Дмитрий Александрович был грузным голубоглазым мужчиной с большим животом – видимо, не привык ни в чем себе отказывать. Двойной подбородок, обвисшие щеки. У депутата оказалась странная привычка надувать их, а потом выпускать воздух через щелочку в губах – когда Колотилов беседовал с посетителем и хотел сделать паузу. А еще – неприятное свойство обильно потеть и привычка прихлопывать подошвами ботинок по полу, размышляя над проблемой. Таков политик, на которого он, Вербинский, сделал ставку. Не ошибся ли?
– Ну что ж… – Дмитрий Александрович отложил бумаги в сторону, посмотрел на гостя. – Ну что ж, дорогой Олег Борисович…
И Колотилов вновь набрал воздух, с шумом принялся выпускать его через узкую щелочку губ. Врач терпеливо ждал.
– Знаете, – наконец сказал депутат. – Тут много написано, и мне – человеку несведущему в данной проблеме – кажется, что все очень серьезно.
– Это действительно очень серьезно, – подтвердил Вербинский и еще раз ткнул себя пальцем в переносицу – поправил очки.
– Да… – политик помедлил и вдруг покраснел. – Понимаете, Олег Борисович… Я действительно ничего не понимаю в этих вопросах. Давайте попробуем разобраться вместе. Вот, например, вы пишете в докладе про генно-модифицированные продукты. Так?
Вербинский кивнул.
– А я плохо понимаю, что сие значит. В последнее время об этом много говорят. Журналисты – те вообще с цепи сорвались. Бывает, такие ужасы насочиняют… Кстати, пострашнее, чем у вас тут, в отчете.
– Я не планировал никого пугать, – кротко улыбнулся Вербинский. – Моя задача: не беллетристикой заниматься, а четко отображать ситуацию. Что и было сделано в докладе.
– Хорошо, хорошо! – Колотилов похлопал ладонью по столу, останавливая собеседника. Взял в руки один лист. – Попытаемся разобраться. Вот тут, Олег Борисович, вы ссылаетесь на доклад Гринпис, приводите список компаний, производящих генно-модифицированные продукты. Смотрите, в перечне присутствуют: «Nestle», «Unilever», «Hershey’s», «Coca-Cola», «McDonald’s», «Danon», «Cadbury», «Mars», «PepsiCo». И мне становится плохо, честное слово. Вы представляете, какую долю российского рынка занимают эти компании? Видели хоть одного ребенка, который ни разу не ел батончик «Марс» или не пил «Кока-Колу»?
– Все едят, – тут же подтвердил Вербинский. – В крупных городах – все.
– И никто не умирает, – закончил мысль Колотилов. – Тогда в чем проблема, Олег Борисович? Конкретно с этими продуктами?
Вербинский шумно выдохнул, разочарованно глянул на собеседника, понимая: суть доклада «просвистела» мимо сознания депутата.
– Стоп! – Колотилов вновь покраснел, вытер лоб платком. – Давайте сделаем вот что… Давайте начнем, так сказать, от печки. Объясняйте все подробно, по порядку. Что такое генно-модифицированные продукты, в чем их опасность?
Врач улыбнулся, поерзал в кресле. Депутат ничего не понял, это факт. Но, по крайней мере, он готов был потратить время на то, чтоб разобраться в вопросе. Это хорошо. И Олег Борисович начал «от печки», как если бы перед ним сидели несмышленыши-первокурсники…
– Генетически модифицированные продукты невозможно отличить от обычных ни на вкус, ни на цвет, ни на запах. «Генетически модифицированный», или, по-другому, «трансгенный», продукт – это продукт, полученный из животного или растения, в которые с помощью методов генной инженерии был введен чужеродный ген.
В результате, трансгенные организмы приобретают некие – полезные на первый взгляд – свойства. Например, картофель становится токсичным для насекомых. Чаще всего целью генетической модификации является получение суперустойчивости сельскохозяйственной продукции. Однако такие «генные вмешательства» не всегда оправданны. Знаете анекдот: что получится, если скрестить ежа и ужа? Получится колючая проволока…
Шутки шутками, но ученые скрещивают помидор с… глубоководной акулой. При этом у томата не растут плавники или хвост, он остается привычным для нас овощем, но зато приобретает замечательное свойство: хранится при комнатной температуре около полугода.
В картофель «монтируют» ген бактерии, чей яд смертелен для колорадских жуков, и по этой причине вредители не могут съесть урожай – у насекомых растворяются стенки желудка. Еще пример. Модифицированные соя и кукуруза выживают там, где от пестицидов погибают самые стойкие сорняки. Представляете? Сельскохозяйственные угодья поливают такой «химией», что сорняки на полях дохнут, а кукуруза остается!
Обычная спелая дыня быстро теряет свои потребительские качества, становится противно мягкой, невкусной. Ее генно-модифицированная сестра способна лежать месяцами, не теряя вкуса. Бананы, побывавшие в руках генетиков, не собирают зелеными. Ведь не секрет, что обычно их снимают недозревшими. Они доспевают в трюмах судов, пока едут в Евразию. Здесь все по-другому – урожай собирают спелым. Кроме того, модифицированные бананы не темнеют, даже если с них снять кожуру.
Естественные оригиналы проигрывают растениям-мутантам и по способности противостоять низким температурам, повышенной влажности, засухе, и по способности сопротивляться болезням, вредителям. И, конечно же, модифицированные растения дают гораздо больший урожай.
Нетрудно понять, что набор таких качеств чрезвычайно выгоден компаниям, производящим продовольствие. Именно потому в настоящее время происходит очень быстрое распространение генно-модифицированных продуктов.
– Помидор с генами рыбы, – усмехнулся Колотилов. – Забавно… Олег Борисович, дорогой, а в чем же тут опасность? Такие помидоры не покрыты чешуей, их чистить не надо. А в остальном… Ну, например, съел бы я рыбу, а потом закусил помидором. Так ли это страшно, если принял «на душу» и то, и другое вместе?
– Вы не понимаете! – заволновался Вербинский. – У каждого растения или животного есть свое оригинальное биополе. Такой невидимый «ореол» в пространстве. Изменяя гены, мы деформируем, искажаем энергетику, и последствия могут быть необратимы!
– Ну… – Колотилов поерзал в кресле. – Энергетика… Биополя… Красивые сказочки! Все это нематериально, недоказуемо. Факты какие?
– Да! – Вербинский и сам понял, что сгоряча, увлекшись, зашел не с той стороны. – Факты? Например, Китай бойкотирует ГМ-продукты. В Европе уже ввели ограничения на ввоз. Это факты! Исследования показывают: генно-модифицированная еда влияет на развитие раковых заболеваний, меняются некоторые формы аллергических реакций. И, главное, выработка половых гормонов. То есть регулярное употребление таких продуктов может привести к бесплодию или импотенции.
– Доказано точно? – перебил Колотилов. – Есть сертификаты и документы? С печатями?
– Нет, но… – Вербинский смешался. – Дмитрий Александрович, понимаете, беда в том, что эффект воздействия компонентов, содержащихся в генетически модифицированных продуктах, невозможно просчитать и проверить. Ведь в процессе переноса генов от объекта к объекту «забирается» не один ген, а несколько. И в дальнейшем, при их взаимодействии могут образоваться новые, непредсказуемые комбинации. По-настоящему человечество сможет оценить последствия «генной революции» только через полвека, когда появятся на свет первое и второе поколения, рожденные от людей, потреблявших трансгенную пищу.
– Полвека, – депутат глянул на собеседника, как на несмышленого ребенка. – Сколько вам лет, Олег Борисович?
– Сорок шесть, – ответил врач.
– А мне – сорок пять, – без улыбки отозвался Колотилов. – Мы с вами почти ровесники. Думаю, еще пятьдесят не протянем и последствий генной революции, которой вы так пугаете, уже не увидим.
– Да, – мрачно согласился Вербинский. – Столько не протянем. Но последствия, быть может, увидим. У крыс, которые жрали генно-модифицированную картошку, в организме произошли необратимые изменения. Если мы с вами, Дмитрий Александрович, будем есть ГМ-продукты ежедневно, то раковые опухоли могут появиться значительно раньше, чем через пятьдесят лет. И мы рискуем не прожить даже четверти века.
– Так, хорошо, – примирительно сказал депутат. – «Рыбьи» помидоры; картошка, самостоятельно убивающая колорадского жука; кукуруза и соя, устойчивые к пестицидам… Значит, об этом говорят журналисты, заламывая руки и угрожая полным вырождением нации. Олег Борисович, давайте еще про иммунодефицит поподробнее.
– Что именно? – врач поправил очки.
– Ну… – Колотилов с шумом выпустил воздух, махнул ладонями. – Ну… в общем, в принципе. Что это такое, откуда возникает? Признаться, я, когда читал, некоторые вещи не смог уловить, по причине неосведомленности.
– Тогда сначала необходимо поговорить про вирусы, – секунду помедлив, сказал Вербинский. – Очень кратко, два слова, без этого никак… Вирусы – простейшая форма жизни. Некоторые ученые полагают, что называть вирусы живыми – неправильно. Однако есть бесспорное доказательство принадлежности вирусов к живой природе – это способность размножаться.
Вирусы делятся на две большие группы. Первая – существа, способные размножаться самостоятельно, так как они обладают генетической памятью в виде ДНК – дезоксирибонуклеиновой кислоты. Такие вирусы просто находят во внешней среде источник нужного материала, используют его для «строительства». «Подсобный материал» преобразуют в новые вирусы. Этот материал обычно находят в клетках человека, разрушая их.
Другой вариант – вирусы, которые не могут размножаться самостоятельно. Их генетическая информация существует лишь в форме РНК – рибонуклеиновой кислоты. Им для размножения требуется чья-то ДНК, в которую вирус «внедряет» свою генную информацию.
Все вирусы – агрессоры. Соответственно, наш организм – «крепость», которую они атакуют.
Иммунная система человека отвечает за три важных процесса: замену отработавших, состарившихся клеток организма; защиту от проникновения разного рода инфекций – вирусов, бактерий, грибков; «ремонт» частей тела, испорченных инфекциями и другими воздействиями. Проще говоря, заживление ран.
Иммунную систему человека можно разделить на четыре крупных блока. Дозорный, клетки которого следят за тем, чтоб в организм не проникло ничего чужеродного. Если таковое происходит, клетки дозорного блока стараются уничтожить чужое, а если не получается – подключают второй уровень, блок идентификации и хранения информации. Здесь, условно говоря, размещены «записи» о тех инфекциях, которые известны организму. Если инфекцию не удается идентифицировать, она исследуется. Собранные данные передаются на третий уровень, в блок поиска и активации уничтожения. Это главный модуль иммунной системы. Его клетки, получив информацию, начинают производить антитела. Антитело, отыскав вирус, прикрепляется к его поверхности и подает сигналы клеткам четвертого блока: чужой найден, находится там-то и там-то. Блок киллеров, ориентируясь на сигналы антител, уничтожает инфекцию.
– Киллеры, кругом киллеры, – тихо пробормотал Колотилов.
– В обычных условиях, – продолжил Вербинский, – когда человек здоров, иммунная система справляется с большинством проникающих в организм инфекций. Однако, если человек ослаблен – а это может быть вызвано целым рядом факторов, например неправильным питанием, переутомлением, длительным стрессом, отрицательным воздействием окружающей среды крупных городов, – способность сопротивляться внешним инфекциям понижается. Внутри организма происходит невидимая, страшная борьба. Вирус повреждает клетки, часть из них умирает. Организм самовосстанавливается, противостоит инфекции как может…
Однако с течением времени количество вирусов в организме медленно растет. Постоянное присутствие чужаков держит иммунную систему в напряжении. Она отбивает атаки, но вирус поражает все новые и новые клетки – пожирает материал. То есть нас. Чем больше становится вирусов, тем больше сил тратит организм на борьбу с инфекцией. Это очень похоже на затяжную позиционную войну, в которой каждая из сторон пытается взять противника измором. Измотать…
У каждого человека есть свои ресурсы, свой потенциал. Он не бесконечен. Проходит какое-то время, организм исчерпывает запас прочности, и начинает развиваться иммунодефицит. Организм утрачивает способность противостоять любым внешним инфекциям. Нет ресурсов для борьбы с ними. Теперь человек беззащитен даже перед теми бактериями и вирусами, которые раньше не могли вызвать заболевания, – иммунная система не позволяла им размножиться в нужном количестве. Например, в легких человека живет бактерия пневмоциста карини – абсолютно бесполезная. В обычных условиях она не причиняет человеку никакого вреда, мы ее просто не замечаем, но в ослабленном организме пневмоциста карини вызывает серьезное поражение легких.
– Понял! – обрадовался Колотилов. – Теперь понял! Вы хотите сказать, что вот это все, – политик указал на листы бумаги, – ГМ-продукты, экология и прочее… уже в ближайшее время приведет к вспышкам страшных болезней на территории России. Так?
– Именно! – врач вновь поправил очки. – Но мы, Дмитрий Александрович, не в состоянии запретить ввоз ГМ-продуктов. И, точно так же, не можем закрыть заводы, которые портят воздух, загрязняют реки. Не можем сократить иммиграцию в страну – работать некому.
– И потому вы предлагаете не пытаться выступить спасителями России, – депутат придвинул к себе листы бумаги. – А намерены сберечь избранных. Создать чудо-человека… Не избавиться от «грязной» еды, а в ответ на появление ГМ-продуктов создать генно-модифицированного Homo sapiens.
– Примерно так, – улыбнулся Вербинский. – Не совсем чудо-человека, не совсем генно-модифицированного. Ничего страшного. Просто сыворотку, некую присадку в кровь. Ну, существуют же, например, лекарства и – независимо от них – пищевые добавки, которые лекарствами не являются. Мы планируем разработать кровяную добавку, вещество, которое повысит устойчивость организма к неблагоприятным воздействиям. Другими словами, на порядок увеличит иммунитет человеческого организма.
– И вас не пугает, – прервал его Колотилов, – что тысячи медицинских центров планеты бьются над «эликсирами молодости», «микстурами оздоровления и очищения организма»? По сути, вы просите деньги на разработку того, на что американцы, например, тратят миллиарды долларов ежегодно.
– Нет! – отрицательно помотал головой Вербинский. – Тысячу раз нет, Дмитрий Александрович! Помните пример, который я только что привел? Так вот, научные институты как раз и производят лекарства! Я же надеюсь изготовить другое. Катализатор для иммунной системы! Зачем лекарства, если они внутри нас?!
Мне не хотелось бы углубляться в подробности научно-технологического процесса. Вам ведь, наверное, знакомы эти исторические факты: во время Второй мировой войны у бойцов резко сократилось количество инфарктов, сердечно-сосудистых заболеваний. Солдаты пили воду из любых водоемов: рек, ручьев, болот, даже луж… И не болели ни холерой, ни дизентерией. Организм, «переключившийся» на другой уровень защиты, подавлял инородные тела! За счет проснувшихся внутренних резервов! Мне не нужны миллиарды долларов…
Он поднялся с места в крайнем волнении. Принялся ходить по кабинету.
– Мое открытие высмеяли на ученом совете, выгнали… Я хочу доказать! Уверен: у нас все получится! Вы не прогадаете! И миллиарды не нужны. Все просто! Надо было идти другой дорогой! Просто увидеть путь, чтобы… Найти… Я сумел…
Он присел на стул, так и не закончив фразу.
– Хорошо! – Колотилов надул щеки, задумался, и на лбу его выступили капли пота. – Хорошо, Олег Борисович… Оставьте, пожалуйста, бумаги. Мне нужно поразмыслить над всем этим. Думаю, пары дней будет достаточно. Вас устраивает встреча ближе к концу недели?
– Конечно! – обрадовался Вербинский, вскочил с места, энергично пожал руку депутата. – Я знал, что вы заинтересуетесь…
– Мне надо подумать, – повторил депутат, задумчиво глядя на дверь, закрывшуюся за посетителем.
За несколько миллионов деревянных пытаться сделать то, что американцы не могут за миллиарды гринов? Бред! С другой стороны, сколько в России было Кулибиных, Ломоносовых, Мичуриных? А если не бред? Отказать? Вербинский пойдет к другому «спонсору»… Если не бред?!
Депутат пододвинул к себе папку, открыл. «Проект „Ноев ковчег“ – значилось над докладом Вербинского. „Название-то какое, – подумал Дмитрий Александрович, вытирая шею платком. – Амбициозно… Взять каждой твари по паре…“
16 июня 2008 года, утро,ТРАССА МОСКВА – САНКТ-ПЕТЕРБУРГ– Вот не повезло мужику, – услышал Поздняков. – Ужас, просто ужас! А если СПИД или гепатит? Эх, жизнь! Никогда не догадаешься, в какой момент тебе поставят подножку…
Казалось, говоривший стоял где-то рядом. Или над ним?
– Анна Михайловна, – послышался другой голос. – Что тут у нас? Помощь требуется?
– Нет, – ответил женский голос. – Никаких повреждений. Просто шок, мужчина потерял сознание.
Сергей открыл глаза. Женщина средних лет в белом халате, поверх которого был надет синий балахон, не глядя на Позднякова, собирала инструменты в чемоданчик. Сергей сотни раз видел врачей «Скорой помощи» с такими же металлическими саквояжами. И вот дожил: теперь он сам – пациент «Скорой».
– Все в порядке? – увидев, что Сергей открыл глаза, обернулась к нему женщина. И не стала дожидаться ответа. – У вас никаких механических повреждений. Повезло, вовремя затормозили. Однако следует наведаться в районную поликлинику. И чем быстрее, тем лучше! Сдать анализы, в первую очередь – кровь. Клинику, биохимию, реакцию Вассермана, тест на СПИД.
– Зачем? – с трудом разлепив губы, спросил Поздняков и посмотрел наверх.
Никакой двери на небе, конечно же, не оказалось. Никаких внимательных глаз. Зато вокруг – суетливо и деловито, будто муравьи, – копошились люди.