божественных сил пригасала и Око готовилось к смене Места. Око не могло долго существовать вне одного из Мест - слишком многие силы перекрещивались на нем, чтобы Мир уцелел. Давным-давно хранители отыскали такие точки, где необузданная мощь Каома нейтрализовалась энергией всего Мира. Но недолго: всего двадцать четыре года. По истечении этого срока Месту необходим долгий отдых, чтобы вновь накопить энергию Мира. В чем и состояла суть Обряда - удерживать в равновесии небесные и земные силы, дабы человеческий род имел где жить, воздавая хвалу Тому, кто Выше, глядящему единственным Оком, что навсегда осталось внизу, среди людей.
К концу двадцать четвертого года, к весне все того же года Тигра-воина, Место так выдыхалось и слабело, что даже присмиревшее Око выплескивало наружу потоки своей мощи. Землетрясения и бури становились особенно сильными и свирепыми и случались в эту пору гораздо чаще, чем обычно.
Сейчас же Орлы утащили Око из двенадцатого Места на склонах Фын-Бая. Матурана спрятал его, но ничем не сдерживаемая сила святыни с каждым днем все сильнее сотрясала горы. Бураны и снегопады бушевали на отрогах Сао-Зу. У посланников оставалось совсем мало времени.
В первый день они перевалили через отрог Пе. Огромный диск заходящего солнца висел над горами, словно перезревший плод южных деревьев. Сытный ужин и крепкий сон восстановили молодые силы и когда солнце нехотя выползло из-за пиков на востоке все трое были готовы к новому переходу. В первый день посланники не разговаривали друг с другом, погруженные в собственные мысли. С утра пришли новые, прогнавшие озабоченность. В конце концов они не мальчики. Монахи пятого круга, и если им доверена такая миссия, значит они им по плечу.
Молчание нарушил Су То-южанин.
- Эй, чужеземец, только ты знаешь где спрятано Око. Мне кажется, что это несправедливо. Тебя направили с нами, а не нас с тобой. Все решать должны мы с Дааном.
Матурана, весь вчерашний день прошагавший в двух шагах впереди монахов, так что тем волей-неволей приходилось следовать избранному им пути, согласно кивнул.
- Я и не думал оспаривать ваше первенство. Но как я расскажу вам о тайнике? Для этого нужно придти на место. Знаете озеро Десяти Гротов?
Дан знал, хотя ни разу не видел его и не приближался ближе чем на недельный переход. Оно значилось на картах, издревле изучаемых монахами, одинокое горное озеро, походившее на петушиный гребень.
- В Гротах? - хмыкнул Су То. - Надежно. Сам-то хоть отыщешь его вновь?
Матурана всем видом показал, что на глупые вопросы отвечать не собирается; впрочем, Су То и не ждал ответа.
- Ладно, пошли, - проворчал Даан. - Но не вздумай хитрить, чужак.
В голосе его звенел вечный лед.
"Не наткнулись бы на Око Орлы, пока мы идем к озеру. Наверняка в тех местах шныряют десятки их лазутчиков", - подумал северянин. Он не ошибался: лазутчиков хватало и здесь. За троицей именно в этот момент наблюдали две пары любопытных глаз. С двух сторон...
Посланники спускались в узкое ущелье за отрогом Пе, укутанное плотной утренней тенью. Внизу, параллельно отрогу, тянулась старая тропа. Если, выйдя из каменных врат ущелья, свернуть влево, то тропа спустя день-другой (смотря как быстро идти) сольется с Северо-западным трактом, ведущим в Столицу. Если же свернуть вправо и следовать тропе, она взберется высоко на южный склон Фын-Бая. Туда и стремились монахи с чужаком-островитянином. Озеро Десяти Гротов лизало свое скалистое ложе, зажатое в узкой котловине на полпути к снегам.
Матурана снова очутился на шаг или два впереди Даана и Су То, но Даану с самого начала было все равно, где тот идет, а Су То на этот раз не высказывал недовольства.
Матурана, уныло уставившись в дорожную пыль, вдруг тихо предупредил, не отрывая глаз от земли:
- Справа выше по склону кто-то есть. Только не поворачивайте головы, пусть думает, что мы его не видим...
Даан скосил глаза насколько это было возможно, но никого не разглядел.
- Ты уверен?
- Я заметил, как он перебегал от камня к камню. Прячется, значит что-то замышляет.
В словах Матураны имелся известный резон.
Подал голос Су То:
- Да и слева какой-то человек... Даже не прячется. Стоит, смотрит.
Матурана замер, Даан и Су - тоже. Человек слева остался недвижим, а тот, что справа, неожиданно вынырнул из-за скалы шагах в семидесяти выше по склону. Уверенно прыгая по камням, он приблизился.
- Куда шагаете, путники? - осведомился он тоном человека, который имеет право спрашивать.
- В Шатан, город за Фын Баем, - твердо ответил Даан. На самом деле их цель лежала неизмеримо ближе.
- Что же ведет вас туда? - незнакомец был не в меру любопытен.
- Дорога, - ушел от ответа Даан. - А тебя что вынуждает расспрашивать мирных путников?
- Любознательность, - парировал незнакомец. - Вы монахи?
Даан и Су То переглянулись; губы их тронула усмешка.
- Монахи, вроде бы, бреют головы. Или я неправ? - спросил Даан.
Незнакомец тоже усмехнулся, но как-то недобро. Потом процедил сквозь редкие зубы: